Меридиан

Глава 8. Технари и гуманитарии

В вертолете Лида и Сергий заняли места по соседству. Из-за шума двигателей, девушка была вынуждена постоянно прислушиваться к болтовне своего спутника, который завел пространный рассказ о своей службе, начав с семинарии. По счастью она сообразила, что вслушиваться в каждое слово вовсе необязательно, да и попросту невозможно. Достаточно периодически поддакивать и время от времени кивать головой.

Постепенно Лида успокоилась и немного расслабилась. Полет длился уже довольно долго, и вскоре они должны были прибыть в пункт назначения. Лида понимала, что именно сейчас под ними проплывали скалы, реки и водопады Полярной Швейцарии, но сознательно избегала смотреть в иллюминатор. Она не знала, как отразятся на ее душевном состоянии виды неба, далекого горизонта и зияющей пустоты под днищем вертолета. Но как бы то ни было, а странная, мутная полоса в ее жизни заканчивалась, и впереди ждала нормальная работа. Но только стоило ей обрести зыбкое душевное равновесие, как пол и скамейка вдруг резко ушли вниз, и на долю секунды все почувствовали себя в невесомости.

Ощущение свободного парения длилось недолго, но и этого оказалось вполне достаточно. Паника обрушилась на Лидию и затопила все. От ужаса она стала самой себе не хозяйка.

Вертолет начал снижение, и с каждым движением вниз на Лиду накатывали волны животного ужаса. Разум отключился. Страх нарастал с каждой секундой, но вскоре исчез и он, стерлось понимание пространства, времени и обстоятельств, и только желудок Лидии то и дело предательски оказывался у самых гланд. Она закусила руку, отчаянно борясь с рвотными позывами.

Жаль, ах, как жаль, что Лида была настолько поглощена своей физиологией, что не могла смотреть в иллюминатор. Не видела она, как тень вертолета, скользнув по еще бурой после зимы траве, поскакала по камням, забавно искажаясь в струях горных речек. День был неяркий, но светлый, и воды Плато переливались серебристо-серыми оттенками.

Из вертолета Лида выходила последней, и Сергий, проявив галантность, подал ей руку. Она была приятно удивлена — почему-то Лида не думала, что служитель церкви может вести себя с ней по-джентльменски.

Ощутив под ногами бетон вертолетной площадки, Лида сделала несколько неуверенных шагов и упала так внезапно, что ее спутник просто не успел ее подхватить.

Лиду стошнило. Опершись на руки, она подняла глаза и в нескольких шагах от себя увидела Максима Евгеньевича, спешившего к ним в сопровождении незнакомого ей усатого мужчины.

— Сильно истерила? — буднично поинтересовался доктор Затеев.

— Я бы не сказал, — попытался спасти Лидину честь Сергий. — Только при посадке раскисла.

— Странно. Обычно выжившие в авиакатастрофах впадают в панику с первых минут полета, а иные еще и до посадки на борт.

— Я же вам говорил — девчонка крепкая, — вмешался в разговор Максим Евгеньевич. — Как скоро она оклемается? Она мне нужна.

— Я вообще-то здесь и все слышу, — заметила Лида из партера.

Мужчины помогли ей встать на ноги.

— Я и не задумывался, насколько сильны бывают последствия пережитого шока, — задумчиво произнес Максим, крепко держа Лиду под локоть на случай нового крушения.

— Ничего удивительного, в авиапроисшествиях вообще не так много выживших. Кстати, девушка, ранка у вас на лбу нехорошая. Давайте-ка ко мне в медчасть.

***

Спустя полчаса Лидия с несколькими свежими швами на лбу была готова покинуть медчасть, оказавшуюся, по сути, кабинетом врача общей практики.

— После жесткой посадки я мог бы вколоть вам успокоительное, но как мне кажется, горячего чая с конфетами вполне достаточно, — констатировал доктор Затеев. — К сожалению, ничего более действенного предложить не могу — спирт у меня на строгом учете. Надеюсь, вы не из тех девушек, кто отказывается от сладкого в пользу стройной фигуры?

Лида явно была не из тех и охотно подкрепилась, прекрасно понимая, что впереди ее ждет отнюдь не светская беседа. К предстоящему разговору она подготовилась заранее — еще в Енисейске, в доме Ильи и Александры, Лидией был составлен подробный отчет о происшествии. Она работала над ним два дня, многократно перечитывая и внося дополнения, стремясь не упустить ни одной важной детали. Факты, предположения, ее личные ощущения, даже то, что могло бы показаться смешным, все это нашло отражение в многостраничном документе, который она сразу же после посадки вручила Максиму Евгеньевичу.

Внезапно в кармане у доктора зазвонил телефон.

— Слушаю, Затеев. Да, мы уже заканчиваем. Хорошо, я сам ее провожу.

— Ну вот, вас уже ждут, — пояснил доктор, отключив аппарат. — Максим просил проводить вас в столовую. Знаете, у нас в Поселке немного тесновато, сказать точнее, становится тесно летом, когда прибывают сезонные экспедиции. Вот все и устраиваются, где придется.

Они вышли на воздух. В этот солнечный летний день Поселок походил на яркую декорацию, возведенную прямо посреди северной равнины. «Впрочем, — вспомнила Лидия, — традиция сооружать для съемок реальные декорации осталась в далеком двадцатом веке». Она с интересом озиралась по сторонам, по привычке стараясь запомнить расположение всех важных объектов. Под ногами приятно шуршал гравий.

Стесняясь непонятно чего, она вошла в обеденный зал столовой. Максим Евгеньевич в одиночестве расположился за столиком. Позади него тесной группкой устроились ребята: Таня, Гошка и Николай. Лица у всех напряженные, тревожные. Максим Евгеньевич рассеянно перелистывал ее отчет, словно не веря до конца в его материальность.

— Хорошая идея, — как-то нескладно начал он. — Правильно, что вы изложили все на бумаге.

— Я подумала, так будет легче.

— По правилам, я должен обсудить все с вами без свидетелей. Наедине.

После этих слов, заметно скиснув, доктор Затеев был вынужден удалиться.

— Но ребята очень переживали. К тому же я не питаю иллюзий насчет того, что удастся сохранить полную секретность. Так что решать вам, Лида.

Она обвела всех взглядом, стараясь улыбнуться каждому.

— Давайте обсудим все вместе, — решила Лида.

Словно по условному сигналу Гошка и Николай сдвинули вплотную два столика, и компания уселась тесным кружком. Напряжение спало, Лида смущенно улыбалась.

— В общем, я все прочел, — начал Максим Евгеньевич. — Получается, вы были телепортированы на расстояние в несколько тысяч километров. В другой раз я бы сказал, что это полный бред, но факты… Против них не попрешь. Мы искали вас, буквально на следующий день из Красноярска доставили беспилотный подводный аппарат. Но все без толку, он не обнаружил ни вас, ни вертолета. В своем отчете вы все хорошо описали, но есть пара пробелов… Давайте начнем с простого: нужно определить место, где вам удалось выбраться на берег.

Гошка подвинул Лиде ноутбук с открытой картой Горного Алтая:

— Попробуй найти эту точку. Это может быть очень важно.

И Лида уверенно взялась за дело, так что Максим Евгеньевич только диву давался. Годы жизни в подземном городе отточили ее навыки ориентирования на местности. Лида автоматически запоминала, сколько раз и куда повернула, всегда отдавая себе отчет, в каком направлении движется. А еще она привыкла контролировать, на сколько уровней поднялась, на сколько спустилась и где сейчас находится. Ребятам иногда казалось, что в ее голове работает встроенный навигатор.

Лида взяла ноутбук, отыскала на карте название нужной реки. Она тщательно отследила ее путь от истока до места впадения в Чую, забавно наклоняя голову, потом повертела туда-сюда изображение и удовлетворенно хмыкнула: «Вот мост… Ага, здесь я вышла к Чуйскому тракту, а вот здесь поймала попутку…» А еще через несколько минут Лида смогла восстановить весь свой маршрут в обратном направлении до самого озера, несколько раз изменив масштаб карты, и уверенно произнесла:

— Это было здесь!

— Отлично! — обрадовался Максим Евгеньевич. — Он навел курсор на изображение озера и аж присвистнул — на экране отобразилось его название «Пропадалово».

— Погодите… Это же… — послышался взволнованный шепот Николая.

Он открыл собственный ноут и начал что-то торопливо искать, а найдя, развернул его к собравшимся.

— Смотрите! Вы это видите?

Лида первая сообразила, но выразила мысль весьма сумбурно:

— Как Пангея!

Она выровняла масштаб карты.

Действительно, подобно тому, как в линиях границ современных континентов можно увидеть следы разломов древнего праматерика, в очертаниях береговых линий Мертвячьего и Пропадалова можно было угадать контуры некогда единого водоема, неведомой силой разорванного на две части, раскиданные по разным концам Сибири.

Чудно все-таки устроен человек. Почему-то именно в этот момент Лиде стало жутко. На несколько мгновений повисло настороженное молчание.

— Давайте перейдем ко второму вопросу, — взял на себя инициативу Максим Евгеньевич. — Как именно это произошло? Что было, что вы почувствовали?

— А? — брови Лиды поползли вверх.

— Вы вообще осознаете, что с вами случилось? — Максим Евгеньевич с тревогой посмотрел на Лиду. — За короткий отрезок времени (какой конкретно, мы точно не знаем) вы перенеслись на огромное расстояние. Расстояние, деленное на время, помните из физики? Скорость такого перемещения должна быть невероятной.

Сбитая с толку Лида уставилась в стол.

— Думаю, когда все случилось, я находилась в салоне вертолета. Вы же его не нашли? Наверное, он тоже переместился в то озеро, да так там и остался. Поэтому я не могла видеть ничего из того, что происходило снаружи. Мне очень жаль.

Но на самом деле Лида была даже очень довольна, что не ощутила момента телепортации. Она поежилась. Кто знает, вдруг столь экстраординарное событие лишило бы ее воли и сил, столь необходимых в борьбе за жизнь?

Ребята попытались прийти ей не помощь:

— Лида, вы не чувствовали покалывания в теле, какого-нибудь онемения? — спросил Николай.

— Может быть, корпус вертолета гудел или вибрировал, когда все происходило? — предположил Гошка.

— Не уверена, — собралась с мыслями Лида. — Когда мы пошли ко дну, винты еще некоторое время работали. Я могла чего-то не заметить за агонией гибнущей машины.

— А может, — прошептала Таня, — пространство вокруг тебя искажалось? Вспомни.

Лида отрицательно помотала головой и, наконец, решилась высказать свое мнение, которое звучало столь же тривиально, сколь и безумно:

— Я думаю, это было словно перемещение между сообщающимися резервуарами, — предположила она. — Все произошло очень буднично. Когда я выбралась на берег, была мокрая насквозь, поэтому не сразу определила температуру воздуха. Заметила только, что окружающий пейзаж выглядел совсем не так, как виделось с борта вертолета.

Ребята прыснули нервным смешком, только Максим Евгеньевич смотрел серьезно.

— Я должен был ожидать подобных слов от Лидии Метёлкиной, видевшей Красную Мглу.

— В принципе, это нетрудно проверить, — заявил Гошка. — Нам понадобится комплект снаряжения для дайвинга…

— А если тебе поручат изучить устройство электромясорубки, ты начнешь с того, что сунешь в нее пальцы? — сурово зыркнул Максим Евгеньевич. — Ты бы хоть меня как отца-то не позорил! Думаю, на сегодня хватит. Всем подготовить предложения по изучению данного феномена. Завтра будем составлять план работы.

***

Сергий проводил Лидию до приемной доктора Затеева. Когда дверь за ней закрылась, он устроился на скамье для посетителей, постепенно осознавая, что ждать Лиду ему вовсе не обязательно, здесь она на своем месте, среди коллег и знакомых. Его задача в отношении Лиды выполнена, и он должен приступить к осуществлению собственной миссии, то есть, банально заняться своими делами.

Вскоре Лида с доктором куда-то ушли, оставив Сергия в одиночестве. Доктор на пороге замялся — по правилам, уходя, он должен был все запереть, но ему стало жаль нахохлившегося, неприкаянного гостя. Посему он просто закрыл на ключ дверь своего кабинета, пробормотал что-то вроде: «Подождите немного, я скоро вернусь», — и отправился провожать Лиду.

Сергию было неуютно. В эти минуты он осознал, насколько формально отнесся к планированию экспедиции, растерялся и корил себя за то, что не продумал самые насущные бытовые вопросы. Оставалось одно — обратиться к главе администрации Поселка. Наверняка тот поможет и организует Сергию место в общежитии, а там уж… Он, было, собрался уходить, но решил, что будет некрасиво уйти, не дождавшись доктора, оставив открытую приемную без присмотра.

Настроение становилось все хуже и хуже. Сергий уже злился на себя за то, что не ушел сразу, а застрял в этой пропахшей лекарствами приемной. Он был близок к унынию.

— По духовной части? — вывел его из задумчивости голос доктора Затеева. Тот отпер дверь кабинета и жестом пригласил Сергия войти. — Я слышал, что отец Илья заболел и в этом году не приедет. Кстати, я живу здесь же, в домике. У меня комната наверху. А еще под крышей есть небольшой чердак с кустарным топчаном. Можете пожить там, если хотите.

Сергий в растерянности лишь молча открывал и закрывал рот.

— Вы удивлены? Напрасно. Отец Илья много раз у меня останавливался. Правда, условия здесь не ахти: чердак низкий, тесный, а по ночам бывает холодно. Но лучше сейчас все равно ничего не найдете — самый сезон, люди в общежитии в коридоре на раскладушках спят. А еще я вас приглашаю, ибо всегда рад встрече с собратом гуманитарием…

— А разве профессия врача относится к гуманитарным?.. — зачем-то решил уточнить Сергий.

— А как же! Я ведь лечу не простуду, не геморрой и не истерзанную сухим законом печень… Я лечу человека — чувствуете разницу? А в Поселке одни технари, у которых на уме только вольты с амперами, мне с ними и поговорить-то не о чем. Только имейте в виду, я придерживаюсь материалистического мировоззрения. Охмурять даже не пытайтесь!

За время произнесения этой пламенной тирады доктор включил успевший остыть чайник и разложил на столе печенье и остатки конфет. После чая он показал Сергию его каморку. Прямо из приемной, из выгороженного ширмой уголка, поднявшись по почти вертикальной лестнице-стремянке, через люк они попали на крохотную площадку второго этажа, на которую выходили две двери. Одна из дверей и вела во временное пристанище Сергия.

Он попытался было получить у доктора сведения обо всех случаях рождений и смертей за последнее время, но вместо этого получил решительный отказ. Максимум, чего он добился, это разрешение повесить объявление и ожидать посетителей в приемной медчасти.

Сергий готов был служить не покладая рук, но весь следующий день он провел в бесплодном ожидании. Никто не пришел.

***

Назавтра, пока Сергий томился в приемной в ожидании страждущих исповедаться и причаститься, Максим Евгеньевич вновь собрал свою команду.

— Ну что, мальчики и девочки… Думаю, вы и сами уже понимаете, что нам предстоит большая работа. Ваши предложения?

Георгий протянул ему лист бумаги, на котором сиротливо жались к верхнему краю всего три строчки.

— Что ж, краткость сестра компетентности, — одобрительно хмыкнул Максим Евгеньевич и принял план без дополнений и изменений. — С этого дня все остальные дела в сторону. И пока о случившемся никому ни слова.

Первым делом задержали возвращение на материк беспилотного подводного аппарата, при помощи которого всего несколько дней назад искали в Мертвячьем труп Лиды Метёлкиной. Николай осмотрел его, опробовал в деле, а также составил список дополнительных приборов, необходимых для исследования озерных глубин. На следующий же день он улетел за ними в Красноярск.

Перед Гошей и Лидой стояла иная задача — обследовать окрестности Мертвячьего с воздуха. Поначалу все это Лиде очень нравилось: поднимать в воздух легкие дроны, видеть на мониторе поляны, ручьи, речушки с высоты птичьего полета, следовать за товарищем, словно авиационное звено времен минувшей войны. Будто она снова маленькая и играет в компьютерную игру. Вместе с Гошкой они разбили окрестную территорию на участки и методично обследовали их, выписывая в воздухе дуги и петли. Но очень скоро романтика закончилась, оставив после себя неизбывную усталость и ощущение песка в глазах. Каждый вечер Лида в изнеможении добиралась до койки в коридоре общежития, мечтая опустить светонепроницаемую штору, вытянуть ноги и закрыть, наконец, измученные глаза.

Но какой бы тяжелой не казалась поставленная задача, Лида ни за что не захотела бы оказаться на месте Тани. Ее задание было самым специфичным. Сначала Татьяна вылетела в Новокузнецк, где с помощью компьютерных специалистов Центра нелегально подключилась к базам данных МВД и собрала информацию обо всех без вести пропавших в районе озера Пропадалова за последние два года. Но то были цветочки, дальше ей предстояло разыскать родственников исчезнувших людей, не раскрывая своих намерений, вступить с ними в контакт и негласно получить материал для генетической экспертизы.

***

На третий день пребывания в Поселке Сергий начал проявлять нетерпение. И ведь нельзя сказать, что ему чинили какие-нибудь препоны. Его объявления уже висели в столовой и в Администрации, весть о приезде молодого батюшки облетела всю округу, но делу это помогало мало. В Поселке было не так уж много людей, и все постоянно куда-то спешили, поглощенные насущными мирскими заботами. И не было в этом ничего удивительного: лето на Севере кратко и непредсказуемо, и каждый торопился успеть сделать намеченные дела.

Уставая сидеть в приемной, Сергий часто выходил на улицу. С высокого крыльца медчасти в просвет между домиками на многие километры просматривалась зелено-бурая равнина, а вдалеке поблескивало озеро Мертвячье. Где-то там, на этих бескрайних просторах жили люди, которым Сергий жаждал донести свое пастырское слово… Вот только как до них добраться, да и примут ли его там?

Стряхнув с себя уныние, он решил, что ежели так, то он не станет сидеть сложа руки, а сам пойдет к людям. По крайней мере к тем, кто не сможет уклониться от встречи.

Еще вчера в обед он краем уха услышал в столовой разговоры о загадочном утопленнике. Выбрав удобный момент, Сергий направился в кабинет доктора. Разговор решил завести издалека:

— Мы когда подлетали к Поселку, я обратил внимание на озеро. С воздуха казалось, оно совсем рядом, а так посмотришь — до него топать и топать…

— А ты что на прогулку туда собрался? На Мертвячье? Туда мало кто наведывается.

— Ну и название! Должно быть, «веселое» местечко?

— Место нормальное, и название у него нормальное есть. Это коренные жители его не любят, на языке нганасан оно звучит как «Место, куда приходят чужие мертвые» или что-то в этом роде. А мы, русские, зовем его проще — Мертвячьим.

— Это связано со страшными сказками туземцев? — с невинным видом поинтересовался Сергий.

— Страшные, это да… А вот сказки ли — большой вопрос. Нганасаны и эвенки утверждают, что в озере периодически появляются посторонние люди. Не местные. Сечешь?

— Посторонние покойники?

— Именно. Двух недель не прошло, как очередного выудили. И в прошлом году было…

Сергий понял, что настал момент взять быка за рога:

— Подскажи, а тот человек… из озера… все еще здесь? — как-то так получилось, что уже на следующий день после знакомства единственные гуманитарии Поселка стали на «ты».

— Куда ж он денется? — ухмыльнулся Михаил. — Как в ледник отнесли, так никуда и не выходил.

— А можно мне… туда? — спросил Сергий, и вдруг его пронзило сомнение: — А вдруг он самоубийца? Что думаешь?

— Думать тут особо нечего, ведь есть факты. Когда я вскрыл его желудок, оттуда так пахнуло водкой, что пришлось проветривать. Также я обнаружил волокна мяса, предположительно баранины, и плохо пережеванные кусочки лука. На шее покойника был крестик, он его не снял. А помимо креста только лишь пляжные трусы, какие продаются в спортивных магазинах. Как, по-твоему, похож он на самоубийцу?

— Да нет… Выходит, он поехал на шашлыки, собирался купаться…

— Вот-вот. По-моему, не о смерти он думал, а о пьянке-гулянке. Зуб даю!

— Но не здесь же? Не в тундре… Впрочем, всякое может быть… Наверное, мне нужно написать в епархию. Вдруг все-таки…

— А вдруг нет? До начальства отсюда далеко, и мы все решаем сами, — твердо сказал Михаил. — Да и есть ли у тебя вообще основания подозревать грех самоубийства?

— И то верно, — согласился порозовевший Сергий. — Отведи меня к нему, пожалуйста.

***

Через час дверь ледника отворилась, и на свет выбрался ежащийся от холода Сергий. Приличествующее случаю облачение было надето на нем прямо поверх телогрейки и ватных штанов.

Между тем, доктор Затеев безмятежно курил на крыльце медчасти. К его удивлению Сергий не пошел в свою каморку, а беспардонно устроился рядом.

— Все. Божественную Литургию отслужил, можно его увозить.

— Да, пора бы уже, — кивнул Михаил. — А то не по-людски как-то, покойник лежит в одном леднике с продуктами. Как врач, я должен был это сразу пресечь, но куда денешься… — неопределенно пожал плечами доктор.

— А что, — тут же продолжил он, — попы теперь бесплатно, что ль, работают? На материке я как-то не замечал подобной благотворительности.

— У меня не работа, а служение, — обиженно поджал губы Сергий. — И с кого прикажете деньги брать, усопший ведь вроде как ничейный будет.

— Твоя правда, — кивнул Михаил.

— А ты случайно не знаешь, куда его теперь?

— Совершенно случайно знаю — в Туруханск. Завтра вертушка все равно пойдет назад полупустой. Мы и в прошлом году приблудных покойников туда отправляли.

— Ну и славно, — просветлел Сергий. — Братья из Троицкого монастыря о нем позаботятся. А мне бы позаботиться о живых…

— Опять за свое… Туземцев в христианство обращать будешь? Зря ты это, Серёжа…

— Отец Сергий!

— Зря ты, Серёжа, приобщаешь их к нашей вере.

— Почему зря?

— Потому что этим ты обрекаешь их на вечный конфликт между нашим культурным кодом и их физической природой. Перевожу на человеческий язык — водка! Нам-то, знамо дело, без нее никак нельзя, но то, что для славянина терапевтическая доза, для монголоида медленная, но верная смерть. А для некоторых и быстрая.

— Православие никогда не пропагандировало алкоголизм! — щеки Сергия вспыхнули гневным румянцем. — Это поклеп на нашу веру. Гадкий, лживый, подлый поклеп!

— Не кипятись, Серёжа, я слышу, что ты говоришь, — грустно вздохнул Михаил. — Только вот жизнь… Она другое говорит. «Закон 67» для чего, по-твоему, приняли? Чтобы Фёдор без дела не сидел?

— Я тоже был молодым, знаю… — продолжил он после минутного молчания. — До работы жадным был, глупым. Думал, вот буду учиться, работать, столько человеческих жизней спасу. А как поумнел, понял, что, за редчайшим исключением, спасти никого нельзя.

— Тогда зачем ты здесь?

— Так у меня ведь тоже оно… служение.

— Я все хочу спросить, говорят, ты был в армии? Военврач?

— Бывший. Двадцать лет по гарнизонам, а потом и по горячим точкам.

— А сюда как попал?

— Ну, знаешь… — Михаил с интересом рассматривал Сергия, словно впервые увидел в нем простого живого парня, а не носителя духовного сана. — Вышел в отставку. Вроде, соскучился я по мирной жизни, а привыкнуть к ней не могу! Все не так, все не по-моему! Еще бы немного, и запил. Хорошо, знакомый посоветовал завербоваться сюда. Вот так вот… У меня пятилетний контракт. А если получится, хочу насовсем здесь остаться — здесь вроде бы и мирная жизнь, да не совсем. Понимаешь, о чем я?

— «В полях обезврежены мины, но мы не на поле цветов…» — процитировал Высоцкого Сергий. — Думаю, что понимаю. А если по здоровью спишут, или по возрасту?

— Не пропаду. Найду какое-нибудь местечко… Какой-нибудь уголок, где людей некому лечить, вот там и обоснуюсь. Мне много не надо.

— А семья?

— Как-то не завел. Да и зачем, при моей-то жизни? Женщину по гарнизонам таскать… А если бы убили меня?! Кстати, ты сам-то женат?

— А как же? Без этого сан не получишь… — Сергий почему-то вздохнул. — А знаешь, что я думаю: ты ведь почти как Святой Лука, который Войно-Ясенецкий…

— Так! — жестко одернул его Михаил. — Вот к чему весь этот разговор! Давай-ка без пропаганды… э… без проповедей. Я агностик, и точка! — доктор встал и поспешно скрылся за дверью медчасти.