Меридиан

Глава 4. ЧП

Фёдор вышел из дома, наслаждаясь прекрасной августовской погодой. Сегодня у Неряхина был выходной.

Лето шло к концу, и осень все увереннее вступала в свои права. Ночные заморозки золотили лиственничную хвою, голубизна неба становилась с каждым днем все гуще. Стройка была близка к завершению.

Никогда не возвращайся в прежние места… Да, Фёдор определенно поступил правильно. В это лето всем стало как-то не до веселья, но главное — Фёдор не хотел, чтобы Лёшка видел стройку. Там, где прошла гусеничная техника, оставались жуткие поля оттаявшей развороченной грязи. «Словно танки прошли», — кисло усмехнувшись, подумал Фёдор.

Стремясь отделаться от грустных мыслей, он пошел прочь от Поселка. Туда, где простор, небо в перьевых облаках и далекое озеро у горизонта. Но и в этой идиллической картине присутствовала тревожная деталь: закладывая крутые виражи вдоль русла ручья, к Поселку неслась оленья упряжка. Фёдор схватился за бинокль и сразу узнал хрупкую девичью фигурку и прическу Оли. «Сама убьется и оленей угробит! — мелькнуло у него в голове. — Стритрейсерша хренова!»

Очень скоро Фёдор смог разглядеть искаженное ужасом лицо девушки и опрометью бросился назад. Он оказался на месте почти одновременно с упряжкой и видел, как Оля, прижав к себе завернутый в одеяло сверток, поднимается по ступеням медчасти. Девушка не кричала, никого не звала, и от этого становилось еще страшнее.

Фёдор замер в нерешительности. В принципе, медицинские проблемы кого бы то ни было его не касались. Он не имел права никого расспрашивать о здоровье, но все же что-то удержало его от того, чтобы просто уйти и заняться своими делами. Некоторое время он бродил по улице без всякой цели, настолько это происшествие выбило его из колеи. Курил уже вторую сигарету, когда дверь медпункта открылась, и Миша Затеев буквально вытолкал упирающуюся Олю на улицу. Заметив Фёдора, врач жестом пригласил его в дом.

Шериф давно уже сложил два плюс два и понимал, что это был за сверток. Фотиния, его крестница. Зайдя в процедурную, Фёдор опасливо остановился на пороге, боясь взглянуть на прикрытое простыней тело девочки. Сделав два огромных шага, к Фёдору подошел доктор Затеев.

— Странный случай. Не исключено алкогольное отравление, — констатировал он. — Разбирайся, Федя, это по твоей части, — и врач быстро вернулся к процедурному столу.

На ватных ногах спустившись с лестницы, Фёдор разыскал Олю. К его удивлению, она лишь прятала глаза, не горя желанием рассказывать о чем бы то ни было.

— Что у вас произошло, как?

— Я не знаю, честно! Я на рыбалке была, а папка еще вчера уехал.

У Фёдора не было никаких причин ей не верить, тем более что на Оле до сих пор были высокие болотные сапоги. Вдруг его прожгла самая простая, самая очевидная мысль:

— Где Наталья?

— Мама… дома осталась, — девочка снова потупила глаза.

***

Быстро заведя вездеход, Фёдор рванул к Турдагиным. Отсутствие Натальи и непонятная скрытность Оли зарождали в нем тягостное предчувствие. Прошло не более четверти часа, как он увидел впереди добротный балок из оленьих шкур. Вокруг не было ни звука, ни движения.

Преодолев неловкость, Фёдор вошел в чужое жилище и тотчас же увидел неподвижно лежащую Наталью. Спит? Фёдор трусил. Вламываться к спящей женщине было как-то не по-людски. Он постарался взять себя в руки, — возможно, ей тоже требуется помощь? Фёдор осторожно наклонился и потряс Наталью за плечо. Она что-то неразборчиво пробормотала, обдав гостя зловонным перегаром.

В ужасе и отвращении Фёдор огляделся. В углу стояли удочки и ведро с пойманной рыбой, а рядом с ведром… Он взял маленькую бутылочку в руки — настойка шиповника! В углу за железной печуркой второй фанфурик… Третий…

Не контролируя себя, он ухватил бутылку за горлышко и замахнулся на Наталью. Она была настолько пьяна, что даже не пыталась защититься, лишь что-то нечленораздельное промычала сквозь сон. Едва сдерживая себя, Фёдор выскочил на воздух, все еще держа злополучную склянку в руке.

В поселок он ехал медленно, непроизвольно оттягивая момент возвращения. А подъехав, аккуратно опустил вездеход на забетонированную площадку. Оля стояла возле упряжки, обхватив оленя за шею. На верху ведущей в медпункт лестницы курил Михаил. Он мрачно покачал головой — все было ясно.

Каким бы горестным не выдался этот день, Фёдора не покидала какая-то новая тревога. Что-то еще… Только вот что? Не говоря ни слова, он поднялся к доктору Затееву и неспешно раскурил сигарету. К тому моменту, когда в его пальцах остался всего лишь окурок, Фёдор уже был уверен, что совершил ошибку. Что ж, он сделает шаг назад и все проверит…

***

Фёдор Неряхин вернулся к балку. Ехал не торопясь, прислушивался к себе, приглядывался… Что-то где-то должно было быть. Наталья, наверное, еще не проспалась… Фёдор встрепенулся: полчаса назад, когда он замахнулся на нее вне себя от ярости, она засыпала или… теряла сознание?

Без церемоний он зашел в балок. Лука все еще не вернулся. Фёдор тряс Наталью, кричал, шлепал по щекам — ноль реакции. Ее лицо приобрело нездоровый сероватый оттенок, воздух с присвистом вырывался из приоткрытого рта. Холодея от плохих предчувствий, он выволок женщину на воздух и, стараясь не подставляться под ее полное зловонного перегара дыхание, погрузил в вездеход. Почему он сразу не подумал об этом?

Доктор Затеев встретил его с профессиональной невозмутимостью. Он знал местную специфику и уже давно ничему не удивлялся и не возмущался. К изумлению Фёдора, он достал из сейфа склянку медицинского спирта и приготовил слабый водно-спиртовой раствор. Нужно было разжать больной зубы. Ловко орудуя стерильной металлической лопаткой, Михаил разомкнул челюсти лежащей без чувств женщины и медленно влил в рот Наталье слабо пахнущий, прозрачный как слеза раствор.

— Антидот, — ответил он на вопросительный взгляд Фёдора. — Не исключено, что мы имеем дело с метанолом. Анализы я попозже сделаю.

— Ах, да… Вот возьми, — Фёдор вытащил из кармана бутылочку, на дне которой еще оставалась прозрачная жидкость. — Нашел в балке.

— Что ж, это упрощает дело, — хмыкнул Михаил и заботливо убрал ее в сейф — теперь это был вещдок.

— Фотиния тоже отравилась этой дрянью? Скажи мне, Миш.

— Ну что ты от меня хочешь? И да, и нет.

— Это как?

— Да, токсины могут проникать в грудное молоко, но в нем их концентрация обычно невелика. В нашем фольклоре принято преувеличивать опасность, которой подвергают своих детей пьющие и курящие матери.

— Ребенку много ли надо? Так она все-таки отравилась?

— Можно сказать и так. Вероятно, почувствовала себя плохо, может быть, капризничала. Боли, дурнота, тошнота… Все это могло иметь место.

Доктор Затеев явно не хотел откровенничать.

— И? — Фёдор дернул доктора за рукав.

— Аспирация рвотными массами. Я так и напишу в заключении. Мать, вероятно, к этому времени уже и сама вырубилась.

— О Господи…

— Сразу предупреждаю, Федя, если вздумаешь повесить все на Наталью, от меня помощи не жди! И давай… Иди. А я пока сделаю пациентке капельницу.

***

Было уже далеко за полдень, когда Фёдор вышел из столовой. Он просидел там добрый час, вяло ковыряя в тарелке и почти не различая вкуса еды, пока не увидел, как в обеденном зале появился Михаил. Доктор явно спешил, торопливо жевал салат, запивая его компотом. Кажется, он не хотел надолго оставлять пациентку без присмотра.

Фёдор добежал до медчасти, отдышался на крыльце и, осторожно постучав, вошел. Наталья лежала на кушетке, к ее правой руке тянулась капельница. Взгляд ее был усталым и мутным, но все же теперь на нее можно было смотреть без страха: дыхание выровнялось, цвет лица стал более свежим. Рядом на табуретке примостилась Ольга, она сидела, низко опустив голову и сцепив на коленях руки. Девушка вопросительно посмотрела на шерифа. «Мне уйти или остаться?» — казалось, говорили ее глаза, а Фёдор не знал, что ответить. Он вообще сегодня плохо соображал, иначе как объяснить, что, подойдя к постели больной, он выдал худшую глупость, какую только можно было придумать:

— Как ты могла, Наталья? Как?

— Пить… Так хотелось пить…

Оля метнулась к столу, налила воды в чашку, но мать отстранила ее руку.

— Я принесла их домой, думала потом… Но мне так захотелось пить… Я пыталась сопротивляться, но не смогла. Я хотела выпить только одну чекушку, а остальное оставить на праздники. Но жажда не прекратилась, и я не могла думать ни о чем другом… Теперь я понимаю, нужно было сразу их разбить или вылить… Я попила еще, и не смогла остановиться…

— Дальше все как в тумане? — не удержался Фёдор.

Тихо скрипнула дверь, и разъяренный доктор вытолкал Фёдора на крыльцо.

— Охренел? Куда лезешь со своими допросами! Ей еще не сказали.

Одуревший Фёдор спустился по ступеням крыльца. У него не осталось сил ни оправдываться, ни вообще что-либо говорить.

— И что теперь? Заведешь на нее дело?

— Не знаю… Нет, знаю — не заведу. Куда ее еще больше наказывать?

Михаил вернулся к больной, а Фёдор остался наедине со своими мыслями. Ему вспомнилось, как несколько лет назад, еще до рождения Лёшки, они со Светланой отправились в поход по Алтаю. Зной, сушь, огромное небо над каменистой пустыней. Тогда он отдал всю воду из своей фляжки жене, а сам крепился как мог, но до турбазы дотерпел. Он вспомнил, как жадно пил, и в тот момент для него не существовало ничего вкуснее простой воды. Он пил и не мог насытиться, жажда не отступала. Успокоился Фёдор лишь тогда, когда осушил двухлитровый кувшин, а Светлана смотрела на него и улыбалась.

Светлана… Фотиния… Его мысли вновь вернулись к погибшей крестнице… К горлу подступил ком.

***

Максим, не скрывая тревоги, смотрел на Фёдора. Человек, которого он уважал, на глазах сник, осунулся и без конца повторял одни и те же фразы:

— У нас в Поселке такого не было. Я следил… В соседних районах в этом году беда… Да… Откуда они здесь, фанфурики?..

— О чем он? — шепнул Максим на ухо доктору Затееву.

— А, это… — доктор выбросил окурок и с досадой сплюнул. — Фёдор все верно говорит в принципе. С весны на Плато участились случаи отравления суррогатами: спиртосодержащие жидкости, паленая водка, а теперь вот и до метанола дело дошло. В последнем случае, как сам понимаешь, все без вариантов. Мы, поселковые врачи, редко видимся, но на связь выходим регулярно, так что об этой напасти нам известно. Я давно уже держу в медчасти запасы антидота — на всякий случай, а против метанола, знаешь, что помогает?

— Знамо дело — классический этанол.

— Да, а вот с ним здесь проблемы. Но, без ложной скромности, мне удалось скопить достаточно. Даже если отравится полпоселка, будет чем отпоить…

— Фёдор, естественно, в курсе всей ситуации…

— Что вы там меня поминаете? Кончайте шептаться! — шериф отогнал морок и подошел к товарищам.

— Миша рассказал мне про фанфурики.

— Ну, да… А что у тебя лицо такое странное? До сегодняшнего дня у нас проблем не было. Вы же знаете, я за всем слежу, когда приходят рейсы с материка… Да что с тобой, Макс?

— А другие шерифы, по-твоему, плохо работают? Никто ни за чем не следит?

— Не надо ни на что намекать, Макс. Говори, коли есть что!

— Во всех соседних районах орудуют бутлегеры, а в вашем Поселке тишь да гладь, и тебе это не показалось странным, не насторожило? Почему ты не поднял тревогу?

— Ты, вообще-то, тоже был в курсе…

— Если бы я раньше догадался! Мужики, разуйте глаза! По всей вероятности, ваш Поселок и есть центр контрабанды суррогатов. Где-то поблизости у бутлегеров главный логистический центр, их лежбище! Они не распространяют товар здесь, просто чтобы не привлечь к себе внимание, не спалиться!

Фёдор Неряхин выглядел так, словно только что пропустил сокрушительный удар в голову. Как боксер после нокдауна он растерянно смотрел на всех и пошатывался. На глаза наворачивались горькие, злые слезы, а в последний раз Фёдор плакал три года назад, когда после мучительной болезни умер батя.

Максим, между тем, жестом подозвал вышедшую из медчасти Олю.

— Мама пришла в себя? — поинтересовался он у девушки. — Послушайте, Оля… Вашей маме, наверняка тяжело и неприятно говорить с нами, ведь мы люди посторонние. Гораздо вероятнее, она расскажет что-нибудь вам с отцом. Попытайтесь… Виновные не должны избежать наказания. Даже если она не знает имени того человека, это не самое главное. Важно, что именно она видела. Где, когда и при каких обстоятельствах получила фанфурики. Понимаете меня? Вы согласны нам помочь?

Оля, шмыгнув носом, молча кивнула.

— Мама… сорвалась… Как папе-то сказать? — в ужасе сотрясалась девушка.

Понурая, с опущенными плечами она поплелась обратно в домик.

— Давайте вернемся в офис, — предложил Максим. — Здесь мы больше ничего не добьемся.

***

Словно повинуясь инстинкту, они и дальше держались вместе, не расходились, расположившись в кабинете шерифа. Пока дошли, пока принесли из столовой еды и накрыли стол, Фёдору, наконец, удалось справиться с эмоциями.

— Какой же я дебил, — пробормотал он подавленно.

— Моя покойная мама мне часто повторяла: «Никогда не думай, что кто-то может быть умнее тебя», и я ей всегда верил, — возразил Максим. — Просто в этой истории все не то, чем кажется. Представьте, что вы смотрите на негатив, инвертированный отпечаток, и все сразу встанет на свои места. Наши противники не так уж и умны; были бы они по-настоящему дальновидны, то продавали бы в нашем районе столько же алкоголя, что и в других. Это серьезная ошибка, изобличающая их глупость и трусость.

— Все равно, Макс, ты быстро просек ситуацию, а вот я… — Фёдор горестно махнул рукой.

— Ты многого не знаешь, Федя. Тебя не было там, на конференции, на которой решалась судьба Плато. Мы тогда искренне верили, что находимся на пути к успеху, к настоящему триумфу. Надеялись прославиться великими делами, как герои Севера двадцатого века. Как же мы ошибались! Минприрес отнял все наши разработки: телепортационную установку, техническую документацию и инфраструктуру. Но было и кое-что еще. Таня Коробкова разработала бизнес-план по организации торговли на Плато. Здесь, в Поселке 02–07, собирались построить логистический центр и заполнять его товарами за летний период, пока Мертвячье свободно ото льда. В остальных поселках должны были появиться фактории — местные торговые точки. Есть люди, которые сами не могут ничего придумать или создать, но очень ловко умеют отнимать чужое. Так и здесь — кто-то украл нашу идею, чтобы обратить ее во зло. Поэтому я в конце концов догадался, что к чему. А вам, мужики, себя упрекать не за что.

— Эту нечисть надо искоренять, — спокойно констатировал Михаил.

— Главная сволочь сидит где-то в Новокузнецке. Это наверняка кто-то из тех, кто был на конференции и в курсе всех деталей. Но пока нужно вычислить сволочь второго плана — местную. Как я понимаю, развозить суррогат по поселкам — задача не из простых…

— Это точно, — подтвердил Неряхин. — Мы здесь часто общаемся, выходим на связь, но видимся редко. Расстояния на Плато огромные, даже по меркам Сибири. Вертолеты, как правило, летят в Город или Метрополию…

— За все три года, что я здесь, мне всего однажды довелось побывать в соседнем Поселке 02–05 — ассистировал коллеге на операции, — пояснил Михаил Затеев. — Консилиумы проводим по видеосвязи.

Максим Шишков сидел молча. Он мысленно перебирал в уме живущих в Поселке людей, их ежедневные заботы и редкие развлечения. Ну, на рыбалку сходить… За последний год в моду вошло ездить на два-три дня в Метрополию: познакомиться с местной экзотикой, сходить в ресторан, в кино. Но в целом все подтверждало слова Фёдора: для Плато характерна радиальная логистика — от центра к периферии и обратно. Связи-хорды между районами и поселками практически отсутствуют. Ну, кто здесь еще… Геологи, гляциологи… Эти, конечно, на месте не сидят, но и особой свободы передвижения тоже не имеют, привязаны к площадкам натурных исследований. Метеорологи… Так их почти и не осталось, пали жертвами прогресса. Рядом со всеми поселками развернуты автоматические метеостанции, передающие показания на сервер — в Новосибирск. Конечно, они время от времени выходят из строя: ветра и обледенение портят оборудование, и случается, что станции разоряют дикие звери. Тогда на место выезжает сервис-группа, которая базируется…

Размышления Максима внезапно прервал скрежет полозьев по гравийной засыпке. Привязав оленей к крыльцу, в кабинет влетела разгоряченная Ольга. Фёдор Неряхин медленно встал и застыл, упершись руками в стол. Но еще до того, как девушка успела вымолвить слово, Максим знал, чье имя она назовет.

***

Через несколько минут Фёдор Неряхин пулей выскочил из домика, держа в руках карабин. Но уйти далеко ему не удалось: Максим Шишков настиг его и попытался удержать, ухватив за полу куртки. Испуганная Ольга наблюдала за ними с крыльца.

— Пусти!

— Федя, не дури, ты совершаешь ошибку.

— Пусти, говорят! — и Фёдор грубо оттолкнул товарища. — Ты здесь наездом, пофорсишь и уедешь в свой Новокузнецк, я мне здесь жить. Это мой Поселок, а он здесь жить не будет!

Воспользовавшись секундным замешательством, Максим ухватил карабин двумя руками и, что есть силы, потянул на себя.

— Федя, прошу… Нужно немного подождать… Прошу, поступись своей правотой, подожди… Хотя бы несколько дней!

— А ведь верно про вас говорят, про новокузнецких, что все вы… Вы все…

Фёдор внезапно отпустил карабин и замахнулся с намерением отвесить Максиму мощный удар в челюсть, но и здесь его постигла неудача. Кулак Фёдора лишь рассек воздух в нескольких сантиметрах от лица оппонента, поскольку секундой раньше Максим, все еще тянущий карабин на себя, потерял равновесие, сделав нескладный шаг назад, не удержался на ногах и шлепнулся на пятую точку.

Развернувшись, Фёдор Неряхин быстро зашагал прочь, на ходу размахивая руками. Максим же, нисколько не смущенный тем, что попал в нелепое положение на глазах у молодой девушки, поднялся.

— Оля, моя просьба относится и к вам, и к вашим родителям. Несколько дней никому ни слова. Поверьте, нам сейчас нельзя торопиться.

И, не выпуская карабина из рук, вернулся в здание Администрации.