Меридиан

Глава 6. Осиротевшие

Ранним утром, когда машин еще почти не было, на Коммунальном мосту через Бию виднелась одинокая фигура. Девушка никуда не торопилась, просто наблюдала за спокойными водами и низменными, поросшими растительностью берегами. Еще несколько километров, и Бии не станет. Встретившись с Катунью, они сольются в великую Обь.

Впервые за много дней Лида решилась позвонить Максиму Евгеньевичу. Он ответил моментально. Конечно, их руководитель ждал этого звонка. Короткий обмен новостями — это все, что они сейчас могли себе позволить. У Лидии полегчало на сердце, теперь она была уверена, что ее товарищей встретят, помогут, а если потребуется, защитят. Наверняка они уже успели покинуть Алтайский край и пересечь административную границу Кузбасса.

***

Серые утренние сумерки, словно сизый дым, окутали город. В этот час Бийск еще не проснулся, дома стояли темные и притихшие, не ходил общественный транспорт. Да Лидии и некуда было торопиться, для того, что она задумала, час был еще слишком ранний. Она старалась не смотреть на пустые скамейки, на аккуратно подстриженную травку газонов — вид любой горизонтальной поверхности вызывал труднопреодолимое желание лечь. На ногах она была уже около сорока восьми часов.

А вот город только начал просыпаться. К тому времени, когда Лида нашла нужный дом, часы показывали половину восьмого. После пугающих событий вчерашнего дня глупо было чего-либо бояться, но она все равно отчаянно трусила. Подкараулив момент, пока дверь за большой шумной семьей не успела захлопнуться, Лида юркнула в подъезд.

Дверь ей открыла обычная женщина: слегка за тридцать, неаккуратная прическа, измученное лицо. Из-за ее спины выглядывали любопытные детские лица: мальчик и девочка.

— Позвольте войти? Я насчет вашего мужа.

В квартире Лида осторожно огляделась: все просто и обыкновенно, жильцы явно собираются уходить по своим будничным делам. Женщина, очевидно, совмещает работу и воспитание детей, а тут еще и горе. Естественно, устает.

— Посмотрите на фото. Это он?

— А папа, что, спит? — окончательно осмелел мальчик лет шести. — А он сейчас в командировке, далеко-далеко. С прошлого лета. А вы не знаете, он скоро приедет?

— Марш за стол, доедайте завтрак! — скомандовала женщина каким-то истошно-визгливым голосом.

Они сидели в большой комнате, захламленной игрушками и другими детскими вещами. Хозяйка вертела в пальцах распечатанный на фотопринтере снимок.

— Костя… Его убили?

— Несчастный случай. Никаких причин подозревать убийство нет.

— Ну, что-то подобное я и предполагала, — горестно кивнула вдова. — Где он сейчас? Мне можно его увидеть?

— К сожалению, его уже похоронили… как неопознанного. В селе Туруханск. Скажите, он ведь пропал во время отдыха?

— Да! — с неожиданной яростью выдохнула женщина. — Поехал с друзьями на озеро. Скажем так, эти люди почему-то считают себя друзьями Кости. Они тогда нажрались в лохмуты… Я думаю, совершенно до скотского состояния… И даже не заметили, что он пропал. Только утром хватились, когда протрезвели. Мы гадали: может, утонул, может, в лесу сгинул… Неделю его искали, а потом все. Я осталась одна с ребятишками. В какой, говорите, деревне?..

— В селе Туруханск. Его там и похоронили.

— Никогда о таком не слышала. Далеко от нас?

— Далеко.

— Как же он там оказался? Денег у него с собой было немного.

— Не знаю, — вынуждена была соврать Лидия. — Можно обратиться в полицию Туруханска… Хотя, знаете, лучше в Туруханский Троицкий монастырь. Они должны знать, где его могила, напишите туда.

— Простите… — сказала Лида, прощаясь. — Что я вот так, с утра. Примите мои соболезнования.

Выйдя на воздух, Лида присела на лавочку и проверила поступившие сообщения. Среди спама, рекламы и скидок в модных магазинах было одно, пришедшее с неизвестного номера и вместо приветствия, собственно текста и подписи содержащее одну лишь цитату: «Нечисть Саруманову всю водой смыло».

***

Родители решили похоронить Николая в небольшом поселке на юге Кузбасса, и после краткой панихиды в стенах Центра все отправились в путь. Пока пришедшие проститься садились в автобус, Лида и Таня направились к машине, где их ждал хмурый, нахохлившийся Георгий. Наверняка кто-то из пришедших попрощаться обратил внимание на темный внедорожник, пристроившийся в хвост похоронного кортежа, но неудобных вопросов никто не задавал.

***

К поездке они подготовились тщательно. Таня принесла из дома отцовскую рубашку и костюм, которые были велики Гошке аж на два размера. Зато это позволило без лишней боли и неудобств натянуть их поверх повязок, ничего не сорвав и не испортив. В общем, категорическое требование раненого товарища выполнить удалось: «Быть как мужик, а не как старая бабка из дома инвалидов».

Потом Лида направилась к постовой сестре и бесцеремонно разложила на стойке ворох документов.

— Это бумаги из Центра, все необходимо заполнить, — безапелляционно заявила она.

Как ни пыталась сестра спровадить незваную гостью в ординаторскую, у нее ничего не вышло.

— Это дело государственной важности, — сурово парировала Лидия. — В наших общих интересах избежать неприятностей, — добавила она не слишком определенно.

Медсестра была раздражена и обескуражена, так что ничего удивительного, что она не заметила невысокую девушку и парня в инвалидной коляске, спешно проехавших в лифтовой холл.

— Хорошо, — улыбнулась ей Лида. — Осталась подписка о неразглашении, и мы закончили.

***

Глядя в окно автомобиля, Лида в который раз поразилась, как резко в южных краях меняются природные зоны. Вот на ее родном Севере пройди хоть тысячу километров, увидишь только болота, тундру да хилый лесок. Лиде вдруг вспомнились Алтайские степи, где и началась вся эта история. Сейчас они находились в нескольких часах езды от тех краев, но абсолютно все здесь было другим! Горы круче, краски резче, зелень сочнее.

Вскоре они прибыли на место. Лида вытащила из багажника инвалидную коляску и помогла Георгию пересесть в нее. Его появления на похоронах никто не ждал. А потому смотрели с удивлением, он же, напротив, не поднимал глаз от своих ботинок. Собравшись с духом, Лида подкатила коляску прямо к краю могилы, где на специальных подставках покоился гроб с телом Николая.

Люди расступились, давая им свободный коридор. На мгновение Лида встретилась с удивленным взглядом Максима Евгеньевича, но ее тут же отвлек тихий голос Георгия:

— Погоди. Постой минутку.

Он поднял глаза на стоящих у гроба родителей Николая.

— Простите меня, если сможете. Я был командиром группы на его последнем задании.

Лида отошла и встала за спинами других людей. Она неуверенно озиралась. Георгий достал лист бумаги и сказал приличествующие случаю слова, но она слушала его вполуха. Лида знала, как долго и мучительно писал он эту прощальную речь, как знала и то, что горечь потери словами не передать.

Так уж вышло, что ей впервые довелось увидеть, как человека хоронят традиционным способом, закапывая в землю буквально. Неудивительно, ведь в Метрополии существа кремировали своих мертвецов. Словно завороженная, Лида смотрела, как рыхлая, влажная земля ложится на крышку гроба. И вскоре над могилой образовался небольшой холмик.

Со стороны поселка глазу открывался бескрайний, залитый солнцем простор, а с противоположной стороны теснились горы. На их крутых каменистых склонах жались друг к дружке хрупкие деревца.

***

Вечером Гошку вернули в больницу.

— Вся ответственность за нарушение дисциплины лежит на мне, — с мрачным фатализмом заявил он дежурному врачу. Я готов понести… В общем, все как положено.

Но доктор даже ругаться не стал, просто рукой махнул. Через полчаса у дверей палаты послышались шаги, Лида и Таня за считанные секунды укрылись в туалете. На пороге появились Гошкины родители. Максим Евгеньевич смерил сына долгим взглядом:

— Как твой руководитель я должен отметить, что только недисциплинированный сотрудник может сбежать из больницы вместо того, чтобы выполнять назначения врача. Но как отец… В общем, сынок, ты поступил правильно. И сообщницы твои… Кстати, где они? — он осмотрелся в палате.

Георгий ушам своим не верил: неужели головомойка отменяется?

— Пап, мам, вы чего?

И правда, Максим Евгеньевич крепился из последних сил, а Полина, не стесняясь, вытирала слезы платочком.

— Мама, я хочу рассказать тебе очень важную вещь… Ты должна понять. И я хочу, чтобы девочки тоже знали…

— Георгий! — предостерегающе повысил голос Максим Евгеньевич.

— Пап, будь реалистом. Я мог бы сделать это тайком, и ты не смог бы мне помешать. Я чувствую себя… В общем, хуже быть уже не может.

— Может, — жестко одернул его отец. — Но помешать тебе я действительно не могу.

— Таня, Лида! — позвал Георгий.

Максим Евгеньевич в два шага пересек маленькую палату и распахнул дверь туалетной комнаты.

— А… Вот и сообщницы… Ну что же вы, не стойте на пороге.

Несколько минут прошло в тяжелой тишине. Георгий словно и хотел говорить, но не мог начать. «Совсем как там, на поляне», — промелькнуло у Лиды.

— В общем так, мама… Если что, отец меня поправит. На это задание я пошел командиром группы. И я получил инструкции: соблюдать скрытность и абсолютную секретность; не шуметь, не допустить распространения слухов, подозрений, а главное — не должно остаться свидетелей, видевших нас у Пропадалова в то самое время. Понимаешь?

— Начинаю, — мрачно ответила Полина.

— Когда мы взбирались на холм, я надеялся, что мы никого там не встретим. Да что говорить, я практически уверовал в это. Лида сумела отвлечь двоих из… и они бросились вниз по склону. Но когда мы добрались до поляны, там была эта… женщина.

Гошка замолчал, уставившись в окно. Налил воды, выпил залпом и закашлялся.

— Я должен был ее убить. Понимаешь, мама? Если бы я это сделал, все было бы… Было бы не так ужасно. Я бы прикончил ее, и мы спустились бы на берег незамеченными. Выполнили бы задание. Оставшиеся отдыхающие не видели наших лиц, а найти или догнать нас они бы не сумели.

— Гнусные типы, — презрительно скривилась Татьяна. — Они стреляли вслепую, наугад, в том числе и из автомата. Такие животных убивают просто ради праздника души.

— Таня, пожалуйста, без метафор, — прервал ее рассуждения Максим Евгеньевич.

— Если бы я мог застрелить ее, я бы, наверное, это сделал, — продолжил свой рассказ Георгий. — Но использовать огнестрел нам было запрещено. Я должен был убить ее бесшумно. И я не смог. Стоял там как соляной столп. Отвратительная, грязная баба…

Лида слушала и с неловкостью вспоминала ту гордость, с которой получала права на ношение оружия. Тогда она чувствовала себя человеком, имеющим право защищать себя, своих друзей, свою страну. Она даже представить себе не могла, что однажды оружие придется использовать вот так.

— Никудышный же из меня получился командир, — продолжал Гошка. — Потом вернулись эти, и началась бойня. В конце концов, я все-таки убил ту женщину, заколол шампуром. Смог. Теперь вы понимаете, что Николай погиб из-за меня? Изображая из себя чистоплюя, я подверг смертельной опасности Лиду и Таню, хотя никто из них не знал о той самой инструкции. Простите меня, если сможете. Как только я выйду из больницы, тотчас же подам заявление и уйду из Центра.

— Жизнь — это не детский садик, Георгий, ты должен это понять, — тихо произнес Максим Евгеньевич. — Как руководитель, я не подпишу твое заявление. Будешь проходить все формальности, как положено, а там, глядишь, и одумаешься.

— Всем вам невероятно повезло, что вы напоролись на пьяных ублюдков, — Полина посмотрела на Гошку, и Лида поразилась, увидев не глаза обеспокоенной матери, а взгляд сурового, но справедливого судьи. — Да, повезло. На той поляне вы могли наткнуться на влюбленную пару или на семью с детьми. Как бы вы жили после этого, я не знаю. Если ты уйдешь из Центра, знай, я буду на твоей стороне.