Между добром и злом. 4 том

Глава 30

Садиться или нет?

Если бы его хотели убить, то сделали бы это ещё раньше, выстрелили бы прямо на улице из экипажа, проезжая мимо — в этом незнакомец был прав. Был вариант, что он сядет и его убьют внутри, чтобы не делать это на улице, но это тоже выглядело достаточно странно, учитывая, что он мог сам убить их.

Иначе говоря, это не выглядело как покушение, а незнакомец и то, что он хотел рассказать, выглядело слишком заманчиво, чтобы отказываться.

Под его ногами скрипнула подножка. Карета слегка качнулась, и Кондрат сел в экипаж, не стесняясь демонстрировать в руке пистолет. Едва он оказался на сидении, как дверца сама закрылась, и они поехали по вечерним улицам.

— Это будет лишним, — кивнул незнакомец на оружие. — Хотя не могу вас осуждать за осторожность.

Удивительно, но даже оказавшись внутри Кондрат не мог разглядеть лица, как не пытался, словно лицо человека всегда покрывала тень.

— Вы хотели поговорить, — напомнил он.

— О да, конечно, поговорить… — протянул тот, будто вспомнил о чём-то важном. — Читали сегодняшние новости?

— Вы о герцоге Путерсшмайте? — в тишине щёлкнул возводящийся курок его пистолета, но человек напротив даже не шелохнулся, будто заразился бессмертием.

— Да, о нём. Прекрасный был человек. Человек чести, человек своего народа, своей империи. Такие люди — редкость в наши дни. И его потеря — огромная утрата для Ангарии.

— Человек чести решил предать империю и императора, которым клялся в верности и служению?

— Предать? Да, может это и кажется предательством, однако ответьте на один вопрос, мистер Брилль: кому верны вы? — слегка подался вперёд незнакомец, при этом всё так же оставаясь в тени. — Империи или императору?

— Правосудию.

Человек напротив усмехнулся.

— Вы очень находчивы.

— Вы пригласили меня сюда меня, чтобы пофилософствовать? — с лёгким раздражением спросил Кондрат.

Они продолжали ехать, слегка подпрыгивая на брусчатке. Экипаж имел очень хорошие амортизаторы. Да и сейчас Кондрат заметил, что размеры были явно побольше обыкновенных экипажей. Другими словами, экипаж лишь пытался косить под обычные, что-то типа машины для прикрытия, чтобы не выделяться на общем фоне. Для слежки? Или чтобы перевозить знатных особ, которые не хотят показываться лишний раз на людях.

— Просто мне интересно, что вы за человек, мистер Брилль. Вы несколько отличаетесь от остальных. Господин Путерсшмайт был таким же.

— Это вы убили Путерсшмайта? — спросил он прямо.

— Нет, он сам выбрал этот путь, понимая, что или он, или он вместе со всей своей семьёй. В его положении выбор был очевиден.

— Зачем он устроил всё это?

— Были причины, мистер Брилль, были очень серьёзные причины на то, чтобы задаться вопросом, что для тебя важнее —верность императору или империи. Это не одно и тоже, как бы вы не пытались заблуждаться.

— Вы из секретной службы? — прищурился Кондрат.

Человек лишь рассмеялся.

­— Избавьте меня от сравнения с этими цепными собаками, единственная цель которых вынюхивать врагов престола, — махнул он рукой. ­— Они лишь безвольный инструмент, который и в печку прыгнет ради того, чтобы выслужиться перед хозяином. Что же касается причин, господин Путерсшмайт был настоящим патриотом. Он был верен империи, потому что императоры сменяются, а империи остаются, сохраняя наследие, которое ковали многие поколения веками.

И Кондрат внезапно понял, к чему незнакомец ведёт. Внезапно вся картинка стала настолько очевидной, что даже казалось странным, почему он не задумался об этом прежде, когда всё было на самом виду. Возможно, это даже было связано с сыновьями герцога, и сейчас Кондрат был уверен, что загляни в их дела раньше, всё встало на свои места ещё тогда.

— Вы имеете ввиду, что…

— Вы правильно поняли, — кивнул человек напротив. — Нет смысла это озвучивать.

— Тогда почему вы рассказываете мне это?

Этот разговор ещё долго не покидал головы Кондрата. Он каждый раз вспоминал слова незнакомца, прокручивая в голове всё, что смог выяснить. Он даже не поленился поднять досье на Путерсшмайта и его сыновей, что только подтвердило его догадки. Он понял всё правильно с первого раза.

Особенного его интересовала фраза, которую обронил незнакомец, когда Кондрат спросил, почему тот ему это рассказывает.

— У нас есть общий знакомый, который решил, что вы стоите моего доверия.

Моего доверия… Интересная фраза. Её говорят немногие люди, Кондрат бы даже сказал, единицы, те, кто считает себя куда выше остальных. Теми, чьё доверие действительно чего-то стоит и может решить многие проблемы, а не просто сотрясание воздуха, на которое всем плевать.

Но все эти мысли перебила совершенно другая новость, ставшая ещё куда большей неожиданностью, чем вечерняя беседа с незнакомцем. И пришла она почему-то от непосредственного начальника Кондрата.

— Мистер Урден, вы звали меня?

— Мистер Брилль… — кивнул тот и внезапно…

Встал.

Кондрат в первый раз видел, чтобы тот вставал при нём из-за стола. В его присутствии тот неизменно сидел за ним и беспрерывно что-то заполнял. А здесь более того начал ещё одеваться, явно собираясь куда-то идти. Надел свой котелок и плащ, после чего посмотрел на Кондрата.

— Идёмте, мистер Брилль, — и вышел из кабинета.

Кондрат последовал за ним и до улицы они шли молча, после чего, оказавшись на ступеньках специальной службы всё-таки спросил:

— Что-то произошло, мистер Урден?

— Да, мистер Брилль, вы произошли, — ответил тот раздражённо.

— На меня кто-то написал жалобу?

— Жалобу? Нет, мистер Брилль, не жалобу. Проблема в другом. Вы раскрываете дела со своей напарницей: вскрыли оружейный заговор, дело маньяка движется к концу, у вас идеальный послужной список. Вы один из образцовых сыщиков в специальной службе. И пусть у секретной службы есть вопросы по вашему прошлому, однако вы не даёте усомниться в себе. Всё идеально. Кроме одного. Сами кажете?

— Семейное положение, — без каких-либо усилий догадался Кондрат.

— Именно, семейное положение. Уже даже мисс Найлинская нашла себе вторую половину, а вы нет. При вашем положении и заслугах это выглядит очень странно.

— Семейное положение не влияет на мою работоспособность.

— Дело не в ней. Сегодня все будут смотреть на вас и думать, что семья не нужна. Завтра начнут гулять, пить и буянить. Послезавтра уже все будут работать спустя рукава, нарушать график и субординацию. А потом всё свалится в анархию и предательство. Семья, мистер Брилль — это оплот стабильности, которая заставляет людей быть теми, кто они есть и не делать глупостей.

Нет, Кондрат уже слышал все эти теории из разряда сегодня ты играешь в доту, а завтра всем даёшь ты в… Короче, так можно до чего угодно договориться и что угодно так подвести. Посыл понятен, однако он был далеко не лекарством от того, чего они опасались.

— И чтобы наш показательный сыщик оставался холост, — продолжил Урден, — это просто возмутительно. Уволить вас не можем, ведь у вас отличные результаты, но и смотреть на это не можем, так как тем самым поощряем такое поведение. Поэтому мы нашли решение.

— Вы меня куда-то переводите? — с надеждой спросил Кондрат.

— Ещё лучше.

И сел в служебный экипаж, взмахом пригласив Кондрата внутрь. Экипаж дёрнулся, и Кондрат вспомнил, как ехал в другом экипаже, в том, где его приветствовал незнакомец. Его слова, как зараза, не лезли теперь из головы, и грохот колёс по мостовой лишь напоминали о том вечере. Кстати говоря, там и подвеска была заметно мягче.

— Куда мы едем? — бросил Кондрат взгляд на улицу.

— Есть одно дело. Мистер Манхауз просил меня лично заняться вашим вопросом. Ему подсказали один вариант, как можно решить ваш вопрос.

— Подсказали?

Ему уже не нравилось, куда это всё идёт. Кондрат до последнего надеялся, что ошибается, однако ситуация складывалась действительно паршиво. Да, к нему несколько раз за последнее время приходили с напоминанием, да, его предупреждали. Но что ситуация примет именно такой оборот…

— Не надо хмуриться, у вас было полно времени, чтобы разобраться с этим, мистер Брилль.

Ему ещё этого не хватало.

Тем временем экипаж трясся по неровным мостовым, всё дальше и дальше уезжая от центра города. Вскоре начались пригороды, где расположились дома с личными участками. Здесь многие аристократы отдыхали после городской суеты на выходных и летом, но сейчас, осенью, когда похолодало, они пустовали. Какие-то больше, какие-то меньше, какие-то совсем крохотные.

Если верить Дайлин, где-то здесь у неё был свой небольшой домик. Не поместье — то располагалось за городом, а именно домик. Как она говорила, совсем маленький, как деревенский, но свой и в пригородах столицы.

И среди всех этих поместий, больших и не очень они и остановились, прямо напротив совсем скромного дома.

— Приехали, — произнёс Урден и вышел из экипажа, махнув извозчику, чтобы тот дожидался их.

— Что это?

— Идём.

— Не говорите, что вы меня пришли сватать, мистер Урден, — холодно произнёс Кондрат.

— Сватать? Извольте, мистер Брилль, мы не будем заниматься этой ерундой, — фыркнул тот. — Скажете тоже…

Он подошёл к воротам, после чего взял за верёвку и дёрнул за неё. Где-то вдалеке раздался звон колокола. Эдакий дверной звонок, и, надо сказать, достаточно изобретательный. Интересно, где трос проходит, чтобы его случайно никто не цеплял.

Вскоре из поместья вышла одна единственная служанка, полная старушка, двигающаяся, как пингвин, вразвалку. Пусть она и спешила, даже пыталась бежать, но вряд ли по скорости превышала обычный прогулочный шаг. Подойдя к калитке, она слегка поклонилась.

— Дом Жьёзен, господа. Я могу быть вам полезна?

— Мы к мадам Жьёзен, она должна была быть предупреждена о нашем везите.

— Ах, да, господин Урден и господин Брилль, проходите, проходите… — закивала та, открыв им калитку, после чего провела их к дому.

На фоне остальных дом действительно был скромный. Двухэтажный, без какой-либо лепнины или дорогих изысков. Внутри стены не украшали дорогие картины в позолоченных рамках, и не было избытка дорогой мебели, которой никто никогда не пользуется. Всё скромно настолько, насколько может быть. Дом напомнил Кондрату тот, где они побывали, выслеживая группу фанатиков со свинофермы в Эдельвейсе. Плюс-минус размерами такой же, может чуточку больше.

— Прошу вас, за мной, — женщина проводила Кондрата и Урдена в зал для гостей на первом. — Ожидайте, скоро мадам Жьёзен выйдет.

Мадам… значит они даже не бароны, а баронеты, по факту, почти последняя ступень, ниже просто безродные аристократы, у которых нет титула. И его привели сюда…

Нет, об этом Кондрат даже думать не хотел. И так в печёнках сидит вся эта чушь. Ему бы сейчас обратно в офис, к делу того маньяка, которого они уже почти загнали в угол. Оставленный нож на месте преступления позволил определить примерный район, где тот был куплен. А оставленные отпечатки поставят окончательную точку в деле. Ещё чуть-чуть осталось, ещё немного… и его отрывают в такой момент!

Кондрат не злился, нет, но был серьёзно раздражён. Такое дело, а он пришёл к какой-то мадам…

И в этот момент вышла та самая мадам Жьёзен.

Для Кондрата этот мир не был родным, и потому лёгкий языковой барьер всё равно присутствовал. Кондрат его не сильно замечал, как-то на автоматизме переводя его на свой лад, и то слово однозначно обозначало «мадам». И при слове «мадам» него вырисовывался образ именно что мадам, женщины, достаточно зрелой и взрослой. Но в зал вышла… девушка. А по его меркам и вовсе девочка, которая ему в дочери годилась.

На вид она была слишком молода. Подозрительно молода. Юное и милое создание, одетая в простое, нарядное и лёгкое платье голубого цвета. Девушка явно сконфужена их присутствием и даже слегка взволнована. Возможно, именно поэтому, как моральная поддержка, рядом с ней стояла уже повидавшая жизнь служанка.

Урден встал и поклонился, и Кондрат последовал его примеру. Неглубоко, но достаточно, чтобы показать уважение голубой крови. Девушка, едва заметно краснея, сделала неглубокий реверанс, книксен, если Кондрат правильно помнил.

— Мадам Жьёзен, — произнёс глубоким и спокойным голосом Урден. — Мы разговаривали с вами по поводу сегодняшнего дня.

— Д-да, я помню, — тихо ответила она.

— Что ж, позвольте вам представить. Это мистер Брилль. Мистер Брилль, это мадам Жьёзен, ваша невеста.

И повисло молчание.

Просто гробовое молчание, которое нарушали только тихое пощёлкивание башенных часов у дальней стенки.

Кондрат смотрел и… не мог собраться с мыслями.

— Прошу прощения? — наконец хриплым голосом выдавил он.

— У вас какие-то вопросы, мистер Брилль? — посмотрел на него Урден.

— Да… у меня… вопросы… — протянул он. — Мы… можем поговорить?..

— Одну секунду, мадам Жьёзен, — извинился Урден.

Они отошли в коридор, где их было бы неслышно, после чего Кондрат жёстко, даже слегка зло произнёс:

— Вы же сказали, что не сватать меня сюда привезли.

— Прошло время для сватовства, мистер Брилль. Всё уже решено, — стальным голосом ответил Урден. — У вас было полно времени, и вы его упустили. Мы сюда приехали, чтобы у вас была невеста. Чтобы, когда люди, влиятельные люди, решили с вами познакомиться, вы выглядели, как не какой-то легкомысленный гуляка без серьёзных отношений или того хуже содомит, а сложившийся, надёжный человек!

— Она мне в дочери годится!

— Ничего страшного, многие берут в жёны помоложе в наше время. Уж не вам жаловаться, — отмахнулся тот.

— А ей вообще можно⁈ Сколько этой мадам Жьёзен⁈

— Она взрослая девушка, — ответил Урден раздражённо, не ответив прямо. — Поэтому возьмите себя в руки и делайте что положено. Это приказ, а не предложение.

Это был не ответ, это был совсем не ответ. Девушка была юной, особенно для Кондрата, которому, извините, пять десятков стукнуло в то время, как она явно не перевалила через второй.

— Я найду другую себе, даю слово, — произнёс Кондрат.

— Было у вас время найти другую. Мистер Манхауз уже обо всём позаботился.

— Он ведь аристократка, это запрещено!

— Не запрещено, а нежелательно. И назвать их аристократами можно с трудом, учитывая их положение. Поэтому будьте мужчиной, выйдете в зал и сделайте то, что необходимо.

— Что, я стесняюсь спросить?

— Обзаведитесь женой, которую для вас нашёл уже сам мистер Манхауз. Нам не нужны лишние вопросы из-за вас.

— Их не будет…

— Уже есть. Кое-кто сверху, кто курирует нашу деятельность, не может взять в толк, почему такой человек и без женщины. Всё, хватит! Вы доставили нам достаточно головной боли по этому вопросу. Вас прикрывали как могли, поэтому будьте добры…

Будьте добры…

Кондрат чувствовал себя каким-то педофилом из-за их колоссальной разницы в возрасте. Возможно, ей уже и можно, но разница в возрасте не давала ему покоя. Он был не из тех, кто любит помоложе, а в данной ситуации сильно так помоложе.

Нет, надо было заняться этим вопросом самому и раньше, конечно…

Вернувшись обратно в зал, Кондрат молча сел на кресло и ждал, пока Урден рассыплется в любезностях, положит какие-то документы на стол и, кивнув, уйдёт. Кондрат и сам было уже попытался уйти следом за ним, но тот холодно бросил:

— Вы останетесь здесь. Это приказ, мистер Брилль.

Приказ? Остаться здесь? Не служба расследований, а какое-то брачное агентство на потеху публике!

И Урден ушёл. Служанка тоже ушла. Остался только он и эта мадам Жьёзен. Будь она уже женщиной, Кондрат бы глазом не повёл. Фиктивный брак не то, что он поощрял, но был готов пойти на эту жертву, а здесь…

Они сидели в полной тишине, скованные неловкостью. Девушка нервно теребила юбку своего платья, боясь поднять взгляд. Смотрела куда угодно, но только не на него. Кондрат же, просидев так в печали пять минут, потянулся к документам. Что он там увидел? То, что его ни капельки не удивило и было даже ожидаемо.

Правильно говорил один хороший человек, хорошее дело браком не назовут…