Между добром и злом. 4 том

Глава 24

Удивительно, но вопреки ожиданиям Кондрата Цертеньхоф был спокоен. Когда они вернулись с Дайлин, он строгим голосом спросил, есть ли результаты, и когда девушка кивнула, просто сказал «хорошо». Вот и всё, никаких лишни разговоров или криков.

Уже в пути он расспрашивал подробности произошедшего, и когда та дошла до части, где застрелила обоих, покачал головой.

— А вот это не очень… — нахмурился он.

— Остался третий, — напомнил Кондрат. — Они его высадили в деревне.

— Она его лица не видела. Мы как его найдём теперь?

Кондрат обернулся к Дайлин, и так как-то уныло пожала плечами.

— Ну… он пел, когда мы ехали. Напевал что-то себе под нос.

— Этого достаточно, — кивнул он.

Цертеньхоф с сомнением уставился на Кондрата.

— Заставишь всю деревню петь?

— А ты — нет?

— Заставлю.

— Я тоже.

Кивнули и молча поехали дальше.

Когда их группа углубилась в лес, Дайлин указала на небольшую просеку, которую сразу в ночи заметит было трудно. Когда-то это была дорога, но время сделало своё дело, и теперь всё давно поросло высокой травой. Единственное, что ещё как-то намекало на её предназначение — примятая трава от проехавшей по ней не так давно повозки. Они вышли к небольшому заросшему зданию, покосившемуся и прогнившему настолько, что даже от одного касания всё строение поскрипывало. Сколько оно здесь стояло, одному богу известно, однако потерянное в лесу оно было отличным местом, чтобы что-то спрятать.

Прямо напротив здания стояла крытая повозка с запряжённой лошадью. У задней части лежало два тела. Одному прострелили голову, у другого была задета шея. Судя по всему, после выстрела он ещё пытался закрыть рану, но это не спасло его от того, что он по итогу истёк кровью.

Кондрат заглянул в повозку. Ящики так и оставались внутри, десять штук. Он залез внутрь и открыл один, чтобы обнаружить там ружья и удостовериться в их правоте.

— Что там? — заглянул к нему Сенштейн.

— Ружья, — выпрыгнул наружу Кондрат.

Тем временем Цертеньхоф вошёл в здание.

— Здесь тоже, штук тридцать, не меньше, — раздался его голос изнутри.

Внутри Кондрат увидел ещё больше уже знакомых им ящиков, сколоченных на скорую руку без единой пометки. Здесь же стояли масляные лампы, верёвки, доски — место успели немного облюбовать после того, как переехали сюда из мельницы.

— Если здесь под сорок ящиков, — окинул взглядом Сенштейн халупу, — то оружия должно быть под пять сотен. Это какие-то прямо промышленные масштабы, слишком много.

— Никто не говорил, что во всех ящиках будет оружие, — ответил Цертеньхоф и открыл один из них. — Здесь, например, пули к ружьям.

Кондрат открыл другой ящик и нашёл там сложенные кирасы. В третьем ящике в мешочках был порох. А вот четвёртом лежали круглые керамические и металлические шарики с торчащей верёвкой. Он подобрал один такой и позвал Цертеньхофа, хотя уже догадывался, что это.

— Они ещё и гранаты сюда привезли… — пробормотал он, взяв одну из рук. Покрутил её перед глазами и бросил взгляд на ящик. — Металлические — это новые, но вот глиняные… я даже не помню, когда они в последний раз использовались… лет пятьдесят назад, наверное…

Но гранаты были не единственной странностью. Так Сенштейн достал из одного ящика ружья, которые безошибочно опознал, как южного образца. Конечно, их могли достать как угодно и где угодно, без ящиков с пометками ты не скажешь точно, однако всех гложило чувство, что оно не просто так здесь появилось.

Однако всё стало совсем иначе, когда, обыскивая ящики, Кондрат открыл один и замер на месте, почувствовав холодок, который пробежал по спине. Они, конечно, ожидали, что здесь будет оружие, но совершенно не такого образца.

— Парни, у нас тут сюрприз… — пробормотал он.

Остальные двое столпились за его плечами, и их лица озарило мягкое свечение, которое можно было спутать со светом тлеющих углей. Однако откуда углям здесь взяться — вместо них в ящике лежали круглые, похожие на колесо, артефакты.

Кондрат сразу узнал их, уже видел подобные в первые месяцы свое жизни в этом мире, когда расследовал дело призрачного дома. Круглые, сделанные из костей с кристаллами в центре, которые словно напитались кровью и теперь медленно источали светом эту всю грязь в мир.

— Артефакты… — тихо произнёс Цертеньхоф. — Грязные артефакты…

— Я уже видел такие, — тихо ответил Кондрат.

— Где?

— В Эдельвейсе. У одного колдуна, которого мы застрелили, когда он пытался убить человека. Ему доставил точно такой же артефакт.

— Это херово… очень херово… — пробормотал он. — Нам ещё колдунов не хватало.

Понятно, что артефакты, как и оружие, шли в столицу с одной целью. Какая именно — до сих пор оставалось загадкой, однако вариантов не так уж и много, да и думать об этом сейчас не имеет смысла.

— Надо… — только начал Цертеньхоф, но Сенштейн уже вышел на улицу, поняв всё без слов.

— Я съезжу. Караульте, может кто ещё приедет.

Кондрат вышел следом за ним.

— Я могу съездить.

— Лучше поговори с Дайлин, а то она сама не своя, — кивнул он на девушку, которая стояла поодаль задумчиво глядя на лес, и запрыгнул в седло. ­— Всё-таки ты её напарник.

— Не думаю, что ей сейчас нужно что-то кроме времени.

— Как скажешь, — пришпорил лошадь и помчался прочь по заросшей дороге.

Скоро здесь будет не протолкнуться от сыщиков. Плохо, что Дайлин убила обоих, теперь будет сложнее выяснить, кто должен был забрать груз и куда отвести. Хорошо, что один высадился — можно будет спокойно допросить его. В крайнем случае. Устроить засаду и дождаться, когда кто-нибудь сюда приедет. Но при любом варианте…

Сейчас им будет совершенно не до этого.

По ночному лесу, пугая его обитателей, разнёсся грохот выстрела. Сначала один, а следом ещё два, после чего всё стихло. Только эхо ещё пару секунд гуляло по округе.

Кондрат, Дайлин и Цертеньхоф подняли взгляд к нему, после чего дружно посмотрели в сторону, куда уехал Сенштейн.

— Дайлин, уходи, — тут же произнёс Цертеньхоф, доставая пистолеты.

— Нет, держимся вместе, они могут попытаться нас окружить, — ответил Кондрат. — Дайлин, в дом, заляг за коробками, заряжай ружья.

И никто не произнёс ничего про Сенштейна, потому что внутри каждый понимал, его участь. И сейчас куда важнее было спасти ещё живых, чем беспокоиться о мёртвых.

Они отступили к небольшому дому, который был жалкой защитой против пуль, и тем не менее лучше, чем ничем. То, что их будут обходить — это как пить дать. Самый эффективны и, как следствие, очевидный вариант, которым воспользуется противник.

Заскочив внутрь, Цертеньхоф и Кондрат быстро начали двигать ящики, строя дополнительные баррикады вдоль стен, пока Дайлин спешно пыталась перезарядить ружьё. Несколько раз у него стрельнула спина, всё же староват он для того, чтобы вот так просто тягать ящики, каждый из которых чуть ли не под пятьдесят кило.

Не успели они выстроить их, как Кондрат заметил движение снаружи.

Около дороги двигалось две тени. Можно предположить, что их всего двое, однако Кондрат не стал бы на это уповать. Люди старались держаться тени, готовые шмыгнуть обратно в кусты при первом же признаке опасности. Они не видели его, но он через щели постройки видел их как на ладони. И пусть они были всего лишь разведчиками, однако даже один труп облегчит им задачу на одного человека, а значит надо было бить.

Кондрат толкнул Цертеньхофа в плечо, шепнул «правый мой» и прицелился. Тот взял на прицел второго и замер на секунду, наблюдая, как те крадучись приближаются к ним.

— Огонь, — шепнул Цертеньхоф и в то же мгновение выстрелил.

Кондрат отстал от него всего лишь на какое-то мгновение, но их выстрелы всё равно выстроились в один дружный залп. Помещение заволок едкий пороховой дым, и тем не менее он всё равно разглядел, как два тела тут же легли на землю.

Они рухнули на землю не сговариваясь. Не потому, что что-то заметили, а ради безопасности, и это, возможно, спасло им жизнь.

Со всех сторон раздался грохот. Кондрат насчитал пять выстрелов и пять направлений. Цертеньхоф шесть. Пули с треском ломали прогнившую древесину, со свистом пролетали мимо, выбивали щепки из ящиков, и Кондрат даже услышал металлический скрежет, когда одна из пулю врезалась, по-видимому, в металлическую часть ружья внутри. И не успела осесть труха, как они вновь открыли ответный огонь, теперь уже менее прицельно из-за пыли и пороховых газов.

Они оба имели опыт в подобном, сразу было видно по их движениям и умении держать себя, чего не скажешь о Дайлин, которая забилась за ящики и трясущимися руками пыталась перезарядить ружья. Зарядила одно, толкнула к Цертеньхофу, принялась заряжать другое. В этот момент Кондрат уже стрелял из пистолетов, пытаясь что-то разглядеть слезящимися глазами.

— Твою…

— Задели? — спросил Кондрат, не оборачиваясь.

— Нет, щепкой по лицу. Дайлин! Давай!

— Д-да! — она бросила ружьё, подхватив то, что толкнул ей Кондрат и начал перезаряжать.

— Сколько снял? — спросил Цертеньхоф, пригнувшись, когда над головой вновь полетели пули.

— Одного.

— Двоих. Насчитал ещё троих. Они скоро будут отступать. Надо взять кого-нибудь.

— Это навряд ли. Судя по всему, они уже уходят, — бросил Кондрат взгляд на лес.

И действительно, вокруг подозрительно затихло. Кто бы там на них не напал, потеря троих заставила их отступить назад. А значит шанс захватить кого-нибудь в плен они упустили. Да и как взять их в плен? Они в амбаре — те снаружи. С одной стороны у них выгодная позиция для обороны, но с другой, тем куда удобнее сдерживать их и контролировать все выходы, так как они как на ладони.

— Я попытаюсь, — решил вдруг Цертеньхоф.

— Я бы не советовал, — покачал головой Кондрат. — Они видят все подступы и, если они ещё там, ты будешь просто как бегающая мишень.

— Знаю, но они, скорее всего, отступают. Они не стреляли оттуда, — кивнул он в сторону. — Значит там никого нет. Я брошусь туда, а ты прикроешь.

— Это пустой риск. Лучше отсидеться.

— Возможно, — тот подтащил к себе ещё одну кирасу и надел её поверх своей. — А теперь прикрой.

И бросился к выходу.

Кондрат понимал его, он хотел взять хоть кого-нибудь, чтобы допросить, иначе жертва его напарника будет зазря. Однако это было не просто пустым риском, а номинацией на премию Дарвина, который не стоил этого. Выскакивать просто наобум в надежде, что тебя не подстрелить, когда дом со всех сторон хорошо просматривается такое себе.

Но видимо удача пощадила его, так как Цертеньхоф добрался до ближайших кустов живым и невредимым. Повторять его подвиг Кондрат не стал, но внимательно следил за округой. Нет, они всё же на счастье Цертеньхофа отступили. Дождавшись его сигнала, Кондрат бросил Дайлин ждать на месте и тоже выскочил наружу, подбежав к укрытию.

— Они ушли, — выругался Цертеньхоф. — Я к дороге, ты по телам, может кто-то ещё жив.

— Не будем разделяться. Посмотрим, что с Сенштейном и вернёмся.

— Ладно…

Они крадучись добрались до дороги, но там и след атаковавших простыл. Они даже не тронули лошадей, на которых приехали Кондрат с остальными. Сенштейна они нашли на заросшей дороге в высокой траве. Две пули: одна в голове, одна в груди. Судя по всему, он даже успел выстрелить раз и выхватить второй пистолет, но эта перестрелка была уже предрешена.

— Знаешь, что меня больше всего пугает во всём этом? — тихо спросил Цертеньхоф, глядя на тело товарища. — Что надо идти к жене и сообщать о смерти её мужа.

— У вас сообщают напарники?

— Если они выжили, конечно. Но да, так принято, — он бросил взгляд на дорогу. — Они н могли далеко уехать. Если бросимся вдогонку, то можем и нагнать.

— Если они только не подумали об этом и не выставили засаду на дороге, — ответил Кондрат. — Сейчас не стоит поспешно бросаться куда-либо.

Тот цыкнул и не ответил.

Они нашли всего четыре тела. Двое тех, кто шёл по дороге, и двое, что были ими подстрелены в той слепой перестрелке. Цертеньхоф уверял, что подстрелил двоих, однако ещё одного они нигде найти не смогли. Видимо, он его ранил, и товарищи решили забрать того с собой. Однако Кондрат сомневался, что человек доживёт до рассвета — в таком деле о нём позаботятся свои же.

Лишь с первыми лучами света они выдвинулись в обратный путь. Шли широкой цепочкой, держать друг от друга подальше, чтобы не стать лёгкой мишенью. Была у них мысль оставить кого-нибудь охранять склад оружия, если вдруг кто-то вернётся и решит уничтожить улики, однако посоветовавшись, решили, что рисковать кем-то из них ради этого не стоило. Если они действительно вернутся, то один человек ничего противопоставить им не сможет, едва они ринутся дружно в атаку.

Они ехали молча, никто не проронил ни слова до того момента, пока не добрались до города. Здесь они разделились, Дайлин отправилась в специальную службу доложить о находке и вызвать магов, а Кондрат с Цертеньхоф отправились в отдел правопорядка. Требовались люди здесь и сейчас, чтобы оцепить территорию и обезопасить улики, и проще всего их было набрать в ближайшем отделе правопорядка, который и отказаться не мог.

Они же и возглавили процессию обратно.

И нет, никто не тронул ни склад, ни тела, кроме насекомых, которые облюбовали открытые раны. С какой-то злостью Цертеньхоф скинул с себя плащ и накрыл им тело павшего товарища. Но Кондрата это мало волновало, он шёл к телам убитых, чтобы осмотреть их. Естественно, ни одного из них он не знал. В карманах тоже документов не обнаруживалось, только курево и монеты. Он расстегнул одежду, осмотрел грудь, спину и запястья на предмет татуировок, но и здесь было пусто.

И он сомневался, что их они опознают — из-за отсутствия баз данных с фотографиями и так далее идентифицировать человека было практически невозможно. Так что здесь ловить было нечего. Кондрат лишь окинул взглядом склад, чтобы уже при свете дня оценить его.

А лес вокруг уже ожил. До этого пустой и мирный, а теперь повсюду ходили стражи правопорядка, слышались голоса и ржания лошадей. Поскрипывала телега, чтобы забрать тела погибших. Куда не глянь, везде люди и движение.

— Надо отправить людей на станцию и найти того, кого они выгрузили, — произнёс Кондрат, поравнявшись с Цертеньхофом.

— Знаю. Как только прибудут маги, отправимся их ловить.

— И я сочувствую…

— Не надо, — поморщился он. — Не хочу ничего слушать. Такое просто случается, вот и всё. Давай без этих сентиментальностей.

— Как скажешь.

Кондрат был не против, он тоже не любил сентиментальностей. Он вообще плохо относился к чувствам между людьми, будь то дружеские или любовные узы. Они мешают, они сбивают, они не дают трезво мыслить. Поэтому чем их меньше, тем жизнь лучше.

Корочка сыщика специальной службы расследований даёт очень много преимуществ. Ему не потребовалось даже пяти минут, чтобы собрать группу из восьми человек и отправиться прямиком на станцию. То ли те работали там круглосуточно, то ли просто смена попалась удачной, но эту троицу они застали прямо там. В тот момент, когда Кондрат подъезжал с группой стражей, грузчик как раз вышел покурить.

— Вперёд. Будут сопротивляться, стреляйте на поражение, — произнёс он и те устремились вперёд.

Кондрат же вальяжно последовал за ними. И не стал отрицать, что с лёгким удовлетворением наблюдал за тем, как грузчика кладут лицом в пол, добавляя для воспитания нескольких пинков под рёбра.

Стражи правопорядка ворвались прямо в небольшое помещение, выбив дверь и крича во всё горло поднять руки вверх. Они буквально сметали любое препятствие на своём пути, включая какую-то старушку, которую чуть не затоптали, и уже в течение двух минут Кондрат мог пройтись перед тремя связанными телами, которые испуганно ёрзали, будто не понимая, а возможно очень хорошо понимая, что их ждёт.

— В специальную службу их, — произнёс он, махнув рукой и тех выволокли на улицу, как мешки с мусором.

Говорят, специальная служба очень жестоко карает любого, кто посмеет поднят руку на её служащих. По-видимому, Кондрату в ближайшее время предстояло собственными глазами увидеть, как оно есть на самом деле.