Между добром и злом. 4 том

Глава 29

Собрание закончилось, и Кондрат вместе с Дайлин и Цертеньхофом оказались в коридоре.

— Как вы думаете, что они обсуждают? — спросила она, переводя взгляд с Кондрата на Цертеньхофа.

— Что делать с тем, что мы узнали, — после недолгих раздумий ответил Цертеньхоф.

— А что думать, брать надо!

Он переглянулся с Кондратом. Она ещё не понимала всю сложность дел, когда в нём замешаны влиятельные люди с политическим весом. Для такого громкого дела требовались доказательства, куда более весомые, чем они смогли раздобыть. К тому же герцог Путерсшмайт был отнюдь не последним человеком в империи, чтобы его можно было просто прийти и взять. Далеко не факт, что у него нет каких-либо подвязок или связей, которые уберегут его от проблем.

Государственная измена? Возможно. А возможно и нет. А возможно уже на их голов будут охотиться. Политические игры — это постоянная охота, постоянная игра, где один пытается подловить другого. К тому же что-то обоим подсказывало, что, если бы всё было так просто, Путерсшмайта уже бы давно взёдрнули, едва появился бы хоть один намёк на измену. А разе нет…

Раз нет, то значит в политической обстановке Ангарии далеко не всё так просто и есть какие-то противоборствующие стороны, которые не позволяют делать столь резких движений со стороны власти. То ли борьба за власть, то ли трон не имеет достаточно сил, чтобы рубить всех неугодных налево и направо.

— Я бы посоветовал пока такие мысли держать при себе, — произнёс Кондрат.

— Почему?

— Потому что всё несколько сложнее, — ответил за него Цертеньхоф.

И Кондрат был с ним солидарен. Чем меньше они будут об этом говорить, тем целее будут.

Всё решили без них. Когда их троицу вновь вызвали на ковёр, их встречал только Манхауз и Урден. Той двоицы уже не было, а те, что остались, выглядели серьёзнее некуда.

— От имени империи мы выражаем вам благодарность, мистер Брилль, мистер Цертеньхоф и мисс Найлинская, — произнёс Манхауз. — Ваш вклад в стабильность и безопасность нашей империи неоценим, и вы будете вознаграждены за это. Что же касается дела, думаю, что нам не надо говорить, что оно должно держаться в строжайшей тайне. Вы это понимаете?

Они в разнобой кивнули. Но Дайлин не была бы собой, если бы не брякнула:

— А что будет с Его Светлостью Путерсшмайтом?

— А что с ним? — серьёзно посмотрел на неё Урден.

— Ну… он… многие факты говорят о том, что он причастен к этому… — неуверенно ответила она.

— Фактом, доказывающих его вину вы не предоставили, мисс Найлинская, — холодно ответил он. — И я бы предпочёл, чтобы вы больше не поднимали эту тему и помнили, что данное расследование будет идти под грифом секретно.

— Но…

— У вас проблемы с субординацией? — спросил уже Манхауз с нажимом. — Мистер Брилль, как более опытный сыщик, пожалуйста, объясните своей коллеге, когда не надо задавать вопросов.

— Слушаюсь, мистер Манхауз, — кивнул тот.

— А теперь вы свободны. Позже мы обговорим ваш вклад в безопасность.

С этими словами их по факту выгнали.

Они знали, что что-то происходит. Знали, что в этом замешаны высшие чины, и потому не хотели огласки. Возможно, дальше дело уже будут вести совершенно другие люди, возможно, даже те самые, что были на собрании, когда они докладывали о своих успехах.

— Значит на этом всё? — тихо спросила Дайлин, когда они распрощались с Цертеньхофом.

— Что значит, всё? — уточнил Кондрат.

— Мы не схватили виновника.

— Дознаватель выяснил, кто убил ту девушку. Это был мельник. Поэтому наше дело с мельницей раскрыто.

— А оружие?

— Думаю, тут уже не наша забота, Дайлин, — ответил он, накидывая на себя своё пальто, отличительный знак всех сыщиков. — Аналитики говорят, что мы вскрыли большую часть складов с оружием, а значит всё остальное уже не будет представлять такой опасности. Со временем, скорее всего, доберутся и до них.

— Я про герцога, — негромко произнесла девушка, оглядевшись по сторонам.

— Забудь о нём. Он вне нашей юрисдикции.

— Но…

— Поверь, я бы и сам хотел добраться до него, —­ ответил он со сталью в голосе, заставившей Дайлин поверить, что он говорил искренне. — Хотел бы привести его на честный суд, где его бы судили по законам, но это вне наших компетенций. У нас нет ни доказательств, ни сил.

— Значит, он останется безнаказанным? — уточнила она.

— Я бы так не сказал.

Кондрат был недалёк от истины.

Не прошло и недели, как в Транс-Ангар начались проверки. Их обвиняли в неуплате налогов, взятках и подставных контрактах для отмывания денег. Довольно громкий скандал, на фоне которых тонули все остальные новости о других предприятиях, у которых возникали проблемы с законом.

Уже через месяц в новостях скупо сообщали о том, что были арестованы какие-то чиновники, некоторые из которых являлись членами известных аристократии. Будто этого было мало, нескольких аристократов обвиняли во всяких преступлениях, на которые в другой ситуации вряд ли бы обратили внимание: взятки, домогательства и даже одно изнасилование.

Кондрат наблюдал за этим с неподдельным интересом, глядя на то, как затягивается петля на шее герцога. Он сразу понял, против кого была компания, едва залез в архив и проследил, на ком в конце концов сходились все финансы и власть бизнеса, который попал под раздачу.

Эта эпопея длилась несколько месяцев, и уже наступила осень, её самый разгар, а истории не было видно ни конца, ни края. Для всей империи она протекала незаметно, просто аресты, просто приговоры и просто проверки. И только знающие люди понимали, против кого ведётся эта война. Кондрат продолжал работать в специальной службе, продолжал тянуть на себе рутину похожих друг на друга дней, наблюдая за целым шоу, которое развернулось в высшем свете.

А потом незаметная сводка в пару строк поставила точку в этой истории.

«У себя в кабинете был найден мёртвым Его Сиятельство Путерсшмайт».

Вот такая коротенькая заметка поставила точку в этом деле, и пробегая по ней взглядом, Кондрат улыбнулся.

— Дайлин, — позвал он напарницу. Девушка напротив него, перелистывающая какие-то документы подняла взгляд.

Они работали вместе уже почти четыре месяца, если он не ошибался, и на их счёте уже было три раскрытых дела, включая то с мельницей. Она получило то, что хотела — её стали допускать ко «взрослым» делам, и ей это будто только и требовалось. Признание. С ним Дайлин словно успокоилась, почувствовав под ногами почву. Да и коллеги стали к ней относиться спокойнее.

— Что?

— Смотри, — протянул он газету, показав ей ту незаметную строчку среди столь важных новостей, как повешение цен на зерно, реставрацию какого-то завода и запуск нового дирижабля.

Дайлин несколько раз прочитала строку, после чего подняла взгляд.

— От него избавились, — тихо, будто для самой себя произнесла она.

— По-видимому.

— Просто убили, словно ничего и не произошло.

Судя по всему, ей эта новость пришлась не по душе, и здесь Кондрат мог её понять. С другой стороны, иначе решение вопроса Кондрат и не видел. Поднимать шумиху по поводу того, что в самых верхних эшелонах власти появился предатель, может послужить сигналом для остальных, что империя ослабла. Да и другим родственникам герцога такой оборот мог быть не по душе. Кондрат даже бы не удивился, если бы они от него сами и избавились, чтобы смыть позор кровью и показать свою преданность.

— Ты считаешь, что это правильно? — посмотрела на него Дайлин.

— Неважно, правильно или нет. Это уже государственные дела, Дайлин. Не говори, что ты не знаешь, как работает это в реальной жизни.

— Ты так говоришь, будто поддерживаешь это.

— Я не поддерживаю это ни в каком свете и интерпретации, однако так устроена власть, — Кондрат не строил по этому плану иллюзий. Самому не раз не давали прищучить какого-нибудь богатенького сынка.

— Но меня всё равно не отпускает вопрос, — продолжила она.

— Зачем он это сделал?

— Именно, ­— Дайлин кивнула.

— Может быть много причин… — начал Кондрат, но она его перебила.

— Ты не понимаешь. Власть бы он не захватил. Есть император, есть его семья и его престол. Никто более не может на него претендовать. Это надо было разрушить всю империю, чтобы переделать законы, но тут и от власти ничего не останется. Куда вероятнее, что дальние родственник императора заручатся поддержкой и отобьют трон обратно под гарантии того, что тем, кто помогал, потом перепадёт.

— К чему ты ведёшь?

— Ради чего это всё?

— Может как раз и хотел протолкнуть дальних родственников императора, чтобы управлять империей, — предположил Кондрат.

— Нет, слишком сложно. Если ради власти, то у него и так было большое влияние. Больше власти только у императора. Если уж так хотелось, то куда более реально было выдать своих сыновей за дочерей императора, что ещё больше сблизило бы их.

— Вроде у Тонгастеров будет влияния побольше, — припомнил Кондрат. — Как-никак они советники императора.

— Если больше, то на чуть-чуть. Император специально держит всех так, чтобы у все были плюс-минус равны, и они друг друга уравновешивали. Тонгастеры ближе к императору, но и Путерсшмайта влияния было достаточно. Не имело смысла начинать подобное из-за этого.

— Тогда… заговор снаружи?

— Ради чего предавать императора, с которым ты в хороших отношениях? — повторила Дайлин.

— Каковы твои предположения?

— Я… я… я не знаю, — сдалась она. — Просто я вижу, что это странно. Ничего не говорило о том, что они решатся отказаться от всего ради такой авантюры. И цели тоже непонятны.

— Внешнее влияние, возможно компромат и попытка установки марионеточного правительства, над которым они будут властны, — пожал плечами Кондрат.

— Возможно… — пробормотала она.

Вот что за девушка⁈ Кондрат теперь и сам не мог выкинуть это из головы. Сидел и думал, какова же была истинная цель герцога, ради чего он решил рискнуть абсолютно всем.

То, что его род отделался лишь потерянными деньгами, влиянием и его жизнью было действительно малой платой. Там явно постарались родственники, чтобы сберечь свой род от расправы, хотя былого влияния после случившегося им не видать.

В чём была цель? Настолько важная, что он рискнул всем ради неё?

Да, Дайлин молодец, подкинула задачку, а теперь сидит как ни в чём не бывало, ноготочки подпиливает и макияж наводит… И Кондрат постарался переключиться с назойливой мысли уже на саму Дайлин. Ведь он уже как неделю назад заметил, что она словно слегка изменилась. Если будет точнее, начала следить за собой… нет, она и так следила за собой, но тут и макияж, и новая причёска, и новые аксессуары, которые лишь подчёркивали её утончённость.

К гадалке не ходи, нашла кого-то себе. Кондрату даже на секунду стало интересно, кто именно мог заинтересовать такую девушку. Кто-нибудь, как Вайрин или подобные ему оторви и выбрось? Нет, Кондрат был хорошего мнения о Вайрине, однако не строил иллюзий — не все были такими же слегка безбашенными, как и столь же добропорядочными.

— Что?

— М? — Кондрат только сейчас понял, что всё это время пристально смотрел на Дайлин, и та даже замерла с пилочкой в руках, глядя на него таким же пристальным взглядом.

— Ты просто на меня так смотришь, будто какие-то нехорошие планы строишь с моим участием.

— Боюсь, я слишком стар для нехороших планов, Дайлин, — ответил он со вздохом. — Ты сегодня уходишь раньше?

— Думаю… да, чуть раньше уйду, — кивнула она. — Ничего страшного? Ты справишься?

— Да, управлюсь как-нибудь… — кивнул он, взглянув на документы.

Теперь на их плечах было расследование по поводу серийного маньяка убийцы, который отметился уже в нескольких герцогствах и графствах. Да, такие дела тоже ложились на плечи специальной службы, так как отделы правопорядка везде были разными и плохо между собой работали, а специальная служба объединяла их в одну структуру. Как и говорил Кондрат, это было что-то типа ФСБ или ФБР на местный лад. И теперь они шли по пятам убийцы, который оставлял за собой кровавый след.

Да, это было в какой-то мере нудным занятием, однако охота тоже бывает нудно, идти по лесу чуть ли не целый день ради одного выстрела. Но идти по следу и делает тот самый выстрел интересным. В этом плане охота мало чем отличалась от поиска маньяка. Единственное, что не было в охоте — постоянной бумажной волокиты, которая иногда могла свести тебя в могилу. Ещё у него рассказывали, что одного детектива свела в могилу именно бюрократия. Тот так и умер за бумагами. Такой подвиг, конечно, ему бы хотелось не повторять.

Взгляд скользнул на стол, где в уголке красовалась медаль за особые заслуги. Начальство не обмануло, действительно наградило его и в придачу выплатило премию. Дайлин лишь посмеялась над этими деньгами, а вот от медали не отказалась, сказав, что на память себе оставит. А Кондрат был рад деньгам, так как их хотя бы потратить можно было, а медаль так и будет собирать пыль.

Закончив отчёты, Кондрат откинулся на спинку стула и выдохнул. Дело было сделано, пора собираться домой. Жаль, здесь нет спального места с душевой, тогда бы и вовсе уходить бы не пришлось, можно было бы прямо здесь заночевать и на утро вновь приняться за работу.

Собравшись и попрощавшись с теми, кто решил посидеть подольше, Кондрат вышел на прохладные улицы города.

Осень уже давно сорвала листву с деревьев и остудила воздух. Теперь по вечерам изо рта вырывались клубы пара, а на лужах к утру даже появлялись прожилки люда, которые так же незаметно таяли. Но ещё пара недель, и лёд будет основательно сковывать всё, войдя в свои полноценные права. Дайлин утверждала, что зимы в столице тёплые, снег выпадает нечасто и мелко, хот Кондрат считал это за минус. Всё-таки если зима, то обязательно со снегом, а то от одного взгляда на эти голые улицы тоска съедает.

Окинув взглядом пустеющую улицу и завернушвись в плащ поглубже, Кондрат отправился домой. Пешком, как иногда любил прогуливаться по улицам пустеющего к тому моменту города, который теперь раньше погружался в темноту. И, естественно, он не мог не заметить, как на полпути к дому на пустой дороге замедлился экипаж, тёмный и безликий, который явно собирался остановиться напротив него.

Кондрат продолжал идти как ни в чём не бывало, однако рука уже легла на рукоять пистолета, а в голове уже перебирал разные варианты. От того, чтобы просто броситься бежать в ближайший переулок, где экипаж не проедет, до того, чтобы придётся устроить перестрелку прямо в центре города. Но всё решилось без его участия.

Когда экипаж поравнялся с Кондратом, напротив него распахнулась дверца. Сразу же с металлическим лязгом разложилась подножка — такая функция была достаточно дорогой, её делали на заказ, а значит неприметный экипаж, пытающийся косить под обычный, был не простым. Однако темнота внутри не позволяла разглядеть пассажира, чей голос Кондрат всё же услышал:

— Добрый вечер, мистер Брилль.

Вот так просто, будто человек внутри знал его уже не первый год и решил подвести своего старого друга. Кондрат с подозрением пытался разглядеть человека внутри, но мог различить лишь его фигуру. Видимо, пассажир заметил его взгляд, на что произнёс.

— Не беспокойтесь, будь у нас желание навредить, мы бы давно это уже сделали.

— А если я откажусь? — спросил он в лоб.

— Что ж, тогда мы просто уедем, а вы продолжите свой путь. Но вы ведь не откажитесь, не так ли? Вам слишком интересно, кто мы и зачем вы нам нужны.

Кондрат бросил взгляд на улицу, после чего вновь перевёл его на экипаж. Да, пассажир, который был как тень, прав — ему слишком интересно, чтобы просто так отказаться от предложения. Вопрос лишь в том, насколько такой риск будет оправдан.