Мечники Гора (Джон Норман) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 14 Беседа с Таджимой

— Вы быстры, — констатировал Таджима, опуская деревянный меч.

— И Вы тоже, — польстил я ему.

Несколько пани сидели со скрещенными ногами вдоль стены внутри открытого деревянного строения, называемого додзе. Оно стояло, если кто забыл, напомню, на дальнем краю тренировочной площадки.

Мы с Таджимой поклонились друг другу, а затем, скрестив ноги, сели рядом у задней стены.

Восемь пани, все безоружные, встали со своих мест, вышли на середину додзе, разбились на четверки, встали в две шеренги лицом друг к другу и поклонились. Затем приняли боевую стойку и начали поединки. Другой пани, судья, рефери или, полагаю лучше сказать, арбитр, наблюдал и контролировал тренировку со стороны. Он иногда комментировал происходящее и даже ругался. В этих поединках, конечно, смертельные удары были запрещены, и когда удар, следствием которого была бы смерть или выведение из строя, мог быть нанесен, арбитр останавливал схватку и объявил свой приговор, после которого один из бойцов, вежливо поклонившись, выходил из поединка, фактически признаваемый мертвым или инвалидом. Поединок один на один у пани может быть стилизован, и может проходить с множеством формальностей, при всей его внезапной стремительности и жестокости, чередующимися с почти неестественной неподвижностью, смотря на которую на ум приходит ларл или пантера, сконцентрированные, неподвижные, чуть заметно дрожащие, перед своей атакой. Что интересно, хотя бой шел четыре на четыре, но после того, как один из бойцов удалялся из соревнования, его противник не присоединялся к товарищами, чтобы сокрушить оставшихся, а тоже отступал. Фактически, здесь имели место четыре поединка один на один. Не думаю, что в реальной войне, подобную вежливость кто-нибудь стал бы соблюдать. Вежливость — дело хорошее, но вежливость за счет победы казалась мне сомнительными тактическим решением. Наконец в центре додзе остался один боец, из той команды, из которой трое уже выбыли как побежденные. Соответственно, теперь ему предстояло сразиться с тремя противниками из другой четверки, конечно, по очереди. Он победил двоих, третьего одолеть не смог. Все восемь пани встали, обменялись поклонами и вернулись на свои места.

— Мы можем поговорить? — спросил я Таджиму.

— Не сейчас, — негромко ответил мне он.

В додзе проводилось много поединков различных видов, в основном с деревянным оружием. Оно заменяло разные виды настоящего оружия, в частности длинный и короткий мечи, последний еще называли дополнительным. Использовались и древки глеф. Интересным вариантом среди этих заменителей оружия были длинные шесты, легкие, гибкие словно змеи, очищенные от коры жерди, которые могли мелькать так, что и едва мог уловить глаз. Как я понял, они были не столько заменой оружия, сколько учебными устройствами, позволявшими ускорить реакцию и развить навыки. Иногда использовалась и сталь, но, конечно, удары задерживались. Иногда бойцы выходили на поединок с разными видами деревянного оружия. Бывало, что безоружный должен был сразиться с вооруженным, скажем, кинжалом. Понятно, что в додзе принимались разумные предосторожности, избежать, или по крайней мере, снизить травматизм и, конечно, предотвратить смерть. Удары старались задерживать, но, тем не менее, кровопролитие было делом весьма частыми, и сломанные конечности, в основном запястья и руки, не были чем-то неизвестным. Эти травмы, казалось, принимались спокойно, за исключением тех случаем, когда были подозрения, что это было сделано намеренно. Пани, казалось, чувствовали в таких ситуациях что-то вроде некоторого дисбаланса, который требовалось урегулировать. Дисгармония нуждалась в исправлении. В таком случае работал принцип зуб за зуб, и за один окрасившийся в красное деревянный клинок, отвечал другой такой же.

— Сейчас? — поинтересовался я.

— Нет, — ответил Таджима.

Упражнения и поединки в додзе очевидно были предназначены, чтобы обеспечить серьезное и детальное воинское обучение, и я уверен, что в этом отношении у них была значительная ценность. Почему бы нет? В конце концов, разве я сам, давно, в Ко-ро-ба, в Городе Утренних Башен, не проводил большую часть дня за подобными упражнениями? Правда, я обычно занимался с настоящим оружием. Только так, только такими тренировками чего-то можно достичь и неважно со сталью Ты тренируешься или с деревом. Однако одно дело стоять перед противником с деревянным мечом, удар которого можно пережить и совсем другой, встретиться лицом к лицу с врагом вооруженным отточенной сталью, вышедшем с явным намерением убить вас. В последнем случае оживает каждая клеточка тела, и все дело обычно заканчивается в пределах одного или двух взмахов стали. Как говорят пани, ни одна учеба не может сравниться с додзе крови.

За два дня до этого у меня был разговор с Лордом Нисидой, снова в его павильоне, и он оказался восприимчивым к моим рекомендациям. Соответственно, я был занят поисками определенных мастеров в лагере, шорников и кузнецов, а также поставщиков, которые в течение следующих месяцев, могли бы обеспечить нужным ассортиментом товаров, сформированным в соответствии с моими требованиями.

В плане оружия гореанский воин обычно обучается обращению с мечом, щитом и копьем. Под мечом обычно понимается гладий, быстрый, легкий, обоюдоострый, колюще-рубящий клинок. Это превосходное оружие пехоты. На спине тарна, естественно, для него найдется немного работы. Точно так же и от сабли, которая могла бы использоваться с некоторой эффективностью, скажем, со спины лошади, будет мало толку, что на кайиле, что на тарне. Кайила — животное рослое, и плечи его заходятся слишком высоко, чтобы работать саблей. Тачаки, например, используют длинные пики из темового дерева, легкие, упругие и гибкие. У них нет никаких трудностей в том, чтобы поразить пешего противника. Также, тачаки используют кайву, или седельный нож, баланс которого рассчитан на метание. Я подумал, что мы могли бы заменить кайву ананганским дротиком, увесистым металлическим метательным оружием, длиной около восемнадцати дюймов и имеющим оперение, так что от бойца требуется меньше умения по сравнению метанием кайвы, а брошенный сверху вниз такой дротик становится смертельно опасным. Но это, на мой взгляд, будет, прежде всего, вспомогательное оружие, прибегать к которому следует в особых обстоятельствах, в тех, например, в которых на земле можно было бы использовать кайву. Такие обстоятельства обычно возникают в горячке ближнего боя, где лук уже не будет практичным оружием. Типичный гореанский щит представляет собой большой, тяжелый круг, обшитый слоями кожи, усиленной металлическим бандажом. Он может оградить бойца, но не в силах защитить тарна. В целом более практичным, как мне показался, после рассмотрения всех вариантов, металлический баклер, меньший, более легкий, управляемый одной кистью, а не всем предплечьем. Им можно отвести копье в сторону, тогда как удар или бросок копья в обычный щит, выведет последний из строя, просто завязнув в нем. По сути, тактика пехотинца в основном в том и состоит, что следует повредить щит противника, воткнув в него копье. Фактически это делает щит не только неэффективным, но и превращает его в помеху, открывая бойца атаке гладия. У шита же, который приглянулся мне, имелись, помимо его управляемости, еще два дополнительных интересных преимущества. Во-первых, в седле от него легко избавиться, освободив руки тарнсмэна для задачи, которая вскоре станет очевидной, для использования лука. И во-вторых, одну кромку можно было бы заточить на манер лезвия, как это сделано на некоторых гладиаторских баклерах, что позволяет использовать щит в качестве оружия, нанося им режущие удары по телу противника, в идеале по горлу. Я не ожидал, что от последней особенности будет много проку в бою, если только тарнсмэн не будет вынужден спешиться, однако иногда даже в воздухе случаются схватки накоротке, поскольку птицы тоже не являются пассивными участниками боя, и могут сцепиться друг с дружкой, устроив в небе карусель с криками, ударами крыльями, клювами и когтями. Также, баклер, хотя и с меньшей эффективностью по сравнению с большим щитом, обеспечит некоторую защиту от арбалетных болтов, по крайней мере, в части самых уязвимых мест тела, чаще всего и являющихся целью стрелка. И наконец, его легкость, по сравнению с обычным пехотным щитом, была бы некоторым подспорьем, хотя и довольно незначительным, увеличивающим скорость и маневренность птицы.

Учитывая размер тарна и размах его крыльев, не существует никакого надежного способа защитить его от стрел, выпущенных как с воздуха, так и с земли. В те времена, когда я только появился на Горе, на боевых тарнов, еще пытались навешивать легкую броню, а клюв и когти покрывать отточенными стальными пластинами. Броня, даже самая легкая, утяжеляла птица и мешала ее полету, при этом значительно снижалась не только скорость, но и ее маневренность. Кроме того, все эти чужеродные аксессуары, имели тенденцию снижать управляемость птицы. Ну а усиления клюва и когтей оказались просто ненужными по двум причинам. Во-первых, в большинстве вылетов клюв и когти не играют никакой роли, а во-вторых, когда дело действительно доходит до клювов и когтей, они сами по себе являются опасным оружием, скажем, чтобы рвать в клочья тело вражеской птицы. Эволюция того мира, из которого происходили тарны, каким бы он ни был, хорошо позаботилась о его вооружении. Я подозревал, что мир, породивший этих гигантов был планетой с высокой силой тяжести, планетой глубокого гравитационного колодца. Откуда еще было взяться такой силе тарнов, значительно превосходившей ту, что можно было бы ожидать обычного представителя рода пернатых более типичного мира, такого как Земля или Гор. Я всегда именовал тарнов птицами, и продолжу это делать впоследствии, поскольку они, по крайней мере, в некотором смысле, учитывая их экологическое место, перья, крылья и прочие признаки на них очень похожи, но, физиологически они являются чем-то очень отличающимся от тех, кого обычно считают птицами, как на Земле, так и на Горе. Возможно лучше было бы сказать, что это — необычная птица. Огромный размер и размах крыльев — это не единственные их замечательные особенности. Они действительно строят гнезда и размножаются, откладывая в них яйца. А вскоре я узнал, что многочисленные экземпляры этих, необычайной ценности артефактов хранились в тепле одного из сараев на тренировочной площадке.

Обычное гореанское копье составляет приблизительно в длину семь футов и с увенчано листовым бронзовым наконечником дюймов от четырнадцати до восемнадцати длиной. На земле — это страшное оружие, но на спине тарна, встречать нападение другого воздушного наездника, на мой взгляд, больше подошла бы легкая, тонкая пика, излюбленное оружие тачаков. Она будет смертоноснее благодаря своей быстроте и легкости, и при этом еще и даст преимущество большего радиуса досягаемости. Также, учитывая ремень запястья, потерять пику было бы сложнее. Очевидно, что потеря пики для бойца сидящего на спине кайилы, мягко говоря, неприятно. Никто ему не позволит посреди боя спешиваться и подбирать свое оружие. Но он хотя бы сможет найти его после сражения, если выживет. А вот, если Вы в полете, то очень сомнительно, что вам удастся вернуть потерянное копье.

Теперь вернемся к дальнобойному оружию тарнсмэна и вспомним, что обычно эту нишу занимает арбалет, взводимый воротом или с помощью стремени. Мощный крестьянский лук, из-за своего размера, очевидно, не может быть использован с седла достаточно эффективно. Кроме того, скорострельность обоих видов этого метательного оружия, особенно у арбалета взводимого воротом, была крайне неудовлетворительной. Мало того, что очень ограниченное количество болтов или стрел, могло быть выпущено в установленный период времени, так еще и стрелок, если он для перезарядки не уходит на безопасной расстояние, подвергается серьезной опасности. Да даже если и уходит, что мешает противнику преследовать его и сбить, пока тот безоружен? Очевидным решением данной проблемы становится седельный лук тачаков, который легко может быть использован с седла для стрельбы как влево, так и вправо, и даже, при некоторой сноровке, всадник, повернувшись назад, может стрелять в преследователей. Седельному луку, конечно, недостает мощи крестьянского лука, но он практичен в седле, а недостаток мощности может быть компенсирован большей скорострельностью.

Кузнецам не потребуется много времени на то, чтобы наковать в достаточном количестве ананганские дротики.

Я уже поручил им заняться этой работой. Кроме того, я также переговорил с шорниками в из мастерской на тренировочной площадке. Мне нужны были регулируемые стремена. В долгих полетах удобнее было бы использовать обычные стремена, но в бою, если нужно воспользоваться луком, требовались более высокие стремена, чтобы, опираясь на них можно было подняться и стрелять поверх головы птицы, или над ее крыльями. Тачаки постоянно используют укороченные стремена, но мои нынешние товарищи не были тачаками, никто их в течение многих лет к седлу не приучал. Это у кочевников принято сажать ребенка в седло, еще до того как он научится ходить, лишь бы он достаточно подрос, чтобы сидеть.

В довершение к основному оружию, я заказал производство сетей с грузами по углам. Сети как оружие на Горе не в новинку. Есть, например, боевые сети, если можно так выразиться, вроде сети «рыбаков» на арене, гладиаторов, вооруженных сетью и трезубцем, есть ловчие сети, те, которые используются охотниками для ловли мелких животных, а работорговцами для женщин. Такую сеть легко метнуть, и я надеялся, что в небе, при некоторых сноровке и удаче, ее можно было бы накинуть на вражеского тарна или его всадника, тем самым, помешать полету первого, и снизить боеспособность второго. Кроме того, я предположил, что сети можно было бы использовать, с низколетящего тарна для поддержки наземных войск.

Я полагал, что если объединить некоторые из этих новшеств, то тарнсмэн перестанет быть пехотинцем в седле, если можно так выразиться, копейщиком или арбалетчиком, а станет чем-то другим, новым типом воина, компонентом в единой боевой системе, состоящей из человека и тарна.

Лорд Нисида так и не сообщил мне предполагаемого применениях создаваемой им тарновой кавалерии, так что, я решил готовить отряд для чего-то большего, чем разведка и нападение с воздуха на наземные цели. Я планировал создать кавалерию способную эффективно вести воздушный бой, тарнсмэн против тарнсмэна, тарн против тарна.

Что интересно, но именно то, что Лорд Нисида отказался сообщить мне для какой цели предполагалось использовать эту силу, убедило меня что нужно быть готовым к обеим формам ведения войны.

То, что эти люди народа пани, такие как Лорд Нисида, Таджима и их товарищи, столь необычные для континентального Гора, впрочем, и для западных островов тоже, оказались на юге в Брундизиуме, или здесь в северных лесах, мне в то время казалось необъяснимым. Я не сомневался, что к этому приложили свою руку Царствующие Жрецы или кюры. Кстати, здесь в тарновом лагере, по моим подсчетам пани было не больше двух, максимум двух с половиной сотен. Я подозревал, что здесь, а также и в другом месте, скажите на том конце таинственной просеки, ведущей на юго-восток, гореан знакомого вида, было гораздо больше чем пани. Со слов Пертинакса я знал, что на северном побережье высадились сотни мужчин, самого бандитского вида, вероятно, оказавшихся не у дел после восстания в Аре. Но было ясно, что в самом тарновом лагере находились лишь многие из них, и, тем не менее, как я уже упомянул, даже то их количество, что было, значительно превосходило пани по численности.

Итак, резюмируя все вышесказанное, я предполагал, что тарнсмэн будет прежде всего лучником, который, благодаря своей птице будет иметь под рукой большое количество стрел, намного большее, чем мог бы нести в своем колчане обычный пехотинец. Пика из темового дерева и ананганские дротики служили для ближнего боя, если в таковой придется вступить. Для защиты от копья и частично от стрел предусматривался легкий баклер. Его отточенный круглый край, в некоторых ситуациях, мог также позволить использовать его не только как защиту, но и как оружие. Признаться, я не был уверен в практичности сети в воздушном бою, но эффективность ее использования для создания препятствий противникам на земле, а также для ловли кого-либо, сомнений не вызывала. В обычный комплект снаряжения тарнсмэна часто входили еще и такие аксессуары, как веревка и рабские наручники, поскольку на гореанской войне взятие рабынь было обычным делом. В действительности, гореанская женщина отлично знает, что вне пределов действия ее Домашнего Камня, вне определенного круга любезности, вне привычного окружения, в котором ее благородство и ценность не подвергается сомнению, на нее, очень вероятно, будут смотреть не как на уважаемую гражданку и неприкосновенное прекрасное украшение благодарного государства, а как на добычу, трофей и приз, как на то, что можно, а зачастую и нужно, захватить, заклеймить и надеть ошейник, и затем либо оставить себе, либо продать, как захватившему понравится.

— Нам понадобятся, как минимум, двести луков, седельных луков, и тысячи стрел к ним, — сообщил я Лорду Нисиде.

— Они будут доставлены, — невозмутимо пообещал тот.

— Также будут необходимы и кое-какие другие вещи, — добавил я.

— Вы все получите, — сказал Нисида, давая понять, что аудиенция окончена.

Выйдя из додзе, я все же решил поговорить с Таджимой.

— Ваше обучение, простирается вне додзе, — заметил я и, не дождавшись его ответа, продолжил: — По случаю, я заметил, что Вы часто посещаете окрестности теплого пруда, который кое-кто предпочитает ваннам.

Признаться, порой его неразговорчивость меня раздражала.

— Также, я видел некоторых других частых гостей того места, и что-то мне подсказывает, что приходят они туда не ради теплой воды.

Мы шли в направлении хижины, которую я занимал с Сесилией.

— Я видел, что некоторые даже еду приносят с собой, — сказал я.

— О-о? — протянул Таджима.

— Как я подозреваю, Вы и сами иногда так делаете, — намекнул я.

— А разве это не я должен шпионить за вами? — осведомился Таджима.

— Разумеется, — улыбнулся я. — Но я надеюсь, Вы не возражаете против взаимности в таких вопросах.

— Это было бы грубостью с моей стороны, — признал он. — Чем я могу быть полезным для вас, Тэрл Кэбот, тарнсмэн?

— В лесу, — сказал я, — хотя, несомненно, в пределах огороженного вешками пространства, один учитель, мастер, дает дополнительные уроки для некоторых, очень немногих, среди которых, насколько я понимаю, есть и Вы.

— Вы проницательны, — кивнул он.

— Безусловно, — хмыкнул я, — возможно, Вы просто прокрадываетесь для тайных свиданий с красоткой Сумомо.

— Значит, Вы заметили мой интерес к ней, — прокомментировал Таджима.

— Выражение вашего лица безупречно, — признал я, — но зрачки ваших глаз вас выдают.

— Довольно трудно управлять такими вещами, — вздохнул Таджима. — Передвижения контрактных женщин строго контролируются. У ошейниковых девок свободы намного больше, примерно как у домашнего слина или и тарска. Но вообще-то, она меня презирает.

— Возможно, у нее соблазнительное тело, — заметил я, — которое неплохо смотрелось бы в ошейнике.

— Она — контрактная женщина, — напомнил Таджима.

— Уверен, там, откуда Вы родом, подозреваю, что это очень далеко, у вас есть ошейниковые девки.

— Да, — не стал отрицать он.

— Рискну предположить, что не все они являются светлокожими или темнокожими.

— Нет, — подтвердил Таджима, — но они не пани.

— Как это? — удивился я.

— Как только на них надели ошейник, они перестали быть пани, став только рабскими животными.

— Понятно, — кивнул я.

— Таких рабских животных у нас много, — добавил он. — Войны среди пани случаются часто.

— И разве Сумомо, — поинтересовался я, — не превосходно выглядела бы, будь она таким рабским животным?

— Возможно, — ответил мой собеседник. — Я все равно не могу позволить себе ее контракт.

— А что если бы смогли? — спросил я.

— Интересная мысль, — покачал он головой.

— Разве в этом случае она не была бы вашей, и Вы могли бы делать с ней все, что могли бы пожелать? — осведомился я.

— Существуют традиции, ожидаемые действия и так далее, — ответил Таджима, — но в целом, да, она тогда была бы моей, и я мог бы делать с ней все, чего я бы пожелал.

— Абсолютно? — уточнил я.

— Да, — кивнул он. — Абсолютно.

— В таком случае, не думаете ли Вы, что она могла бы неплохо выглядеть как рабское животное?

— Да, — согласился Таджима, — думаю да.

— У кого Вы обучаетесь в лесу? — поинтересовался я.

— У Нодати, — ответил он.

— Он не двуименный мужчина? — спросил я.

— Это не его настоящее имя, — пожал плечами Таджима. — Как его зовут на самом деле — тайна. Он скрывает это. Его называют Нодати. Это — просто название боевого меча, одного из тех, которые используются на поле боя.

— Признаться, я мало что понял из этого, — сказал я.

— Он — ронин, — пояснил Таджима. — О таких у нас говорят — человек волн, плывущий по течению, без дома, без правителя, без капитана. Таких как он много.

— Наемник? — предложил я более понятный для меня термин.

— Ах, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, — вздохнул Таджима, — как мало Вы знаете об этом.

— Кто бы сомневался, — буркнул я.

— От воина требуется верность, — заявил Таджима. — Лорд ронина может быть мертв или заключен в тюрьму. Или может быть так, что его лорд предал его, или оказался недостойным его преданности. Одиноко быть ронином.

Он не забывает. Он помнит.

Плывет облако надо льдом.

На замерзшей ветке птица сидит.

По ночам он кричит свою боль.

Больше я ничего у него не спрашивал, пока, через некоторое время, мы не дошли до моей хижины.

— Твое оружие, твой опыт, твои таланты, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, — сказал Таджима, — не наши.

— Я хотел бы встретиться с ним, с тем, кто вас обучает, — сообщил я, — но не для того, чтобы изучать его оружие.

— Есть нечто большее, чем оружие, — заявил он. — Мысль, путь.

— Я хотел бы попросить его о помощи, — сказал я, — но не для себя, а для моего друга Пертинакса. Ему не разрешают входить в додзе.

— Он — слабак, — презрительно бросил Таджима.

— Он стал сильнее, — заметил я.

— Не вся сила, — заявил мужчина, — в теле.

— Но некоторая все же в нем, — усмехнулся я, — и, можете мне поверить, он мог бы сломать вас в два счета, поскольку он крупнее и сильнее вас.

— Только если бы я позволил это, — хмыкнул Таджима. — Клыки лесного тарска, тоже могли порвать меня в два счета, а лесной боск мог бы поддеть меня на свои рога, но я скольжу подобно ветру и не собираюсь подставляться под их клыки или рога.

— Но эти животные опасны, — заметил я.

— Но не для ветра, — усмехнулся он.

— И все же будь осторожен, — усмехнулся я, — чтобы ветер не попал в ящик, крышка которого закроется.

— Ветер, — улыбнулся Таджима, — не залетает в коробки с крышками.

— Пертинакс теперь отличается от того, каким Ты его запомнил, — предупредил я.

— Я легко могу убить его, — пожал плечами Таджима.

— На данном этапе, — поправил его я.

— Да, — не стал спорить Таджима, — на данном этапе.

— Я был бы признателен, чтобы Вы привели Пертинакса в школу Нодати и спросили, не сможет ли он принять его в ученики, — сказал я.

— Чтобы его навыки однажды сравнялись или превзошли мои? — уточнил Таджима.

— Конечно, — кивнул я.

— Не думаю, что это произойдет, — заявил Таджима.