Меч Севера

ДРУЗЬЯ СТАРЫЕ И НОВЫЕ

— Все в порядке, парень?

Брик поднял взгляд и кивнул. Мальчик вновь натягивал тетиву на своем луке при свете костра, предельно сосредоточившись и высунув кончик языка. Кейн хотел было похлопать его по плечу, но передумал и пошел к Джереку, чтобы присесть рядом с ним. Когда он опускался на твердую каменистую землю, его колени заскрипели. Кивнув ему, Волк бросил мрачный взгляд на одинокое женское лицо у огня.

Яна Шах Шан странствовала с ними уже несколько дней. За все это время, как видел Кейн, Джерек не сказал ей ни единого слова. Даже Хрипун пытался с ней пообщаться, хотя из этого ничего путного не вышло, поскольку у него не было языка.

Казалось, Яну не радовал пронизывающий холод, что объял их по пути на север через развалины. Жительница Нефритовых островов сохраняла стоическое выражение лица, делая вид, что ее не беспокоит внезапное падение температуры, но то, как она жалась к огню, растирая руки, когда думала, что никто не смотрит, говорило об обратном.

— Хочешь одолжить мой плащ? — спросил Кейн. — Он грязноват, но согреет тебя.

Яна выдвинула подбородок.

— С моей подготовкой мне не нужна защита от непогоды. Неудобство — всего лишь душевное состояние.

Джерек что–то пробормотал себе под нос.

— Пойду–ка отлить, — объявил он, поднимаясь на ноги. По крайней мере, его раненая нога выглядела гораздо лучше. Если и был в Высоких Клыках человек круче Джерека, Бродар Кейн его пока не встречал.

Сложив на груди руки, Яна, нахмурившись, наблюдала за уходом Волка.

— Похоже, твоему другу я не нравлюсь, — заметила она.

— Ему много кто не нравится.

— Это потому, что я женщина? Или потому, что я — с востока?

Кейн пожал плечами.

— Я бы предположил, вероятно, и то и другое.

— Ты кажешься принципиальным человеком. Мне любопытно, зачем тебе общаться с таким зашоренным типом.

— Джерек всех ненавидит, неожиданно встрял Брик. Осмотрев свой лук, он удовлетворенно кивнул. — Он — сердитый тип. Но, когда узнаешь его поближе, поймешь: он — нормальный.

Хрипун что–то проворчал в знак согласия. Казалось, Яна ожидала продолжения, но, поскольку больше никто ничего не сказал, она недовольно покачала головой.

— В этой части света мужчины очень своеобразны. Я буду рада вернуться к своему суженому, когда завершу свою миссию.

— А какой он, этот молодой человек?

Опустив подбородок на ладонь, Яна уставилась в огонь.

— Он не так уж молод. Но он — хороший и честный.

— Таких сейчас не много. И в этой части света, и, как я догадываюсь, в Конфедерации.

— Мы живем в трудные времена, это правда. Мой суженый… научил меня тому, чего я не знала о самой себе, и много чему еще. В наших отношениях не все просто.

Кейн усмехнулся.

— Лишь до той поры, как поженитесь.

Яна слегка прищурилась, но чуть позже она, похоже, поняла шутку и застенчиво улыбнулась.

— Я задам тебе вопрос. Пожалуйста, будь со мной честен.

— Я весь внимание.

— Имперская Академия требует, чтобы каждый студент учил язык, который вы, жители запада, именуете «всеобщим». Я хорошо на нем говорю? По крайней мере, достаточно хорошо, чтобы меня понимали?

Должно быть, Яна неверно истолковала замешательство на лице Кейна, поскольку пристыженно покраснела.

— Мне редко выпадала возможность попрактиковаться в вашем языке до того, как я покинула остров. Извини, если это звучит глупо.

— Нет, нет, дело вовсе не в этом, — сказал Кейн, замахав в замешательстве руками. — По правде говоря, я не так уж знаком с народами, которые живут за Ничейными землями. Мне и в голову не приходило, что твой народ может говорить не на том же языке, что и наш. Ты сказала, что знаешь два языка?

— Все выпускники Академии должны бегло говорить по меньшей мере на трех языках. Я владею шестью. Хотя, как ты слышал, мой всеобщий немного запущен.

— Он звучит почти идеально для моих старых ушей. А чему еще учат в Академии, помимо языков?

— Всему, что нужно знать мужчине или женщине, чтобы служить своему Императору. Туда принимают только самых умных и талантливых. Это великая честь для семьи.

— А Единение, о котором ты говорила. Этому тоже учат в Академии?

— Да. Это традиция, восходящая к временам до Катастрофы, когда железные маги Гарции обратили против нас наше собственное оружие.

— Катастрофы? Полагаю, ты имеешь в виду Войну с Богами.

Яна кивнула.

— Катастрофа уничтожила две великие империи востока. Между Гарцией и и Нефритовыми островами сейчас мир, но у Гарции по–прежнему есть железные маги, а мудрый правитель знает, что друзья могут быстро превратиться во врагов.

На них пала тень — это вернулся Джерек. Присев на корточки, Волк поворошил палкой огонь и проверил висящий над ним котелок, в котором что–то пузырилось.

— Рагу почти готово, — проворчал он.

Покопавшись в своем заплечном мешке, он извлек буханку твердого, как камень, хлеба. Из–за костра донесся стон Яны.

— Седьмой вечер подряд мы едим теплое рагу с коркой хлеба. Вы не устаете от такой пищи?

— А мне нравится рагу с коркой хлеба, — с укоризной заявил Брик.

Яна залезла в свой заплечный мешок и достала оттуда какой–то фрукт. Он был желтым, покрыт черными вмятинами и напомнил Кейну некую не самую привлекательную часть мужского тела.

— Это фрукт нана. Он растет на деревьях, на островах к югу от моей родины. После того как его срывают, этот фрукт месяцами остается свежим под своей кожурой.

Кейн смотрел на него с сомнением. С его точки зрения, съесть нечто странное и настолько желтое было не слишком полезно для желудка.

— Интересно, не захочет ли попробовать мой сердитый друг? — сказала Яна и бросила странный фрукт через костер Джереку, который уставился на него так, словно на колени ему упала ядовитая змея.

— Я это дерьмо не ем, — проскрежетал Волк. — Возможно, это какая–то отрава.

— Я тебя заверяю, что нана очень полезна. Она весьма питательна и даже помогает телу очищаться.

— Очищаться? — прохрипел Волк.

— Я думаю, она имеет в виду — просираться, — пояснил Брик.

— Ну, тогда хрен с ним. — Джерек счистил кожуру и куснул для пробы. — Неплохо, — сказал он нехотя, проглотив. — На вкус — сладкий.

Яна улыбнулась.

— Ты слишком быстро глотаешь, — заметила она. — Сначала нужно ощутить его вкус, подержать во рту, пососать.

Джерек, уже поднеся нана ко рту, замер. Он в ужасе уставился на фрукт.

— Что ты сказала? — прошептал он в ярости.

— Сначала нужно его пососать.

— Я не думаю, что она имеет в виду то, что ты думаешь, — встрял Брик, но Волк уже был на ногах, подняв полусъеденный нана, как оружие.

— Я запихну его тебе в задницу, — прорычал он.

Яна Шах Шан вскочила и приняла боевую стойку, вытянув руки и напрягши нош, готовая ринуться вперед в любое мгновение. Дело приняло скверный оборот.

Кейн попытался подняться на ноги, чтобы встать между ними и всех успокоить, но от внезапной резкой боли в груди у него перехватило дыхание, и он чуть не упал в шипящий костер.

— Кейн? — проскрежетал Джерек, мгновенно забыв о своей вспышке.

Волк, озабоченно наморщив брови, оказался рядом в мгновение ока и без усилий подхватил Бродара.

— Я в порядке, — сказал старый варвар, хотя не чувствовал под собой ног. Тяжело дыша, он опустился на землю.

Яна Шах Шан обежала костер и, наклонившись над ним, стала массировать ему грудь и руки. Растирая покалывающие конечности Кейна, ее проворные руки возвращали в них жизнь.

— Твое тело нуждается в отдыхе, — сказала Яна. — Ты слишком уж напрягаешься для человека твоего возраста.

— Да не так уж я и стар, — пожаловался Кейн, но, по правде говоря, он чувствовал себя древним.

Когда Яна закончила с ним возиться, он лег на спину и уставился в яркие звезды в ночном небе над головой. Наступила долгая тишина, все были поражены тем, что произошло.

В конце концов тишину нарушил Брик:

— А на что похож твой дом? — спросил он. — Здание, я имею в виду. В горах. У вас ведь есть дома? Мой дядя говорил, что горцы — дикари, которые живут в пещерах.

Кейн усмехнулся, хотя смеяться было больно.

— Да, у нас есть дома. Это не так уж и отличается там, в горах, от Низин. У меня был дом, приличных размеров, с садом, и полями и со всем, что полагается. У меня осталось много воспоминаний о том месте, и не все из них приятные.

— Хотел бы я иметь дом, — хмуро сказал Брик.

— Дом — там, где подскажет твое сердце, — ответил Кейн. — Найди того, с кем почувствуешь себя хорошо, и тебе уже не понадобится место, чтобы назвать его домом. — Он повернулся к Хрипуну. — А где дом для тебя, друг?

Немой зеленый гигант указал толстым пальцем на север. Другой рукой он сделал несколько движений, а его желтые глаза исполнились печали.

— Он говорит, что его народ вел кочевую жизнь в южных степях до прихода яханов, — расшифровал его жестикуляцию Брик. — Но в конце концов людей стало слишком много, и его народ был вынужден бежать с родных земель. Они отправились на север, за Замерзшее море. Тех, кто остался, разбросало по свету, и они постепенно вымерли. Предки Хрипуна были среди них. Он думает, что, возможно, является последним из своего народа, по крайней мере по эту сторону Замерзшего моря.

— С другой стороны Замерзшего моря ничего нет, — с сомнением проговорил Кейн. — Один только лед. Мир заканчивается в Высоких Клыках.

Хрипун снова принялся размахивать здоровенными ручищами.

— Он говорит, — переводил Брик, — что расстояние очень велико и его невозможно преодолеть на корабле. Но за океаном льда есть другая земля. Он думает, что туда можно долететь на спине гигантской… ящерицы. Это правильно? Ящерицы? Я не знаю, как это иначе перевести.

Яна Шах Шан, которая лежала в опасной близости от костра, подняла голову.

— У моего народа есть похожая легенда, — тихо сказала она. — Легенда об огромных летающих ящерах, которые правили миром еще до Древних с их машинами. Их называли драконами.

Они отдыхали весь следующий день и утром после этого дня. Температура продолжала падать, холодные челюсти осени сжимали землю и несли с собой ледяной ветер, который уже задувал с гор. Кейн чувствовал себя гораздо лучше, поэтому они наконец свернули лагерь и возобновили путь вглубь развалин. По мере того как они продвигались на север, проходя мимо мегалитов, холмы становились все круче и опаснее. Время от времени Яна переводила надписи с языка подземного народа, он, как оказалось, входил в число шести, которыми она овладела в Академии.

— Этот туннель вел некогда к резиденциям знати, — сказала она. — У подземного народа была строгая кастовая система. Единственный способ продвинуться в их обществе — постоянное накопление золота.

— Если заменить золото кровью, полагаю, то же самое относится и к Высоким Клыкам, — пробормотал Кейн.

Большинство вождей, которых он узнал за долгие годы, достигли своего положения главным образом благодаря отваге, которую проявляли в битвах. При таком подходе возникала проблема: когда человек становился хорошим убийцей, ему трудно было остановиться. Таким, как Таргус Кровавый Кулак и Кразка Одноглазый, всегда было мало. Даже воли Шамана не всегда оказывалось достаточно, чтобы противостоять их честолюбивым замыслам. Кейн подумал о Красной долине и вздрогнул.

Часом позже они добрались до очередного менгира. Изучив руны, высеченные на этом камне, Яна сообщила, что он обозначал некий главный перекресток. Они собирались было продолжить свой путь, когда Хрипун неожиданно издал низкий рык и его янтарные глаза сощурились. Навострив огромное ухо, он, казалось, к чему–то прислушивался. Затем он указал на вход в туннель, вырубленный в холме — внизу, под ними, — и принялся неистово жестикулировать Брику.

— По этому туннелю идут люди, — перевел юнец. — Много людей. Нам следует спрятаться.

Укрывшись за менгиром, они решили обождать. И, конечно же, через минуту из пещеры с большой скоростью выбежали десятки бандитов. Слабеющие глаза Кейна не могли разобрать их лиц, но он насчитал по меньшей мере пятьдесят человек. Но одного из них, шириной с любых двоих его приятелей, невозможно было спутать ни с кем.

— Пятибрюхий, — пробормотал он.

— Думал, они дали нам уйти, — проворчал Джерек. — Похоже, эти болваны шли сюда за нами.

— Провидица устроила нам побег, — объяснил Кейн. — Но это не означает, что Асандер был посвящен в ее планы. Полагаю, что бандиты, которые напали на Яну, были частью этого отряда.

По мере того как они наблюдали за бандитами, выскакивающими из туннеля, становилось ясно: что–то не так. Бандиты с бледными от ужаса лицами разбегались во всех направлениях. Некоторые из них принялись карабкаться по холму прямо под ними, отчаянно стремясь убраться от чего–то жуткого, что случилось с ними в туннеле. Сам Пятибрюхий находился впереди, задавая темп, несмотря на свою громадную массу.

И тут задрожала земля и в послеполуденном свете появилось то, что было причиной истерии бандитов, будто кошмар из пламени и теней ступил в мир наяву.

— Вот черт, — прошептал пораженный Кейн.

Существо, вышедшее из туннеля, формами напоминало человека и ростом было ненамного больше и в то же время гораздо меньше великанов и мерзостных порождений магии, с которыми он сражался за минувшие годы. Но, когда он всматривался в него, проникая взглядом сквозь языки пламени, обвивавшие темную фигуру, казалось, будто он смотрит в бездну. Бродар стиснул зубы, его сердце сжималось не от того, что он видел, а от того, чего не мог разглядеть. Полное отсутствие света и тепла, словно он смотрел в пустую бездну.

Этот кошмар, казалось, плыл по земле, оставляя за собой след из опаленного камня. Вытянув вперед неясно очерченную руку, он обхватил шею неудачливого бандита, который удирал недостаточно быстро. Человек закричал, это был нескончаемый вопль, который перешел затем в дикий визг. Через несколько секунд его кожа задымилась, и он начал светиться — адское пламя пожирало его изнутри. Бандит становился все ярче и ярче, пока его плоть не прорвали тысячи крошечных трещин. Затем он просто провалился внутрь себя, оставив лишь плывущее в воздухе облако пепла.

— Гхолам, — сказала Яна голосом, сиплым от страха. — Кто- то привел его в действие.

Ты можешь его остановить? — быстро спросил Кейн.

Яна беспомощно покачала головой.

— Только украденный ключ может обездвижить гхолама.

Тогда давайте убираться к чертям отсюда.

Спутники повернулись и понеслись, то бегом, то взбираясь по изобилующей выступами поверхности. Минуты тянулись одна за другой, и Койн отставал все сильнее. Яна превратилась в далекую точку, Хрипун — в размытое зеленое пятно позади нее. Джерек и Брик были позади них, но все же в сотне ярдов впереди Кейна. Рыжеволосый юнец оглянулся и замедлил шаг.

«Он ждет меня», — в ужасе подумал Кейн. Он яростно замахал рукой на мальчишку.

— Уходи, — крикнул он. — Не беспокойся обо мне. — Но, если Брик и услышал его, он не тронулся с места. — Уходи! — снова проревел Кейн.

На сей раз Брик заколебался, а затем повернулся и бросился за остальными.

Кейн старался поддерживать темп, но ноги не желали подчиняться. Каждый шаг давался ему с таким трудом, словно он брел по тому озеру смолы в лагере бандитов. Добравшись до очередного менгира, он вынужден был остановиться, чтобы перевести дыхание. Прислонившись к камню, он втягивал воздух в легкие.

Кейн быстро огляделся по сторонам. Остальные исчезли.

— Черт побери, — выдохнул он, прислонившись спиной к менгиру, и соскользнул на землю.

Интересно, бродит ли еще где–нибудь в округе гхолам, подумал он. Вполне вероятно, что пытаться выяснить это, сидя здесь, — отнюдь не в его пользу. Упершись ладонями в камень, он попытался оттолкнуться от него, чтобы подняться.

— Ургх, — произнес Кейн и рухнул наземь.

Ему нужно отдохнуть минутку, вот и все. Всего лишь минутку, чтобы его глухо колотящееся сердце немного успокоилось, а потом он поднимется и пойдет дальше.

На его шею надавило что–то холодное. Дернувшись спросонья, Кейн ударился головой о гранитную глыбу за спиной. На секунду он был сбит с толку. Затем его взгляд сфокусировался на многочисленных подбородках, которые покачивались за стальным клинком, прижатым к его горлу, потом в поле зрения появилось лицо.

— Где остальные? — спросил Пятибрюхий с загнанным видом.

Кейн задержал дыхание. Одно неверное движение, и бандит вскроет ему горло, как борову во время берегундского средизимнего фестиваля в былые годы.

— Ума не приложу, — прохрипел он.

Пятибрюхий нервно огляделся по сторонам. Его что–то сильно беспокоит, отметил Кейн. Трудно было не заметить дрожащий клинок, острый, как бритва, в дюйме от собственного горла.

— Ты их замедлял, так ведь, старикан? Не знаю, как тебе удалось удрать из лагеря, но больше тебе не ускользнуть. Ты мне нужен как приманка.

— Приманка? — повторил Кейн. Это звучало не особо многообещающе.

Пятибрюхий кивнул, и мышца под его левым глазом стала подергиваться.

— На нас что–то напало, — сказал он отрывисто, — когда мы планировали устроить на вас засаду. — Голос бандита упал до шепота, исполненного ужаса. — Я — последний. Остальные… они мертвы. Исчезли.

Кейн осторожно сглотнул.

— Думаешь, оно все еще гонится за тобой?

Пятибрюхий в отчаянии покачал головой.

— Мы разделились, и поставили ловушки, и все–таки не могли оторваться от этого ублюдка. Ему невозможно причинить боль. Его невозможно остановить.

На его лице отразился такой ужас, что Кейн чуть не пожалел его, пока не услышал следующего:

— Ты уведешь его от меня.

— Я — не в том состоянии, чтобы от кого–то удирать.

— Заткнись! — завопил Пятибрюхий, и его мясистые челюсти затряслись.

До Кейна дошло, что бандит доведен до предела, его разум поврежден тем, что он увидел в туннелях.

Пятибрюхий кивнул на левую руку Кейна.

— Подними ее, — сказал он. — Прижми к камню.

Не сводя безумных глаз с Кейна, бандит опустил свободную руку к поясу и вытащил мачете очень зловещего вида.

Сердце Кейна упало.

— Это, к чертям, невероятно!

Пятибрюхий прижал ятаган к его горлу, и Кейн почувствовал, как по шее побежала теплая струйка крови.

— Твоя рука или твоя голова, старикан.

Очень медленно Кейн поднял левую руку и прижал ладонью к камню.

— Тебе не нужно этого делать.

— Я же не дурак! При первой же возможности ты достанешь свой двуручный меч. Знаешь что? Я думаю, что предпочту видеть тебя без рук.

— Без рук? — повторил в ужасе Кейн. — Ты хочешь отрубить их обе?

— Я не хочу рисковать.

В голове у Кейна зашумело — его ум напряженно искал выход из положения. Впервые со дня погребального костра Шамана он чувствовал себя поистине бессильным. Он подумал о Мхайре, и его глаза наполнились слезами. Он уже так близко сейчас к Высоким Клыкам. Он не боялся смерти, не боялся ее уже много лет, но не хотел умирать, не увидев лица Мхайры еще раз.

Не сказав своему сыну, что сожалеет.

Пятибрюхий приложил зазубренное лезвие мачете к запястью Кейна.

— Будет больно, но я предупреждаю: станешь суетиться, и я сделаю с тобой то же, что с тем щеголем Гластоном…

Пятибрюхий охнул, и что–то брызнуло в глаза Кейну. Оно было теплым и влажным, и понадобилась вся его сила воли, чтобы не пошевелить свободной рукой и вытереть лицо. Вместо этого он отчаянно замигал. Когда в глазах прояснилось, он увидел, что из чудовищного брюха бандита что–то торчит. Это был наконечник стрелы, блестящий от крови. Он пробил его сзади и прошел почти по прямой сквозь тело.

Секундой позже Пятибрюхий опрокинулся на спину и завизжал. Быть может, Кейн только вообразил себе это, но ему показалось, что земля дрогнула, когда непомерная груда шмякнулась оземь.

Над холмом показались два знакомых лица, одно — в шрамах от ожогов и очень недовольное, другое — молодое и веснушчатое.

— Вы вернулись, — выдохнул Кейп.

Джерек нахмурился и поскреб короткую бороденку.

— Брик сказал, что ты на грани. Я провел два года, спасая твою жалкую старую задницу. Ну и подумал, что такое — выручу еще разок.

— Я сказал ему, чтобы убегал, — заявил Кейн, кивая на Брика.

Мальчик смотрел на Пятибрюхого со странным выражением на лице.

— Парнишка был полон решимости помочь. Думаю, он почти так же упрям, как и ты. — Джерек сощурился на Пятибрюхого. — Какого хрена, Кейн? К тебе подобрался этот мешок дерьма? — Волк засадил поверженному бандиту сапогом под ребра. Пятибрюхий дернулся и застонал. — Задницу такого размера даже твои бесполезные старые зенки должны были углядеть за милю.

— Я стал небрежным, — ответил Кейн.

Он стал старым и слабым — вот в чем правда. С неимоверным усилием он поднялся на ноги.

— Где остальные?

— Поджидают впереди, — рассеянно произнес Брик. — Мне его прикончить? — Мальчик потянулся к своему колчану.

В голосе Брика прозвучало нечто такое, чего Кейн не слышал раньше и что ему не очень понравилось. Убийство — оно бывает разным, и, хотя Кейн мог понять жажду мщения парнишки, здесь пролегала черта, переступив которую человек менялся навсегда.

— Я сделаю это сам, — устало сказал он.

Кейн потянулся через плечо, чтобы извлечь свой двуручный меч, но Джерек положил на его руку свою, не дав ему это сделать.

— Вы вдвоем идите, — прорычал Волк, сжимая топоры и вперив в Пятибрюхого взгляд, от которого стыла кровь. — Я догоню. За этим хреном передо мной должок, который нужно погасить.

Небо уже темнело, когда они нашли Хрипуна и Яну Шах Шан возле менгира, который почему–то опрокинулся. Это было перед крутым подъемом, который затем резко шел вниз. Яна опасно балансировала на грани поверженного камня, стоя на цыпочках одной ноги с широко разведенными в стороны руками и головой, повернутой к луне.

— Медленно, — произнесла она спокойно, не шевелясь. — Не напугайте их.

— Не напугать кого? — спросил Кейн.

Он встретился взглядом с янтарными глазами Хрипуна. Немой гигант сидел на упавшем камне, оперев локти на колени, с угрюмым выражением на грубоватом лице. Он с извиняющимся видом пожал плечами и кинул булыжник в скалу в двадцати футах от него. Если судить по груде камней, набросанных возле его мишени, он занимался этим уже довольно долго.

— Не напугать кого? — повторил Кейн, добравшись до менгира, но, когда в поле его зрения оказалась впадина, он увидел, что имела в виду Яна.

На каменистой земле сидела большая группа сбившихся в кучку детей. Он насчитал по меньшей мере два десятка, все они были сильно исхудавшими и покрылись глубоко въевшейся грязью. Бедняжки выглядели более изможденными, чем он сам. У некоторых детей был загнанный вид, что напомнило ему о Пятибрюхом, и многие из них тут же подались назад, когда он показался на гребне.

— Не бойтесь, ребята! — крикнула Яна, когда Джерек и Брик присоединились к Кейну на гребне холма. — Эти мужчины друзья.

Дюжины глаз уставились на них троих. Яна спрыгнула с камня, перевернувшись в воздухе, и приземлилась на ноги с грацией кошки. Несколько детей захлопали в ладоши. Большинство продолжали смотреть на вновь прибывших с тревогой.

— Твое лицо мне знакомо, — донесся нерешительный голос. Сказавшая это была уже, по правде говоря, скорее девушкой, чем ребенком, голубоглазая, светловолосая, похоже, самая старшая. — Ты напоминаешь мне старого короля.

Кейн сощурился.

— Старого короля? Меня зовут Бродар Кейн. Мой сын Магнар правит Высокими Клыками.

Девушка покачала головой.

— Теперь король — Кразка. Мы сбежали из города, чтобы убраться подальше, но Кразка послал за нами своих гвардейцев.

В груди у Кейна сдавило, и он с трудом прохрипел:

— Что случилось с Магнаром?

— Кразка поранил его. Сильно порезал.

Кейн пошатнулся, будто его ударили.

— Как сильно? Что этот ублюдок сделал с моим мальчиком?

Девушка подалась назад, внезапно испугавшись.

— Кразка держал его в ивовой клетке. Илландрис сказала, что он отрубил ему несколько пальцев и сделал еще кое–что похуже, но она не говорила, что именно. Мне жаль, я не знаю.

Кейну показалось, что воздух скрежещет в его груди. На него нахлынули воспоминания об ивовой клетке — бесконечный кошмар боли и ужаса, который грозил свести его с ума. Большинство людей ломались после недели, проведенной в этой жуткой клетке. Кейн каким–то образом продержался год. Он вспомнил слова Шамана у стен Сонливии.

«Я должен вернуться в Высокие Клыки. Сердечный Камень в серьезной опасности».

Так это тогда Кразка захватил столицу? Захватил столицу и посадил его сына в ивовую клетку? Кейн почувствовал, что его трясет, и осознал, что с силой стиснул кулаки.

Грубая рука сжала его плечо — Джерек оказался рядом, и его голос прозвучал мягче, чем когда бы то ни было:

— Мы уже недалеко от Клыков. Мы вытащим его оттуда, Кейн. Ты можешь на это рассчитывать.

Кейн сделал глубокий вдох. Он разжал кулаки и каким–то образом смог избавиться от объявшего его жуткого гнева.

— Извини, девочка, — сказал он. — Мне не следовало набрасываться на тебя. Почему Шаман не вернул себе Сердечный Камень? Я видел, как он возвращался на север. Он и Собратья. Нет человека, который мог бы сдержать их.

— Кразка объединился с демонами. Заключил что–то вроде договора с одним из них, Герольдом. Он сражался с Шаманом и прогнал его. Я думаю, что Шаман теперь с армией Карна Кровавого Кулака, в Западном пределе, но… говорят, он умирает.

Кейн сделал еще один глубокий вдох. Горцы встают на сторону демонов. Мир изменился до неузнаваемости.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Коринна, — робко ответила она.

— Хорошо, Коринна. Зачем Кразка послал гвардейцев за тобой и остальными детьми?

Несмотря на свои опасения, девочка приблизилась к Кейну и понизила голос, чтобы малыши не услышали того, что ода собиралась сказать:

— Они хотят принести нас в жертву Герольду. Илландрис вывела нас из города. Железный человек догнал ее в Зеленых Дебрях и поджег лес. Мы едва успели унести ноги.

Когда Коринна подошла поближе, Бродар увидел в ее глазах яркие слезы.

— Я думаю, что Илландрис мертва, — продолжила она. — Мы бежали на юг, но у нас кончилась еда. Крошка Том и некоторые другие — они, я думаю, ужасно голодны. — Ее голос дрогнул, словно маска отваги, которую она носила, стала в конце концов соскальзывать с нее, и Кейна захлестнула волна сочувствия. Этой Коринне едва ли тринадцать зим, и тем не менее, если ее история правдива, она провела детей сотню миль по невообразимо суровой местности, преследуемая самыми грозными воинами Королевского предела.

Кейн решительно загнал вглубь собственные страдания. Теперь эти дети рассчитывают на него.

— Ты — отчаянно смелая, раз дошла так далеко, — сказал он мягко. — Но на юг отсюда ничего нет на добрую тысячу миль. — Он не стал упоминать о гхоламе. Из этого не вышло бы ничего хорошего. — Я и мой друг Джерек идем на север, возвращаемся в горы. Я думаю, вы окажетесь в безопасности в Западном пределе, если мы сможем туда добраться. Карп Кровавый Кулак никогда не был мне другом, но он честен с теми, кто с ним не в ссоре.

— А как с железным человеком? И с другими королевскими гвардейцами? Я думаю, они убили и Йорна тоже.

Йорн. Это имя вызвало воспоминания. Они удерживали долину от противника, имевшего сокрушительный перевес. Красный Рейн слева от него, Таран — позади и Йорн — справа. Йорн присоединился к городской гвардии после войны. Он был надежным парнем. Странно, что надежные ребята всегда умирали молодыми.

Кейн откашлялся.

— Если кто–нибудь захочет причинить вам вред, им придется сначала пройти через меня и Джерека.

Раздался рык, и к ним на гребне холма присоединился Хрипун.

— И через него тоже, — добавил Кейн.

— Не забудь про меня, — встрял Брик, изо всех сил стараясь звучать круто. С очень серьезным видом он кивнул троим мужчинам, которые возвышались над ним, и выпятил свою тощую грудь. Затем он перехватил устремленный на него взгляд Коринны, и его румяные щеки вспыхнули алым.

Кейн повернулся.

— Яна, а ты?

У жительницы Нефритовых островов был виноватый вид.

— Я должна сообщить Императору о том, что произошло. Нужно будет направить группу большей численности. Вора необходимо найти и вернуть ключ, в противном случае трудно себе представить, что может натворить гхолам.

— Женщины, — с отвращением проскрежетал Джерек. — Вот почему их не берут с собой. На женщину можно рассчитывать лишь в одном: она подведет тебя именно тогда, когда больше всего нужна.

Яна застыла.

— Ты не дал мне закончить, — холодно сказала она. — Я помогу вам доставить этих детей в безопасное место, прежде чем вернусь на восток. Возможно, вор все еще впереди нас.

Кейн перевел взгляд с Яны на Джерека. Возможно, ему только показалось, но он, кажется, заметил на лице Волка призрачную улыбку.