Меч Севера

КРОВАВАЯ МАГИЯ

Бродар Кейн отпил еще глоток из бокала с вином и уставился в огонь, освещавший большой зал в башне некроманта. Языки пламени порождали пляску теней на старинных гобеленах, висевших на стенах. С них взирали на Хранителей давно почившие короли Андарра с лицами, почти столь же суровыми, как и лицо Джерека.

Волк не отходил от камина, храня при этом молчание, с тех пор как они расселись. Похоже, с его точки зрения, приглашение на обед к некроманту, где гостей обслуживает толпа ухмыляющихся скелетов, не относилось к числу тем, достойных обсуждения. Ведь у него был серьезный повод для беспокойства — судьба его сапог. Каждые несколько минут он менял местами сапоги у огня, медленно высушивая свою драгоценную обувь с такой же заботой, какую проявляет мать к новорожденному младенцу.

— Еще вина? — спросил Назала.

Подняв руку, южанин сделал знак слугам. Кейн услышал, как за спиной задребезжали кости, а затем над его плечом появилась рука скелета, сжимающая бутылку красного вина, которое стоило, наверное, целое состояние. Старый воин испытывал сильное искушение: вино было на вкус сладким и фруктовым, и впервые за много недель его губы ощутили что–то помимо воды. Тем не менее он счел, что, каким бы ни было дело, которое собирался обсудить чародей, лучше будет приступить к этому с ясной головой. И в любом случае Брик, казалось, преисполнился решимости выпить вина за двоих. Кейн нахмурился, когда мальчишка осушил очередной стакан. Лицо его раскраснелось, веснушчатые щеки были уже почти того же цвета, что и волосы.

— Я не буду, — проворчал Кейн.

Назала сделал жест, и бесплотная рука удалилась.

Некромант сел в свое кресло и скрестил руки на коленях. Его струящаяся черная мантия сползла на пол из деревянных панелей под большим столом темного дерева, подобно савану.

— Двадцать шесть лет, — задумчиво произнес южанин. — А ты говоришь об этой женщине с горячностью новобрачного.

— Она — единственная женщина, которую я любил, — ответил Кейн. — Я не знал, что могу так любить, пока не встретил ее. Мы поженились на следующий год. Не сказал бы, что когда- либо предвидел это. Но я не стал бы ничего менять.

— Тогда ты просто жил недостаточно долго. Некогда я любил свою сестру–близнеца Шару всем своим существом. А теперь? Я похоронил бы ее заживо! Насладился бы каждым ее криком, а потом набил бы ей рот землей и оставил на пир червям.

Тут встрял Брик, который уже явно перебрал:

— Ты, наверно, испытываешь к ней настоящую ненависть. У меня не было ни брата, ни сестры, но я не могу себе представить, как можно их так ненавидеть.

Назала скорбно вздохнул. Его возраст трудно было определить. Хотя на лице южанина было меньше морщин, чем у Кейна, его глаза говорили о другом. Усталые и налитые кровью, они принадлежали утомленному жизнью человеку, который видел слишком много зла в мире. Видел и, может быть, делал.

— Любовь и ненависть — две стороны одной и той же монеты. Ты должен понять, дитя, мы делили все между собой, Шара и я, — до той минуты, как она предала меня, и мое сердце умерло и окаменело. После веков безоговорочной любви я ощущал себя пустым, как могила. Ненависть — это все, что у меня осталось.

Кейн приподнял бровь.

— Должно быть, я ослышался, но ты только что сказал веков?

Назала кивнул.

— Моя сестра–близнец и я родились в Сияющем городе далеко на юге. Это было почти четыреста лет назад, когда магические бури, начавшиеся во время Войны с Богами, все еще опустошали эти северные земли.

Кейн моргнул, с трудом веря услышанному. Заявление некроманта казалось невероятным, но выражение его лица намекало, что он абсолютно серьезен.

— Как вам двоим удавалось так долго избегать смерти? Я думал, только лорды–маги живут вечно.

— Не только нам двоим, — ответил Назала рассеянно, вспоминая давние события. — Нас было восемь. Каждый из нас был лучшим в одной из восьми школ магии — или, по крайней мере, общеизвестных восьми школ. Наш учитель познакомил нас с тайной девятой школой. Запрещенной школой могущества, обретаемого через боль и жертвоприношение.

— Не нравится мне, как это звучит, — осторожно заметил Кейн.

— Именно страх перед девятой школой обрушил гнев Конгрегации на обладавших этим даром, — продолжил Назала. — Из тех членов Альянса, кто в конце концов стал лордами–магами, только наш учитель принес клятву никогда больше не заниматься кровавой магией. И мы, дав кровавую клятву, обошли весь континент, действуя по его приказу. И взамен он вознаградил нас знанием, которого мы так жаждали. — Чародей покачал головой и сжал подлокотники своего кресла. — Мы занимались дурными делами, моя сестра–близнец и я. Ужасными делами. Ради власти. Ради вечной жизни.

— Почему она предала тебя?

Назала прищурился.

— Однажды я сказал Шаре, что больше не могу служить нашему учителю. Я больше не мог убивать невинных по его повелению. Я предполагал, что она поддержит меня. В конце концов, мы избрали этот темный путь именно для того, чтобы вечно быть вместе. — Голос чародея понизился до злого шепота. — На следующую ночь она попыталась убить меня во сне. Я выжил и бежал сюда.

Кейн взглянул через стол на Брика. Глаза мальчишки совершенно остекленели.

— А почему на болото? Мне кажется, могущественный чародей может устроить себе дом в любом месте, где захочет.

— Структура здесь слаба. Преграды между жизнью и смертью, между реальностью и местами, где обитают демоны, тонки. Магия моей сестры сильнее моей — но здесь, на болоте, в окружении мертвецов, моя некромантия обеспечивает мне безопасность. Как от Шары, так и от других… учеников моего прежнего учителя.

— Ты не сказал мне, кто твой таинственный учитель.

Назала тревожно поерзал в кресле.

— У него было много имен. Здесь, на севере, он пользуется своей подлинной личностью. Или, по крайней мере, тем образом, который представляет как свое истинное я. Мариус.

Кейн нахмурился. Он уже слышал это имя.

— Мариус мертв, это последнее, что я слышал. Потоплен тираном Сонливии вместе со своим городом. Сомневаюсь, что даже лорд–маг может выжить, когда миллиард галлонов воды обрушивается на его голову.

К большому удивлению Кейна, тонкие черные руки Назалы нервно вздрогнули. Этот могущественный и бессмертный некромант внезапно встревожился — просто при упоминании мертвеца.

— Я служил Мариусу столетиями, — сказал южанин. — И за это время мне удалось понять, что он действует за пределами понимания простых смертных. Возможно, даже других лордов- магов. Когда дело касается Мариуса, ни в чем нельзя быть уверенным. — Назала потер руки, словно очищаясь от неприятных мыслей. — Довольно об этом. Хочу обсудить, как мы можем быть полезны друг другу. Ты хочешь вернуться в Высокие Клыки, не так ли? С моей помощью ты сможешь оказаться в горах за считаные дни.

Джерек, сушивший у огня свои сапоги, пошевелился. Он не повернулся, но то, как чуть–чуть приподнялась его голова, показало неожиданный интерес Волка.

Брик махнул рукой в сторону Кейна, нечаянно опрокинув в порыве энтузиазма свой бокал. Он был изрядно пьян.

— Ты можешь отправиться домой, к Мхайре, — сказал он, расплывшись в улыбке.

«Мхайра». Он подумал о ее улыбке, о том, как она могла поднять ему настроение, просто войдя в комнату.

— Не пойми меня неправильно, я очень благодарен, — медленно проговорил он. — Но я не могу не думать том, чего ты можешь захотеть в обмен.

Взгляд некроманта остановился на Брике.

— Моя проклятая сестра верит, что этот мальчишка — носитель пророчества. Метка в Структуре, если хочешь. Ему предназначено формировать грядущие события.

Кейн встревожился. Инстинкт никогда не подводил его за все эти долгие годы.

— Ты вернешь на север огонь и кровь, — продолжал Назала. — Вот что она тебе сказала, не так ли, дитя?

— Я не дитя, — возразил Брик, что прозвучало как раз совершенно по–детски.

Кровеносные сосуды в глазах некроманта, казалось, стали ярко–красными.

— Ты обладаешь могуществом. В тебе живет судьба. В твоей крови. Такие возможности можно… использовать.

В сердце Кейна закралось дурное предчувствие.

— О чем ты говоришь?

Назала поднялся на ноги. Несмотря на жар от камина, по комнате прокатилась внезапная волна холода. Приблизившись к Брику, некромант разглядывал мальчика, как аппетитный десерт.

— Сила, которую я получу, принеся в жертву это дитя, уничтожит Шару.

Вскочив на ноги, Кейн потянулся за своим мечом.

— Твоя сталь бесполезна, — произнес некромант ледяным голосом. — Никакой земной металл не смог причинить мне вреда более двухсот лет. Заклятье от железа стоило мне жизней нескольких двоюродных братьев. — Он указал на скелеты, расставленные по комнате.

— Эти скелеты были твоей семьей? — в ужасе спросил Кейн.

— Кровавая магия требует, чтобы чародей отдавал все, чем дорожит. Мы приносили их в жертву годами. Наших двоюродных братьев и сестер. Наших тетушек и дядюшек. В конечном счете, даже наших детей. Труп, который привел вас к этой башне, некогда был моим внуком, моим любимцем. Но для того, чтобы излечиться после покушения Шары на мою жизнь, потребовалось принести его в жертву, и я убил его. Я горевал много лет.

— Ты не получишь этого мальчишку! — прорычал Кейн.

— Зачем обрекать себя ради бандитского отродья? — спросил Назала. — Он для тебя — никто. А как же твой сын? Ты говорил мне, что он в опасности. Неужели ты бросишь его в неизвестности, расставшись здесь со своей жизнью? У меня нет с тобой разногласий, Меч Севера. Я наполню твоих лошадей магией, чтобы ускорить твое перемещение, и ты со своим другом сможешь отправиться домой. Вернуться к своей семье.

Лицо Брика от ужаса побелело.

— Не бросай меня!

Кейн закрыл глаза. Что есть жизнь бандитского отпрыска против всего, чем он по–прежнему дорожит? Против сына и жены, которые ожидают его на севере?

— Ты и твой дядя пытались убить нас, парень.

— Но… у нас же была сделка… — Голос Брика сорвался.

— Кейн. — Это произнес Джерек. Волк встал с кресла. Наклонившись, он натянул сапоги на ноги. — Пошли, — сказал он.

— Послушай своего друга. Он понимает ценность практичного подхода. — Назала прикоснулся тонким пальцем ко лбу Брика. — Успокойся, дитя, — прошептал он. — Боюсь, боль будет сильной, но это ненадолго.

Кулаки Кейна сжались. «Что есть жизнь бандитского отпрыска против всего, чем он по–прежнему дорожит?»

Это — все.

Он снова потянулся к своему мечу, но тут его взгляд перехватил Джерек, на лице которого застыло зловещее выражение, и покачал головой. Волк медленно поднялся и поднял вверх кулаки.

В каждой руке он сжимал по кинжалу — эти кинжалы он прятал в сапогах. Оба были раскалены докрасна.

Джерек метнул их в некроманта, сначала левый, затем правый, его движения были почти неуловимы. Сталь глубоко вошла в плоть Назалы. Но крови не появилось, и пару секунд казалось, что кинжалы не причинили ему никакой боли. Чародей просто смотрел на них в изумлении. Он не лгал в отношении своей невосприимчивости к стали.

Жар тем не менее — совсем другое дело.

Назала внезапно завопил и стал лихорадочно хвататься за рукоятки кинжалов, торчащие из его груди, а до Кейна донеслось зловоние горящей плоти. Он поискал оружие, которое могло оказаться полезным против некроманта. Ничего подходящего, разве что забить его до смерти креслом.

За его спиной брякнули кости. Развернувшись, Кейн перехватил руку скелета, не дав ей сомкнуться на своем горле. Со злобой повернув ее, он почувствовал, что рука скелета сломалась. Обломанный конец оказался зазубренным и острым.

Это подойдет.

Без малейшего колебания Бродар Кейн прыгнул через стол и всадил в некроманта импровизированный кинжал. Он вошел в его горло, прорывая сквозь плоть и мышцы. Кровь тут же брызнула из жуткой раны. Руки некроманта выпустили эфесы кинжалов, торчащих из груди, и стали отчаянно хлопать по кости, горчащей из горла.

Кейн опустил на потрясенного некроманта глаза цвета чистого неба зимним утром. Он повернул кость в его горле, из раны на его руку плеснула кровь.

— Не причиняй вреда своим, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — И не делай… больно… детям.

Некромант выдохнул последний раз и обмяк. За спиной Кейна раздался страшный шум — слуги Назалы распались на кусочки шквалом рухнувших на пол костей. По полу покатился череп и стукнул Кейна по ноге. Он отшвырнул его пинком в сторону, а к нему уже подошел Джерек. На руках Волка были перчатки, но жар раскаленной стали проник сквозь кожу, пока он разогревал свои кинжалы. Его ладони покраснели и покрылись волдырями, наверняка останутся шрамы. На Кейна снова нахлынуло чувство вины.

Брик неуверенно поднялся на ноги и подошел, покачиваясь. Опустив взгляд на труп Назалы, он побледнел еще сильнее.

— А как же Мхайра? — спросил он дрожащим голосом.

— А что? — спросил Кейн.

— Ты мог отправиться домой к ней. Вместо этого ты… ты спас меня.

Кейн положил руку на плечо Брика.

— Никакого выбора не было. Ты бы понял это, если бы познакомился с Мхайрой. Если бы я этого не сделал, она бы меня никогда не простила.

Брик кивнул.

— Спасибо. Я… — тут он замолк, не закончив фразы. Затем повернулся, согнулся вдвое и изверг содержимое желудка.

Джерек устало вздохнул.

— Да ну на фиг, — проворчал он. — Возьму–ка несколько бутылок и отнесу в конюшни. По крайней мере, тот зеленый чувак может удержать в себе выпитое.

Они нашли Хрипуна уснувшим в сене, его мускулистые руки крепко сжимали таинственный мешок. Джерек решил разбудить его, вылив полбутылки вина на его физиономию. В результате зеленошкурый чуть не поранил лошадь, когда подпрыгнул от неожиданности и принялся махать руками. Узнав, что они принесли ему вина, немой гигант проявил куда большую признательность. Он даже показал Джереку, как сделать целебную мазь из болотной грязи и корней растений, которую Волк приложил к ожогам на руках.

Через несколько часов спутники, покинув болото, направились на север к Лиловым холмам.