Меч Севера

НАСЛЕДИЕ БОГОВ

Человек с капюшоном на голове сидел в затененном углу таверны, куда не проникал свет подвешенного к потолку шара, и наблюдал за входившими людьми. Это продолжалось уже большую часть склянки. Всем шахтерам, работавшим в Заброшенном краю, было приказано собраться в таверне «Передохнем у Черного Властелина» по завершении рабочего дня. Мрачные предчувствия толпы вскоре сменятся бурным ликованием, когда Бешеные Псы сообщат новости. Завтра все они поплывут в Телассу — или, по крайней мере, так скажут шахтерам.

Но Даварус Коул знал, что к чему.

Прошло еще полсклянки, он ждал. Зал таверны бурлил, до отказа набитый потными, покрытыми грязью рабочими. На Коула бросали любопытные взгляды. Несколько мужчин пытались заговорить с ним или заглянуть под капюшон. Отодвинувшись глубже в тень, он быстро показал им свое оружие, и они тут же оставили его в покое. Даварус снова и снова вспоминал слова Танатеса. У него имелась одна–единственная возможность исправить положение.

Наконец дверь с шумом открылась, и в таверну неспешно ввалился Корвак. Блондинка, державшая его под руку, окинула зал враждебным взглядом, который совершенно не вязался с ее сексуальным нарядом, подчеркивающим все ее соблазнительные округлости. При виде этой парочки Коул резко подался назад. Затем на него нахлынули воспоминания: что они сделали с ним тогда, ночью, за этой самой таверной, а вместе с воспоминаниями — гнев, а с гневом пришло и мужество. Его гнев стал перерастать в бешенство, но Коул сдержался, бросив взгляд на свисавшую с потолка светосферу.

Несколько помощников Корвака присоединились к своему предводителю, пробиравшемуся к стойке. У каждого на поясе висел меч. Само по себе это не было чем–то из ряда вон выходящим, но Коул знал, что скрывается за их загадочными усмешками и страстным блеском в глазах.

Он видел Улыбчивого, и Скитальца, и Дымину, и других, кого хорошо знал. Даже опусти он капюшон, они могли бы его не узнать. Из дома Деркина он вышел внешне другим человеком после того, как похитил душу Тесака. Он больше не тот Призрак, которого они помнили.

Бешеные Псы приказали расчистить небольшое пространство около стойки, и Корвак взобрался на стол, чтобы обратиться к собравшимся в таверне. Голди смотрела на него с обожанием, словно он был королем, обращавшимся к своим подданным. Она подала ему металлический поднос, что передал ей бармен, Корвак извлек свой меч и ударил им по подносу.

— Тишина! — рявкнул он. — Я желаю говорить.

Гул не улегся, и секундой позже Голди завопила:

— Заткнитесь!

Это возымело желаемый результат: таверна быстро затихла.

— У меня есть хорошие новости для вас, джентльмены, — сообщил Корвак с отталкивающей ухмылкой. — Как все вы знаете, Хозяйка прежде всего целомудренна.

— Целомудренна? — выкрикнул кто–то из толпы со смешком. — А я слышал совсем другое! Да она перетрахалась с половиной тех сумнианцев!

— Может, ты имел в виду, что она многомудрая? — крикнул кто–то еще.

Лицо Корвака вспыхнуло.

— Это я и сказал! Многомудрая! Прочистите свои уши, сукины дети!

— Он сказал многомудрая\ — завопила Голди, брызгая слюной.

Один из Бешеных Псов — помощников Корвака — быстро зашептал что–то на ухо своему предводителю. После короткой паузы, во время которой Корвак явно боролся с собой, ему удалось восстановить самообладание.

— Как я говорил… Хозяйка — прежде всего многомудрая правительница. Вчера она прислала весть Троице, и вот я здесь, чтобы передать вам это послание. Белая Госпожа решила, что труды ваши здесь завершены. И, начиная с завтрашнего дня, все вы свободны.

— Свободны? — прошептал Улыбчивый в наступившей вдруг оглушительной тишине.

— Именно это я и сказал. Завтра все вы поплывете в Телассу, и вам будет даровано прощение Белой Госпожи. Это — гораздо больше, чем все вы заслуживаете, но кто я такой, чтобы идти против воли Хозяйки?

После объявления Корвака таверна взорвалась криками радости. Коул наблюдал за всем этим, словно ястреб, дожидаясь подходящего момента, чтобы вмешаться. Все разворачивалось именно так, как сказал Танатес.

Корвак показал на стойку, где подавальщицы наполняли кружки элем.

— Поскольку это ваш последний вечер здесь, мы устроили вам на прощание маленький праздник. Награда за ваш тяжкий труд, можно сказать. Бесплатные напитки для каждого мужчины!

— И бесплатная закуска для любого мужчины, кто захочет, — добавила Голди очень торжественно.

Это вызвало еще больше радостных восклицаний. Коул решил: пора. Сделав глубокий вдох, он поднялся и протолкался сквозь толпу к столу в центре.

Он заговорил громко и медленно, чтобы его услышали за стоящим гулом:

— Прошу прощения, ты только что сказал «награда»? Да я скорее трахну шаркуна, чем приближу свое мужское достоинство к этой мегере.

Радостные крики затихли почти сразу, и таверна вновь погрузилась в тишину. У Корвака отпала нижняя челюсть. Похоже, он был просто ошарашен, что кто–то посмел так дерзко оскорбить его.

— Как ты назвал мою девушку? — прошипел он.

Коул пожал плечом.

— Так, как она заслуживает. Ты полное дерьмо, Корвак. Этих людей не планируют освободить. Ты собираешься всех их убить.

Улыбчивый расплылся в улыбке, совершенно бессмысленной в сложившихся обстоятельствах.

— Убить? О чем ты говоришь?

— Эль в тех кружках отравлен. Любой, кто сделает хоть глоток, вскоре обнаружит, что мышцы ему не подчиняются. Бешеные Псы планировали перерезать вам горла, когда вы окажетесь беспомощны.

— Кто ты? — завопил Корвак.

— Белая Госпожа решила, что Новая Страда — неудачный эксперимент, — продолжил Коул, проигнорировав вопрос. — После того как она узнала правду о магии, добытой в Заброшенном краю, она решила ликвидировать это место. Она решила всех убить. Включая и тебя, Корвак, как только твои парни станут не нужны.

Корвак с глухим стуком спрыгнул со стола. Лицо предводителя Бешеных Псов судорожно подергивалось, он едва не лопался от ярости.

— Что ты за хрен такой? — проревел он.

Подняв руку в перчатке, Коул стянул капюшон. Стоящему напротив него понадобилось лишь мгновение, чтобы понять, на кого устремлены его налитые ненавистью глаза.

— Призрак, — прошипел Корвак с перекошенной от отвращения рожей. — Сукин сын.

Пальцы Коула сжали эфес Проклятия Мага.

— Я знаю, что ты послал Тесака, чтобы убить меня, Корвак. Ты трус. Трус и мерзавец.

— Мне следовало прикончить тебя самому, — рявкнул Корвак.

Он бросился на Коула, который ожидал этого и, увернувшись, дал хорошего пинка Бешеному Псу под зад, и тот растянулся на полу лицом вниз.

— Знаешь что, Корвак? — воскликнул Коул. — Мой друг Деркин сказал, что ты был приличным человеком, когда приехал в Новую Страду. И многие из вас, Бешеных Псов, были такими. Но Заброшенный край отравляет души. Зловоние Черного Властелина не только уродует землю, оно действует и на людей, делая их подлыми и безумными.

— Зачем Белой Госпоже делать с нами такое? Я думал, она — справедливая правительница. — Это сказал Скиталец, крупный телассец, который угощал Коула в ту ночь, когда Корвак и его люди устроили на него засаду.

Даварус повернулся к дородному шахтеру.

— Помнишь, ты сказал мне, что чувствуешь себя здесь более живым, чем в Телассе? Белая Госпожа дурманит всех в городе наркотиками. Замораживает мозги и подавляет нежелательные для себя мысли. Весь город зачарован ею. Она также забирает ваших нерожденных детей. Проводит над ними эксперименты и стирает ваши воспоминания, чтобы вы ничего об этом не помнили.

Подняв руки, Скиталец прижал пальцы к вискам.

— Иногда я вижу этот сон. Мне снится, что у меня вот–вот будет еще один ребенок, но моя жена исчезает, не успев родить. Когда она возвращается, в ее животе больше нет ребенка.

Другие Должники стали угрюмо бормотать что–то, уставившись в пол с озадаченными лицами, или задумчиво поджимали губы, словно пытаясь что–то вспомнить.

Неожиданно Голди бросилась на Коула. Он не успел ничего предпринять, и она, чиркнув по щеке ногтями, оставила ему кровавые царапины.

В нем вспыхнула ярость, такая неистовая, что он едва удержался, чтобы не броситься на женщину и не изрезать ее на кусочки. Его остановило воспоминание. О том, как кухонный нож вонзается в Тупого Эда снова и снова, а Коул лежит там беспомощный, и светосферы зловеще отсвечивают в безумных глазах Тесака. Он поднял взгляд на искусственный свет под потолком.

Это все светосферы, напомнил он себе, припоминая, что говорил ему Танатес, и заставляя себя успокоиться. «Они созданы из магии, добытой в Заброшенном краю. Они не просто излучают свет. Они усиливают отрицательные эмоции».

— Прекрасно, детка, — прошипел Корвак.

Предводитель Бешеных Псов поднялся на ноги и направил свой меч на Коула, но успел лишь взвизгнуть от неожиданности, когда Скиталец могучей рукой схватил его за шею.

— Призрак говорит правду? — спросил Скиталец. — Ты планируешь нас отравить? Я собирался домой в следующем месяце. Домой, к семье.

В ответ Корвак развернулся и всадил меч в грудь Скитальцу. Дородный шахтер тихо охнул, по его подбородку побежала кровавая пена, и он рухнул на колени.

И вот тут–то и разверзся ад кромешный.

Друзья Скитальца бросились на Корвака, и Коул без промедления убрался с их дороги. Хотя они были не вооружены, из–под их грязных жилетов выпирали мощные мускулы, а в это время другие шахтеры стали искать, чем бы вооружиться. Один из них схватил стул и разбил его о голову Бешеного Пса, оказавшегося перед ним.

Подручные Корвака в ответ выхватили свои мечи. В считаные секунды таверна превратилась в котел кипящей ненависти, люди, охваченные яростью, колотили, кололи и душили друг друга до смерти, а смрадный воздух дрожал от гнусной брани и гневных воплей. Дымина добыл где–то факел и теперь, держась в стороне от дерущихся, пытался поджечь таверну.

«Вот дерьмо», — подумал Коул.

Все это получилось не совсем так, как планировали он с Танатесом, но теперь уже ничего не поделаешь. Пора приступать к следующей части плана. Он прорвался к двери и выбежал наружу. Коул спешил на восток через весь городок, а его дыхание в прохладном вечернем воздухе превращалось в клубы пара. Через несколько секунд он налетел на патруль Белых Плащей, которые ковыляли в противоположном направлении, к таверне.

«Знают ли они о планах Троицы?» — подумал Коул.

Заглянув в лицо капитану Прайэму, Даварус заметил его бессмысленный взгляд и усомнился, что он в полной мере осознает происходящее вокруг. И он, и остальные стражи едва держались на ногах, как сам Коул в старые добрые времена, опрокинув дюжину кружек эля в «Горгоне».

— Что там происходит? — с трудом проговорил Прайэм. Подняв трясущуюся руку, капитан указал на таверну «Передохнем у Черного Властелина».

— Бешеные Псы атакуют шахтеров, — неуверенно ответил Коул. Ему не хотелось верить, что люди Прайэма участвовали в заговоре, собираясь убить шахтеров, но он не был уверен в том, чью сторону они примут.

Капитан Прайэм колебался лишь мгновение. Его глаза были безжизненными, а из ушей сочилась какая–то жидкость.

— Пойдемте, парни, — медленно сказал он. — Нам нужно поддерживать мир… — Пошатываясь, он направился к таверне, и остальные Белые Плащи заковыляли за ним.

Коул пошел дальше на восток, к окраине города, где неясно вырисовывались очертания огромных металлических бункеров, в которых хранилась магическая руда, они стояли там, словно безмолвные стражи в ночи. Добравшись до них, он спрятался за их темной громадой и стал ждать. Раздалось хлопанье крыльев, и через мгновение он увидел, как из ночного мрака появилась высокая фигура.

Оправив свой изодранный черный плащ, Танатес кивнул в знак приветствия и положил руки на ближайший бункер.

— У нас мало времени, — резко сказал он. — Скоро появится Троица. Я должен выкачать как можно больше, если хочу их победить. Нерожденные хорошо напитались сегодня ночью.

— Напитались? — эхом откликнулся Коул, но Танатес не обратил на него внимания и поднял лицо с повязкой к ночному небу.

— Отойди, — приказал чародей.

Его руки начали светиться. Из кистей Танатеса стало исходить, пульсируя, черное пламя, наполняя его зловещим сиянием. Бункер задрожал.

Подавшись назад, Коул бросил взгляд на город. Из таверны «Передохнем у Черного Властелина» поднимался густой черный дым. Шахтеры и Бешеные Псы выбегали из таверны, и те и другие — с кровавыми ранами, некоторые с трудом держались на ногах. Корвак спорил с Прайэмом и его Белыми Плащами, явно требуя, чтобы они помогли усмирить шахтеров. Пока Коул наблюдал, к Бешеным Псам прибыло подкрепление, и они стали окружать горняков. Положение осложнялось тем, что пламя, которое пожирало таверну, перекинулось на соседнее здание.

Коул уже собирался повернуться к Танатесу и сообщить, что собирается назад, помочь шахтерам, когда заметил три белые вспышки, которые неслись по Заброшенному краю, направляясь к ним. Увидев это, он вздрогнул от страха.

— Троица! — воскликнул он. — Троица на подходе!

Танатес повернулся в то самое мгновение, когда к ним приблизились три служительницы. С минуту они смотрели на двух мужчин, спокойные, как озеро в безветрие, на фарфоровых лицах — ни малейшего признака напряжения. Казалось, они почти не дышат.

— Ты смеешь красть у Хозяйки? — произнесла без всякого выражения одна из бледных женщин. По ее подбородку струилось что–то темное, оставляя пятна на верхней части платья, словно она недавно чем–то или кем–то питалась. — Эта земля и вся магия, заключенная в ней, — собственность Белой Госпожи. Наказание за воровство — смерть.

Танатес стиснул челюсти.

— Я обманывал смерть пять сотен лет. Теперь ты меня не остановишь, тварь. Сейчас, когда я так близок к тому, чтобы открыть правду.

— Единственная правда, которую ты откроешь, — это хладная неизбежность могилы.

Коул услышал, как сердце чародея забилось быстрее, но от трех служительниц не исходило никаких звуков. Почти, как если бы они были мертвы, как шаркуны в карьере.

И тут его осенило.

Он вышел из–под прикрытия бункера и поднял руки вверх.

— Я приказываю вам, — громко, нараспев произнес он, — покиньте это место! — Он выжидательно смотрел, как три пары бесцветных глаз повернулись от Танатеса к нему. Шли секунды, и ничего не происходило. Почувствовав себя несколько по- дурацки, он решил попытаться еще раз: — Я сказал, вернитесь, мертвые существа!

Служительницы переглянулись. Коул нахмурился и медленно опустил руки. Что–то пошло не по плану. Он уже собирался повернуться к Танатесу и спросить чародея, почему его силы больше не действуют, когда ближайшая служительница внезапно бросилась к нему. Коул был быстрым, но она — гораздо быстрее, и, возясь с Проклятием Мага, он понял, что через мгновение станет покойником.

Но тут возникла вспышка и тошнотворно засмердело горящее гнилое мясо, а бледная женщина оказалась на земле, ее совершенная алебастровая плоть почернела и обуглилась.

Несмотря на жуткие раны, она каким–то образом смогла подняться на ноги, странно подергиваясь. Танатес послал другую ревущую волну магической энергии в ее сестер, но они с невероятным проворством увернулись, и заряд энергии рассеялся в ночи, не причинив вреда.

— Уходи! — рявкнул чародей Коулу. — Помоги избавиться от Бешеных Псов. И от Белых Плащей тоже, если придется, они невольники этих существ, и смерть станет для них избавлением. Если я не вернусь к утру, ищи меня на Роге.

В воздухе возникло мерцание, раздался треск, словно что–то порвалось, и Танатес исчез… чтобы появиться в сотне ярдах отсюда. Потом он опять исчез, а затем появился вновь и вновь, удаляясь мерцающим пунктиром, Троица бросилась в погоню, и в конце концов и чародей, и его преследователи скрылись из виду, поглощенные Заброшенным краем.

Коул опустил глаза на свои трясущиеся руки. Может, он и соприкоснувшийся с богом, но без вмешательства чародея был бы уже мертв. Не стоит позволять себе чрезмерную уверенность в новых способностях. Он уже совершал прежде подобную ошибку, и это всегда возвращалось рикошетом и впивалось ему в задницу.

Он поспешил назад, в Новую Страду. Шахтеры и Бешеные Псы сцепились в ожесточенной схватке на улицах, а вокруг них повсюду горел город. Заключенные швырялись чем попало в нападавших, в то время как Вольные люди носились в этом хаосе взад и вперед, съежившись от ужаса или тщетно пытаясь погасить пожар. Заметив Деркина, Коул направился к нему, но на его пути внезапно появился Бешеный Пес и замахнулся на него окровавленным мечом. Коул нырнул под клинок и всадил Проклятие Мага в грудь противнику. Он почувствовал, как клинок всасывал его жизненную силу, пока тот умирал, и мгновением позже волна энергии хлынула в его тело. Это возбуждало. Возбуждало, и ужасало, и было очень неправильно. Выдернув Проклятие Мага, он с отвращением позволил трупу шмякнуться наземь.

— Деркин! — позвал он. — Деркин, я здесь!

Трупосек поднял взгляд, и Коул увидел, что в его глазах блестят слезы.

— Они закололи мою маму, — проговорил коротышка. — Пришли Бешеные Псы, и она открыла им дверь, а они ее закололи.

Коул ощутил пустоту в груди. Деркин этого не заслуживал. Возможно, он — самый добрый и бескорыстный человек из всех, кого когда–либо встречал Коул. То, что он безобразен и расчленяет трупы, чтобы заработать на жизнь, не имеет никакого значения. Деркин — его друг.

— Она еще жива? — в отчаянии спросил Коул.

— Едва дышит. Я не… я не знаю, как остановить это кровотечение…

— Пошли, — рявкнул Коул.

Он бросился в сторону хижины Деркина, огибая группы вопящих людей и груды горящих обломков. Даварус обнаружил мать друга в луже крови на полу кухни. Она улыбнулась ему, обнажив красные зубы, когда он опустился на колени и осмотрел рану в боку. Она была глубокой, Бешеный Пес всадил ей меч в печень.

— Она умрет, — произнес Деркин, всхлипывая.

Коул положил руку на рану и закрыл глаза. Он сам не понимал, что делает, но знал, что должен попытаться что–то предпринять. Танатес сказал ему, что часть сущности Похитителя живет в нем и питается смертью. Если он смог вобрать в себя жизненную силу человека, то, наверное, сможет и отдать ее. Юноша сосредоточился, направляя жизненную энергию только что убитого им человека в тело матери Деркина. Сначала ничего не происходило, и он опасался, что в конце концов будет выглядеть дураком, но затем охнул, ощутив, как внезапно ослабел. Посмотрев на свои руки, он увидел, как его кожа бледнеет прямо на глазах. Он становился хрупким, его тело съеживалось, а дыхание стало затрудненным. Похоже, давать жизнь гораздо труднее, чем забирать ее. У Даваруса закружилась голова, он чувствовал, что вот–вот потеряет сознание, и тут Деркин, стоявший у него за спиной, положил руку ему на плечо и пожал его.

— Ты сделал это, — прохрипел он со слезами в голосе, — ты спас ее.

— Деточка? — воскликнула мама Деркина, и ее голос прозвучал гораздо увереннее. Она зашевелилась под рукой Коула, и когда он наконец открыл глаза, то увидел, что ее рана затянулась.

— Мама! — крикнул Деркин.

Подобравшись к ней, коротышка обнял ее, по его щекам градом катились слезы.

Коул попытался подняться, но чуть не опрокинулся на спину, так как комната качалась.

— Мне нужен воздух, — выдохнул он.

Пошатываясь, Даварус выбрался из дома и, опустившись на колени, стал вслушиваться в крики, эхом отдающиеся в его теле, ощущая жар, плывущий от дома по соседству, объятого оранжевым пламенем. Он чувствовал себя слабым, ужасно слабым.

Кто–то поднял юношу на ноги, и Деркин крепко обнял его.

— Ты спас ее, — сказал он еще раз. — Я не знаю, что ты сделал и кто ты на самом деле, но спасибо тебе.

— Пожалуйста, — ответил Коул.

Хотя он испытывал некоторое смущение, он обнял Деркина в ответ, не в последнюю очередь — потому что ему была необходима поддержка друга, чтобы не упасть.

И тут знакомый голос испортил эту минуту:

— Да вы тут обнимаетесь, как пара сучонок? У нас с тобой есть неоконченное дело, Призрак.

Коул мягко высвободился из объятий Деркина и повернулся. Корвак смотрел на них через улицу, в его глазах полыхала ярость. Предводитель Бешеных Псов свистнул, и трое его людей бросили шахтера, которого пинали ногами, и присоединились к нему. Голди притаилась за спиной своего мужчины.

— Убей его! — завизжала она. — Убей эту пипку!

— У меня — не пипка! — крикнул в ответ Коул и тут же пожалел, что сбился с дыхания: Бешеные Псы рассыпались веером, чтобы окружить их.

Двое из них двинулись вперед одновременно с двух сторон. Несмотря на изнеможение, Коул задвинул Деркина за спину и каким–то образом умудрился уклониться от выпада мечом. Ответным ударом он всадил Проклятие Мага в живот нападавшему, но это усилие поглотило почти все оставшиеся у него силы, и, пока он приходил в себя, клинок второго Пса оставил глубокий порез на его спине, заставив пошатнуться.

— Достал тебя! — воскликнул Бешеный Пес. — Эй, босс, я его достал! — Его слова перешли в бульканье: Проклятие Мага, мелькнув в воздухе, вонзился ему в горло, и он рухнул камнем.

У Коула не было времени восторгаться своим броском. Корвак и остальные Бешеные Псы надвигались на него. Он чувствовал, как намокает его одежда от только что полученной раны, такой глубокой, что он истечет кровью за считаные минуты, если до этого его не успеют искромсать на куски.

— Ты зовешься Призраком? — презрительно усмехнулся Корвак. — Ну, знаешь что, я не боюсь никаких призраков.

— Скажи ему, детка! Покромсай его хорошенько! — подзуживала Голди.

Коул подался назад и чуть не упал. Его кинжал — в дюжине футов. Ему ни за что не добраться до него вовремя.

Неожиданно Деркин вскрикнул. Напрягшись, коротышка бросился на Бешеного Пса слева от Коула, и Бесси, описав в воздухе сверкающую дугу, раскроила череп Пса. Ошметки мозга, осколки костей и черепная жидкость брызнули во все стороны, обдав Голди, чьи насмешки сменились воплями.

Коул воспользовался мгновением. Собрав все оставшиеся силы, он бросился к телу Бешеного Пса, которого убил последним, и выдернул Проклятие Мага из его горла. Как только руки юноши обхватили эфес, его словно окутало теплом, и в него хлынула жизненная сила. На короткий миг он ощутил жжение в спине, и боль от раны исчезла.

Тут до него добрался Корвак. Коул блокировал нисходящий удар меча предводителя Бешеных Псов и, испытав внезапный прилив энергии, оттолкнул его и вскочил на ноги. Двое мужчин двинулись одновременно, короткий меч и кинжал схлестнулись в коротком, но смертельном танце. Они разошлись, и наступил миг полного затишья, а потом Корвак с недоверием опустил взгляд на эфес с драгоценным камнем, который, подрагивая, торчал из его груди.

— Как? — спросил он, и это смахивало на бульканье. — Я тебя сломал… я делал тебя своей подружкой…

Коул покачал головой.

— То, что ты сделал со мной, не делает тебя сильным, Корвак. Это делает тебя самым подлым и низким человеком.

— Никто не трахает Корвака! — выдохнул разъяренный ублюдок, по узкому подбородку которого струилась кровь. — Ни… кто…

Он так и не закончил своей фразы. Вся ярость, которая копилась у Коула с той ночи за таверной, внезапно вырвалась наружу. Он развернулся и, описав ногой круг, собирался ударить наотмашь по эфесу Проклятия Мага и всадить кинжал поглубже в сердце Корвака, но Голди бросилась вперед, заслонив своего мужчину, и в полную силу получила сапогом Коула по лицу. Выбитые зубы и кровавая слюна так и брызнули веером, а Корвак и Голди рухнули кучей наземь.

Наклонившись, Коул извлек Проклятие Мага и поморщился, когда уходящая от Корвака жизненная сила хлынула в него, это было отвратительное ощущение. Голди валялась без сознания. Коулу удалось сдержать желание вонзить кинжал в грудь также и ей. Это было больше, чем желание, — настоящая жажда убийства. Осознав это, он испугался. На него это не похоже. Заброшенный край наполнял его такими смертоносными побуждениями или что–то еще? Божественная сущность, таящаяся в нем?

Деркин смотрел на заляпанный кровью секач, который держал в руках.

— Что теперь? — спросил он, потрясенный собственной свирепостью, которую проявил минутами раньше.

Коул быстро огляделся по сторонам. Белые Плащи присоединились к Бешеным Псам, и вместе они одолевали шахтеров, хотя люди капитана Прайэма двигались замедленно. Даварус видел, что из ушей солдат сочится что–то темное, а их измученные взгляды говорили об ужасной участи, которая пока оставалась непроясненной.

Это было не единственным неприятным открытием. На заваленные трупами улицы Новой Страды надвигалась другая угроза. К крикам сражающихся и треску горящих зданий присоединились вызывающие ужас стоны: начинали подниматься мертвые.

Коул повернулся к Деркину.

— А теперь мы будем драться не по правилам.

Уже почти рассвело, когда он наконец добрался до Рога, оставив позади выжженный город Новая Страда. Те, кто уцелел, собрались возле помоста в центре города, чтобы дожидаться его возвращения. Они не захотели сопровождать его в Заброшенный край. Коул бросил взгляд назад, на армию трупов, марширующих — или, точнее, волочащих ноги — за ним. Принимая во внимание все обстоятельства, он не мог на самом деле винить своих сторонников.

Бешеные Псы и Белые Плащи были мертвы. Последние почти не оказали сопротивления. На самом деле, они как будто испытали облегчение, когда на них набросились шаркуны Коула. Выражение лица умиравшего капитана Прайэма говорило о том, что этой минуты он ждал целую жизнь.

Коул приказал выжившим сжечь тела Белых Плащей. Заставлять их служить ему в смерти показалось ему неправильным. У него было такое чувство, что чародей Танатес еще многое должен рассказать ему об этих солдатах, и, кроме того, Бешеных Псов было более чем достаточно, чтобы выполнить его задания. Если Троица еще жива, ей придется пробиваться через целую армию мертвецов, прежде чем они доберутся до него. Он надеялся, что этого окажется достаточно.

Завидев Рог, он остановился. Восходящее солнце окрасило небо за огромным сооружением в оранжевый цвет. Прикрыв рукой глаза, Коул сощурился, пытаясь уяснить, почему верхушка Рога стала отчего–то белой, в то время как остальная его часть была, как всегда, черным–черна. Подойдя ближе, он увидел, в чем дело.

На конец Рога была наколота Троица, их безжизненные тела лежали одно на другом, а бледные одеяния без толку ниспадали по сторонам.

На иссохшей земле перед Рогом стоял на коленях Танатес. Коул подумал, что он тоже мертв, но чародей неимоверным усилием поднял голову.

— Дело сделано? — спросил он охрипшим голосом. — Город в безопасности? — Его черный плащ был изодран сильнее прежнего, на теле — дюжина небольших ран, а сам он выглядел крайне изнуренным.

— Да, — ответил Коул. Посмотрев в изумлении на мертвых служительниц, он поспешил к чародею. — Ты весь изранен.

— Изранен? Это пустяки. Белая Госпожа подвергла меня бичеванию сотню раз, а потом повесила на городской стене.

Через несколько дней, решив, что я мертв, птицы, питавшиеся мертвечиной, и другие хищники начали меня пожирать, и я похитил душу вороны, которая выклевала мои глаза. Это я помню.

Коул в ужасе уставился на Танатеса.

— Белая Госпожа сотворила с тобой такое?

— Она много чего сделала. Вопрос — почему. — Чародей принюхался. — Тебя сопровождает армия мертвецов. Они будут полезны.

— Да?

Танатес стиснул челюсти. Проявив железную волю, чародей поднялся на ноги.

— Утром на побережье должен приплыть корабль. Мы захватим судно и вернемся на нем в Город Башен.

— Мы направляемся в Телассу? — воскликнул Коул. — Но как же Белая Госпожа? Если она узнает, что мы — в ее городе…

— О, она это узнает. Я об этом позабочусь. Но сначала я должен кое–что сделать.

— Что?

Плотно запахнув свой изодранный плащ, Танатес, сильно хромая, отправился в сторону Новой Страды.

— Белая Госпожа, возможно, самый могущественный чародей, оставшийся на севере, — сказал он, не оборачиваясь. — Мне потребуется вся магическая руда, что осталась в Новой Страде, до последнего кусочка.

Голос чародея понизился до шепота, и Коул был вынужден поспешить за ним, чтобы уловить его последние слова:

— Я узнаю правду. А потом… я отомщу.