Меч Севера

РАЗДУМЬЯ

— Просыпайся. Нам нужно идти.

Илландрис открыла глаза, тяжелые, как грех, и подняла их на бородатое лицо Йорна. Сколько она спала? Час?

Время теперь утратило свое значение. Она была запредельно утомлена, ее лихорадило от раны на лице, что никак не заживала, плечи саднило от печального бремени, которое она несла. Боль ничего уже не значила. Она просто должна двигаться дальше.

Ей как–то удалось подняться на ноги, хотя конечности так онемели, что она едва их чувствовала. Девушка понимала, что найденышам куда хуже, их ноги вдвое короче, чем ее. Несколько детей плакали, не переставая, из–за волдырей. У нее просто сердце разрывалось от их страданий, но они не могли позволить себе замедлить шаг. Пока не доберутся до Зеленых Дебрей.

Кое–как ковыляя, она обошла неглубокую долину, где они устроили слишком короткий привал, осматривая спящих детей, растянувшихся на осенней траве. Большинство просто рухнули наземь там, где стояли, погрузившись в глубокий сон, как только их маленькие тела коснулись земли. Она колебалась, охваченная чувством вины за то, что собиралась сейчас сделать. От этого не уйти.

Илландрис принялась громко хлопать в ладоши, двигаясь от одного ребенка к другому. Некоторые зашевелились, и им удалось подняться, протирая уставшие глазки. Другие просто не замечали ее усилий, они настолько изнемогли, что могли проспать даже грозу.

К счастью, Коринна поднялась, чтобы помочь ей. Волосы девочки превратились в грязное месиво, а синие глаза отчасти утратили свой блеск, но она заботилась о других детях с преданностью старшей сестры. Илландрис тоже была такой когда- то. До того дня, когда, встав с постели, она нашла отца, рыдающего над телом забитой матери. До того как она заставила себя стать холодной, как зимний снег, чтобы выжить.

Коринна быстро обошла бивак, поднимая детей со словами утешения. Йорн занимался распределением добытой еды. Зеленый предел сохранял нейтралитет в гражданской войне, охватившей всю центральную часть страны, и даже Король–Мясник понимал, что главный зерновой район Высоких Клыков слишком важен, чтобы вовлекать его в этот конфликт. Однако искать убежища здесь, в непосредственной близости от Королевского предела, было слишком опасно. Кразка нашел бы их в конце концов. А если не он, то Герольд после своего возвращения. Они не найдут себе прибежища, пока не выберутся из Высоких Клыков.

— Почему они нас не преследуют? — спросила Илландрис у Йорна на третий день после того, как они сбежали из Сердечного Камня.

Неразговорчивый воин просто пожал плечами. Те, кого Кразка послал за ними, похоже, чего–то выжидали.

Становилось уже поздно. До Зеленых Дебрей оставалось всего лишь несколько миль. Даже лучшие следопыты быстро потеряют преследуемую добычу в запутанных лабиринтах этого обширного и сверхъестественного леса. Впервые с того времени, как они покинули столицу, Илландрис начала надеяться, что им удастся добраться до безопасного места.

Но эта надежда быстро растаяла. Через час после выхода из лагеря они взбирались на холм, и Йорн заметил маленькую группу, которая приближалась с севера.

— Похоже, их с полдюжины, — прогремел огромный воин. — Они идут пешком.

Прикрыв глаза от солнца, Илландрис окинула взором горизонт. Ее зрение ухудшилось с тех пор, как Кразка распорол ей лицо, но она разглядела группу, о которой сообщил Йорн. Они были слишком далеко, чтобы увидеть детали, но одна из фигур сверкала серебром в ярких лучах послеполуденного солнца, и хватило мгновения, чтобы девушка с ужасом поняла:

«Это железный человек. Это, должно быть, он».

Илландрис повернулась к Йорну.

— Сэр Мередит с ними, — сказала она. — У него… есть кольцо из абиссума. Моя магия на него не подействует. Они нас догонят. — Илландрис сморгнула слезы.

Она знала, что это — глупый план. Она понимала это с самого начала.

Сироты с любопытством смотрели на нее, все, кроме Коринны, чьи чудные глаза наполнились страхом.

— Я просто хотела спасти их, — прошептала Илландрис.

Услышав тихое постукивание, она поняла, что дрожит — аж кости в мешке застучали друг о друга.

— Уходите.

Йорн проговорил это слово медленно и взвешенно. Его взгляд был прикован к приближающейся группе, на морщинистом лице высечена непреклонная решимость.

— Я задержу их, насколько смогу.

Сделав глубокий вдох, Илландрис попыталась унять дрожь в теле.

— Ты не сможешь сражаться — их так много.

Йорн извлек свой палаш, и его глаза сощурились, словно он видел то, что произошло давным–давно.

— Рейн — не единственный королевский гвардеец, который выжил в Красной долине. Я тоже был там. Многих поубивал в тот день. И сейчас я умру, только забрав с собой несколько человек. Бери детей и беги. Не оглядывайся назад.

Илландрис положила дрожащую руку на широкое плечо Йорна.

— Спасибо, — сказала она. — За все.

Громадный воин просто кивнул. Затем принялся отвязывать деревянный щит, закрепленный на спине.

Илландрис повернулась к сиротам.

— Быстро, дети. Мы должны добраться до Зеленых Дебрей до ночи.

Сэр Мередит поднял забрало своего железного шлема и вытер пот с носа. Затем повернулся к Рейну, стоявшему рядом.

Борода этого дурня была покрыта красным порошком, его лицо время от времени подергивалось, словно кто–то тыкал ему в зад копьем. Это было просто невыносимо.

— У тебя что, нет чести? — осуждающе спросил он.

Рейн наблюдал за приближением дородного Йорна. Его глаза выглядели подозрительно влажными.

— Чести? — спокойно повторил он. — Я забыл, что это такое.

— Честь — это не потворствовать своему омерзительному пристрастию к джхаэлду, когда несешь королевскую службу!

— А фермеры, которых мы убили? В чем была честь там? — Рейн покачал головой, костяшки его пальцев, сжавших рукояти двух ятаганов на поясе, побелели.

Увидев это оружие в действии, Мередит был вынужден признать, что эпитет Красный подходит Рейну. Хоть этот кретин и торчит на джхаэлде, но сражаться умеет.

— Это был приказ короля, — солгал он. В действительности он действовал по собственной инициативе. — Казни послужили необходимым предупреждением этой земле козотрахателей. Я познал ценность страха у короля Рэга. Ужас может быть более действенным, чем армия, для подавления возможного мятежа.

Райдер сверкнул желтозубой ухмылкой и провел рукой по коротко остриженным седым волосам. Несмотря на то, что ему было уже далеко за пятьдесят, поджарый следопыт, похоже, куда выносливее, чем любой из молодых парней, которые отправились из Сердечного Камня в погоню за предателем Йорном и похищенными найденышами.

— Это напоминает мне добрые прежние дни — убивать, чтобы дать людям знак, — сказал он. — Было время, когда весь Зеленый предел страшился Бича и нашей маленькой банды.

Сэр Мередит поморщился — от этого типа исходила затхлая вонь. Райдер — всего лишь низменный убийца, презренный спутник для такого рыцаря, как он. То, что он вынужден терпеть его общество в этих поисках, было откровенным оскорблением.

— Бича? — с презрением повторил он. — Воображения тебе недостает так же, как гигиены, песья морда.

— Да это Скарн придумал, а не я, — быстро ответил Райдер. — И меня зовут не песья морда.

«Трудно его разозлить, этого Райдера, — подумал сэр Мередит. — Как и всех, у кого не хватает гордости и чести. Как всех, кто по природе своей почти не поднялся над дикими животными».

— Недалеко ушел от собаки, по правде говоря, — выпалил он, эти слова вылетели из его рта сами собой.

Райдер сощурился.

— О чем это ты, Властелин Меча?

Сэр Мередит пренебрежительно махнул рукой.

— Да не бери в голову! А теперь заткнись и избавь меня от своего тошнотворного дыхания. Предатель приближается.

Йорн медленно и размеренно шел к ним, три королевских гвардейца и их свита взяли оружие на изготовку. Они значительно превосходили изменника численно, не говоря уж о мастерстве, но сэр Мередит не мог не ощутить некоторое волнение от романтики ситуации. Одиночка, выходящий навстречу верной смерти, — это напомнило ему истории, которые читала ему мать. Ее рассказы о рыцарях и их благородстве были для него отдушиной, миром, куда он мог удалиться, когда дед решал навестить его среди ночи. Больше всего Мередит сожалел о том, что сердце подвело этого старого выродка прежде, чем внук стал достаточно взрослым, чтобы отомстить ему.

— Пристрелить его? — пробормотал Райдер.

Сэр Мередит даже не заметил, как тот извлек стрелу из колчана. Быстрый парень. И меткий, судя по тому, как он всадил стрелу в спину дочери фермера с шестидесяти ярдов.

— Нет, — отрубил Мередит. Его рука опустилась на эфес сабли, висящей на поясе. — Я предложу ему поединок.

— Осторожно, железный человек. Йорн сражался в Красной долине. Убил почти столько же людей, как Меч Севера. — Голова Красного Рейна поникла, будто это воспоминание вызвало у него чувство стыда.

Райдер тоже вздрогнул от того, что сказал Рейн. Опустив лук, он потер обрубок, оставшийся от уха.

Меч Севера. Сэр Мередит то и дело слышал это имя. Отец низложенного короля был прославленным воином, некой легендарной фигурой, и соотечественники до сих пор говорили о нем с благоговением.

Сэр Мередит фыркнул. Все это так чертовски провинциально. Каждый, кто знает, с какой стороны браться за меч, имеет в Высоких Клыках некую репутацию. Это торжество заурядности — еще один признак культурной невежественности. Сам он встречал в Низинах истинно легендарных личностей, учился у них, сражался против них в Кругу. Это были колоссы по сравнению с теми парнями, к которым горцы испытывают почтение, столь смехотворное со стороны.

— Репутация — пустой звук для настоящего рыцаря, — провозгласил он. — Смотрите.

Сэр Мередит отважно двинулся вперед. Когда он сблизился с Йорном, до него долетело зловоние предателя, и губы сэра Мередита под забралом скривились в отвращении. Этот трус и его сообщница–чародейка, должно быть, гнали детей вовсю, чтобы удрать от правосудия. Несомненно, прошло уже немало дней с тех пор, когда они мылись в последний раз, хотя в случае Йорна это могли быть месяцы или даже годы. Их жалкая попытка удрать была совершенно бесплодной. Сэр Мередит и остальные поймали бы их скорее, если бы не воспользовались возможностью нагнать страху на этих бунтарей–козопасов. Когда смирившиеся жители Зеленого предела в конце концов приползут к Кразке, подобно побитой собаке, возможно, тогда одноглазый «король» — варвар выразит своему рыцарю признание, которого тот заслуживает.

Йорн и сэр Мередит остановились на коротком расстоянии друг от друга. Изменник поднял щит и указал палашом куда–то за сэра Мередита.

— Я хочу поговорить с Рейном.

— Предатель не предъявляет требований тем, кто его превосходит.

— Я не предатель.

Тогда сэр Мередит извлек свою саблю. Он посмотрел на громадного воина с его грязной бородой, и неухоженными волосами, и кожаными доспехами, и его губы презрительно скривились. Йорн был типичным горцем, невежественным и необразованным — и тем не менее каким–то образом вызывал больше уважения, чем сам сэр Мередит. В этом не было смысла. На самом деле, это чертовски его бесило.

— Ты — предатель, скрывающийся от правосудия, — гневно заявил он. — Я тебя презираю, так же как и остальных своих соотечественников. Ты — варвар.

Йорн не отозвался на выпад.

— Я хочу поговорить с Рейном, — повторил он.

— Зачем? — рявкнул Мередит. — Думаешь, что сможешь завоевать его сердце? Чем, позволь спросить? Призывом к братству, выкованному в какой–то дыре, породившей твою незаслуженную репутацию?

— Ты понятия не имеешь о Красной долине.

Сэр Мередит пожал плечами, и его броня звякнула.

— Думаю, речь идет о войне из–за необитаемых земель или безобразных женщин. Несомненно, вы одержали победу над противостоящей ордой беспомощных дикарей, едва способных держать мечи. Но они вопили и размахивали своими членами, как обезьяны, о да, и поэтому их считали неустрашимыми воинами, а вас чествовали, словно вы взяли приступом стены самого Города Садов. Тьфу!

В голосе Йорна не было гнева, а только искреннее любопытство, которое наполнило сэра Мередита яростью:

— Почему в тебе столько яда, железный человек? Что с тобой случилось?

Что со мной случилось? Я когда–то верил в наши легенды. Я верил в наш народ. Но я узнал, что и то и другое — ложь.

— Защищайся, дикарь, — рявкнул он. — Одержи надо мной верх, и тебе будет позволено говорить с Рейном. Даю слово.

— Даешь слово? — медленно повторил Йорн.

— Мое слово рыцаря.

Йорн изучал его с минуту. Затем он кивнул, и на его лице застыла непреклонность. Он поднял меч, и тот блеснул алым в лучах заходящего солнца.

Сэр Мередит улыбнулся и опустил забрало.

Илландрис ковыляла по лесу, сердце колотилось так неистово, что казалось, оно разорвется. Ветки деревьев больно хлестали по лицу, она то и дело спотыкалась о толстые корни, чуть не падая. Перед глазами все расплывалось. Лицо словно горело.

Так больно.

Она в отчаянии озиралась по сторонам, пытаясь пересчитать детей, но это было слишком трудно. В сумерках Зеленые Дебри казались диким, жутким лабиринтом огромных деревьев, которые отбрасывали гигантские тени.

— Держитесь поближе ко мне, — крикнула она.

Девушка повела детей глубже в громадный лес. Ночь похитила последний свет, и откуда–то сверху из лесного полога заухала сова. Шуршание листьев и веток и крики пробуждающихся ночных существ создавали зловещую какофонию, которая помогала скрыть шлепанье детских ножек по лесной подстилке. Илландрис слышала, как дети хнычут от боли, и, оглядываясь, видела, как старшие тащат за собой или несут младших. Коринна, схватив одной рукой Майло, а другой — хныкающую девочку и сосредоточенно наморщив лоб, тянула их за собой, несмотря на явное изнеможение.

Продвижение было удручающе медленным. Время от времени они были вынуждены останавливаться, чтобы помочь подняться сиротке, которого подвели его маленькие ножки. Каждая задержка отнимала время, но Илландрис отказывалась кого–нибудь бросить. Мешок за ее плечами словно прибавлял в весе с каждой минутой. Она снова увидела мысленным взором их лица.

Джинна. Родди. Зак.

Косточки, скрытые в том мешке, гнали ее вперед, вынуждали терпеть и боль, и лихорадку. Она не покинет этих детей. Не подведет их, как подвела их друзей.

— Мы уже там? — взмолился тихий голосок.

Это был Крошка Том. Его грудка вздымалась — он так напрягался, чтобы не отстать от остальных.

— Почти, — прошептала она.

Безнадежная ложь. Она понятия не имела, где это — «там». Возможно, им удастся найти, где спрятаться и оторваться от преследователей, а может, Йорн каким–то образом поубивал всех недругов. Она понимала, что это — детские надежды. Но даже детские надежды — лучше, чем вообще никаких.

Внезапно деревья раздались, и перед беглецами открылась большая лужайка. Лунный свет, проходя сквозь листву, отбрасывал серебристый отсвет на озерцо посередине. Ручеек впадал в озерцо с северной стороны лужайки и исчезал на юге. Помимо журчания воды и радостных возгласов детей, присоединившихся к ней на лужайке, здесь царила тишина. На них снизошла безмятежность, укрыв, словно покрывалом, призрачным спокойствием, которое не имело права на существование в этом мире шума, и страданий, и бессмысленного насилия.

Илландрис в изумлении озиралась по сторонам. Затем она помахала детям, приглашая на лужайку.

— Мы отдохнем здесь немного, — крикнула она. — Напейтесь хорошенько. Коринна, не поможешь мне наполнить наши меха?

Та кивнула. Илландрис положила мешок на землю, и две девушки опустились на колени. Вода в озерце была чистой и очень вкусной. Илландрис плеснула немного на лицо, пытаясь унять жгучую боль в ране. Увидев свое отражение, она в ужасе отпрянула.

— Это не так уж и страшно, — мягко заметила Коринна. Оглядевшись вокруг, она округлила в изумлении глаза. — Я слышала о таких местах в Зеленых Дебрях. Они называются Поляны Связей. Моя мама говорила мне о них.

— А что именно говорила твоя мама?

— Говорят, здесь обитают духи четырех мировых стихий. Мама говорила, что в этих местах слабая Структура, что бы это ни значило. Иногда можно увидеть будущее в воде или услышать в шелесте деревьев души мертвых.

Илландрис снова опустила глаза, но увидела только свое изможденное лицо, глядящее на нее из озерца.

— Я уже достаточно повидала мертвых, — сказала она, вздрогнув. — А как твоя мама узнала обо всем этом?

Коринна пожала плечами. Похоже, она испытала неловкость, услышав этот вопрос, и Илландрис решила не настаивать. Они сидели молча, наблюдая, как дети освежаются на берегу озерца. Некоторые осторожно опустили в воду пальцы ног. Крошка Том, омыв руки, сложил их чашкой и, бросив озорной взгляд на Майло, плеснул водой в лицо друга. Взвизгнув от удовольствия, Майло брызнул в Тома, и вскоре остальные присоединились к ним.

Илландрис встретила взгляд Коринны, и впервые за много недель на ее губах появилось нечто вроде улыбки, хотя от этого лицо заболело еще сильнее. Она указала на мешок, лежащий на земле.

— Мне бы хотелось похоронить их здесь. Кажется, это подходящее место. Как думаешь… ты могла бы…

Коринна кивнула.

— Я помогу тебе, — сказала она.

— Спасибо.

Илландрис поднялась. Она наклонилась, чтобы поднять мешок и унести его в сторонку от любопытных детских глаз, а затем приступить к неприятному делу — рытью трех маленьких могил, когда заметила движение на севере. С нарастающим ужасом она смотрела, как из–за деревьев появляются темные тени. Дети также увидели их и прекратили игру. Только один звук нарушал воцарившуюся тишину.

Бряк. Бряк. Бряк.

Что–то маленькое и темное перелетело через полянку, оно упало на землю с глухим стуком прямо перед ней. Илландрис опустила глаза.

Бородатое лицо Йорна смотрело на нее мертвыми глазами, его борода пропиталась кровью.

— Нет, — прошептала она. — Нет… — Ее ноги задрожали.

Ей захотелось бежать. Они убьют ее, железный человек убьет ее, как он убил Йорна, отрубит ей голову и…

— Дочь. Будь сильной.

Голос матери, казалось, приплыл из воздуха, утешая ее знакомыми словами, теми, что она слышала вновь и вновь в своих снах.

— Будь сильной.

— Бери детей, — прошептала она Коринне. — Иди по ручью на юг. Ни за что не останавливайся.

Коринна заколебалась, но спустя мгновение она чуть–чуть дрожащим голосом велела найденышам следовать за ней. Крошка Том и Майло замешкались, глядя на Илландрис большими глазами, но она прогнала их прочь. Посмотрев, как они ушли с поляны, она наконец повернулась лицом к приближающимся мужчинам.

— Ты лишь оттягиваешь неизбежное. — Сэр Мередит, лязгая доспехами, вышел вперед и указал на отрубленную голову Норна окровавленной саблей. — Он продержался дольше, чем я предвидел, но в конце концов настоящий рыцарь всегда одерживает победу над варваром. Твоя магия не поможет тебе сейчас, девушка.

Илландрис увидела, что Красный Рейн — с железным человеком. Он тоже носил кольцо из демонической стали, странного металла, который позволял ему быть невосприимчивым к магии. Ее мужество дрогнуло.

— Сделай так, чтобы я гордилась.

Голос матери снова пришел к ней, отгоняя прочь сомнения, успокаивая дрожь, которая угрожала одолеть ее. Она вызвала всю свою силу и метнула ее в вооруженных воинов, безнадежно надеясь, что это сработает, что это превратит их в пепел…

Ничего. Ее магия умерла, как только покинула ее, мгновенно поглощенная абиссумом на пальцах королевских гвардейцев.

Сэр Мередит опустил взгляд на свою руку в латной рукавице.

— Еще чуть теплее, и могло бы действительно причинить боль. Впечатляет. Райдер насладится, сломив твой дух, как подобает его низкой натуре.

Илландрис тоже посмотрела на свои руки. Магия подвела ее, как она и предполагала. Она вспомнила резню за стенами Сердечного Камня, ужасную участь чародеек из Черного предела. «Скоро я умру», — вяло подумала она.

Но затем духи вдруг зашевелились.

Порыв ветра взъерошил ей волосы. По поверхности озерца пробежала рябь. Земля под ней, казалось, задрожала. Подобно гейзеру, взметнувшемуся из земли, хлынула магия и наполнила ее. Необъятная магия, более великая, чем все, что она когда- либо знала, даже более могущественная, чем связующее заклинание, которое обрушил Королевский круг на Шамана. Она боролась с внезапным выбросом силы, но он оказался неконтролируемым, это был яростный поток, который угрожал разорвать ее на части.

С громким воплем она выпустила его на свободу. Он поплыл от нее, не ослабевая, рекой, набирающей скорость. Прошла секунда, и ничего не происходило. Еще одна секунда, а за ней — третья, и затем сэр Мередит вскрикнул. Ятаган Рейна шмякнулся наземь, а он тупо смотрел на изуродованную руку, и из обрубка на месте безымянного пальца с кольцом текла кровь.

Мгновением позже сработало ее заклинание. Из ее рук вырвался столб бушующего пламени. Два королевских гвардейца успели отпрыгнуть в сторону, но воины, стоявшие позади них, оказались не столь быстрыми. Пламя объяло их, и они с дикими криками умерли.

Илландрис снова потянулась за магией. Казалось, духи помогут ей, и она почувствовала, как сила вновь наполняет ее, — но тут она ощутила резкую боль в боку.

Девушка опустила взгляд.

Из ее талии торчала стрела. Тетива лука прозвенела вновь, и на сей раз что–то поразило ее в горло. Медленно подняв руку, она нащупала древко, вонзившееся в шею.

Время будто замедлилось и поползло. Мир стал расплываться перед глазами. Железный человек зашагал к ней, хотя она стояла теперь на коленях и не видела его лица. Слишком много усилий требовалось, чтобы поднять голову, поэтому она сосредоточилась на отражении пляшущих языков пламени на его нагрудной пластине. Они напомнили ей о родительском домашнем очаге, о давно ушедших днях, когда она сидела у огня, пока они разговаривали, и мечтала о том, что сделает, когда станет взрослой женщиной.

Ее голова так потяжелела. Когда она стала клониться вниз, ее слабеющие глаза остановились на мешке, лежащем на земле перед ней. «Я что–то собиралась сделать с этим мешком, вяло подумала Илландрис. — Никак уже не вспомнить, что же это было». Откуда–то издали до нее донеслись голоса…

— Я думаю, она готова.

— Все в порядке, мы не сердимся. Мы прощаем тебя.

— Теперь ты можешь пойти с нами. Бояться нечего. Мы берем тебя в лучшее место.

Сэр Мередит смыл кровь с сабли и уставился на свое отражение в воде. Его передернуло при виде лица, которое смотрело на него, редеющих волос и слабого подбородка, уродливых морщин, которые испортили его некогда красивое лицо. Когда же он успел так чертовски некрасиво постареть?

В холодной ярости он со стуком вбросил свой клинок в ножны, сорвал с руки поврежденную рукавицу и отшвырнул ее в сторону. Мередит осмотрел раненую руку в оранжевом свете пламени, бегущего по деревьям у него за спиной. Палец наполовину отрезан, там, где вдребезги разбилось кольцо из демонической стали, торчала белая кость.

— Стерва, — ожесточенно выругался он. — Шлюха! — Он понимал, что выражается как варвар, и это проявление вульгарности в пылу гнева взбесило его еще сильнее.

Прихрамывая, подошел Рейн, он бережно прижимал к груди раненую руку.

— Огонь распространяется. Если мы не поторопимся, можем не выбраться. Вот дерьмо, что за дьявольщина тут произошла!

Сэр Мередит взревел от разочарования. Он злобно пнул голову Йорна, отправив ее в озерцо, куда она шлепнулась с плеском.

— Где же этот песьелицый ублюдок Райдер? — прорычал он.

— Здесь, — ответил следопыт, выскользнув из тени. Он сверкнул желтозубой ухмылкой. — Похоже, я спас твою рыцарственную задницу. Эта чародейка превратила бы вас обоих в пепел, если бы я не пристрелил ее.

Сэр Мередит посмотрел на дымящиеся останки трех воинов, которых они привели с собой из Сердечного Камня.

— Наши доблестные поиски потерпели неудачу, — с горечью сказал он.

Райдер сгорбился и провел мозолистым большим пальцем по тетиве лука.

— Ты и Рейн возвращайтесь в Сердечный Камень. Подлечитесь. Я закончу это дело.

Мередит снова опустил взгляд на искореженную руку и едва удержался, чтобы не взвыть от тоски: это было жуткое зрелище. Если ему удастся вовремя найти чародейку, возможно, он еще сможет спасти свой палец.

— Этот лес скоро превратится в бушующий ад, — сказал он Райдеру. — Твое хвастовство будет стоить тебе жизни.

Жилистый следопыт пожал плечами.

— Я знаю Зеленые Дебри лучше, чем кто бы то ни было. К тому же у меня есть друзья поблизости, которые, вероятно, захотят помочь. Возможно, придется пойти обратно по собственным следам, но я их поймаю. Не беспокойся, железный человек.

После минутного размышления сэр Мередит кивнул. Утрата горстки безымянных воинов, тлеющих на земле в лесу, могла быть списана как небольшая неудача, но если бы эта миссия завершилась потерей его правой руки… ну, это было бы, черт побери, полным поражением.