Меч Севера

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ ЛЕТ НАЗАД

— Я его чую. Словно мясо, которое слишком долго варилось в котле.

Покрытое морщинами лицо Мошки исказилось от отвращения. Мерцающие демоны — самые редкие из всех. Они очень коварные, могут ускользнуть от самых настойчивых преследователей. Этот демон заставил их гнаться за ним через полстраны, от глубоких долин Восточного предела до великих озер соседнего Озерного предела, а затем на юг — сюда, в Зеленый предел.

На сей раз Бродар Кейн не позволит этому демону уйти.

Трое мужчин пришпорили своих лошадей. Весна в Зеленом пределе являла великолепное зрелище. Мягко сменявшие друг друга холмы, покрытые изумрудной травой, были усеяны маленькими фермами, которые можно было наблюдать до самого горизонта. Именно эти фермы обеспечивали провизией центральную часть страны, когда суровые зимние месяцы превращали ее в белую пустыню. Жителей Зеленого предела часто высмеивали как людей кротких, более искусных в обращении с плугом, нежели с мечом, но на самом деле без них Договор, который действовал последние несколько столетий, ни за что не соблюдался бы так долго. Даже самые смиренные люди напали бы на своих соседей под угрозой надвигающегося голода.

Они неслись во весь опор мимо кукурузных полей, низких изгородей, окружавших грядки с овощами, которые в конце концов окажутся на столах в Сердечном Камне и Йарроу, и даже далеко на севере — в Листере, в Черном пределе. Люди с беспокойством наблюдали за тем, как они проезжали мимо.

У Хранителей редко возникал повод забираться так далеко на запад. Это могло означать лишь дурные вести.

Мошка остановил свою лошадь рядом с конем Кейна. Вероний оставил свой дом в горах, чтобы сопровождать их на этой охоте. Говорили, что ведуны обладают необыкновенным могуществом и проницательностью, за пределами понимания даже Шамана. Это — не магия, коей обладали чародейки, не искра силы, благодаря которой молодые мужчины выходили за пределы обыденного и, достигнув зрелости, принимали образ животных, нет, мудрецы с высокогорья, вероний, обладали связью с духами самой земли.

— Он близко, — прошипел Мошка.

Кейн нахмурился. Они — недалеко от Берегунда. Если демон доберется до столицы прежде, чем его настигнут, трудно даже представить себе, какое побоище он учинит. У воинов Зеленого предела нет опыта борьбы с демонами. Преграждать им путь, не давая выбраться из Приграничья, — обязанность Кейна и его братьев.

— Борун! — крикнул он. — Мы приближаемся.

Его друг повернулся в седле.

— Ты когда–нибудь сражался с мерцающим демоном, Кейн?

— Нет, не сражался. Но думаю, что знаю о них больше, чем другие.

Его руки крепче сжали поводья, он стиснул зубы. Кейн вспомнил вопль Даннарда. Он по–прежнему преследовал его во снах, даже после всех этих лет.

Началась неистовая скачка. Наконец они добрались до маленькой усадьбы рядом с полем, выделенным под пастбище. Кейн сразу заметил, что здесь что–то не так. Поле было покрыто шерстью, здоровенными комьями, словно овцы, которые паслись на этой земле, каким–то образом сбросили шкуры и удрали. Когда всадники подъехали ближе, Кейн увидел, что эта шерсть осталась на коже животных, а та — содрана с костей. Туш животных не было видно.

И вот тут раздался ужасный жалобный вой, который перекрыл ржание лошадей. Он донесся со стороны загона, находившегося возле жилого дома. Кейн повернулся, и его чуть не вывернуло от того зрелища, что предстало его глазам.

Это был пастуший пес — или, по крайней мере, то, что осталось от животного. Задние ноги ниже колен оторваны, морда — жутко изувечена, один глаз свисал из глазницы, а второй — вращался в бессмысленном ужасе. Пес пытался уползти от загона, отчаянно стремясь убраться подальше от того, что находилось внутри. Его разум еще не осознал того, что он, в сущности, уже мертв.

Трое мужчин соскользнули со своих лошадей. Мошка, прихрамывая, подошел к собаке и опустился на колени. Прошептав в утешение несколько слов, старик взял пса за горло. Тот перестал выть и через мгновение застыл. Вероний нежно опустил мертвое животное на траву. Затем он поднялся и отряхнул свое оборванное одеяние, костяные браслеты на его запястьях выстукивали при этом зловещую мелодию под послеполуденным солнцем.

— Демон — в загоне.

Кейн кивнул и вытащил меч.

— Мы оттащим его голову в Цитадель, — прорычал Борун. — Преподнесем старому Калгару как подарок по случаю отставки. А может, Оргрим водрузит ее на стену в зал приемов Командующего, когда вступит в должность.

Хранитель–стажер поднял свой большой боевой топор и взмахнул им. За последние пару лет он стремительно вырос, вымахал, как сорняк. Он был так же высок, как Кейн, и сильнее многих воинов на десяток лет старше его.

— Ты еще не Хранитель. Оставь это мне.

Борун фыркнул.

— А шесть лет разведчиком — это вообще не в счет? Я на равных с любым в Сторожевой Цитадели, кроме тебя, Кейн. Позволь мне помочь убить этого ублюдка.

— Я сказал — нет, брат.

Лицо Боруна вспыхнуло от ярости.

— Зачем тогда брать меня с собой? Я привел тебя сюда. А ты велишь мне стоять и смотреть, как один пойдешь на него? Или ты вот чего хочешь: чтоб о тебе говорили — Великий Бродар Кейн. Первый за пятьдесят лет Хранитель, который в одиночку убил мерцающего демона. Вот дело в чем? В твоей славе?

— Я не делаю этого сам, Борун. У меня есть Мошка.

Дверь фермерского дома, скрипнув, отворилась, и оттуда выглянуло женское лицо. Кейн увидел мельком изумительные серо–стальные глаза, округлившиеся от ужаса. Приложив палец к губам, он другой рукой показал девушке, что ей нужно вернуться в дом.

— Охраняй ту дверь, — сказал он Боруну. — На худой конец, оттянешь время, чтобы те, кто внутри, смогли удрать.

Юный Хранитель–стажер так и остался недовольным, но повернулся и, подойдя к фермерскому дому, встал перед входной дверью.

— Мошка. Думаю, пора, — сказал Кейн.

Вероний, откинув назад голову, начал нараспев произносить слова, которых Кейн не понимал. Глаза старика закатились, так что остались видны только белки. Всклокоченные седые волосы, окружившие лысую макушку, сами по себе поднялись и образовали вокруг его головы дымчатый нимб.

Через минуту земля под загоном задрожала, а затем затряслась, словно по ней снизу било кулаком какое–то злобное божество. На Кейна накатила волна демонического ужаса, но теперь он был знаком с этим ощущением; в нем больше не было той неукротимой мощи, что угрожала лишить его смелости в первые годы в Приграничье.

Овечий загон неистово затрясся. Откуда–то изнутри донесся вой демона, и этот звук, пронзив минувшие годы, разворошил тлеющие угольки его памяти.

Кейн как будто вновь оказался в Речном Доле: в ушах стоят вопли брата, по щекам катятся слезы, он слишком напуган, чтобы вернуться и помочь. Он всегда был старшим братом, к которому Даннард мог обратиться, когда его задразнивали другие мальчишки за то, что он слишком мягкий и робкий. Они оставили его в покое, когда старший брат Даннарда поговорил с ними. Бродар Кейн убил человека, когда ему было восемь. Он ничего не боялся.

По крайней мере, они так думали по своей детской наивности. Как оказалось, в ночь, когда демон опустошил Речной Дол, большой брат Даннарда обделался и спрятался в канаве, где рыдал, распухнув от слез.

Демон снова завыл. Кейн принял этот ужас, как его учили в Сторожевой Цитадели, обратил его в холодную ярость и сделал из нее щит. Воздев свой длинный меч, Бродар зашагал к загону. Он не может изменить прошлое… но отомстит за Даннарда, и отца, и за всю деревню.

Перед ним возникла какая–то рябь, будто завибрировал летним утром после бури горячий воздух. Мгновением позже появился мерцающий демон, материализовавшись из пустоты, словно отдернули невидимый занавес.

Он смахивал на очень поджарого горного кота, не считая того, что мех у него был темно–пурпурного цвета. На его кошачьей морде торчал единственный глаз. Пасть демона внезапно разверзлась, открыв взгляду зазубренные клыки, явно слишком длинные для того, чтобы в ней целиком уместиться. Мерцающие демоны принадлежали этому миру даже в меньшей степени, чем другие монстры из их племени, и не подчинялись законам природы, обязательным и для людей, и для животных.

Язык демона, обоюдоострый, как стальной клинок, которому нипочем ни сухожилия, ни кости, медленно вывернулся из его пасти. С клыков капала кровавая слюна.

— Мошка, давай! — проревел Кейн.

В ответ вероний сжал руку в кулак.

Земля под демоном словно взорвалась. Гигантские пальцы, образовавшиеся из грязи и камня, сомкнулись вокруг монстра, крепко сжав его. Демоны могли незначительным усилием сбрасывать с себя сталь и в большинстве случаев оковы магии, но мудрецы высокогорья, друиды, или ведуны, или как там еще называли их люди, полагались не на магию, но на духов земли, неба и моря. Позже Мошка расплатится за их помощь, но сейчас демон оказался в ловушке.

Бросившись на демона, Кейн обрушил на его мечущуюся голову свой длинный меч. Череп монстра выдержал первый удар, после второго раздался резкий треск. Из трещины в черепе запузырилась черная кровь, но потребовалось еще несколько секунд работы мечом, прежде чем голова демона раскололась надвое и чудовище застыло без движения.

Огромный кулак неожиданно исчез в земле, утащив с собой поверженного демона. Когда пыль окончательно осела, на этом месте остался лишь здоровенный земляной холм.

Кейн бросил взгляд на Мошку, который, похоже, вот–вот рухнет наземь от изнеможения. Древний вероний оказал Хранителям большую услугу, согласившись сопровождать их так далеко на запад — в этом возрасте тело друида могло не выдержать той цены, которой требовали от него духи.

— Кейн! Загон! — Это голос Боруна, полный тревоги.

Бродар посмотрел на ограждение. Оттуда появлялось нечто темное, напоминавшее кота и покрытое кровью. Еще один мерцающий демон.

Он выбрался из загона, его единственный глаз безотрывно смотрел на Мошку. На секунду демон замер, а затем его огромное око со щелчком закрылось.

Мгновением позже демон оказался на полпути к старику.

Кейн предупреждающе крикнул, и Мошка поднял голову. Демон снова моргнул и моментально оказался рядом с ним, его язык–бритва вылетел из пасти, чтобы раскроить череп друида. Одежды Мошки распались надвое, как половинки расколотой скорлупы ореха, но человек, на котором они были, каким–то образом исчез. Изодранную одежду отнесло в сторону, а демон продолжал тыкать языком в землю в поисках своей добычи. Затем он закашлялся, издавая жуткие скрежещущие звуки, и выблевал целого барана, без шкуры и наполовину переваренного.

Улучив момент, Борун бросился к демону, высоко подняв топор.

— Нет! — крикнул Кейн, но было уже поздно.

Хранитель–стажер стал спотыкаться — им овладевал демонический страх. В конце концов он упал на колени, топор вывалился из его трясущихся рук, и он всхлипнул. Еще несколько секунд, и мерцающий демон заметит его.

Кейн исступленно озирался по сторонам. Рядом на траве валялся брошенный пастухом посох. Бродар подобрал его и сосредоточился на демоне, пытаясь определить расстояние между ними. По его прикидкам — ярдов сорок. А сколько мог покрыть мерцающий демон одним прыжком? Тридцать, решил Кейн, судя по скорости, с которой монстр приблизился к Мошке.

Он отступил назад, считая шаги, и, дойдя до нужного по его расчетам места, стал кричать демону, пытаясь привлечь его внимание. На мгновение взгляд чудовища упал на Боруна, и сердце Кейна ушло в пятки. Затем голова демона повернулась в его сторону. Одинокий глаз уставился на него. А потом вновь закрылся.

Демон появился опять именно в том месте, где рассчитывал увидеть его Кейн.

Бродар замер. «Жди его глаза… Жди его глаза…»

В левой руке он держал посох, подняв его и направив чуть вниз. Правой сжимал меч.

Глаз демона снова закрылся. Кейн отступил на два шага назад.

А затем он бросился вперед, направив посох вниз, как только голова демона стала появляться в воздухе прямо перед ним. Поймав крюком посоха шею демона, Бродар резко потянул его вниз, а второй рукой всадил меч в глазеющее на него око демона.

— Это — за Даннарда, — сурово изрек он, когда демон затрясся в конвульсиях, фонтанируя кровью.

Вытерев кровь с клинка, Кейн подошел к Боруну. Юный воин, пошатываясь, поднялся на ноги и уставился со стыда в землю.

— Брат. — Кейн положил руку на плечо Боруна. — Ты сделал больше, чем кто бы то ни было, не имея должной подготовки. Когда я впервые встретился с мерцающим демоном, то просто обделался. В следующий раз ты будешь готов.

Откуда–то сзади долетел звук — тихое хрипение Мошки. Вероний был наг, как в тот день, когда появился на свет, его вялая серая плоть висела на костях, которые, похоже, вот–вот проткнут кожу. Он выглядел еще более хрупким, чем обычно, — казалось, друид сломается при легчайшем прикосновении. Мошка попытался заговорить, по издал лишь едва слышный хрип. По его подбородку стекала тонкая струйка крови.

Сняв плащ, Кейн укрыл им плечи старика и плотно завязал, чтобы прикрыть его мужское достоинство.

— Борун, сходи–ка за хозяином дома. Скажи, чтобы принесли чистую одежду.

Через несколько минут за Боруном вышли из дома три женщины. Самая юная из них несла штаны и шерстяную блузу. На их лицах отразился ужас при виде следов бойни, которая произошла на поле. После нескольких мгновений гробовой тишины заговорила старшая.

— Меня зовут Леллана, — сказала она. — Мы убежали в дом, когда услышали вой. Вы… вы — Хранители?

— Да, это так. Мне жаль, что мы не добрались сюда достаточно быстро, чтобы спасти ваше стадо.

Женщина покачала головой.

— Пусть уж лучше бараны, чем моя сестра или кузина. Отец хотел бы пригласить вас на обед. Он сожалеет, что не смог выйти сам, он болен и прикован к постели.

Самая юная, почти еще девочка, протянула одежду Мошке. Старик не шевельнулся, и Кейн сам взял вещи из ее рук. Встретившись с ней взглядом, он поразился красоте ее глаз. Они были серебристо–серыми, как поверхность озера в солнечном свете раннего утра. Девочка опустила взгляд, и на ее лицо легла тень тревоги.

— Ты ранен, — сказала она, указывая на его ногу. Та кровоточила над голенью, где его, должно быть, достал язык демона. — Я могу перевязать ее, — добавила она робко.

— Это всего лишь царапина, — ответил Кейн, хотя теперь, после ее замечания, рана стала неимоверно саднить.

Третья женщина довольно громко откашлялась.

— Мы с Лелланой проводим вас в дом и перевяжем раны. Мэй, тебе следует навести здесь порядок. Запах привлечет волков, если мы будем неосторожны.

Младшая кивнула. Затем она заметила тело пса и вскрикнула. Подбежав к мертвому животному, она обхватила его руками, по ее лицу покатились слезы.

— Раффлз, — рыдая, проговорила она.

— Это всего лишь собака, — сказала та, что постарше. — Ты нас удивляешь. Тебе шестнадцать, Мэй, ты уже не ребенок.

— Мама принесла Раффлза домой, когда он был еще щенком. Он — среди того немногого, что от нее осталось.

Кейн поколебался в нерешительности. Затем он подошел к девочке и безжизненному животному, которое она сжимала в руках.

— В детстве у меня был пес, — отважился начать он. — Я его очень любил. Очень тосковал, когда он умер. — Говоря это, он чувствовал себя глупо и был уверен, что сделает только хуже, что бы ни сказал. Он всегда чувствовал себя неловко с женщинами.

Но девочка подняла на него глаза, перестав плакать. И его снова поразила ее красота.

— Я вот что тебе скажу, — продолжил Кейн. — Давай пойдем в дом и поедим. Поздороваемся с твоим отцом. А потом я помогу тебе очистить поля, и мы вдвоем сможем похоронить Раффлза. — Он протянул ей руку. Девочка взяла его за руку. Кейн ощутил ладонью нежность ее кожи. — Как тебя зовут? — спросил он, помогая ей подняться на ноги.

— Сестра и кузина зовут меня Мэй, — робко ответила она. — Но мое настоящее имя — Мхайра.