Меч Севера

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД

— Па, в чем дело? Па!

Он слышал голос Магнара, но видел перед собой лица. Так много лиц, некоторые из них не старше того, что смотрело на него сейчас.

Он отдал приказ. Выбора не было, когда дело дошло до этого. Дав слово, мужчина держал его, или это больше не его слово. Наставления Шамана были недвусмысленны. На семь лет крови нужно было ответить кровью.

И вот он отдал приказ, и мужчины, едва ли старше его сына, умерли под алчными мечами Кразки и его людей. Эти кошмары не давали ему уснуть по ночам, а теперь они преследовали его во время бодрствования. Он провел загрубелой рукой по лицу, и она стала скользкой от пота.

— Мы закончили на это утро, — проскрежетал Кейн. — Иди помоги матери.

— Ты обещал учить меня, — сказал Магнар с недовольной гримасой.

Ему едва исполнилось десять зим, а он был уже высок, по грудь отцу.

— Я сказал, мы закончили на это утро.

Магнар бросил свой деревянный меч на траву и повернулся к отцу спиной.

— Подними это.

— Зачем? Тебя никогда не было рядом! Теперь ты вернулся, и тебе все равно. Вы с мамой только и делаете, что спорите.

— Я сказал тебе подобрать это, — произнес Кейн угрожающе мягко.

— Я слышал, как мама сказала, что ты сам не свой после войны, — сдавленным голосом проговорил Магнар.

У мальчишки было чутье, способность причинить боль родителям именно там, где они наиболее уязвимы.

Кейн боролся с внезапно вспыхнувшим и нарастающим гневом. После Красной долины тот затаился внутри, затих, ожидая любого повода, чтобы вырваться наружу. У него на глазах погибли бесчисленные друзья, а он приказал предать мечу пять тысяч человек, и это сломало тот лед, что сдерживал его огонь. Теперь он обнаружил, что вспыхивает по мельчайшим поводам.

Он сделал несколько глубоких, размеренных вдохов и постарался успокоиться. Весеннее солнце несло приятное тепло после суровой зимы, и нежное птичье пение помогло унять его ярость.

— Когда она это сказала? — спросил он как можно спокойнее.

— Она говорила с тетей Наталией. Тетя Наталия сказала о тебе что–то плохое, и мама плакала. — Гнев Магнара исчез, забытый так же быстро, как вспыхнул. — Иногда мне не нравится тетя Наталия.

Кейн прищурился. Его пальцы сжали эфес тренировочного оружия так, что дерево треснуло.

— Нам обоим, сын.

Кузина Мхайры Наталия и ее муж построили дом поблизости, на земле, пожалованной Кейну королем. То, что семья жены поселится рядом, показалось тогда хорошей идеей: Мхайре не будет одиноко, когда он уезжает в Западный предел, особенно после того, как ее сестра Леллана умерла так неожиданно. Он знал, что Наталия испытывает к нему неприязнь, и не мог, по справедливости, винить ее в этом. Но настраивать против него жену — это было низко.

— Я иду внутрь, — сказал он резко. — Положи свой меч вместе с другими. А этот можешь выбросить. Он уже ни на что не годен. — Подойдя к Магнару, он протянул ему расщепленный эфес тренировочного меча. Затем, поколебавшись секунду, он положил обветренную руку на голову сына. — Мне жаль, что я бывал рядом не так часто, как хотелось, и мало проводил с вами времени, — сказал он. — Я люблю тебя и твою маму больше всего на свете. Не проходило дня, чтобы я не думал о вас. Ты ведь знаешь это, да?

Магнар кивнул.

— Я знаю, па.

Кейн улыбнулся и похлопал Магнара по плечу.

— Мы опять поупражняемся завтра.

Он пересек поле и направился к дому, задержавшись, чтобы осмотреть венок, висящий на двери. Бродар вспомнил день их соединения. Как Борун вел Мхайру по проходу и как от ее красоты у него перехватило дыхание.

Распахнув дверь, Кейн молча прошел внутрь, собираясь удивить Мхайру, подкрасться к ней и заключить в объятия, как делал, когда они были моложе. Он увидел дыру, которую пробил в стене, и поморщился. На войне он повидал и сам сотворил немало ужасного, но это не оправдание. Ему нужно справляться со своим нравом. Пока он не сделал ничего такого, что нельзя поправить с помощью молотка.

В доме никого не было, поэтому он продолжил идти по коридору и вышел в сад, что находился за домом. Цветы, за которыми мастерски ухаживали любящие руки Мхайры, распустились и были прекрасны. Он пожалел о том, что не обладает даже половиной ее умения ни в ведении хозяйства, ни в выращивании сада, ни даже в воспитании сына.

Он замедлил шаг, увидев Наталию и ее мужа Гареда. Кейну Гаред никогда особо не нравился. Тот женился на двоюродной сестре Мхайры, как только узнал, что она получит кое–какую землю, или так ему показалось. Сейчас он кивал, пока говорила его жена, оба они сидели спинами к Кейну. Мхайра располагалась на скамье под старой яблоней в углу сада, напротив них.

— Надеюсь, что ничему не помешал, — вежливо сказал Кейн.

Гаред подпрыгнул от неожиданности, а Наталия развернулась с виноватым видом.

— Бродар, — пробормотал Гаред. — Рад нашей встрече! Мы думали, ты тренируешься с юным Магнаром. Учишь его, как стать прославленным воином, как его отец, а?

Кейн смотрел на Мхайру. Похоже, она снова плакала.

— Мы как раз собирались уходить, — отрывисто произнесла Наталия. Она посмотрела на Мхайру долгим, многозначительным взглядом, который отчего–то наполнил Кейна страхом. — Я вскоре поговорю с тобой, кузина.

— Приятно было повидаться, — пролепетал Гаред. — Нам следует как–нибудь встретиться.

Проводив их взглядом, Кейн повернулся к жене.

Что это тут было?

Мхайра медленно поднялась.

Мне нужно готовить обед.

— Мхайра… Я — не чужой. Я — все тот же мужчина, за которого ты вышла замуж.

Она всмотрелась в его лицо, словно что–то искала.

— Наталия привела Гареда поговорить со мной.

Кейн застыл.

— О чем?

Печаль в глазах Мхайры разбила бы ему сердце, но ее последующие слова наполнили его яростью.

— Ты изменился. Ты… ты пугаешь меня. Кое–что из того, что рассказал мне Гаред про Красную долину…

— И что, черт возьми, с того? — заревел Кейн, весь его сдерживаемый гнев хлынул, как река сквозь разрушенную дамбу. — Это была война! Кровавый Кулак и его армия не собирались уступать ни дюйма! Таким парням, как они, им нужно направить послание. — Он осознал, что кричал, и понизил голос. — Нас было тридцать, Мхайра. Тридцать. Все, что осталось от войска, которое вышло на Врата Похитителя. Еще пара минут, и я бы уже никогда здесь не стоял. Если бы подкрепления Мехмона не подоспели…

— Ты приказал убить их всех, — осуждающе сказала Мхайра. — Даже тех, кто сдался.

— Если бы я этого не сделал, война могла продолжаться еще семь лет. — Он говорил тихо, не желая слышать тех слов, что произносил. Это, возможно, и правда, но уже не имеет значения. Сейчас. — Это были мои приказы. Приказы Шамана. Я теперь — Меч Севера, Мхайра. Я больше не Хранитель.

— Наталия и Гаред спросили, не пойдет ли Магнар жить к ним, — прошептала Мхайра. — Они думают, что для него небезопасно находиться возле тебя.

— Они… они что? — Кейн говорил с трудом. Его трясло от ярости, как огромный вулкан, который вот–вот начнет извергаться. — После всего, что я сделал для них. Для тебя.

— Ты оставил меня здесь одну, — сказала она.

Он поднял руку и, не успев опомниться, не в состоянии сдержаться, влепил ей пощечину.

Мгновением позже он понял, что совершил ужасную ошибку. Мхайра не двигалась, никак не реагировала. Она просто смотрела на него, не понимая. И более душераздирающего отклика он и представить себе не мог.

— Мхайра, — сказал он в смятении, переполненный отвращением к самому себе. — Мне очень жаль. Пожалуйста. Прости.

Она медленно прошла мимо него. Пересекла сад, не оглядываясь, пока не оказалась рядом с дверью, ведущей в дом. Затем она повернулась к нему, и ее лицо было белым, как у призрака.

— Я сказала им — нет, — тихо проговорила она.

Кейн в ужасе смотрел на свою ладонь. Рядом послышался шорох, и он поднял взгляд. И увидел Магнара, который смотрел на него, стоя у стены возле двери. Ему, Мечу Севера, воину, которого больше всех боялись в Высоких Клыках, захотелось кричать от муки, когда он заглянул в серые глаза сына.

Они были полны ненависти.