Мажор : На завод бы шел работать!

Глава 7. Новая жизнь

Над моим ухом настойчиво звенел будильник. Нет, не приятная нарастающая мелодия на моем смартфоне за пятьдесят тысяч деревянных, а простой советский будильник, который, кажется, может поднять на ноги целый взвод солдат - будильник "Слава". Он трезвонил и трезвонил... Я открыл слипшиеся глаза, потянулся, перевернулся и сильно прихлопнул его рукой, чтобы перестал звенеть.

- Ммм... Уже пора? - сонно пробормотал мой сосед по комнате. - Представляешь, мне снова снились какие-то пришельцы...

- Пора, - согласился я. - Надо было засыпать пораньше. Толик, вставай! Мэл нам уже, наверное, очередь в душ занял.

Уже целая неделя прошла с тех пор, как я из юного мажора Антона, живущего в родительской квартире в башне "Москва-Сити" и беззаботно тратящего время и деньги на развлечения, превратился в обычного заводского работягу, живущего в общежитии на окраине Москвы. Я гулял по, казалось бы, родной, но такой непривычной для меня Москве, смотрел на реку, облокотившись на парапет Кремлевской набережной, отдыхал на лавочке в сквере на Кропоткинской улице, купался в открытой купальне в Хамовниках, наблюдал, как возводимые строителями мощные сталинские массивы на проспекте Мира притесняли деревянные дома... Теперь уже я иногда, проснувшись пораньше, будил своего соседа Толика.

Я потянулся, откинул простынь и, зевая, спустил ноги на пол. Рассиживаться некогда. Надо успеть помыться, пока Мэл, самый дисциплинированный из нас и просыпающийся всегда раньше всех, держит для нас очередь в душ, быстро вымыться обычным кусковым мылом, а не привычным мне лаймовым гелем за семьсот рублей, почистить зубы порошком, прожевать пирожок, купленный вчера у метро, запить его чаем с сахаром из граненого стакана, сделанного строго по ГОСТу, и бежать скорее на остановку, на которой, так же, как и я, зевая, будут стоять другие парни из нашего общежития.

А вечером, приходя домой, я теперь сам должен был готовить еду, если выпадает мое дежурство. Готовили мы по очереди на всю комнату. У Толика отлично получались макароны по-флотски и яичница с помидорами, а Мэл славился тем, что мог приготовить вполне съедобный суп из чего угодно. Он просто брал что-то из наших общих запасов, а в случае необходимости пробегался по всем этажам общежития и собирал всего понемногу - луковицу, сало, помидоры, морковь, картофелину, пару сосисок... Из любого ассорти у моего нового товарища получалась какая-то неимоверная вкуснятина, а все скинувшиеся потом обязательно приглашались на суп.

Так мы и жили и, как оказалось, жили довольно неплохо. Развлечения у заводских ребят были довольно простые: попить пивка, покататься на аттракционах, погонять мяч во дворе или поиграть в волейбол, просто гулять по Москве и знакомиться с девушками или, если очень повезет, сходить в гости в общагу к девочкам. Убегая недавно из такой вот общаги, мой названный двойник и пропахал носом землю. На память об этом у меня на носу все еще оставалась глубокая и пока не зажившая царапина.

Готовить мне, правда, доводилось готовить всего два раза. Первый раз яичница у меня сгорела, во второй я ее пересолил, зато потом навострился, и стало получаться нормально, даже скорлупа на зубах не хрустела.

Казалось бы, еще вчера я, растерянно озираясь, стоял посреди комнаты с кипой грязного белья в руках и говорил Толику:

- Постирать бы...

- Тазик под кроватью, мыло рядом с умывальником, - указал мне приятель на какой-то серый брусок. Если надо, в душе стиральная доска стоит. Вперед! Эд, ты же вторую неделю работаешь, пора бы уже привыкнуть. Нет, можно, конечно, нанять симпатичную горничную, но, боюсь, ни у тебя, ни у меня нет таких денег, даже если Мэл скинется...

- А машинки нет? - спросил я, забыв, как глупо выгляжу.

- Нет, - серьезно сказал мне Толик. - И служанки ванну не набирают. И пятки пемзой не трут. И дворецкий по утрам кофий не подает, как при старом режиме. Шутишь, что ли? Да, все-таки надо было тебя медсестричке показать... Кстати, мы тут на следующей неделе в общагу меда к девчонкам снова собираемся...

- В душевой же горячей воды нет... - недоумевал я. - Отключили... На целых две недели!

- Ну и что? Нагреть же можно, чай, не барин, - не понял моего недовольства Толик. - В чайнике. Чай, не барин, справишься. Кипятишь, потом разбавляешь. В деревне ты вообще сначала баню топил, прежде чем помыться. А тут чайник скипятить тяжело?

Делать нечего, пришлось смириться с трудностями советского быта и жить, как все. И, как ни странно, у меня это получилось. Всего за неделю я, привыкший просыпаться не раньше десяти утра и почти всегда прогуливать первую пару в институте, навострился просыпаться ровно в семь и даже иногда будил Толика. Толик был большим любителем фантастики. Книжная полка над его кроватью состояла сплошь из книжек этого жанра. Частенько он, врубив фонарик "Радист" под одеялом, зачитывался до трех ночи, а потом бредил - то ему снилось, что СССР захватили инопланетяне, то что он - бастард, родившийся от любовницы повелителя викингов. А в трамвае по дороге на работу, если мы не болтали, Толик читал "Марсианские хроники".

Навострился я и стирать одежду в тазу, и даже ее гладить утюгом, на который нужно было плюнуть, чтобы проверить температуру. В целом, ничего сложного, только было это довольно муторным занятием. Замочить, потереть, прополоскать, повесить... А гладить штаны следовало через марлю или мокрую газету, чтобы они не блестели. Оказалось, что вторых штанов у меня и вовсе нет, поэтому, когда я случайно измазал свою пару, решив скоротать путь до общаги через стройку, мне пришлось просидеть почти весь единственный выходной дома - идти на улицу было попросту не в чем. У моего приятеля Толика тоже была всего одна пара штанов, и одолжить он мне их не смог бы. Да я бы и все равно их не натянул - приземистый, коренастый Толик был почти на голову ниже меня, зато значительно шире. Короче, я дал себе слово - с первой же зарплаты купить себе запасную пару штанов. А зарплату я ждал очень-очень...

В общем-то, нужно признать, что проблемы, которые навалились на меня в одночасье, были не такими уж и серьезными. Серьезные трудности у меня неожиданно вызвала только такая тривиальная вещь, как бритье. Это же просто ужас! Я с трудом понимал, как тогда справлялись советские парни пятидесятых с этой обычной мужской ежедневной процедурой. Ни о каких острых современных станках никто и не слыхивал, не было и электрических бритв. На своей полке в шкафу, помимо двух застиранных рубашек, я нашел какую-то железную штуковину, на которой было выбито: "Ракета. 3 р".

- Что ты на бритву уставился, как баран на новые ворота? - спросил меня Толик. - Бери и брейся. Пятый день уже с щетиной ходишь, как Михалыч. Решил бороду отрастить? Думаешь, Тося в деда влюбится?

Не объяснишь же этому увальню из пятидесятых, что с бородой теперь ходить модно, и даже двадцатилетние часто ее носят. Так выглядишь старше, и девчонку проще подцепить, можно приврать, что тебе двадцать пять. Но тут так было не принято. Так мне пришлось учиться бриться простой советской опасной бритвой. В этом занятии, как и в ручной стирке, ничего приятного не было. Никакой привычной мне пены не было. Парни половчее бодяжили какие-то средства для бритья, мешая мыльную стружку с глицерином и чем-то еще, но я так и не решился их использовать. А еще, чтобы бриться бритвой "Ракета" или "Чайка", надо было серьезно наловчиться, иначе можно было запросто получить порезы. Я поначалу чуть не снес себе половину губы ненароком.

Положа руку на сердце, могу сказать, что пребывание в СССР не было мне противным, но и особой радости не доставляло. Я просто потихоньку привык к происходящему, хотя до сих пор надеялся, что это был всего лишь страшный сон. Каждый вечер, засыпая на старой панцирной кровати, которая немилосердно скрипела при каждом повороте тела, я скучал по своей уютной квартире, напичканной современной дорогой техникой, домашнему кинотеатру, большому уютному диванчику, отсутствию необходимости вставать спозаранку и бежать на завод. Скучал по своим удобным шмоткам, покатушкам на машине, поездкам за рубеж... Наша компания мажоров наверняка уже умотала в Красную Поляну кататься на лыжах, а я, как дурак, вкалываю на заводе и периодически получаю "втык" от мастера Михалыча. Нет, в целом он мной доволен, но иногда поругивал меня, как строгий батя...

Кстати, о бате... Я так и не понял, сколько времени прошло в моем мире с тех пор, как я неожиданно для себя прыгнул в лето 1958 года. Заметил ли кто-то мое отсутствие? Наверняка заметил. Домработница Зина, придя пылесосить квартиру, а точнее говоря - шпионить за мной, наверняка уже доложила родителям, что непутевого паренька и след простыл. И теперь, наверное, отец на пару с матерью прочесывают все кабаки, кафе, ночные клубы и даже вокзалы Москвы, пытаясь найти набедокурившего отпрыска... Даже не хочу думать, что они сейчас переживают...

Отец, конечно, здорово орал на меня во время нашей последней встречи, и она не оставила у меня приятного впечатления. Да и женился он фактически "по залету". Своей репликой я попал в точку: изначально он обзаводиться наследниками совершенно не планировал. Если бы не бабушка, в приказном порядке велевшая ему отправляться в ЗАГС под руку с моей беременной мамой, не стал бы он вешать на себя ярмо семейной жизни. Однако все же следовало признать, что отец меня любил. Да, по-своему, без излишней сентиментальности, по-простому, но любил... Он оказался хорошим мужем и отцом: не изменял маме (по меньшей мере, я об этом не слышал), работал, приносил деньги в дом и все выходные проводил с семьей... И, немного подумав, я признал, что была в его словах своя сермяжная правда: ему, занятому по уши рабочими вопросами, действительно было не до сантиментов.

Красавица Тося, на которую я, кажется, по-настоящему запал, не шла у меня из головы, по-прежнему не обращала на меня никакого внимания. Ее противная подружка, проходя с ней под руку по заводу, всякий раз мерзко хихикала, оборачиваясь на меня. А брат Тоси Андрюха тоже ходил за сестрой, как тень, и всякий раз, как только я приближался к Тосе больше, чем на десять метров, многозначительно смотрел на меня. Поэтому я не решался к ней пойти - кто его знает, вдруг попробует привести в исполнение свои угрозы...

Я пытался вытравить из себя эту так невовремя возникшую влюбленность, но ничего не мог с собой поделать. Я запал на эту строгую заводскую девчонку, и отрицать это было бессмысленно. Как, оказывается, плохо, когда тебя динамит тот, кто тебе нравился... А я ведь и вправду по-настоящему нравился многим девочкам, с которыми проводил время...

Признаться, я раньше никогда не влюблялся. Даже не представлял себе, что это такое. Я считал, что любовь придумали какие-то идиоты, которым хочется пострадать. А страдать-то вовсе и не нужно, нужно просто наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях. Вот и я наслаждался до недавнего времени, ни в чем себя не ограничивая...

У меня даже списочек свой был. Туда я записывал все свои любовные победы на амурном фронте, начиная с семнадцати лет. Со всеми своими пассиями я расставался просто и быстро, чаще всего - сразу же после приятно проведенной недели или двух, максимум - месяца. Просто писал сообщение: "Маша (Даша, Катя, Настя), прости, нам не по пути! Дело не в тебе, дело во мне!" - и тут же кидал номер в черный список. Как все-таки здорово, что современные технологии позволяют избегать сопливых и неприятных бесед перед расставанием! Девчонки, как правило, все понимали и больше не названивали, просто радовались тому, что поели в приличном месте, покатались на хорошем авто и побывали у меня дома.

Была одна, правда, придурочная, которая после того, как я ее отшил, попыталась подкараулить меня у подъезда, чтобы "поговорить по душам," но Олег, папин водитель и - по совместительству - охранник, вежливо проводил девочку под локоток чуть поодаль, сказал ей пару слов, и больше я ее не видел. Ну и правильно! Пусть льет слезы у себя дома, мне это совершенно не интересно.

А тут я впервые оказался не у дел, и я совершенно не понимал, почему. Я был все таким же высоким, стройным, симпатичным, несмотря на чуть порезанное неудобной бритвой лицо. У меня были те же выразительные глаза, пухлые губы, которые перецеловали не одну женщину. Я был красив, и знал об этом. И кажется, дело было вовсе не в том, что я, по легенде, приехал из деревни и был обычным заводским работягой. Тося-то - такая же работница завода, как и я, только ленинградка, а не деревенская... Может, что-то было во мне такое, что сразу оттолкнуло строгую советскую барышню?

Нет, я, конечно, слышал об этих странных советских принципах. "До свадьбы - ни-ни", и все в таком духе. Именно так воспитывали строгие советские мамы своих дочерей. А кое-где и вовсе еще актуален был принцип: "Поцеловал девицу - женись, иначе позора не оберешься!". Мрак... Бабушка рассказывала, что в их деревне могли измазать ворота дегтем, если знали, что девушка отдалась парню до брака. И это был не дремучий восемнадцатый век, а середина двадцатого... Тяжело с этими советскими девушками...

***

- Поехали в Москву гулять! - предложил Толик, прервав мои печальные размышления о неразделенной любви.

- А мы разве не в Москве? - удивился я. Или я опять чего-то не понимаю?

- Ну, считай, что на выселках! На самой окраине! Марьино - это не Москва. А ты себя уже москвичом возомнил? - весело сказал приятель и, ловко отжавшись на руках, соскочил с кровати. - Подождать придется, пока квартиру дадут! Одевайся, причесывайся - и пошли, крендель! Нечего подушку мять! Погода чудная стоит, чего дома киснуть! Мэл в Третьяковку, он обычно сам по себе, ну а мы с тобой просто прошвырнемся.

Вскоре мы с Толиком уже довольно вышагивали по Арбату, наслаждаясь отличной теплой погодой, которой нас порадовало уходящее лето.

Впереди нас шла группа весело переговаривающихся молодых людей и девушек, человек восемь-девять. В руках у них были какие-то свертки, а за спиной - большие рюкзаки. Наверное, туристы. Приехали погулять Москву, накупили сувениров, подарков родным и сейчас поедут домой.

- Игорь, красота-то какая! - восхищенно говорил парень, за спиной у которого была гитара.

- Да, Юрик, у нас в Свердловске такого нет, - согласился другой парень, идущий впереди. Обернувшись к товарищам, он широко улыбнулся и скомандовал: - Давайте, ребята, не отстаем! До поезда два часа всего осталось, надо еще еды в дорогу купить! Руки в ноги - и вперед. Фотографий у нас достаточно, я целую пленку наснимал. Коля, Саша, Семен, второй Юра, не отставайте!

Несмотря на совсем юное, свежее лицо и широкую, почти детскую улыбку, парень по имени Игорь вел себя очень солидно и серьезно, и было видно, что он - главный в группе. Остальные ребята беспрекословно его слушались и тут же прибавили шаг. Чуть поодаль от ребят шли несколько девушек, которые тоже восторженно переговаривались:

- Зина, как тебе московское метро? Это ж прямо дворец подземный! Все так красиво, монументально! "Краснопресненская", "Киевская"... Все такое новое! Никогда такого не видела! - восхищалась симпатичная улыбчивая девочка. - Я в Москве ни разу не была еще. Папа несколько лет назад был, когда в командировку ездил. Правда, не очень удачная поездка была. Как раз Сталин умер... Давка, говорят, была жуткая.

- А высотка на Котельнической набережной, Люда? Красота же!

- А Красная площадь? А Третьяковская галерея? Нет, обязательно вернемся сюда следующим летом, как сессию сдадим!

Еще несколько минут я просто шагал вслед за Толиком, болтая с ним о всякой ерунде, однако почему-то эта группа совершенно незнакомых мне ребят не шла у меня из головы. Я будто чувствовал, что над ними нависла какая-то опасность...

- Эд, что с тобой? - обеспокоенно спросил Толик.

Я и сам не понимал. Меня, человека обычно совершенно спокойного и равнодушного к людям, вдруг настигла какая-то странная боязнь за незнакомых мне ребят. Я смотрел вслед беззаботно болтающим Зине и Люде, которые чуть отстали от остальной группы.

- Кто-то из девчонок понравился? - предположил Толик.

- А? Нет...

- А чего тогда уставился, прямо дыру просверлил? Колись, вон та, кудрявенькая понравилась? Ну давай догоним!

- В смысле?

- В прямом! Догоним и познакомимся. Она же с подружкой идет! Их двое, нас двое! Так проще знакомиться! Многие парни так делают! Ну, давай! Я начну, ты подхватишь? Ну чего ты стушевался? С Тосей тебе все равно ничего не светит. Андрюха, братец ее, охраняет ее, как Цербер. Что так смутился-то? Непохоже на тебя.

- Да не... - помедлив, ответил я. - Какой смысл? Они, кажется, туристы... Краем уха услышал, что возвращаются обратно, в Свердловск, поезд у них сегодня. Погулять все равно не успеем. Да и встречаются они, скорее всего, с кем-то из своей группы...

- Ну как хочешь...

И Толик снова начал мне что-то рассказывать про заводские дела. А я продолжал смотреть вслед беспечно болтающим и смеющимся ребятам. Группа туристов, восторгающаяся достопримечательностями столицы, скоро исчезла из глаз и смешалась с толпой гуляющих и радующихся законному выходному людей. А я вдруг чувствовал, что должен был догнать их и что-то им сказать... Но что?