Мажор : На завод бы шел работать!

Глава 18. Перетрубации

- Как там наш общий знакомый? - поинтересовался я. В тот вечер мы большой компанией приятелей, немного озябнув, гуляли по вечерней Москве. Валентин Иванов по прозвищу "Кузьма" шел чуть впереди, приобнимая свою невесту Лиду и о чем-то болтая с Толиком, которого крепко держала за руку Юля. Идти ввосьмером по тротуару было неудобно, поэтому мы с Юриком чуть подотстали. Улучив минутку, пока моя Настя разговорилась с его девушкой Мариной, я решил наедине тихонько расспросить приятеля об Эдике.

- Да ничего, оклемался, живет потихоньку, - охотно ответил Юрик на мой вопрос. - Если, конечно, в таких местах вообще может быть хорошо. Зэков в футбол играть учит с разрешения начальства колонии. Вроде как ему в плюс это потом могут засчитать - активно участвует в культмассовой работе, идет на путь исправления. А, забыл же совсем - он тут тебе кое-что передал. Я же тебе еще на Новый Год пообещал, - и Юрик дал мне небольшой квадратный кусочек листа, вырванного из обычной тетради в клетку.

- Мне?

- Ну не мне же...

- А что там?

- Ну разверни да посмотри.

Я развернул листок. На нем большими печатными буквами карандашом было написано: "Эдику от Эдика. СПАСИБО! - и подпись - "Э. Стрельцов". А на рисунке рядом красовалась аккуратно нарисованная футбольная бутса.

- Здорово! - выдохнул я. - Не думал, что получится! Спасибо, старик!

Надо же! У меня теперь будет автограф легенды... Нет, конечно, у меня дома на полке лежал мяч с подписью всех игроков сборной СССР, кроме Стрельцова... И Юрик, придя к нам в гости на Новый Год, пообещал, что достанет и его автограф. Но я, по правде говоря, не думал, что это случится, и так быстро...

- А то! - гордо приосанился Юрик. - Я слов на ветер не бросаю! Сказано - сделано.

Я бережно свернул и спрятал драгоценную бумажку в карман пальто и спросил с жадным любопытством:

- Так ты с Эдиком все-таки виделся? Или письмо написал?

- Нет, не писал. Писать Эдику особого смысла нет - начальство колонии все прочитывает. Так что Эдик все равно в ответ ничего не напишет, кроме того, что работает, кушает хорошо, "вышивает крестиком" и встает на путь исправления. Софья Фроловна записку мне передала. Я забегал к ней на днях.

- А позвонить ему можно? - полюбопытствовал я. - У вас же тогда получилось.

- Получилось, старик, получилось! - хлопнул меня по плечу Юрик. - Но тогда ситуация была безвыходная. Счет шел на минуты. Нашу просьбу Эдику только за полчаса до отбоя успели передать. Еще бы немножко - и все, сделали бы из него инвалида. В лучшем случае.

- А как так можно?

- За деньги, Эдик, можно все. До сих пор не понял, в какой удивительной стране ты живешь? Есть там один секретный канал связи. Забашлять надо кое-кому из мелких начальничков в тюрьме, где Эдик чалится. Много берет, хапуга, потому что знает, что деваться нам некуда. Ползарплаты - как с куста. Так что пользуемся мы этим "каналом" только в самом крайнем случае, вроде недавнего. Но, надо отдать должное, передал все исправно и вовремя. Так что у Маринки моей новые "шузы" будут только в следующем месяце. Ну да она у меня девчонка некапризная, понятливая, с такой легко по жизни идти.

С тех пор, как друзья-футболисты, узнав о моем сне, предупредили Эдика о готовящемся нападении урок, прошло больше месяца. За это время мы с парнями из сборной успели стать хорошими приятелями. Мы с Толиком даже скатались в Тарасовку по приглашению ребят, где перезнакомились со всеми игроками "Торпедо" и посмотрели, как они тренируются.

- Кузьма, вы просто красавцы! Как ты круто забиваешь! - восхитился Толик, когда футболист присел к нам на скамейку во время перерыва, тяжело дыша.

- Было время, когда еще лучше... Хорошая связочка у нас была... - вздохнул Кузьма, поправляя гетры. - Ну да ладно, чего уж там говорить... Ладно, парни, я пошел!

График игр и тренировок у спортсменов был довольно жесткий. Я, если честно, вообще не представлял себе, как можно выдержать такие нагрузки и не скопытиться раньше срока. Но, видимо, поэтому наша сборная и выдавала такие потрясающие результаты. Валя-Кузьма был прав: было бы еще лучше, если бы не та злополучная майская поездка на дачу в прошлом году...

Кузьма с Юриком по-простецки забегали к нам с Толиком в общежитии распить бутылочку и поболтать о том о сем. Всякий раз их приход вызывал ажиотаж у населения общаги. Когда звезды сборной СССР впервые появились на пороге, то до нашей комнаты они смогли дойти через час - все раздавали автографы и фотографировались с желающими. Общежитские парни обступили их гурьбой, да и девочки украдкой поглядывали на симпатичных футболистов. Они же не знали, что Кузьма был неразлучен со своей Лидой, а Юрик вовсю крутил роман с эпатажной стилягой Маринкой или, как она себя называла, Мэри. Потом, чтобы избежать ненужного ажиотажа, был придуман другой способ добраться до комнаты: Кузьма с Юриком стали лазать к нам в окно, благо мы с Толиком и Мэлом жили невысоко, на втором этаже. А подтянуться пару раз для хорошо тренированных ребят - плевое дело.

Были и те, кто из визитов футболистов навострился умело извлекать выгоду. Так, наш сосед Сашка, один из немногих владельцев фотоаппарата "Смена" в общаге и мастерски умеющий фотографировать, понаделал снимков Кузьмы и Юрика и потом продавал их втихаря в общаге. Снимки расходились как горячие пирожки - по три рубля за штуку - и любовно вешались на стену рядом с портретами актеров и певцов. Мы с Толиком сначала было попытались этому противиться, но футболисты, узнав, только рассмеялись и махнули рукой:

- Да ладно, жалко своей морды, что ли... Пусть продает... Каждый крутится, как может. Нам не влом рядом с Бернесом повисеть...

***

- Эх, ребята! - вздохнул Толик, держа за руку свою девушку, которая любовно прижималась к его плечу. - Вечер-то какой хороший!

- Ага, - охотно согласилась Юля, смотря влюбленными глазами на своего жениха. - Свежо, морозно, снежок под ногами похрустывает... Только нам с Настей уже в общагу пора. Да и замерзли чуток. Вы же нас проводите?

- К Вашим услугам! - браво щелкнул каблуками жених и взял под козырек.

- К пустой голове руку не прикладывают, балда! - рассмеялся я. - Ладно, пойдем.

Да-да, теперь я, как и Толик, провожал свою девушку до общежития. Сестра футболиста сборной СССР делила комнату в общежитии вместе с невестой моего приятеля. Ничтоже сумняшеся, она променяла комфортную жизнь в отдельной квартире на койку в общаге мединститута.

В жизни моей девушки за последний месяц произошли крутые перемени. И, если честно, я втайне ей очень гордился. Тихая, домашняя Настенька, боящаяся родителей, на поверку оказалась женщиной с очень сильным характером. Теперь она могла встречаться со мной в любое время, как только пожелает. Надо было только вернуться в общагу до одиннадцати, пока строгая вахтерша Нинель Захаровна не начнет греметь ключами, выгоняя из холла загостившихся парней.

- После, после миловаться будете, - выталкивала она за дверь юношей, жаждущих женского внимания. - Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева? Давайте, давайте, топайте...

- Любимая, пока! Я тебе позвоню! - наспех прощался выгоняемый и, покоряясь судьбе, послушно уходил.

Встречались, правда, особо ушлые, предприимчивые и спортивные ребята, которые могли вскарабкаться по водосточной трубе аж на третий этаж в окно к девушке. Но, памятуя, как мой двойник еще летом пропахал носом землю, сбегая из женского общежития через окно, я предпочел не рисковать.

Побег красавицы из родительского плена состоялся аккурат на следующий день после Нового Года. Тогда же состоялось и мое вынужденное знакомство с ее родителями. И по правде говоря, никому из участников этого мероприятия оно не доставило удовольствия.

Гудели мы с товарищами шумной компанией до самого утра и, дождавшись открытия метро, поехали по домам. Я, естественно, пошел провожать Настю, а "холостой" Толик, чья невеста укатила домой в Горький. чтобы сообщить матери о скором замужестве, завалился на кровать и, как он сам частенько выражался, "дал храпака". Храпак мой приятель, кстати, давал такой знатный, чтобы его было слышно даже в конце коридора, а соседи за стенкой пару раз довольно сильно постучали.

Я благополучно проводил Настю до подъезда и нерешительно спросил:

- А твои где? Может, тебе после вчерашнего побега одной лучше домой не идти?

- Так я не одна, - возразила девушка. - Я с тобой.

- Со мной? - я остановился, как вкопанный. - Думаешь, меня послушают? Позвала б хотя бы Юрку, если меня стесняешься. Он бы с родителями поговорил, чтоб они тебе хоть вздохнуть дали. Брат все-таки.

Однако моя девушка была настроена крайне решительно.

- Пошли, говорю! Взрослые люди уже, сколько можно по подъездам тереться. Зайдем, посидишь, чайку попьем...

- Ого ты молоток! - восхитился я. - И не боишься...

- А! - беспечно махнула рукой Настя. - Надоело бояться. Решила - будь что будет. С такими родоками будто не живешь, а срок отбываешь. Юрка вон до восемнадцати гулять только с разрешения уходил. И мама перед едой всегда проверяла, помыл он руки или нет. И брюки заставляла переглаживать, если ей казалось, что стрелки недостаточно острые. Иногда мне кажется, что Юрик себе и девушку такую необычную выбрал, из стиляг, чтобы покуражиться можно было как следует - отрывается теперь парень за восемнадцать лет каторги. Да пойдем, говорю! - она потянула меня за рукав пальто.

Настя отперла дверь. Тут же из-за нее высунулась кудрявая белая голова пуделя. Громко залаяв от радости, он встал на задние лапы.

- Беня, ты мой хороший, - ласково потрепала по морде любимца Настя. - Знакомься, это Эдик. Он тебя не обидит.

Я в нерешительности протиснулся в прихожую, погладил ошалевшего от радости Беню и остановился, сняв шапку.

- Тихо... Кажется, мама, кажется, еще в гостях у подруги своей. А отец в командировке, поэтому нам никто не помешает, - весело начала Настя, пока я помогал ей снять коротенький полушубок. - Так что все будет пучком, не волнуйся! Раздевайся, прохо... - и она осеклась на полуслове.

В прихожую выплыла незнакомая мне дама. Несмотря на утро, она была при полном параде: платье, прическа, макияж.. А на ногах ее были не уютные домашние тапочки, в какие переоделась только что Настя, а симпатичные туфли-лодочки, явно не производства "Совпаршив", то есть сделанные не в СССР. Это презрительное словечко - "Совпаршив" - я когда-то услыхал от Маринки, девушки Толика. Она вообще презирала все советское, кроме одного советского футболиста - своего парня, Юрки Фалина.

- Нагулялась? - растянув губы в фальшивой улыбке, - протянула дама тем же высокомерным голосом, который я когда-то слышал по телефону.

- П-привет, мама, - слегка заикаясь, пробормотала Настя. Кажется, при виде строгой родительницы ее бунтарский дух стал понемногу сходить на нет. - Это Эдик.

- А где ты, позволь поинтересоваться, была? - тем же спокойным голосом, от которого у меня, признаться, чуть позвоночник в штаны не высыпался, спросила дама, не удостоив меня даже взглядом. - Окно настежь оставила, всю квартиру выстудила. Я утром от Елены Власовны вернулась, а тебя и след простыл. Хорошо хоть соседка еще вечером заметила, когда из магазина шла.

- У Эдика... в общежитии, - тихо, но стараясь держаться твердо, сказала Настя.

Да уж... И как с такой матерью моя девчонка не поседела раньше времени! Ей не позавидуешь. По сравнению с Настиной мамой мой орущий отец казался просто лепечущим младенцем - настолько зловеще она выглядела.

Настина мама молча сверлила меня взглядом. Кажется, сейчас она искренне хотела высказать дочери все, что она думает о походах безалаберной юной дочери в общежитие к парням, которые только "об этом и думают", о ранней беременности и о том, что кто-то скоро "принесет в подоле"... Хотела она, наверное, добавить и то, что "в их время приличные девушки себе такое не позволяли". Однако, видимо, в моем присутствии она решила не закатывать скандалов. Тем более, что я наконец, набрав воздуха, решился твердо сказать:

- Здравствуйте. Я Эдик... Эдуард, друг Юрия и Насти. Мы просто отмечали Новый Год у нас в общежитии. Вы не беспокойтесь, пожалуйста, никто не обидел Вашу дочь. Мы просто общались. И я бы хотел с Вами поговорить.

Дама еще раз просканировала меня холодными рыбьими глазами и, сложив губы ниточкой, сказала с достоинством:

- Меня зовут Вилена Марковна. Что ж, проходите. Настя, а ты поставь пока чайку.

Ух ты! Даже за порог не вытолкали и в комнату позвали. Завтрак, конечно, вряд ли предложат, но хотя бы чаю нальют и рот дадут открыть. Вот что значат моя твердость и решительность. И правильно - сколько можно мямлей быть?

Вилена Марковна походкой императрицы прошагала в комнату и уселась на мягкую софу, указав мне рукой на жесткий деревянный стул. Я попытался было проигнорировать ее жест и плюхнулся в кресло, но она железным тоном сказала:

- Вам на стул!

Я подчинился. Кто ее знает, эту Вилену Марковну? Может, она после меня потом решит его хлоркой обработать?

- Итак, - начала она, глядя на меня хищным взором. - Кто Вы, молодой человек, и какие у Вас намерения относительно моей дочери?

- Мы встречаемся, - сказал я, почему-то перестав бояться. Может, к двадцати годам во мне наконец проснулась отцовская жесткость? - И я хотел бы продолжить с ней встречаться. Но не тайком, как мы делали до сего дня, а открыто. Я предполагал, что я Вам не очень симпатичен и хотелось бы узнать, почему.

Вилена Марковна усмехнулась.

- А ты не так-то прост, Эдик, - она вдруг перешла на "ты". - То есть намерения у тебя серьезные?

- Серьезные, - подтвердил я.

- И жениться хочешь?

Я помолчал, а потом ответил:

- Не прямо сейчас, конечно, но...

- А я так и думала! - хлопнула рукой по столу хозяйка дома. - Ай молодца! Думаешь хорошо пристроиться?

- Хорошо пристроиться где? - уточнил я, закипая. Ах вон оно что! В глазах Вилены Марковны - я - "лимита", горячо жаждущая получить постоянную московскую прописку и "отжать" отдельную комнату в их квартире.

- Да прямо тут, - рассмеялась мне в лицо Вилена Марковна. - В нашей двухкомнатной квартире, в которой мы сейчас живем втроем. Только знаешь, Эдик, прежде чем что-то получить, надо заработать. Ты сам-то откуда?

- Из села Среднее Девятово, что под Казанью, - с вызовом сказал я. - И что?

- И то! - хозяйка громко хлопнула рукой по столу. - Бери с той полки, до которой дотягиваешься.

- В смысле?

- В прямом. По тебе видно: мальчик ты старательный, работящий. Вот и поживи в общежитии, найди себе девушку попроще: штамповщицу на заводе или маляршу на стройке какую-нибудь. Вместе комнату в коммуналке получите. А там, глядишь, лет через десять, будет вам и постоянная московская прописка. Встанете в очередь на квартиру, скопите на кооперативный взнос, а там, может, и квартира будет.

- Я вообще не думал о Вашей квартире! - вскочил я. - И, если хотите, знать, двухкомнатная живопырка - это не предел мечтаний.

Я уже хотел было, не стесняясь в выражениях, рассказать этой наседке, которая квохчет над своей двадцатилетней дочерью и не дает ей дышать, какая квартира была когда-то у меня, но вовремя осекся. Откуда у парня-лимитчика квартира в столице? Тем более - в каком-то "Сити"... Нет там сейчас ничего.

По правде говоря, и у мажора Антона никакой квартиры нет. Ни квартиры, ни машины, ни даже телефона. Мне и на носки-то в мои двадцать давал деньги отец. И это на его деньги я водил девушек в кино, кафе и клубы. Так что, скрепя сердце, пришлось признать, что в словах Настиной мамы была своя сермяжная правда.

- Хватит! - вдруг раздался жесткий голос.

Мы оба обернулись. В дверях стояла Настя.

- Хватит, мама! - сказала она.

- Что? - изумилась Вилена Марковна. - Настя, да как ты смеешь...

- Смею! - рубанула юная дочь. Я обратил внимание, что в минуты ярости у нее прорезывался голос матери.

- У тебя, мамочка, память короткая! - продолжала Настя, сложив руки на груди. - Забыла, как ты сама с хутора в Москву рванула? С одним чемоданом и мешком картошки. У подружек туфли стреляла, чтобы на свидания ходить. Дед с бабушкой, папины родители, тебя на порог не пускали. Зачем академику такая невестка? Но вы с папой поженились, несмотря ни на что, и стали тем, кем стали. И он станет. Дайте только время. Эдик, пойдем!

- Иди, - безнадежно махнула рукой мать, поняв, что дочь не переспорить. - Иди куда хочешь. Есть захочешь - придешь.

Однако Настя не вернулась домой - ни в этот день, ни спустя неделю, ни даже через месяц. Характер у нее оказался - будь здоров! Юрик, ее брат, узнав о случившемся, подсуетился, и за пару бутс, которые он подогнал внуку комендантши общежития, Насте выдали койко-место в одной комнате с ее подружкой Юлей.

- Вот так пере... пере...пере...трубации, - старательно выговорил Толик заплетающимся языком после нескольких бокалов вина, которым мы вчетвером весело отмечали Настино новоселье. - Настя-то наша прямо бой... бой-девка!

- Пертрубации, балда, - шутливо хлопнула его по носу Юля. - Умник...