Мажор : На завод бы шел работать!

Глава 17. Новый год в шузах

- Эдик! - окликнул меня мой закадычный приятель Толик. Он стоял у двери комнаты и зашнуровывал ботинки.

- Что? - подскочил я. - Меня зовут?

Уже несколько дней прошло с тех, как я свалился нежданным гостем на спортивную базу в Тарасовке. К счастью, футболисты "Торпедо" - Валя по прозвищу "Кузьма" и Юрка - поверили в мои россказни и не сочли меня сумасшедшим. Кузьма сказал мне, что предупредил Эдика об опасности, и с тех пор я ждал новостей - хоть каких-нибудь. Настя, моя девушка, дала слово, что обязательно позвонит мне, как только станет что-нибудь известно. Юрик, Настин брат, обещал ей все передать. Но Настя все не звонила, а когда я, улучив минутку, набирал ей сам с вахты, грустно говорила, что пока все по-прежнему. Мне было не по себе оттого, что она томится взаперти, и я ничем не могу ей помочь. Эх, родоки - они и есть родоки, что в пятнадцатом веке, что в двадцатом, что в двадцать первом.

Засыпая вечером на своей жесткой и уже ставшей привычной панцирной кровати, я не находил себе места от беспокойства... Как-то там выкручивается мой бедолажный тезка Эдик, который еще недавно был баловнем судьбы и надеждой советского футбола, а теперь ходит строем в ватнике и штанах с номером на груди? Удалось ли мне хоть как-то помочь ему?

- Да, Эдик, зовут, - рассмеялся товарищ. - Это я тебя только что позвал. Опять замечтался? Ждешь, пока твоя любезная тебе позвонит? Ты помогать-то будешь мне али нет? Я и так сегодня, как Золушка из сказки, кручусь: полы в комнате надраил, всю посуду помыл и в магазин за хавчиком сходил, пока ты у своей Насти под окном стоял. Так что твоя задача до восьми вечера - оливье сделать и елку украсить. Майонез возьмешь у Сашки из восьмой комнаты - он у нас недавно сахар брал. Так что за ним должок.

Приятель был не в курсе моего последнего сновидения. Я держал данное футболистам слово и ничего никому не рассказывал об этом, как и о существующем секретном канале связи с тюрьмой, где отбывал заключение Стрельцов. Я хорошо понимал: одно неосторожное слово - и этот канал будет перекрыт, и бедной Софье Фроловне останется получать только тщательно выверенные и прочитанные начальством письма, в которых Эдик дежурно кается в своих прегрешениях и рассказывает, что все хорошо, и у него все есть. Лишатся редкой возможности общаться с футболистом и его друзья.

- Везде "уши" есть, Эдик, везде, - многозначительно сказал мне Кузьма, когда прощался со мной у общежития. - Так что помалкивай. Так лучше будет для всех.

Так незаметно наступил канун Нового Года. Предпраздничная Москва радовали взгляд яркими хлопушками, флажками и бумажными гирляндами. Везде сновали торопливые прохожие, нагруженные тяжелыми свертками с покупками. Тяжелыми хлопьями на улице валил снег, который не успевали расчищать дворники. А столбик термометра опустился почти до минус двадцати пяти градусов. Идя торопливым шагом по заснеженной и холодной Москве к общежитию рабочих, я, несмотря на то, что был одет довольно тепло, поднял воротник пальто и сунул руки в карманы.

Общежитие нашего завода "Фрезер" перед Новым Годом практически опустело - его населяли в основном жители Подмосковья, когда-то перебравшиеся в столицу. Еще вчерашним вечером, сразу после смены на заводе, они побежали на электрички и разъехались по своим селам, деревням и крошечным городкам, чтобы поздравить своих родных и близких. Вернутся только к завтрашнему вечеру, довольные, нагруженные баулами с домашней едой и, возможно, не очень трезвые. В общежитии остались только я, Толик и еще с десятка два человек. Вот и все. Было даже как-то непривычно оттого, что на кухне никто не толкается у плиты, а в душ на этаже нет очередей.

Толик, как и я, планировал встречать Новый Год в общежитии. В отличие от большинства, семья Толика жила не в Подмосковье, а очень далеко от Москвы, где-то в крошечной деревне под Ростовом. А в паспорте моего названного близнеца - зеленой книжечке образца 1953 года, которую я нашел в кармане неаккуратно заштопанной летней куртки - местом рождения и вовсе значилось какое-то неизвестное мне село Среднее Девятово. Путем аккуратных расспросов я выяснил, что это местечко находится где-то под Казанью. Тоже неблизко и, стало быть, смысла ехать никакого нет. А если честно, я просто побаивался ехать. Я вообще с трудом представлял, как выглядят мои названные мама и папа. Вдруг у меня, как и у многих жителей, фальшивый "папа" любит заложить за воротник в выходной да погонять жену с детьми по дому... Ну его!

А вот у Толика, судя по всему, отношения с родителями были довольно теплыми, и он тяготился тем, что редко может проводить с ними время.

- Хочется родичей повидать, да далеко они. Тысяча километров, как никак - посетовал приятель. - Ну ничего, летом домой съезжу, когда отпуск будет. Дел по дому накопилось. Да и к свадьбе готовиться надо. А пока брошу пить и буду денежку копить. Давай, Эдик, елка ждет. И салат сам собой не приготовится.

- Самое муторное дело мне оставил, - простонал я. - Я б лучше сам в магазин сходил. Ненавижу салаты делать и "дождик" распутывать.

- Давай! - поторопил меня приятель, не обращая внимание на мое ворчание. - Тут без вариантов. К нам, кроме пацанов, девчонки придут, давай, хватит рассиживаться, шевели мослами! Давай резче, в темпе вальса!

- Девчонки? - я вскочил и машинально пригладил волосы.

- Ой-ой, - засмеялся Толик, - застегивая пальто и беря шапку. - Встрепенулся-то как! Смотри, скажу Насте твоей разлюбезной, получишь леща. Она у тебя девушка с норовом... Все дома сидит, анатомию зубрит?

- Ага, - расстроенно сказал я. - Не выпускают ее гулять, пока не пересдаст. Свидания с осужденной запрещены, передачи тоже. Только звонит украдкой мне на вахту иногда. И я ей.

- А что, сбежать она не может? Родители же на работе!

- Не может, - вздохнул я. - Ее на ключ запирают. И соседку приставили следить. Там бабушка старенькая, она всегда дома. Развлекается тем, что за соседями подглядывает. Та и рада Настиной маме услужить. Юрка вон давно от них съехал и в ус не дует. А Настю даже в Новый Год никуда не отпустили.

- Да, старик, не везет нам... Будем оба сегодня холостыми, - констатировал Толик.

- А Юля твоя как же?

- Юля к маме в Горький укатила, - пояснил товарищ, застегивая пальто. - Я ее на поезд проводил. В общем, хорош трещать, как бабка у подъезда, приступай к делу. Кузьма, Валя то есть, сегодня с Лидой будут и Юрик со своей Маринкой. Маринка эта - заводная такая краля, одевается, будто попугай. Не знаю, что Юрик в ней нашел, но каждому, как говорится, свое. А вообще она девчонка неплохая - добрая и общительная. Обещала какой-то сюрприз нам сегодня. А, кстати, чуть не забыл! Пойдешь к Шурику - попроси у него пару табуреток, а то стульев на всех не хватит! А я на почту бегом, родителям в деревню хочу телеграмму дать, с Новым Годом поздравить. Эх, жаль, Мэла пока не хотят из больнички выписывать.

- Ты звонил ему? - поинтересовался я, разбирая свертки с принесенными приятелем продуктами и одновременно кидая взгляд на часы. А времени-то до прихода гостей и впрямь оставалось всего ничего - часа два, не больше. Я засучил рукава, открыл банки с консервированным зеленым горошком и деловито принялся резать колбасу для салата.

- Ага, - неразборчиво проговорил Толик - он только что запихал себе в рот почти целый бутерброд. - Числа третьего или около того должны его на свободу выпустить. М-м-м, какой же я голодный! А может, и хорошо, что пока не выписали: Мэлу же теперь диета показана. Колбасу нельзя, майонез нельзя, алкоголь под запретом. Что за радость? Сидел бы с нами, пил пустой чай и гречку без соли жевал. Все, я убег!

И, отсалютовав, Толик захлопнул дверь. В коридоре послышались удаляющиеся торопливые шаги приятеля. Наскоро закончив приготовления, я метнулся на вахту и еще раз на всякий случай набрал Настин номер. Может, Эдику все-таки удалось дать о себе весточку? А если и нет, то хотя бы поздравлю с наступающим праздником!

Однако мне так никто и не ответил. Из трубки шли длинные гудки. Я набрал еще, и еще - все без толку. Расстроенный, я повесил трубку и поплелся дальше по коридору. Значит, скорее всего, родоки утащили бедную девчонку куда-то в гости... Идти в комнату совершенно не хотелось. Еда готова, стол накрыт. Гости еще не пришли, а Толик, скорее всего, еще не пришел - до отделения почты от нашего общежития еще надо дотопать. От нечего делать я поторчал немного у других ребят, оставшихся в общежитии и выпил пару рюмок - они уже начали отмечать.

А когда я вернулся в комнату, она уже была полна народу. Румяные с мороза, парни и девчонки стаскивали с себя пальто и располагались за столом. Вернулся и Толик - он с деловым видом расставлял на столе посуду.

Взглянув на гостей повнимательнее, я обалдел: они будто сошли с экранов какого-нибудь мюзикла. Кузьма и Юрик, обычно одетые в хорошие, заграничные, но не бросающиеся в глаза рубашки и джинсы, сегодня нацепили на себя яркие, кричащих цветов пиджаки, узкие брюки-дудочки и ботинки на толстой подошве. А чтобы уложить волосы лаком, они явно потратили немало времени. Лида, девушка Вали-Кузьмы, надела платье в крупный горошек и туфли на высоком каблуке. А мини-юбочка Юриной Марины, мне кажется, и современном ночном клубе произвела фурор. Все выглядело так, будто бы я попал на костюмированную вечеринку.

- Эдик! Ну наконец-то! - Кузьма заулыбался, осторожно выбрался из-за стола и что-то кинул мне: - Лови подарок!

Я машинально схватил то, что он мне бросил. Ого! Это ж мяч! Новенький, классный!

- И с автографами всей сборной СССР! - будто прочитав мои мысли, сказал Юрик. - Смотри! Специально собирали! - он мастерски покрутил мяч на указательном пальце: - Тут и Яшин, и Огоньков, и Нетто, и я, и Кузьма, и Ильин... ну все, в общем! На память!

Кузьма, подойдя ко мне, крепко пожал мне руку:

- С Новым Годом.

Я ошарашенно вертел в руках подарок, не зная, что сказать... Да, видать, из большой беды помог мне выручить Эдика мой сон. Кузьма хлопнул меня по плечу, наклонился и шепнул:

- Спасибо! Все получилось! Это тебе от нас благодарность! После расскажу.

Я просиял. Ну что ж, значит, все было не зря. А значит, можно со спокойной душой веселиться и праздновать! Можно было бы, если бы... Ребята, будто что-то зная, смотрели куда-то позади меня и улыбались.

И тут, будто по заказу, кто-то, подойдя сзади, закрыл мне ладошками глаза.

- Угадай, кто, - сказал нежный голос.

Я обернулся и заулыбался еще шире, увидев его обладательницу. Ну что за чудесный день! Будто началась полоса везения!

- Холодные какие руки... Замерзла вся. А как ты тут? - робко спросил я Настю.

- Настя, ты чего? - подал голос Юрка. - Сбежала, что ль? Видишь, прынц твой беспокоится. Тебя ж родоки теперь до самого диплома из дома не выпустят. А это еще, почитай, три года. Будешь сидеть, как принцесса в замке, ждать, пока к тебе твой Эдик в окно вскарабкается и спасет...

- Ага, щас! Хорош уже, Юрок! - беспечно отмахнулась Настя. - Я сама себя спасла! Через окно сбежала! По трубе - и вниз. Чай, невысоко, второй этаж всего. Все, хватит! Насиделась взаперти. А если надумают еще раз запирать - принесу из института дохлых мышей и прямо на кухне рядом с маменькиным фарфоровым сервизом из Чехословакии буду препарировать.

- Ну ты даешь! - восхищенно сказал Эдик, обнимая сестренку. - Настоящий боец! Не ожидал.

- Чуваки-и-и! - обиженно протянула Марина. - Я для кого сюрприз готовила?

- А, точно! - Юрик расстегнул стоящую на полу большую сумку. - Извини, малышка. Так, держите! Эдик, это тебе, - он протянул мне что-то пестрое и цветастое. А это - Толику. И шузы померьте. Вроде у нас размер одинаковый, должны подойти.

- Чего померить? - не поверил я своим ушам.

- Ну ты ж сам у меня спрашивал, кто такие стиляги... - рассмеялся Эдик. - Еще когда домой с базы ехали. Вот Марина и решила вам сюрприз устроить. А что, весело же! Нарядимся, погудим! Ну пацаны, девчонки, хорош киснуть! Давай денсить, или как там говорят... Когда нам, примерным советским гражданам, доведется еще побыть стилягами!

- А если заметут? - осторожно поинтересовался я. - Ты же мне сам рассказывал, как твою Марину с подружкой на днях чуть какой-то "Бригадмил" не схватил, волосы хотели отрезать и платья порвать... Еле убежали же, сам говорил.

- Кого заметут? - отмахнулся Юрка. - Ты чего? Мы ж не по городу так гулять пойдем. Так, потанцуем здесь, покуражимся... Вахтерша ваша третий сон досматривает, я ей бутылку мандаринового ликера презентовал. Давай, надевай шузы! А соседям не до нас сейчас.

Мы с Толиком наскоро переоделись в предложенный прикид: остроносые ботинки, которые, по всей видимости, у стиляг считались модными, и яркие пиджаки.

- Дайте-ка тайчики вам повяжу! - засуетилась Марина.

- Чего? - переспросил Толик. Он явно был ошарашен происходящим.

- Тайчики, галстуки то есть, - ответила девушка Юрки.

Порывшись в сумке, она нашла два каких-то ярких галстука и повязала нам с Толиком.

- А это тебе, - кинула она крупный цветастый пояс Насте, - подарок! Повяжи на платье, и от наших тебя не отличить будет! Сделать бы тебе еще "венчик мира", да боюсь, не успеем уже. Ну ладно, как-нибудь в следующий раз.

- Я будто клоун, - расстроенно сказал мой приятель. Простому деревенскому парню, не привыкшему к вычурности, явно не понравился стиляжий "прикид".

- Ой, да хорош нудеть, - весело отмахнулась Марина. - Юрка, Кузьма, давайте ставьте музон.

А вот Насте моей, напротив, Маринкин подарок очень понравился. Она тут же повязала пояс поверх своего платья и вовсю вертелась перед зеркалом, разглядывая себя и так и сяк...

- Сейчас, сейчас поставлю, - деловито откликнулся Юрик, доставая из сумки какие-то папки. - Повезло тебе, Мариночка, что у тебя парень - футболист сборной, выезжать за бугор может. Можешь слушать не "танцы на костях", а настоящие зарубежные пластинки. Тут тебе и Гленн Миллер, и Эллингтон, и Эдди Рознер.. Ну что, начнем с "буги-вуги"? Разомнемся, так сказать? А потом - как у вас там говорится? - хильнем атомный?

Зазвучала бодрая музыка, и я, впервые за много дней забыв о терзающих меня проблемах, вместе со всеми пустился в пляс. А чего, собственно, переживать? Настя наконец вырвалась из-под родительского гнета. Кажется, характером она пошла в маму - такая же упертая. Так что, скорее всего, недолго осталось строгим родителям третировать свое дитя.

И Эдику повезло - он избежал тяжелых травм. Пока все остальные, написав на бумажках желания, жгли их над бокалами с шампанским, Кузьма, улучив минутку, выдернул меня в коридор.

- Ты, Эдик, молодчага, - сказал он. - Будто знал чего... Ватник этот и впрямь ему жизнь спас. Эдик же на строгом режиме теперь. А там урки - будь здоров. В общем, они его ночью порешить хотели. Ну он все сделал, как ты сказал - ватник с резиной надел и спать себе не давал. Они его гурьбой и начали месить, да дважды повезло: резина спасла, и дежурный обход стал делать. Так что отделался наш "Бэби" синяками да парой царапин.

- А больше его не тронут?

- Не, - подумав, сказал Кузьма. - Вроде не должны. Перевели его вроде в другой отряд. Там таких уркаганов нет.

- Здорово, - улыбнулся я. - Ну что, пойдем еще поденсим? Теперь, когда дело сделано, можно и отдохнуть...

А немного позже, поднимая вместе со своей девушкой и другими ребятам бокал шампанского под бой курантов, я загадал, чтобы у моего тезки в Новом Году все было хорошо. Было у меня и еще одно желание. Но о нем я пока никому и ни за что не хотел говорить.