Мажор : На завод бы шел работать!

Глава 6. Привыкай, мажор!

Мой первый рабочий день на заводе пролетел незаметно. Даже, как ни странно, меня не выгнали в первый же день. Как-то странно это говорить... Я и работаю? Ну что ж, привыкай, мажор... То ли еще будет!

Как оказалось, возмущения старших работниц Люси и Клавы были далеко не безосновательны. На заводе, где мне теперь предстояло трудиться, и впрямь была напряженка с тем, чтобы выдавать сотрудникам одежду по размеру. Так, комбинезон, выданный мне, был размера на три точно больше и, скорее, подошел бы тому грузному мужчине из автобуса, который, несмотря на жару, был одет в теплый шерстяной костюм. Однако этому товарищу комбинезон не требовался - как выяснилось, он работал в офисе бухгалтером и начислял зарплату трудящимся. Это я узнал, когда стоял позади него в очереди в буфет. Штаны же у моего рабочего комбинезона были, наоборот, чересчур короткими для моего роста, и их едва-едва можно было заправить в ботинки. Выглядел я, наверное, как зумер из 2017 года - тогда модно было подворачивать штаны. Так что возмущались Люся с Клавой вполне справедливо.

А вот на ботинки, кстати, я ругался совершенно зря. Поначалу они показались мне просто уродскими, но когда я себе случайно уронил на ноги какой-то тяжелый железный брусок, то изменил в корне свое мнение и оценил их прелесть: нога осталась цела, боли я совсем не почувствовал, разве что ботинок слегка поцарапался. Боюсь представить, что было бы, если бы я был в своих обычных легких кедах...

Заводских клерков вычислить было несложно уже по пути на проходную. В отличие от работяг, одевающихся в простенькие рубашки с закатанными в жару рукавами и штаны, сотрудники бухгалтерии и администрации ходили в костюмах, однако не выглядели, как люди, у которых денег куры не клюют. Костюмы были блеклыми, невзрачным. Впрочем, ярких рубашек на парнях я тоже не увидел, как и платьев ярких цветов на девушках и женщинах. Сложилось ощущения, что все эти рубашки и платья будто сшили из старых кусков ткани, которые невесть зачем хранила на даче моя бабушка. Все такое одинаковое, блеклое, не то чтобы совсем плохое, но и не симпатичное... Как будто в свое время где-то наверху вышла разнарядка: "Одевать всех в серое и темно-серое, ну или на крайний случай - в мелкий цветочек".

Я с тоской вспомнил свою комнату, шкаф в которой доверху был забит коробками с хорошей дорогой обувью и модными шмотками от известных брендов. Эх, прогуляться бы сейчас в новеньком худи, модных джинсах и оригинальных "джорданах" по Праге, выпить пива с рулькой где-нибудь в ресторане на Староместской площади. А после - махнуть в аэропорт и улететь в Париж есть круассаны, пить кофе на маленьком резном балкончике или за столиком в уличном кафе и гулять, гулять, гулять, глазея по сторонам и улыбаясь француженкам.

А потом - завалиться спать в отеле перед длительным перелетом на Мальдивы, почилить там недельку, посерфить, поплавать с маской, наблюдая за рыбками.. Там я бывал уже раза три, и всякий раз - с новой девочкой. Наличие безлимитной банковской карты всегда открывало мне двери к женским сердцам... Но, конечно, основной причиной этого была моя привлекательность. Неспроста мне раз говорили, что я - вылитый Эштон Катчер из фильма "Бабник".

Однако теперь о жизни, полной всевозможных удовольствий, мне приходилось только мечтать. Теперь я и помыслить не мог о том, чтобы, ничтоже сумняшеся, выкинуть тридцать тысяч на покупку коробки с новыми "джорданами". Кажется, сейчас нужно думать просто о том, что не помереть с голоду и купить новые носки. Те, в которых я ходил сейчас, были дырявыми и надел я их не без брезгливости. Просто не было выбора. А уж пригласить симпатичную девчонку куда-нибудь - это и вовсе пока не достижимо. На что я ее поведу гулять?

Кое-какие деньги у меня, правда, имелись: порывшись в карманах штанов неизвестного мне Эдика, я нарыл там несколько монет по одной копейке, пару монет номиналом двадцать копеек каждая и даже одну пятирублевую монету. Все монетки были 1958 года выпуска, новехонькие... Надо же! Еще вчера я бы и не подумал, что могу сказать: "Новехонькое!" про какое-старье из пятидесятых... А уж о том, что мое внимание зацепит ровесница моей бабули, и речи быть не могло. А оно вон как повернулось! А ведь барышня, на которую я еще в трамвае обратил внимание. Нет, симпатичная все-таки эта Тося, нельзя ее упускать...

Неприступная красавица продолжала держать оборону. Спеша на обед, я как бы невзначай попробовал с ней заговорить. Она шла под руку со своей бдительной спутницей. Почти на входе в столовую я ее догнал и попытался заговорить.

- Привет! - широко улыбаясь, сказал я, стараясь говорить как можно вежливее, и осторожно, как бы невзначай, коснулся ее руки. Надо же наладить тактильный контакт...

- Привет! - ответила Тося, нахмурившись, резко отдернула руку и прибавила шаг.

- Как тебя зовут, красавица? - не отставал я от нее.

- Антонина, - хорошо поставленным грудным голосом ответила девушка, кинув на меня царственный взгляд. Подружка, идущая рядом с ней, потянула ее за руку. Наверное, хотела сказать: "Пойдем, нечего с этим балбесом разговаривать!".

- А я Ан... Эдик. Ты же тут новенькая?

- Второй год работаю, считай, что новенькая, - согласилась Тося, не обратив внимания на то, что я чуть было не назвал свое настоящее имя. Ее подружка захихикала. Я не ожидал такого и покраснел. Хорошо, что я еще не ляпнул: "Ты Антонина, а я Антон. Судьба, не правда ли?". Девчонки часто верят в знаки судьбы, астрологию и прочую чушь, и раньше я, занимаясь пикапом, активно этим пользовался. Например, одну глупышку я как-то уломал на поцелуй в первый вечер знакомства, сказав, что у меня с ней день рождения в один день, а это, конечно же, судьба...

- Сходим вечером куда-нибудь, Антонина? - решил я сразу пойти в атаку. Я хотел было по привычке сказать: "Я плачу. Давай в клуб? Отвезу, привезу...", но вовремя вспомнил, что я теперь ничем не отличаюсь от обычного пацана пятидесятых. Чем я платить собрался? На кармане - голяк, настроение - ништяк. Наверное, имеющихся денег мне хватит только на то, чтобы сводить красотку поесть мороженого... Ну для начала ничего, а там разберемся.

- Сходим, - с ходу сказала Тося. Я от неожиданности даже обалдел. Правда, что ли? Неужто согласилась? Может, зря я расстраивался? Да, выгляжу я уже не так холено, как еще пару дней назад, но природное обаяние-то никуда не денешь...

- А... - запнулся я, не зная, что сказать дальше, и мысленно обругал себя за нерасторопность. Куда ее позвать? В какие кафе тут ходят? И есть ли вообще кафе в стране, в которой война чуть больше десяти лет назад закончилась? Что тут работает? Кинотеатры-то хотя бы есть? Если да, то какие фильмы там идут? Куда приглашать Тосю?

- Сходим, - продолжала красавица, томно прикрыв свои глаза с поволокой. - Ты к себе домой, я к себе. Отличное предложение.

И повернувшись ко мне спиной, она зашагала в столовую. Ее злобная подружка снова хихикнула и, ухмыльнувшись, показала мне дулю за спиной. От злости я врезал кулаком в стену что есть силы и пожалел об этом. До конца дня потом рука у меня сильно болела. Проходящий мимо меня коренастый парень насмешливо хмыкнул.

- Не повезло? - свысока спросил он.

- Тебе-то что? - огрызнулся я, потирая ушибленные костяшки. Больно-то как!

- Мне - ничего, - спокойно сказал парень. - А вот если пальцем сестру тронешь - убью. Не чета она тебе.

- Ты откуда знаешь? - мрачно спросил я, стараясь, однако, чтобы мой тон был менее дерзким. Значит, у красотки тут бдительный брат имеется, готовый охранять ее от приставаний навязчивых ухажеров. Что ж, это сильно осложняет дело. Стало быть, на посиделки в общаге с бутылочкой вина в приватной обстановке Тося вряд ли согласится.

- Я тебя предупредил, - все так же спокойно сказал парень. Внешне он ничуть не походил на сестру, но манера говорить у них была абсолютно идентичной: спокойная, размеренная, с чувством легкого превосходства. - Ты же из породы кроликов, так? Я таких, как ты насквозь вижу. Ты же не в ЗАГС ее звать собираешься, верно?

- А тебе-то что? - вспылил я, уже ничего не боясь. Мне надоело, что какой-то "мимокрокодил" отчитывает меня, будто проштрафившегося школьника. Батя он мне, что ли? Ну и что, что она его сестра! - Может, и в ЗАГС, не сразу, конечно. Тебя забыл спросить!

- Три раза "ха-ха", - все так же невозмутимо сказал парень. - Мы таких видали, через забор кидали. Не первый день живу на свете. Такие, как ты, не женятся, а поджениваются. Смекаешь, о чем я? Так вот, если ты, ловелас деревенский, Тосю хоть пальцем тронешь, ты точно никогда не женишься. По причине неспособности. Мигом охоту отобьем с ребятами. Надеюсь, ты понял, что я имею в виду, - и он, угрожающе поведя плечами, бодро зашагал вслед за сестрой. Поравнявшись с Тосей, он приобнял ее, наклонился к ней и что-то сказал ей на ухо. Тося засмеялась, посмотрела на меня и тут же отвернулась.

А я от злости чуть было не вмазал кулаком в стену еще раз, но вовремя одумался. В этом мире мой расширенный ДМС, конечно же, не действует, а посему вылечить сломанные пальцы или трещину в кости будет гораздо сложнее. Скорее всего, отправят меня в какую-нибудь заводскую поликлинику, где суровые медработники намочат марлю, наложат гипс, да и отправят гулять... И придется мне еще месяц сидеть в общежитии без денег. Интересно, тут хотя бы больничные оплачивают. И если да, то сколько? Двадцать копеек в день?

Мне едва ли не выть захотелось от злости. Я, баловень судьбы, тепличное дитя, которому всю жизнь жили в одно место и которого кормили с ложечки, красивый парень, который мог закадрить почти что любую девчонку, оказался совершенно не приспособленным к жизни. И даже смазливая внешность не особо-то мне помогает. Да и не считает, кажется, меня никто тут смазливым. Вон Тося смотрит на меня, будто на липкую приставучую муху... Подружка ее, наверное, сейчас раззвонит всему заводу, как ловко отшила меня Тося, и на ближайшее время я стану объектом насмешек.

Деньги, которые я нашел в штанах Эдика, я решил потратить, хотя они и не были моими. А что делать? Не умирать же... До зарплаты еще дожить надо. Надеюсь, находящийся теперь неизвестно где настоящий Эдик на меня не обидится. Цены в заводской столовой меня приятно удивили. Мелочи в кармане мне вполне хватило, чтобы взять "комплексный" обед. Ничего особенного: жиденький суп, котлета с пюре и компот с кусочком черного хлеба. Еще даже кое-что осталось на проезд. В другое время я бы на такую еду даже и не посмотрел, но сейчас я был так голоден, что смел все подчистую и даже тарелку хлебом вычистил. Да уж, голод - не тетка.

На обед все уходили в одно и то же время. Чтобы получить свою порцию еды, надо было отстоять очередь в огромной столовой с большим транспарантом: "Хлеб - всему голова, береги его!", поставить плошки на пластиковый поднос, расплатиться на кассе с полной улыбчивой буфетчицей и пойти искать свободное место, чтобы приткнуться где-нибудь хоть с краешку.

Многие работники, впрочем, предпочитали не тесниться в такую погоду в душной столовой. Взяв заранее купленную по дороге на работу бутылку молока или кефира и булочку, они выходили в заводской дворик и там загорали, уютно расположившись на скамеечке. На жаре дико клонило в сон, и наш мастер Михалыч, умяв свой нехитрый обед, захрапел прямо на скамейке, накрыв лицо кепкой. Чтобы растолкать мастера и вернуть его к станку, нам с Толиком пришлось нехило потрудиться - сон у почетного заводского труженика и фронтовика был прямо богатырским.

Фронтовиков, кстати, на заводе было немало. Оно и неудивительно - сейчас мужикам, которые ушли на войну восемнадцатилетними, было около тридцати пяти лет. Это были не сухонькие, сгорбившиеся старички, а полные сил молодые мужчины и женщины.

При помощи моего нового приятеля Толика и не стесняющегося крепкого словца мастера Михалыча я неожиданно для себя понял, что понемногу стал разбираться в том, что происходит. В целом, ничего сложного от меня не требовалось. Надо было только строго соблюдать технику безопасности и аккуратно обращаться с заводским оборудованием.

- Золотые руки у тебя, Эдик! - похвалил меня Михалыч. - Ни одной заготовки не испортил. Все аккуратно делаешь. Тут до тебя парнишку одного присылали, так он по цеху ходил, брак собирал, чтобы хоть что-то сдать. Если так и дальше пойдет - через полгодика тебя слесарем оформим. А там, глядишь, лет через пяток и мое место займешь, каково, а?

- Отлично, - вежливо кивнул я. Да уж, хорошенькая перспектива. Прямо как в моем любимом фильме "Однажды в Америке": "Сначала моешь овощи, потом нарезаешь салат, через год или два будешь помощником менеджера, и вот тогда пойдут большие бабки...". Всю жизнь мечтал... Получаться-то у меня получалось, да только не нравилось мне. К концу дня уже устали ноги и предательски заныла спина.

Ровно в семнадцать ноль-ноль раздался длинный звонок, будто в школе. Народ завозился, начал прибирать рабочие места и выключать станки. Я последовал примеру Толика и двинулся в раздевалку. Там я с удовольствием скинул с себя надоевшую за день рабочую одежду и ботинки, размял затекшие ноги и побежал быстрее в душ, чтобы скорее привести себя в порядок. Душевая завода с облупившейся плиткой и протекающей старой лейкой, конечно, совершенно не походила на мою ванну с гидромассажем, но я, усталый и обессиленный, уже совершенно не обращал на это внимания. Горячая вода есть - и ладно.

Наскоро переодевшись, я вслед за Толиком попрощался на проходной со сторожем Степанычем и, выйдя на улицу, потянулся, разминая спину.

- Устал? - понимающе спросил приятель. - Не боись, это с непривычки. Ты же работаешь всего ничего! Потом втянешься, легче будет! Бежим, вон трамвай наш идет!

- Надеюсь, хоть в субботу отосплюсь, - пробурчал я, разминая руку. Она все еще болела.

- А с чего это ты в субботу спать собрался? - изумился Толик. - Обычный же рабочий день.

- Рабочий? - теперь уже моя очередь пришла удивляться. - А мы разве не по пятидневке работаем?

Толик с сочувствием поглядел на меня и сказал:

- Да, брат, тебе и впрямь отдохнуть надо. Какая пятидневка? В субботу мы работаем, пора уже привыкнуть. Ну ты у себя в деревне и по семь дней работал, правда, и ничего?

- Ничего, - уныло согласился я. Да, стало бы, поваляться в субботу с утречка в кровати у меня не получится. Придется и в субботу вкалывать на заводе и ждать воскресенья... Интересно, какие еще сюрпризы меня ожидают?