Львица

Глава 7

Женщину звали Айенша, “Из Орлиного Полета”, - сказала она, выдыхая информацию, когда они выбежали во двор.

Айенша указала на вершину холма. “Лес.”

Кериан тихо выругалась. Через несколько мгновений она потерялась, ослепнув в ночи и падая на камни. Айенша скользнула вперед, все еще тяжело дыша. Позади ночь наполнилась возмущенными криками, светом факелов, топотом лошадей и звоном уздечек.

- На север!- воскликнул темноволосый юноша, и в его высоком голосе послышался пронзительный смех.

- Нет, на юг!- крикнул сир Эгил.

Кериан споткнулась. Айенша из Орлиного Полета подняла ее на ноги. За их плечами, ниже по склону холма, они увидели факелы, похожие на маленькие красные звезды. Яростные голоса неслись вверх по склону холма.

- Продолжай бежать!- Айенша подтолкнула Кериан вперед. - Используй свои руки, используй свои глаза.- Она понизила голос. Она натянула свою порванную рубашку, дрожа на холодном ветру.

Они бежали по вьющемуся лесу в темноте. Кериан спотыкалась о камни. Часто она натыкалась на деревья; кустарник заманивал ее в ловушку и запутывали корни. Холодный воздух обжигал ее порезы и царапины. Ее правая рука напряглась, пульсируя болью от ножевого пореза. Позади них и внизу, огни факелов быстро бежали по дороге в ночи. Сир Эгил и его люди искали на юге,а затем повернули на север.

- Смотри, - сказала Айенша, указывая пальцем. Огни стояли неподвижно, яркие и резкие. Рыцари вернулись к "Зайцу и Гончей", не найдя своей добычи на дороге. Маленькие в ночи окна таверны казались оранжевыми отблесками. “Мы должны установить дистанцию между нами и ними.”

Тяжело дыша, Кериан спросила: Они не осмеливаются преследовать нас. Их лошади не смогут пройти по этому склону в темноте.”

“Нет, - ответила Айенша, прислонившись к дереву. Она свободно обхватила себя руками за талию. По ее лицу струился пот, волосы прилипли ко лбу, шее и щекам.

"Даже больше, чем пот", - подумал Кериан. Серебряные слезы пробивались сквозь грязь, кровь и синяки на лице Айенши. Она, казалось, не замечала этого.

Подобно огню, глаза женщины горели яростью и отчаянием. Она оттолкнулась от дерева. - Пошли отсюда.”

Кериан ненавидела темноту, как будто она была ее врагом. Она ненавидела ее с каждым шагом, презирала каждый раз, когда падала, каждый раз, когда снова поднималась на ноги. Городская женщина, она привыкла к более теплым ночам и темноте, украшенным жаркими, высокими, согревающими огнями на улицах возле таверн, веселым пламенем факелоносцев, ведущих по улицам носилки Лорда или Леди, сиянием из окон высоких и скромных домов.. Здесь ночь была полной, ослепительной.

Айенша ничуть не смутилась. Кериан начал думать, что у этой женщины глаза кошки. Ночные глаза-так называли это Дикие Эльфы. Кериан и сама когда-то обладала таким же умением, давным-давно в Эрготе. Она снова упала, на этот раз так сильно, что дыхание с громким свистом вырвалось из ее легких. Огненная боль пронзила ее правую руку, из ножевой раны снова хлынула кровь.

- Вставай” - приказала Айенша сквозь стиснутые зубы.

Кериан поднялась, и они двинулись дальше. Когда она споткнулась, то тут же выпрямилась. Когда ей стало больно, она плотно сжала губы, чтобы сдержать стон. Однажды она упала и не сразу поднялась, увидев, что Айенша наблюдает за ней. В глазах женщины-жалость.

- Ну же, ты должна идти дальше, - настаивала она.

Кериан последовал за Айеншей, бежала, падала и снова карабкался вверх, пока вся ночь не превратилась в мучительное повторение боли и гнева и, наконец, в простое оцепенение от усталости. Именно тогда, с удивлением, она увидела блеск серебра сквозь верхушки деревьев, маленькое сияние. Ее усталый ум не мог понять, что это за сияние, и представить себе его причину.

- Луна, - прошептала Айенша. Она повернулась лицом к серебру, ее синяки и порезы казались черными в ярком свете. - Ах, боги, где бы вы ни были, благодарю вас.”

Кериан наблюдала за восходом полумесяца, а она смотрела на окружающий мир, словно по волшебству они забрались далеко и даже высоко. Теперь вокруг них было больше камней, чем деревьев, и камни взлетали выше ее роста. Некоторые стояли так близко друг к другу, что образовывали небольшие укрытия. К одному из этих валунов Айенша прислонилась, но очень осторожно. Лицо женщины в лунном свете казалось белым, как кость, а губы сжались в тонкую линию от боли.

- Садись, - сказал Кериан, по привычке продолжая шептать.

Айенша ошеломленно огляделась вокруг. Кериан взяла ее за руку и помогла сесть на широкий плоский камень, а затем уселась обратно на другой. Вздохнув, женщина прислонилась головой к скале и закрыла глаза.

Прислушиваясь к усталому ритму биения своего сердца, Кериан прижалась спиной к высокой широкой сосне, и острый запах сока наполнил ее, пробуждая старые воспоминания о темном Нагорном лесе Эргота. Ее дыхание сбивалось в легких, прерываясь. Мышцы ее рук и ног подергивались от усталости.

- Айенша, куда мы направляемся?”

Глаза по-прежнему закрыты, Айенша сказала, “Никуда. Не сейчас. Мы закончили бежать. Она осторожно вздохнула и оттолкнулась от валуна. - Мы спрячемся здесь, в скалах, до утра, а потом посмотрим, как идут дела, и пойдем дальше, когда сможем.”

Закричала сова, но это было не заунывное уханье, как в песнях менестреля и стихах поэта, а оглушительное, дребезжащее кудахтанье охотящегося хищника. Широко распахнув крылья, сова вылетела из соседней сосны, низко опустив хвост. Позади нее Кериан услышал внезапный рывок чего-то маленького в кустах, а затем высокий, отчаянный крик. Сова поднялась, кролик попал в ее когти, труп раскачивался. Это зрелище крепко схватило Кериан за горло.

- Пошли, - сказала Айенша. Казалось, она вообще не заметила маленькую смерть, она поднялась со своего места, огляделась и указала на три высоких валуна. “Туда. Помоги мне.”

Кериан обняла Айеншу за плечи. Хотя они прошли не больше дюжины ярдов, Кериан показалось, что расстояние между ними растянулось на несколько миль, а тяжесть на ее плечах все увеличивалась. Два самых высоких камня склонились друг к другу, их вершины почти соприкасались, а промежуток между ними был похож на дверной проем без двери. Она казалась достаточно широкой, чтобы через нее могли пройти двое. Кериан переместила вес Айенши и двинулась вперед. Не успела она сделать и двух шагов, как женщина прошипела:”Стоп!"

Пораженная, Кериан остановилась, глядя на свою спутницу. И снова она увидела жалость в глазах женщины.

Сквозь стиснутые зубы Айенша сказала: “Проверь внутри. Там может быть логово лисы, рыси или медведя.- Она отстранилась от Кериан и оперлась рукой на один из высоких камней.

Кериан не думала, что все это было правдой, но она положила руку на нож, висевший у нее на поясе-нож выскользнул из рук неприятного гнома, внезапно вспомнила она, на мгновение задумавшись, что же случилось с ним и двумя его спутниками во всей этой суматохе-холодные пальцы сжали костяную рукоятку, когда она вынимала оружие из ножен.

- Подожди здесь” - твердо сказала Кериан, как будто сама мысль об этом была ее собственной. Она схватила с земли пригоршню камней и бросила туда один, потом другой. Она остановилась, прислушиваясь, но услышала только шум ветра и бросила третий.

Они всматривались в темноту маленькой пещеры, пахнущей древними листьями и древней землей. Слабый и далекий лунный свет пробивался сквозь щели между покосившимися камнями-не острые лучи, а бледный, рассеянный. Кериан подождала, пока глаза привыкнут к темноте, а затем помогла Айенше сесть. Она вышла на улицу, при свете луны нашла упавшие ветки душистой сосны, чтобы сделать мягкую постель, и помогла Айенше лечь. Теперь женщина была так измучена, так переполнена болью, что не могла сказать, помогло ли ей это, или она согласилась с тем, что хорошо укрыться от ветра, или ей стало немного теплее. Она лежала молча, сгорбившись от боли. Однажды у нее перехватило дыхание, и она тихонько всхлипнула.

Кериан сидела молча, ее правая рука пульсировала, рука лежала на плече Айенши. В наступившей тишине она услышала ветер, снова хихиканье охотящейся совы, снова внезапный крик умирающего кролика. Содрогнувшись, она затаила дыхание и еще внимательнее прислушалась к ночи. Когда ее сердце успокоилось, она услышала то, на что он так надеялся,-слабый музыкальный звук струйки воды, скользящей по камню.

- Айенша” - прошептала она.

Айенша застонала.

- Лежи спокойно, я сейчас вернусь.”

Кериан нашла воду за маленьким укрытием, тонкую струйку, сверкающую в свете полумесяца, словно серебряная струйка. Она промыла рану от крови, вымыла руки и вытерла их о рубашку. У нее были только сложенные ладони, чтобы нести воду, ледяную и на вкус похожую на камень. И все же, сделав два захода, она сумела утолить жажду Айенши. Она проверила раны женщины и поняла, что по крайней мере одно ребро у нее сломано, а может, и больше. Она могла только надеяться, что органы не были повреждены. На ребрах Айенши Кериан увидел отчетливый отпечаток-в черных кровоподтеках-твердого каблука сапога.

- Скоты, - пробормотала она, помогая Айенше лечь прямо.

- Хуже, - прошептала Айенша, - и я рада, что ты убила этого ублюдка Барга.”

"Да, я убила его", - подумала Кериан, потрясенный тем, что она сделала это так легко и теперь почти не жалеет об этом.

Айенша больше ничего не сказала. Она закрыла глаза и в тот же миг уснула.

Кериан долго сидела рядом со спящей женщиной. Там, в туманном лунном свете и холодной маленькой пещере, ей казалось, что она уже несколько недель как покинула Квалиност. Все ее мышцы превратились в воду от усталости.

Я никогда больше не смогу вернуться домой.

Она убила рыцаря, и здесь, в этой пещере, она все еще чувствовала запах его крови на своих руках, теплой и разливающейся по костяной рукоятке ножа гнома.

Кериан поднялась и села рядом с отверстием их убежища-маленькой дверью. Ветер скользил по камням, маленькие существа с ночными привычками шуршали в папоротнике. Кериан сидела очень тихо, прислушиваясь к тихим звукам лисы, лакающей влагу. Чтобы проверить свою способность молчать, она вытащила нож из ножен. Колючая лисица рванулась вперед, стремительно исчезая в темноте.

Кериан потянулась к золотой цепочке, висевшей у нее на шее. Она вытащила ее, и Лунный свет блеснул на золоте, на Топазе кольца Гила. Внезапно по щекам Кериана потекли слезы, теплые, хотя все остальное было холодным. Она закрыла глаза и увидела колышущиеся волны, белые шапки, похожие на изогнутые крылья чаек, Чайки, похожие на вершины белых шапок, отражающие друг друга. В ее ушах лесной Бриз изменился и превратился в шум моря. Сосновые ароматы сменились мучительно прекрасным ароматом дома.

Давным-давно, когда он обнимал ее за плечи и прижимал к себе маленькую сестренку, а море становилось темным и сланцевым, огромным между убегающим кораблем и редеющей линией берега Эргота, Ийдахар сказал: “Черепаха, мы никогда больше не сможем вернуться домой, но ты и я всегда будем вместе. Всегда.”

И все же Ийдахар отправился в горы и леса сражаться за принца, потерявшего свою корону, а она-жить в городе. - Быть слугой, - усмехнулся Дар, - лордам, которые по частям отдают свое королевство рыцарям дракона. Дар не знал, что ее возлюбленный-король, и мрачно, почти с удовлетворением подумала: "Дар! Что бы ты подумал обо мне, если бы знал это?”

Она хотела бы спросить его сейчас, прямо в лицо, но Буэрен Роуз сказала, что его уже давно никто не видел. И где же ее брат? Интересно, хорошо ли он себя чувствует?

Поздно, через час после захода Луны, Айенша проснулась и заставила себя сесть, тяжело дыша, она попросила воды. Медленно выпив его, она спросила Кериан о себе. Кериан рассказала ей кое-какие подробности о жизни, которую она оставила позади, хотя далеко не все. Наконец Айенша, спиной опершись на камень, сказала: “Ну, и вот мы здесь. Я благодарю тебя за это. Что ты собираешься делать теперь, Кериан?”

Кериан долго сидел молча, прислушиваясь к ночи. “Я приехала из Квалиноста, чтобы найти своего брата. Он-Ийдахар из Белой Скопы Кагонести, или так нас называли, когда мы жили на Эрготе. Возможно, мы...они ... возможно, нас все еще так называют.”

Айенша сказала, что никогда не слышала о племени Белой Скопы. - Никто не знает всех Кагонести, которые там есть. Он такой же слуга, как и ты, твой брат?”

“Нет. И никогда им не был. Он и мои родители всегда любили дикую природу. Наш отец-Даллатар. Он и мой брат сражались за принца Портиоса.”

Айенша пошевелилась, чтобы найти больше комфота на холодном камне. “Тебе следует вернуться в город, Кериан. Здесь все гораздо сложнее.”

Кериан долго смотрела на нее прищуренными глазами. “В наши дни в городе по-честному тяжело.- Совы охотились в самую подходящую ночь. Кериан закрыла глаза. - В Квалиносте есть четыре моста, которые окружают город, - сказала она в полной темноте. Мы всегда любили их, потому что лесные сторожа ходили сторожить по серебряным пролетам и кричали по часам со сторожевых башен: "Все хорошо на востоке! На юге все в безопасности! Мы бдительны на Западе! Мы видим все, что движется на севере!” Она глубоко вздохнула, затем открыла глаза. Лицо Айенши было бледным овалом на расстоянии вытянутой руки. “На Востоке сейчас не все благополучно. На восточном мосту Лорд Эамутт Тагол пронзил головы эльфов убитых его рыцарями -”

И снова Айша пошевелилась, все еще пытаясь успокоиться, но безуспешно.

- Одна из голов, поднятых на мосту, принадлежала моей двоюродной сестре. Это была Илания из племени Белой Скопы.”

У Айенши перехватило дыхание,и она зашипела от боли. “Ну, я не знаю твоего брата, и я не знала эту женщину, Иланию.”

Мимо входа в убежище проплыла сова.

- Возможно, кто-то из твоего собственного племени знает. Кериан подняла голову и холодно встретилась взглядом с женщиной. “Ради того, что я сделала для тебя, я прошу тебя отвести меня к твоему народу, чтобы я могла попросить.”

Айенша рассмеялась низким, горьким смехом. “В порядке. Я отведу тебя в лес, и ты сможешь задавать свои вопросы, но не вини меня, если получишь ответ, который тебе не понравится.”

Айенша снова легла. Кериан просидела всю ночь, наблюдая за совами.

Гилтас капнул медом на обе половинки дымящейся абрикосовой булочки на своей тарелке для завтрака. Он глубоко вдохнул аромат меда, абрикосов и мятного чая в своей чашке. Огромное количество клубники заполнило чашу у его локтя, ожидая, когда ее обольют густыми сливками. Из-за распахнутых дверей, сдвоенных и застекленных ямочками, в маленькую комнату для завтрака проникал аромат сада его матери. Насыщенные зеленые ароматы ее травяного сада и древний аромат осени, когда листья меняли цвет с зеленого на Золотой.

Это была осень, о которой он думал: уезжать, уходить, меняться. Кериан формировала его настроение и все его мысли.

Упрямая женщина! Он не должен был отпускать ее. Он должен был обнять ее, удержать. Он был не только ее любовником, но и королем!

Мать наполнила хрустальный кубок ледяной водой из хрустального графина. Два бокала зазвенели, один против другого, идеальная нота.

Упрямая женщина... он должен был запретить Кериан уезжать, приказать ей бросить эту дурацкую затею. Ийдахар был ничем иным, как неспособным позаботиться о себе.

“Если бы ты приказал Кериан остаться, - сказала Лорана, доставая персиковую булочку из закрытой корзины, - если бы ты это сделал, сын мой, ты бы потерял ее так же верно, как если бы приказал ей отправиться в изгнание.”

Слова матери, проникшие прямо в его мысли, больше не пугали Гилтаса. Они действительно, как и в такие моменты, часто раздражали его, но не пугали. Лорана умела читать мысли своего сына с самого первого момента, когда у него появились эти мысли, или ему так казалось. Она улыбнулась своей золотой улыбкой и продолжила намазывать маслом булочку.

В ее тоне, как ему показалось, прозвучали лишь едкие нотки. Королева-Мать испытывала к Кериан искреннюю симпатию, но также и такое уважение, которое иногда могло показаться осторожным.

- Мама” - сказал Гилтас, пытаясь отвлечь Лорану от своих мыслей. “Я уже получил все новости, которые Рашас готов сообщить сегодня утром, а эти новости вряд ли стоят того, чтобы их знать. Дежурство продолжалось спокойно всю ночь. Была только небольшая стычка в таверне у западного моста, куда рыцари ходят пить. Сегодня фестиваль переместится в сельскую местность, люди будут зажигать костры в полях. Рашас не так радуется этому, как сами люди.”

Лорана подняла голову, но лишь мельком взглянула на него. Утренний ветерок трепал ее золотистые волосы, казалось, ничто не могло поколебать ее самообладания. С ней всегда так было, подумал Гилтас.

“Мама-”

- Послушай” - сказала Лорана, та, кого в землях за пределами Квалинести все еще называли Золотым Генералом. Она подняла руку, чтобы успокоить сына. - Она приложила палец к губам.

В саду за открытыми дверями пели птицы. Под этими песнями слышался шепот голосов, доносившийся из города, и звуки разговора садовника со своей ученицей, приказывающего окончательно обрезать розы в этом сезоне.

Гилтас нахмурился, его мать снова произнесла это слово одними губами.

Слушай.

Он так и сделал, и в следующий миг услышал стук гвоздей по мраморному полу патио за дверями. Он увидел гончих еще до того, как увидел эльфийку-двух длинноногих зверей, уверенно бегущих по двору. Они отбрасывали за собой тени, и казалось, что женщина появилась из этих самых теней, ее сущность поднялась из темноты. Гил испуганно затаил дыхание. Здесь была Найла Фаэторн, женщина из семьи его матери. Бывали времена, когда женщина уезжала из города на несколько дней, а то и месяцев. Иногда она приходила и уходила одна, иногда с Хью Даггерхартом, человеком, который, как говорили, был ее любовником. Эти двое, как и другие подобные им, были голосом и волей Королевы-Матери за границами Квалинести, ее доверенными герольдами-воинами.

“Найла, - сказала Королева-Мать.

Лорана подняла руку, и Найла отпустила своих собак, отправив их в сад, прежде чем подойти к открытой двери. Красивая женщина, Найла носила свои золотые волосы, заплетенные в толстую косу, свисавшую до самой поясницы. Гилтас представил себе, что распущенные волосы женщины накроют ее, как мерцающий плащ.

Найла увидела Гилтаса и отвесила ему придворный поклон, взмахнув рукой и согнув колено.

- Доброе утро, Ваше Величество” - сказала она, вставая. Один мимолетный взгляд она бросила на Лорану-он не ускользнул от Гилтаса!- затем, получив какой-то незаметный для короля сигнал, она, казалось, расслабилась. Она вошла в комнату и остановилась перед Лораной. “Ваше Высочество, я вернулся рано, оставив выполнение задания для Хью. Все будет хорошо.”

Ясное, как вода в безветренном озере, выражение лица Лораны не изменилось. “Я вижу, ты вернулась необычным путем, Найла. Ты почувствовала потребность в тайной спешке?”

Найла сунула руку под рубашку и достала маленький кожаный мешочек. Она высыпала содержимое на ладонь-сверкающий изумруд в форме наполовину свернутого листа. Это она вложила в руку Лораны. “Да, мадам, и я благодарю вас за то, что вы дали воспользоваться этим талисманом. Поскольку магические талисманы работают в наши дни, это послужило достаточно хорошо.”

Она заколебалась, а потом, когда заговорила, обратилась прямо к Гилу:

“Я пришла с неожиданной новостью для вас, Ваше Величество. Я надеюсь, вы поймете, что, хотя я, возможно, и не понимаю всей важности и важности того, что я видела вчера вечером, я сообщаю вам об этом с наилучшей возможной волей.”

Озадаченный Гилтас нахмурился. - Пожалуйста, говорите свободно.”

Она глубоко вздохнула и выпрямилась, доверяя своему инстинкту больше, чем королю, который спокойно слушал ее. Новости. - Сир, когда я выполняла поручение вашей матушки, я случайно стал свидетелем происшествия в "Зайце и Гончей".-”

Сердце Гила вздрогнуло.

- ...Мы с Хью сели ужинать, когда в таверну вошла эльфийка.- Она перевела взгляд с Гилтаса на королеву-мать. - Мадам, слухи, которые до нас дошли, правдивы. Тут что-то есть... - она пожала плечами. “Что-то случилось в лесу.”

Гил наклонился вперед. - Может ошибаешься? Что ты имеешь в виду?”

“Ваше Величество, там, в самой глубине леса, словно что-то околдовывает чувства. В дороге все может быть в порядке. Дальше-и без какой-либо закономерности рисунка, чтобы различить-что-то вроде... кажется, что магия захватывает, и все чувства приглушены. В деревнях и городах они бормочут о Кагонести и говорят, что дикари имеют к этому какое-то отношение. Я ничего не знаю о причинах, сир. Я знаю только эффект.- Она сделала паузу. “Я хочу поговорить об эльфийской женщине, Кагонести.”

“В Зайца и Гончей.- Голос Гила дрожал. Если его мать или Найла и заметили это, то никто из них не обратил на это внимания.

“Она Кериансерай, Ваше Величество, служанка в доме сенатора Рашаса. Я думаю, что вы знаете ее, и я думаю, что вы не обрадуетесь известию, которое я принесла о ней.”

- Скажи мне, - сказал король, пораженный холодностью своего голоса.

“Ваше Величество, - сказала Найла, - пока мы были там, пришли три рыцаря с женщиной из Кагонести в качестве пленницы. Она была сильно избита. Предводитель этих рыцарей-сир Эгил Галария, один из тех, кто обязан Лорду Таголу.”

- Кстати, о Кериансерай”

- Сэр, Ваше Величество, произошла внезапная ссора. Каким-то образом она спасла пленницу и убежала вместе из Зайца и Гончей.”

Уголки губ короля дрогнули в улыбке. Его сердце внезапно наполнилось гордостью.

“Она убежала, сир, и на обратном пути убила рыцаря. Если повезет, Лорд Тагол еще не знает об этом, но когда он узнает новости…”

Ей не нужно было заканчивать эту мысль. За садом Лораны, за территорией ее резиденции, пролет Восточного моста сиял в утреннем солнечном свете, туман клубился вокруг его башен, словно призрачные завитки волос вокруг торчащих голов.

- Благодарю тебя, Найла” - тихо сказал король после долгого молчания. “Я ценю ваши усилия, чтобы сообщить мне эту новость.- Он посмотрел на нее отсутствующим взглядом. “Я также ценю ваше благоразумие, потому что у вас должно быть много мыслей на тему слуги сенатора Рашаса и причин, по которым я был бы заинтересован в ее благополучии.”

Найла поклонилась-опять взмах придворной. Когда она встала, ее зеленые глаза были ясными и яркими. “У меня вообще нет никаких мыслей на эту тему, милорд король. Я надеюсь, что вы всегда будете доверять мне, как и ваша Леди-Мать. Надеюсь, вы поймете, что во всех делах сердце Хью и мое-одно целое.”

И он это знал. Он не знал хранителей леса, этот сияющий легион воинов, которые были защитниками и мечами королевства. Судьба распорядилась так, что он распустил их, разрушив эту доблестную армию-часть сделки, которая должна была быть уплачена за нелегкий мир, который сохраняет его королевство нетронутым, его народ живым. Он увидел в глазах этого посланца такую преданность, о которой мало кто, кроме королей, мог знать.

Гилтас отпустил ее с благодарностью и повернулся к матери.

- Сын мой, - прошептала она, - похоже, твоя Кериан стала врагом твоего врага.”

“Так оно и есть, - сказал Гил, - и голова у нее теперь не в большей безопасности, чем у брата. ”

Лорана подняла бровь. Ее губы тронула легкая улыбка, и Гил вспомнил, что то же самое когда-то говорил о ней его отец.

Лорана отпила глоток воды, снова почувствовав вкус остывающего персикового маффина. “Давай дадим Найле возможность отдохнуть и поесть, а потом посмотрим, сможем ли мы найти Кериан раньше, чем это сделает Тагол.”

Блеск в ее глазах, внезапный и острый, был подобен солнечному свету на опасной стали.

На Туманном плане, где могут бродить Рыцари Черепа, то, что было свежей новостью для королевской семьи Квалинести, было старой новостью для Тагола Сноходца. Он блуждал по опасным дорогам между сознанием и сновидениями, прислушиваясь к звукам смерти-крику, хныканью, стону. Он прислушался, ожидая услышать вздох, горько-сладкое согласие и окончательную тишину. В нем, в его мечте, в его сердце, в его холодной душе звучали звуки мрачной нисходящей симфонии.

Он знал тот самый момент, когда умер сир Барг, рыцарь, который в лучшие времена, в старые времена, не был бы даже конюхом в конюшне самого низкого рыцаря Такхизис. Он знал убийцу, которая была рабом в доме сенатора Рашаса. Именно она часто передавала послания между лордом-рыцарем и сенатором. Ее звали Кериансерай. Кериансерай. Мысленно он ощутил смерть рыцаря, познал всю горечь его смерти, ощутил шок от нее, почувствовал, как нож царапает ребра, скользит в бьющуюся мышцу, которая была его сердцем. Как лед, он почувствовал то, что хлынуло внутрь, когда кровь Барга хлынула наружу.

К тому времени, когда Гилтас начал свою встречу с эльфийкой Найлой, Лорд Тагол оставил свои странствия во сне и завершил свою собственную встречу с сенатором Рашасом. Они лишь коротко переговорили, а затем Лорд-генерал предстал перед собравшимся гарнизоном-воины в темных доспехах, словно ожившие кусочки ночи.

В головах людей была только одна мысль-каждый знал, что он должен стоять прямо перед Рыцарем Черепа, не двигаясь, его дыхание было скрыто под панцирем доспехов, глаза устремлены вперед, руки неподвижны. Они могли бы пожелать, чтобы пот не стекал по ним, а легкое движение соленой бусинки, скользящей по щеке, привлекло бы внимание Лорда-Рыцаря.

Он должен был сообщить своему гарнизону только две вещи, и Лорд Тагол сделал это быстро. Одним из них был приказ вернуть эльфийку Кериансерай в Квалиност для казни. Его мысли перескочили с одного разума на другой. В своем воображении они видели эту женщину, золотую гриву ее волос, татуировки, которые обозначали ее как Кагонести. Они увидели убийцу как будто в вспышке молнии. Они видели убитого рыцаря так, словно его тело лежало у их ног. Одним движением десять рыцарей вышли вперед, чтобы добровольно взяться за эту работу. Тагол хотел иметь больше рыцарей, чем они. Он приказал этим десятерым взять патрули по четыре человека и прочесать дороги эльфийского королевства, останавливаясь в каждом примечательном городе, на каждом перекрестке дорог с таверной.

Кроме того, сэр Эамутт Тагол сказал своим людям, что смена часовых на четырех мостах удвоится, и вскоре никому из рыцарей не придется стоять на посту у дверей его штаб-квартиры, уродливого каменного здания, которое так раздражало Квалинести.