Львица

Глава 3

- Кериан!”

Рыдания сотрясали ее; она не подняла головы и даже не пошевелилась, чтобы признать, что слышит голос Гила. Яркая утренняя танцовщица лежала, как сломанная птица, едва способная пошевелиться.

“Кериан, - прошептал король эльфов, нежно поднимая ее на руки. Гилт едва уловил запах Тарсианских духов, которые околдовали его утром. Она пахла городом, его городом. Ее духи были насыщеннее запахов лошадиной ярмарки, теплых пряных булочек с Бейкер-Уэй, аромата мяты из сада, в котором она танцевала.

Кериан подняла голову, ее губы были искусаны до крови. Трясущимися руками она откинула с лица спутанные волосы.

“Гил, она одна из тех, кого убили! Лания ... ее убили!”

За окном дул легкий ветерок, доносивший звуки празднующего города. Тихое пение мандолины сливалось со смехом детей и голосами старших, сливаясь в постоянный приятный гул, который не утихал до самого рассвета. В воздухе повисло первое дуновение древесного дыма. Высокие огни будут освещать город сегодня вечером, напоминая в этих благородных местах о более земном существовании и времени, когда эльфы, которые расчищали места в лесу, чтобы заниматься сельским хозяйством, освещали небо своими горячими, высокими огнями, чтобы отпраздновать времена года Света, которые принесли им здоровье и урожай, и попрощаться с долгими днями лета.

Гил крепко прижал ее к себе. Почувствовав, что она успокоилась, он отпустил ее и быстро вышел, чтобы наполнить золотой кубок рубиновым вином. Она сделала глоток, потом еще один. Он взял у нее кубок и тихо спросил: “Кто такая Лания?”

Ее загорелая щека вспыхнула, кулаки сжались, а из прокушенной губы снова потекла кровь. “Она была моей кузиной. Гил, ты видел... - она вытерла губы тыльной стороной ладони, кровь, слезы и вино. “А ты видел на восточном мосту?”

Снова почувствовав гнев и стыд, Гилтас сказал:”Да."

Ее голос был холоден, как зимний ветер. “Ты видел мою двоюродную сестру, мой лорд король? Ты видел ее с воронами вокруг головы?”

- Ах, милость Мишакаль” - прошептал он, чувствуя себя беспомощным. - Кериан,я не знаю, как...она ведь не была разбойницей.”

Румянец сошел с ее щек, золотистый загар стал пепельно-серым. Сердитая линия ее подбородка дрогнула, и на глаза снова навернулись слезы.

- Нет! Она была... Лания была самым близким другом моего брата. Гил…”

Гилтас не видел брата Кериан Ийдахара уже много лет, с тех самых пор, как началась война Хаоса и разразилась катастрофа, приведшая к гибели брата его матери Портиоса, который на краткий и кровавый миг стал пророком Солнца и Звезд, королем двух эльфийских народов. После его очевидной смерти Гилтас, король-марионетка, занял трон.

Гилтас знал, что Ийдахар был гордым человеком леса, которому даже охотники Квалинести казались изнеженными. Он ненавидел статус своего собрата по Каганести, терпеть не мог слово "слуга“, когда слово” раб" казалось ему ближе к троту, но свирепый Ийдахар когда-то принял идею Портиоса, мечту о том, что два эльфийских королевства, Квалинести и Сильванести, будут объединены в одно целое, и их более дикие эльфийские сородичи будут желанными гостями в этом обширном и прекрасном царстве. Ийдахар всем своим диким сердцем верил в это дело.

Ийдахар не испытывал никакой любви к мальчику-королю, который занял место принца и передал королевство Темным Рыцарям дракона. Жена Портиоса, сильванестийская королева Аланна, и их малолетний сын Сильванос бежали из Квалинести. Изгнанники, они теперь жили в диких землях, им было запрещено жить в Квалинести из-за их участия в неудавшемся восстании, им было запрещено возвращаться в Сильванести из-за врагов, которых они там создали. С тех пор Гилтас ни разу не видел родственника своей возлюбленной.

Гилтас вздрогнул. За закрытыми глазами он снова увидел голову рыжеволосой женщины, ее широко раскрытый рот, темную вуаль ворон, собирающихся вокруг ее окровавленных волос.

“Кериан, - сказал он. “Мне очень жаль твою кузину. Я знаю, что ты беспокоишься о своем брате. Да и я тоже. Я молюсь, чтобы Лорд Тагол покончил со своими делами. -”

Теперь она отодвинулась от него совсем чуть-чуть, но глаза ее сузились. - Покончил, милорд король?- На пепельных щеках вспыхнул румянец. “Это он, конечно же, покончил с Ланией.”

Она вскочила с кровати, и звенящий ножной браслет не издал ни одного сладкого звука, только жестяное позвякивание. В одно сердитое мгновение Кериан наклонился и сдернул его с ее лодыжки, почти таким же жестом швырнув через всю комнату.

- Кериан, - спокойно сказал король эльфов, - я пошлю своих людей в лес посмотреть, что они смогут узнать. Я поговорю с Рашасом о Таголе.”

- Как ты думаешь, твои люди смогут найти более дикого эльфа, если он не захочет, чтобы его нашли? Мы оба знаем, что Тагол только начал считать головы.”

Она замерла. В это мгновение, стоя на старинном ковре в спальне короля, который страстно желал сделать ее своей королевой, Кериан была похожа на дикое существо, поднявшее голову и испытующее воздух. Дикий Эльф! Он уже много лет не видел ее такой. Ее татуировки завораживали его, его губы, его руки любили обводить их контуры, но он не помнил, или не часто, что эти вьющиеся лозы означали, что его Кериансерай родилась в Эрготе и жила в высокогорных лесах на пенящихся морских берегах, в более диких местах, чем когда-либо он посещал. Они отметили ее как члена Белой Скопы Кагонести, дочь вождя этого племени, сестру человека, который, несомненно, возглавлял его сейчас.

“Кериан, - твердо сказал Король, - ты недооцениваешь мою решимость. Я обещаю тебе, что мои люди не вернутся, пока не найдут твоего брата или не услышат надежного слова о нем.”

Кериан покачала головой: “Как бы ни были осторожны твои люди, Гил, Ийдахар узнает о их приближении еще до того, как они покинут город. Нет.- Ее челюсть напряглась. - Ийдахар-мой брат. Он в опасности. Я должна идти сама.”

- Кериан, ты уже много лет не видел Ийдахара. Ты даже не представляешь, где он сейчас.”

Кериан долго смотрела на него. “Мы знаем, как связаться друг с другом, Гил. Там есть деревня, и есть таверна. Я могу пойти туда и оставить нужное слово в нужном ухе. Он найдет меня, или кто-нибудь укажет мне дорогу к нему.”

Она больше ничего не сказала, хотя он и ждал. - Мой господин король, я не выдам тайну Ийдахара, - наконец произнесла она, нарушив его молчание.”

Он отвечал ей как ее возлюбленный, как человек, который боится за ее безопасность, который больше не может представить себе, как бедна будет его жизнь без нее. К несчастью, когда он заговорил, то был похож на ее короля.

“Это не только его дело, Кериан. Это все твое. Скажите мне. Гилтас поднялся, возвышаясь над ней, и когда он глубоко заглянул ей в глаза, то поверил, что она увидит его сердце. “Ты тоже можешь пойти, потому что знаешь, что не можешь пойти сама. В лесу есть бандиты, мародеры и разбойники с большой дороги. Есть рыцари, которые вполне могут принять тебя за любого из этих существ.”

Она тяжело сглотнула, но ничего не сказала, и ее подбородок стал еще более упрямым.

- Кериан, если ты уйдешь... если ты уйдешь, то покинешь службу Рашаса без разрешения, и я не смогу тебе помочь. Тебя будут считать беглецом. За тобой будут охотиться.- Он замолчал, внезапно схваченный, словно холодной рукой из ночного кошмара. “Кериан.... если ты уйдешь, если за тобой будут охотиться, тебя заклеймят беглецом. Ты не сможешь вернуться.”

Больше он ничего не сказал. Некоторое время они молчали. - Скажи мне название деревни и таверны, и я пошлю людей узнать, здоров ли твой брат. На этом все и закончится.”

Кериан долго смотрел на него, подняв голову и внезапно остыв. “Все кончено, милорд король, если вы, подобно Рашасу, приказываете прислуге.- Она не добавила, как это сделал бы ее брат, - или рабыня.- И все же ее резкие слова повисли между ними, словно сталь.

В этой тишине они услышали другие голоса во внешних покоях: королевский костюмер и гардеробщик готовили одежду для заседания Сената. Ни Кериан, ни Гилтас не произнесли ни слова, да и сама Кериан едва дышала. Не было никакой истории, которая могла бы оправдать ее присутствие, босую и плачущую в спальне короля. Глядя друг на друга, как скрещенные мечи, король и его возлюбленная стояли совершенно неподвижно, совершенно безмолвно.

Упрямая линия подбородка Кериан смягчилась. Она нежно поцеловала короля. Прижавшись губами к его губам, чтобы Гилтас не столько слышал ее слова, сколько чувствовал их, она сказала: :

“Он мой брат, Гил. Если ты хочешь остановить меня, тебе нужно только вызвать охрану.”

Она отвернулась от него. Он схватил ее за запястье и оттащил назад. Сверкая глазами, Кериан резко повернулась на каблуках, и на ее губах зазвучали гневные слова там, где мгновение назад он чувствовал сожаление.

Король поднял правую руку. Левой рукой он снял с указательного пальца кольцо с топазом. Это была застежка любовника-два золотых кольца, каждое в форме руки. Носимые вместе, каждая рука будет держать топаз. Она принадлежала его отцу, а еще раньше какому-то древнему эльфийскому королю-безделушка, стоившая королевского выкупа в те времена, когда еще не случился катаклизм и королей можно было выкупить не только за Сталь. Он молча отдал ей половинку своей любовной застежки, и она молча взяла ее.

Выйдя на улицу, костюмер сказал хозяину гардероба: "О, смотрите, на подносе с вином лежат его кольца.- Затем тихий вздох, низкий, - клянусь всеми исчезнувшими богами—.. Он сейчас в своей спальне.”

Гилтас приложил палец к губам, а кольцо с топазом-к руке Кериан. Едва выговаривая слова, он сказал: "Иди, любовь моя. Если я тебе понадоблюсь, оставь это кольцо в дупле Дуба Гилеана.”

Дуб Гилеана: широкий дуб в Дальнем западном углу широко раскинувшегося, любимого охотничьего поместья Гила. Поместье было названо в честь дубов, которые росли в этом районе. Само дерево было названо в честь проницательного Бога, потому что оно было домом для многих поколений сов, их гнездами восхищались дети эльфов. В прошлые дни за совами ухаживали мечтатели, которые верили в старую легенду о том, что мужчина или женщина, мечтающие увидеть там сову-на самом деле, сам мудрый Бог-имеет право просить у него мудрости и ожидать, что она будет дарована.

Кериан зажала кольцо между ее двумя руками, а затем она сняла с шеи золотую цепочку, завязала ее узлом и снова надела на голову. “Гил-”

На улице костюмер что-то сказал своему спутнику. - Добрый день, Ваше Величество! - воскликнул гардеробщик. - мягкий, слегка модулированный женский голос пробормотал вопрос; было слышно, как Лорана спрашивает, не видел ли кто-нибудь из слуг короля. - Я полагаю, что ваш сын спит внутри, мадам, - быстро сказал мастер гардероба.”

Гилтас быстро обнял Кериан. Он поцеловал ее и держал так долго, как только осмелился, когда в дверь спальни постучала мать. Когда он смотрел, как Кериан уходит, бесшумно ступая голыми ногами по коридору, о существовании которого знали только он и королева-мать, король эльфов не был уверен, что снова увидит свою возлюбленную.

В тихий час, когда по улицам ходили только рыцари, двое из них стояли в пурпурных тенях-Палач Ченс и человек, бледный и худой, как одинокий серп Луны.

Сэр Ченс указал наверх, на мерцающий пролет Восточного моста. Туман извивался вокруг оснований колонн, поддерживающих пролет, большинство из которых выросло из земли, из леса. Он поплыл вверх, к отрубленным головам, протягивая бледные пальцы.

Тощий как серп человек поднял голову и улыбнулся, скупо оттягивая губы от зубов. Эти зубы были похожи на клыки. Не то чтобы они были острыми, в конце концов, это были всего лишь человеческие зубы. тем не менее, они были похожи на клыки, потому что их было страшно видеть, настолько они были белыми, и что-то в их виде поднимало волосы на теле человека, как будто он видел смертельную ухмылку волка. Лорд Тагол облизнул губы.

“Я думаю, милорд, что с разбойниками больше не будет никаких неприятностей, - сказал Сэр Ченс.

Белое лицо Лорда-Рыцаря сияло, как шрам. “А ты как думаешь?- Он снова облизнул губы.

“Ну...я не знаю, что это прекратится сразу, но вот это ... - он указал большим пальцем вверх на тринадцать зияющих новых голов. По серебристому мосту пробежала крыса, за ней-еще одна. То, что вороны днем не пробовали на вкус мертвой плоти-щеки, глаза и языки, - крысы отведают сегодня вечером. - Слухи пойдут в деревню и лес. Все успокоится, милорд.”

Лорд-Рыцарь сидел неподвижно, едва дыша, и в его глазах появился странный блеск, когда они остановились на Ченсе. Палач снова вздрогнул, набрал воздуха, чтобы заговорить, что-то объяснить, заверить своего командира, что теперь все действительно будет спокойно. Со временем он перестал дышать и ничего не сказал. Лорд Тагол смотрел на него, но Ченс не думал, что Рыцарь Черепа действительно видит его. Ченс был уверен,что странный рыцарь уже мысленно отпустил его. Рыцарь задумался сначала об одном, потом о другом. Должен ли он уйти, приняв молчание за согласие отпустить?

- Иди обратно. Возвращайся. Сегодня.”

М-милорд?- Эти слова испугали Палача, и он уже повернулся, чтобы уйти.

- Сходи еще раз.”

- Но ... - Ченс откашлялся и заговорил более твердо. “Вам нужны еще головы, милорд?”

Глаза Тагола внезапно стали острыми, взгляд тяжелым и пристальным. Под пристальным взглядом командира Ченс Палач почувствовал, как его сердце сжалось, сжалось, словно его сжала жесткая рука. Он задыхался и чувствовал, как сжимается его горло. Боль пронзила все его тело, пронзила грудь, пронзила руку.

“Милорд!..”

Сэр Ченс запрокинул голову, задыхаясь и пытаясь закричать. Он увидел мост, отрубленные головы и крысу, копошащуюся на древке ближайшей пики. В его собственной голове гремел голос, слова сверкали в его черепе, как молния.

Никогда не задавай мне вопросов. Иди. В лес. Сейчас.

Было еще что-то, приказ, не оформленный словами, настойчивая воля его господина текла в него, через него.

Когда он снова обрел способность видеть, Лорд Тагол уже ушел, направляясь к низкому каменному зданию, служившему ему штаб-квартирой. Рядом с рыцарем шла еще одна фигура-эльф, судя по худощавому телосложению. Рашас из Талас-Энтии. - Голос эльфа снова донесся с легким ветерком, поднявшимся в жалобе. Сэру Ченсу, у которого голова раскалывалась от боли, показалось, что он слышит голос из-под воды.

Сир Эамутт Тагол ничего не сказал сенатору, даже не повернул головы, чтобы посмотреть на него или узнать. Он пошел дальше, оставив эльфа позади.

Сознание Сира Чеса, когда оно внезапно прояснилось, было заполнено приказами его лорда, изображениями карт, рек, дорог. Планы его господина были ему совершенно ясны.

Он соберет отряд хороших рыцарей. Теперь в королевстве должны быть сторожевые посты, посты охраны на Квалиностской дороге. Станции будут укомплектованы людьми-форпосты под командованием лорда Тагола. Они будут установлены, чтобы быть уверенными, что те, кто путешествовал по дороге, действительно были гражданами королевства, едущим по своим обычным делам. Разбойники больше не будут считать хорошие дороги, построенные рыцарями, удобным местом для охоты за добычей. Дань пройдет, мир будет обеспечен.

"Будет порядок", - подумал сир Ченс, хотя и знал, что эта мысль, эта настойчивая уверенность-не его собственная, а всего лишь отголосок воли Тагола.

Ченс поежился в поднимающемся тумане. У него болела голова; когда он закрывал глаза, ему казалось, что он чувствует запах яда. Он глубоко вдохнул через нос и выдохнул через рот. Он не чувствовал ни запаха, ни вкуса ничего, кроме Туманного воздуха Квалинести, но сама земля, казалось, дрожала под его ногами. У Ченса кровь застыла в жилах.

Ему придется снова отправиться туда, сегодня же, на дороги, где лес Квалинести беспокойно двигался перед глазами, и он выполнит приказ Лорда Тагола.