Линии судьбы

Глава 65: На грани миров

Небо над долиной продолжало раскалываться. Новые трещины ползли по куполу реальности, словно паутина, сплетаясь в сложный узор. Воздух вибрировал, словно натянутая струна. Каждый вдох давался с трудом, словно лёгкие заполнялись не кислородом, а тягучей субстанцией.

Феликс ощущал вибрации печати под одеждой, пульсация становилась всё сильнее — не болезненной, но настойчивой, словно печать тянулась к чему-то впереди. Её золотой свет просачивался сквозь ткань, отбрасывая странные тени, которые двигались не вместе с телом, а словно с запозданием, будто принадлежали другой реальности.

Они двигались к северо-восточному склону, где, согласно видению Феликса, находился второй вход в храм. Вдали полыхало зарево сражения — мастер Ю и Михаил сдерживали основной напор скверны у главных ворот. Вспышки их энергии разрывали сумрак — голубые волны техник школы Текущей Воды, серебристые молнии от тела Михаила.

Елена коснулась плеча Феликса.

— Что-то не так, — прошептала она. — Скверна… она словно намеренно не замечает нас.

Это было правдой. Тропа перед ними оставалась странно свободной. Чёрные потоки скверны огибали их маршрут, словно река, обтекающая валун. Там, где группа Феликса проходила, тени отступали, а потом смыкались вновь, как тёмные воды после прохода лодки.

— Ловушка? — тихо спросил Лян, пальцы которого нервно поглаживали рукоять меча. Его глаза постоянно двигались, изучая каждую тень, каждый камень.

— Хуже, — ответил Феликс, не замедляя шага. — Она изучает нас. Скверна — не просто разрушительная сила. Она… исследователь.

— Нам расчистили путь специально, — добавила Елена, наблюдая, как чёрные потоки словно разрезаются невидимым лезвием перед их отрядом. — Словно приглашают.

Один из молодых целителей споткнулся, с трудом удержав равновесие. Его лицо покрылось испариной, зрачки расширились.

— Я слышу… голоса, — прошептал он, вцепившись в руку Елены. — Они поют. Все вместе. И песня… она красивая.

Елена положила ладонь на его лоб. Кожа целителя была горячей, как при лихорадке. Тонкие серебристые нити её дара проникли под кожу юноши, нашли точки концентрации скверны — крошечные чёрные узлы, формирующиеся в местах пересечения энергетических меридианов.

— Блокируй разум, — скомандовала она, надавливая на точку между его бровей. — Вспомни первое правило целителя: не верь тому, что кажется красивым, если оно противоречит здравому смыслу.

Юноша моргнул, его взгляд стал осмысленнее.

— Это… это как техника школы Теневого Шёпота, — пробормотал он. — Голоса хотят войти. Обещают…

— Знаю, — прервала его Елена. — Не слушай. Не сейчас.

Феликс замер, вглядываясь в горизонт. Там, за грядой чёрных облаков, небо рвалось на части. Сквозь разрывы проглядывало нечто, от чего болели глаза — не просто иной пейзаж, а иная геометрия, невозможные углы, цвета, которых не существовало в их мире.

— Надвигается, — произнёс он. — Быстрее, чем я предполагал.

Под его ногами земля меняла консистенцию — от твёрдой до вязкой, словно тающий воск. В нескольких шагах впереди маленький камешек поднялся в воздух, застыл, а затем рассыпался на крошечные осколки, которые закружились спиралью, образуя странный рисунок.

— Вот он, — сказал Феликс, указывая на едва заметный проход в скале. — Северо-восточный вход в храм.

Вход представлял собой узкий коридор в породе, такой неприметный, что его легко было принять за обычную трещину. Но Феликс знал — это один из тринадцати входов в храм Равновесия, соответствующий тринадцати энергетическим узлам защитного барьера.

Когда они приблизились, ощущение неправильности усилилось. Воздух вокруг входа переливался странными цветами, будто на него наложили полупрозрачную плёнку. Очертания камней плыли, меняли форму, словно смотришь сквозь движущуюся воду.

Лян вдруг резко выбросил руку вбок, подхватив что-то невидимое. Это оказался маленький камешек — но не обычный, а с пульсирующими чёрными прожилками внутри.

— Скверна, — прошептал он, сжимая его в ладони. — Она даже в камнях.

Феликс кивнул.

— Она просачивается через всё, что имеет структуру, — пояснил он. — Особенно через кристаллические решётки. Камни, металлы, даже кости.

Елена вздрогнула, вспомнив раненых с чёрными пятнами на костях, которых не могли излечить даже сильнейшие целители.

В этот момент впереди мелькнула тень. Не просто игра света — осознанное движение. А затем ещё одно, и ещё, пока из полумрака не выступили фигуры, перекрывшие проход к входу в храм.

Лин. За ним следовали около десятка его последователей, также отмеченных скверной.

— Я ждал вас, — произнёс он, и его голос звучал почти нормально, лишь с едва заметной вибрацией, словно говорил через тонкий слой воды. — Знал, что вы выберете этот путь.

Феликс медленно выдвинулся вперёд, закрывая собой остальных. Елена заметила, как изменилась его поза — не агрессивная, но готовая ко всему.

Лин улыбнулся, от чего чёрные линии на его лице пришли в движение, переплетаясь в новые узоры. Он поднял правую руку, демонстрируя, как чёрные линии струятся по коже, подчиняясь его воле.

— Видишь? Я контролирую её, а не она меня. Скверна — не враг, Феликс. Она просто… иная форма существования.

— Иллюзия контроля, — покачал головой Феликс. — Она позволяет тебе думать, что ты управляешь.

— А разве не то же самое ты делаешь со своей печатью? — парировал Лин. — Разве она не инструмент скверны, модифицированный Чжан Вэем? Разве не через неё ты получил силу видеть скверну, когда принял энергию Обратной Вероятности?

Слова ударили точно в цель. Феликс невольно коснулся груди, где под тканью пульсировала печать. Елена почувствовала его сомнение — быстрое, как вспышка, но от этого не менее глубокое.

— Печать была создана для защиты, — ответил Феликс, но в его голосе впервые появилась тень неуверенности. — Чжан Вэй исказил её, но я нашёл способ вернуть ей истинное предназначение.

Лин сделал ещё один шаг вперёд. С каждым его движением воздух вокруг колебался, словно идущая по воде рябь.

— Истинное предназначение? — переспросил он с горечью. — Разрушить всё, что мы знаем? Перестроить реальность по своему видению? Чем это отличается от намерений скверны?

— Разницей в сути, — твёрдо ответил Феликс. — Скверна стремится поглотить и исказить. Я хочу отменить искажение в самом корне.

Лин остановился. Что-то промелькнуло в его глазах — сомнение? тревога? Чёрные линии на его коже забеспокоились, задвигались быстрее, как потревоженные змеи.

— Я предлагаю третий путь, — повторил он, и теперь его голос звучал почти умоляюще. — Не уничтожение и не подчинение. Равновесие. Симбиоз. Эволюция.

Елена заметила, как напряглись последователи Лина. Их трансформация зашла дальше — некоторые едва сохраняли человеческий облик. Один, стоявший ближе всех к Лину, уже почти растворился в своей новой форме — его руки удлинились, став похожими на тонкие ветви, плечи сгорбились, лицо исказилось, оставив лишь намёк на человеческие черты.

Воздух сгустился, наполнился запахом озона. Над долиной небо продолжало раскалываться. Сквозь бреши в реальности просачивался странный свет, не золотистый, как солнечный, и не серебристый, как лунный, а нечто иное — переливчатое, многомерное, от которого болели глаза и кружилась голова.

— Ты не контролируешь скверну, Лин, — мягко произнесла Елена, делая шаг вперёд и становясь рядом с Феликсом. — Она позволяет тебе думать, что контролируешь. Я вижу, как твои нити жизни искажаются. Ты теряешь себя с каждым вздохом.

Лин перевёл взгляд на неё, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на благодарность — словно часть его хотела, чтобы её переубедили, чтобы остановили.

— Ты не понимаешь, — ответил он тихо. — В этом нет потери. Только… трансформация. Расширение сознания.

Он сделал паузу, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. Его лицо дрогнуло, на мгновение исказившись в гримасе боли или внутренней борьбы.

— Она показала мне… вещи, — продолжил он, и его голос стал ниже, глубже. — Другие миры. Другие возможности. Красоту симметрии искажения.

Что-то изменилось в нём, когда он произносил эти слова. Чёрные линии на его коже потемнели, набухли, словно наполнились новой энергией. Правый глаз полностью утратил белок, став багровым провалом с вертикальным зрачком.

— Времени почти не осталось, — сказал Феликс, и его голос прозвучал с неожиданной властностью. — Ты пропустишь нас, Лин?

Напряжение достигло пика. Лин и его последователи стояли, перекрывая вход в храм. Феликс и его группа замерли напротив, готовые к бою. Елена чувствовала, как время словно растягивалось — секунды превращались в минуты, наполненные тяжёлым ожиданием.

И вдруг, словно отвечая на невысказанную команду, небо над ними беззвучно взорвалось. Купол реальности треснул окончательно — не в одном месте, а сразу везде. Осколки мироздания посыпались вниз, растворяясь в воздухе, не достигая земли. Из образовавшихся брешей хлынуло нечто, не поддающееся описанию — не свет и не тьма, а сама суть вероятности, чистая возможность, концентрированный потенциал.

В центре этого хаоса начал формироваться образ — колоссальная фигура, соткавшаяся из чёрных нитей, серебристых искр и багровых всполохов. Она напоминала женский силуэт, но искажённый, словно увиденный сквозь кривое зеркало. У неё было несколько пар рук, движущихся с гипнотической грацией, и множество лиц, постоянно сменяющих друг друга.

— Мать всех возможностей, — прошептал Лин, и в его голосе смешались ужас и восторг, словно первобытный человек, увидевший божество.

Колоссальная фигура парила над долиной, её очертания постоянно менялись, словно она не могла или не хотела принять фиксированную форму в этой реальности. Её лицо, обращённое к ним, имело женские черты ошеломляющей красоты, но красоты чуждой, нечеловеческой, находящейся за гранью привычных представлений.

Тысячи глаз, похожих на чёрные провалы в ткани мироздания, открылись на её теле, изучая происходящее. Эти глаза не были физическими органами — скорее, окнами, сквозь которые проступала чистая энергия иного измерения.

Феликс шагнул вперёд, его печать сияла сквозь одежду, окружая тело золотистой аурой.

— Сердце скверны, — произнёс он, и его голос звучал странно спокойно посреди этого космического хаоса. — Сознание, стоящее за процессом слияния миров.

Колоссальная фигура повернула одно из своих лиц к нему. Её глаза — бездонные колодцы, наполненные звёздами и чёрными дырами, — уставились прямо на Феликса. Губы изогнулись в улыбке, которая не принесла никакого утешения.

И она заговорила. Но не звуками — вибрацией, проникающей прямо в разум, минуя слух. Каждое “слово” отзывалось образами, эмоциями, концепциями, слишком сложными для человеческого восприятия.

Дитя двух миров, носитель печати. Ты пришёл, как я и предвидела.

Феликс остался невозмутим, хотя Елена через их связь ощутила глубокую тревогу, которую он скрывал.

— Ты знала о моём пути, — сказал он, скорее утверждая, чем спрашивая.

Печать на твоей груди — часть моей сущности, искажённая и трансформированная, но не чуждая. Ты принял энергию Обратной Вероятности. Вкусил мою силу. Стал проводником.

— Проводником, но не инструментом, — возразил Феликс. — Я пришёл не служить тебе.

Существо, которое Лин назвал Матерью всех возможностей, заколыхалось в воздухе. Её многочисленные руки сплелись в замысловатый узор, создавая в пространстве между ними странные символы. Другие лица на её теле сменяли друг друга с головокружительной быстротой — прекрасные и ужасающие, человеческие и нечеловеческие, юные и древние.

Баланс — иллюзия, пришло холодное ощущение, как льдинка, тающая в сознании. Существует только поток. Только изменение. Только эволюция.

Она повернула одно из своих лиц к Елене, и та почувствовала, как всё её существо резонирует с колоссальной фигурой. Тёмная печать школы Теневого Шёпота под одеждой запульсировала, откликаясь на что-то в этом существе.

Чемпион Смерти, обратилось оно к Елене. Та, что видит нити жизни. Почему ты поддерживаешь его план, который уничтожит всё, что ты знаешь?

Елена ощутила, как тысячи невидимых пальцев касаются её сознания, перебирают воспоминания — прошлую жизнь в мире технологий, второе рождение в теле целительницы, обучение в храме… и особенно тщательно изучают её связь с Феликсом, момент слияния их энергий при восстановлении печати.

— Потому что я верю в него, — твёрдо ответила она, не позволяя страху взять верх. — И в то, что ваше “слияние” несёт не эволюцию, а только боль и искажение.

Лин внезапно сделал шаг вперёд, оказавшись между ними и колоссальной фигурой.

— Вы не видите полной картины, — произнёс он с лихорадочной убеждённостью. — Борьба бессмысленна. Сопротивление — заблуждение. Мы стоим на пороге величайшей трансформации.

Его глаза запали, словно он не спал несколько дней. Чёрные линии на лице ползли всё быстрее, проникая глубже, достигая самой сути его существа. Елена видела, как серебристые нити его жизни тускнеют, перекрываются тьмой, но не обрываются — трансформируются.

— Посмотри на себя, Лин, — мягко сказала она, делая шаг к нему. — Ты говоришь о контроле, но сам едва удерживаешь свою человечность.

Он рассмеялся — хриплым, прерывающимся смехом, в котором уже слышались нечеловеческие обертоны.

— Человечность? — переспросил он. — Этот крошечный фрагмент сознания? Этот испуганный зверёк, запертый в клетке условностей? Я вижу больше, чувствую глубже!

Его правая рука поднялась в странном жесте, и чёрные линии сконцентрировались на кончиках пальцев, формируя мерцающий узор.

— Последний раз спрашиваю, — произнёс Феликс, и его голос прозвучал с неожиданной властностью. — Ты пропустишь нас, Лин?

Лин смотрел не на Феликса, а куда-то за его плечо, словно видел нечто, недоступное другим. Его зрачки расширились, отражая колоссальную фигуру, зависшую над долиной.

— Я… — начал он, и внезапно его лицо исказилось в гримасе боли. Тёмные линии на его коже забурлили, словно закипающая жидкость. — Я не…

Всё произошло за доли секунды. Тело Лина дёрнулось, будто марионетка на нитях. Его спина изогнулась под неестественным углом, глаза закатились, показывая белки. Когда он заговорил снова, его голос уже не принадлежал ему — это был голос множества существ, говорящих в унисон:

— Вы не пройдёте. Ваше время истекло.

Мать всех возможностей сделала лёгкий жест одной из своих эфемерных рук, и Лин рванулся вперёд с нечеловеческой скоростью, целясь Феликсу в горло. В его руке материализовался короткий чёрный кинжал, соткавшийся из чистой энергии скверны.

Елена успела только выкрикнуть предупреждение, но Феликс уже двигался — не назад, уходя от атаки, а вперёд, к Лину, словно предвидел каждое его движение. Время для него, казалось, текло иначе — медленнее, позволяя видеть не только то, что есть, но и то, что может произойти.

Их столкновение напоминало танец — выверенную хореографию, где каждый шаг, каждый жест имел значение. Феликс уклонился от удара кинжалом, позволив лезвию пройти в миллиметре от своей шеи. Его собственная рука описала замысловатую траекторию, и когда пальцы, сложенные в печать школы Текущей Воды, коснулись груди Лина, в точке контакта вспыхнул сноп золотистых искр.

Вокруг них развернулось полномасштабное сражение. Воздух наполнился звуками битвы — лязгом металла, выкриками боевых техник, стонами раненых. Последователи Лина двигались странно, словно под водой, их конечности изгибались под всевозможными углами. Их атаки были непредсказуемы, нечеловечески быстры.

Молодой воин школы Текущей Воды — высокий юноша с вплетёнными в косу нефритовыми бусинами — сражался с одним из искажённых последователей Лина. Его меч описывал замысловатые восьмёрки, оставляя за собой шлейф голубоватого свечения. Противник, тело которого наполовину растворилось в чёрных линиях, двигался рывками, словно гигантское насекомое. Когда их оружие столкнулось, воздух между ними задрожал, превратившись в мутную плёнку.

Елена сосредоточилась на защите целителей, создавая вокруг них серебристый барьер. Одна из юных учениц споткнулась и упала, когда чёрное щупальце, проросшее прямо из земли, обвилось вокруг её лодыжки. Елена мгновенно направила к ней поток энергии, разрывая контакт со скверной. Девушка благодарно кивнула, но её лицо исказилось от боли — на коже остался чёрный след, медленно расползавшийся вверх по ноге.

Лян сражался с особой яростью. Его движения, обычно выверенные и спокойные, сейчас напоминали бурный поток во время грозы. Трое искажённых последователей Лина окружили его, но он использовал технику “Вихревого Потока”, создавая вокруг себя воронку энергии, которая отбрасывала противников.

— Юнь Лин! — позвал он между атаками. — Они не пытаются убить! Они… трансформируют!

Он был прав. Елена заметила, что противники не наносили смертельных ударов, даже когда могли. Вместо этого они стремились ранить, создать контакт, передать частицу скверны. У одного из воинов школы Текущей Воды на руке расползалось чёрное пятно от неглубокой царапины. Другой держался за плечо, где сквозь разорванную ткань виднелись тёмные линии, растекавшиеся по коже.

В центре этого хаоса Феликс и Лин продолжали своё противостояние. Их движения становились всё быстрее, всё менее человеческими — два потока энергии, золотой и чёрный, сталкивавшиеся и расходившиеся, как волны прилива. Феликс не атаковал привычными приёмами — он словно танцевал вокруг Лина, каждое движение было частью более сложного узора.

Елена поняла его стратегию — он выжидал, изучал, как изменилось тело Лина под влиянием скверны. Она видела, как печать Феликса пульсировала всё ярче, словно настраивалась на частоту противника.

— Пора! — внезапно крикнул Феликс, когда узор движений замкнулся в спираль, приведшую его точно за спину Лина.

Елена бросилась к нему, прорываясь сквозь хаос сражения. Её серебристая энергия струилась вокруг, отталкивая тени скверны, расчищая путь. Время словно замедлилось, звуки битвы стали приглушёнными, далёкими.

Когда она достигла Феликса, мир вокруг поблёк, осталось только сияние — золотое от его печати и серебристое от её дара. Она протянула руку и коснулась его плеча.

Контакт был подобен замыканию цепи. Энергия хлынула между ними, золото и серебро слились в ослепительно-белый свет. Печать Феликса вспыхнула так ярко, что даже Лин отшатнулся, закрывая глаза рукой.

Трансформация произошла мгновенно. Тела Елены и Феликса словно растворились, став проводниками чистой энергии. Вокруг них сформировалась аура невероятной мощи — не просто защитная, но активная, живая, мыслящая. Золотые нити вероятностей переплелись с серебристыми нитями жизни, создавая новый узор — не загораживающий реальность, а преображающий её.

Лин замер, его трансформированное тело содрогнулось. Чёрные линии на коже заметались в панике, словно осознавая, что столкнулись с чем-то превосходящим их силу.

— Невозможно, — прошептал он голосом, в котором человеческие нотки боролись с чуждыми обертонами. — Это… противоречит… законам…

Феликс и Елена двигались как единое целое. Не нужно было говорить или думать — их сознания соединились на глубинном уровне, словно два потока, влившиеся в одну реку. Они шагнули к Лину, и пространство вокруг них задрожало, будто не выдерживая концентрации энергии.

Мать всех возможностей ощутила угрозу. Её колоссальная фигура содрогнулась, тысячи глаз одновременно обратились к сияющему единству внизу. Она узнала эту силу — древнюю, как сама реальность, забытую, но не исчезнувшую. Силу истинного союза противоположностей, предсказанную в древних узорах вероятностей, но всегда казавшуюся невозможной.

Это не изменит исхода, пришло ощущение, но теперь в нём звучала нотка сомнения, едва заметная трещина в абсолютной уверенности. Слияние миров предначертано.

Феликс и Елена не ответили словами. Их ответом стало действие — они одновременно протянули руки к Лину, и поток бело-золотого света охватил его трансформированное тело. Чёрные линии скверны заметались в агонии, пытаясь уйти от этого света, но им некуда было бежать.

Лин закричал — страшным, нечеловеческим голосом, в котором смешались его собственная боль и ярость сущности, пытавшейся контролировать его. Его тело выгнулось дугой, чёрные линии начали отслаиваться от кожи, превращаясь в извивающиеся щупальца, пытающиеся вернуться к своему источнику.

Момент истины наступил, когда Феликс и Елена одновременно коснулись центра груди Лина, где чернота была гуще всего. Свет, исходящий от их соединённых рук, проник глубже кожи, глубже плоти — он достиг самой сути скверны, питавшей трансформацию Лина.

Раздался звук, который нельзя было описать человеческими словами — высокий, вибрирующий, находящийся на грани слышимости. Чёрная субстанция отделилась от тела Лина, сжалась в плотный шар пульсирующей энергии и взорвалась тысячами фрагментов, которые растворились в воздухе.

Лин рухнул на колени, его тело снова стало почти человеческим — только правая половина лица сохранила тонкую сеть чёрных линий, но теперь они не двигались, застыв словно татуировка. Его глаза прояснились, багровое свечение исчезло, уступив место знакомому человеческому взгляду, полному боли и осознания произошедшего.

— Ты был прав, — прошептал он, глядя на Феликса. — Она не хочет равновесия. Она хочет… поглощения.

Последователи Лина, лишившись поддержки своего лидера и влияния скверны, замерли, словно пробудившись от кошмара. Многие из них упали на колени, их трансформированные тела начали медленно возвращаться к человеческому облику, хотя некоторые изменения остались необратимыми — сетка чёрных линий, вертикальные зрачки, полупрозрачность кожи.

Мать всех возможностей зашевелилась. Её колоссальная фигура исказилась, став ещё более чуждой, ещё более пугающей. Тысячи её глаз вспыхнули багровым огнём, а множество рук-щупалец устремились вниз, готовые схватить, поглотить, уничтожить.

Маленькие искры в океане тьмы, пришло ощущение, наполненное космическим гневом. Вы думаете, что можете противостоять неизбежному? Думаете, что ваш маленький союз изменит исход войны миров?

Одно из щупалец устремилось прямо к Феликсу и Елене, но разбилось о барьер их объединённой энергии. Однако другие щупальца атаковали их последователей — целителей, воинов, оставшихся без защиты слияния.

Молодая целительница Мэй закричала, когда тёмная субстанция обвилась вокруг её ног, медленно поднимаясь выше. Другое щупальце схватило одного из воинов школы Текущей Воды, поднимая его в воздух, вытягивая жизненную энергию, превращая тело в иссохшую оболочку.

— Они пытаются отвлечь нас, — сказал Феликс, его голос странно вибрировал, словно одновременно звучал в физическом мире и на уровне энергий. — Мы должны прорваться к храму сейчас.

— Но мы не можем их бросить, — возразила Елена, видя, как всё больше их последователей оказываются под ударом.

В этот момент Лян сделал шаг вперёд. Его лицо выражало мучительную решимость человека, принявшего окончательное решение.

— Идите, — сказал он, и что-то в его голосе заставило Феликса и Елену замереть. — Мы сдержим их.

— Лян… — начал Феликс, но тот покачал головой.

— Мастер Ю говорил, что вода всегда находит свой путь, — сказал он с печальной улыбкой. — Иногда этот путь лежит через жертву. Мы задержим их, дадим вам время добраться до центра храма.

Остальные последователи Феликса встали рядом с Ляном, образуя защитный круг. Даже некоторые из бывших последователей Лина присоединились к ним — пробуждённые от контроля скверны, они теперь понимали истинную природу угрозы.

— Но это будет означать… — Елена не смогла закончить фразу, но все поняли невысказанное.

— Смерть? — Лян пожал плечами с философским спокойствием. — Или трансформацию? Не имеет значения. Если ваш план сработает, реальность изменится в любом случае. Мы будем существовать иначе, возможно, лучше.

Елена ощутила укол старой боли — того самого чувства, которое испытывала в прошлой жизни, когда приходилось решать, кого спасать, а кого оставить. Тогда она была врачом, стояла у операционного стола, глядя на мониторы с угасающими жизненными показателями. Теперь ставки были неизмеримо выше, но выбор — всё тот же. Всегда выбор.

Феликс на мгновение закрыл глаза. Его печать пульсировала в унисон с сердцебиением, и Елена ощущала через их связь его внутреннюю борьбу — острую боль от необходимости принять эту жертву и понимание неизбежности выбора.

— Мы не забудем, — наконец сказал он, и его голос дрогнул впервые с начала этой безумной ночи. — Даже в новой реальности, как-то, где-то… мы будем помнить.

Лян кивнул, затем повернулся к щупальцам скверны, нависшим над ними. Его руки сложились в сложную фигуру — древнюю печать школы Текущей Воды, технику, которая использовалась лишь в крайних случаях, когда воин готов был пожертвовать всем.

— Техника Последнего Потока, — произнёс он, и его тело засветилось изнутри голубоватым светом. Остальные воины встали рядом, копируя его жесты, соединяя свою энергию с его.

Феликс и Елена, всё ещё окружённые аурой их слияния, начали медленно отступать к входу в храм. Каждый шаг, удаляющий их от соратников, давался с трудом, словно они шли против мощного течения.

Эффект был мгновенным — река голубоватой энергии поднялась вокруг группы добровольцев, образуя барьер, который отбрасывал щупальца скверны. Лян и остальные превратились в живой щит, направляющий всю мощь своей жизненной силы на сдерживание натиска Матери всех возможностей.

Колоссальная фигура взревела беззвучным гневом, чувствуя, как её атака наталкивается на неожиданное сопротивление. Щупальца ударили с новой силой, с новой яростью, стремясь прорвать защиту.

Феликс и Елена достигли входа в храм. Оборачиваясь в последний раз, они увидели, как барьер, созданный их соратниками, начинает трескаться под натиском скверны. Лян стоял в центре, его лицо светилось почти сверхъестественным спокойствием человека, нашедшего свой истинный путь. Вокруг него кружились потоки энергии, словно вода, находящая естественное русло даже перед лицом непреодолимой преграды.

— Идите! — крикнул Лян, когда особенно мощный удар скверны расколол барьер почти пополам. — Времени больше нет!

Последнее, что увидели Феликс и Елена перед тем, как шагнуть в темноту храма, — фигура Ляна, окружённая вихрем водяных потоков, поднимающая руки в финальном жесте техники Последнего Потока. Его тело уже начало растворяться, превращаясь в чистую энергию, сливаясь с силой техники школы Текущей Воды.

А затем волна черноты накрыла защитников, и внешний мир исчез за дверями храма.

Елена ощутила, как по её щеке скатилась слеза — горячая, почти обжигающая кожу. Феликс стоял неподвижно, его лицо застыло в маске сосредоточенной скорби. Через их связь она чувствовала его внутреннюю клятву — сделать так, чтобы жертва не была напрасной.

— Они подарили нам шанс, — тихо сказал он, поворачиваясь к тёмному коридору, ведущему в глубину храма. — Теперь мы не имеем права на ошибку.

Их руки нашли друг друга, пальцы переплелись. Золотистое и серебристое сияние снова слились, освещая путь вперёд — к сердцу храма, к месту, где решится судьба всех миров.