Линии судьбы

Глава 50: Путь к победе

Последний луч заходящего солнца пронзил полумрак Зала Советов школы Теневого Шёпота, заставив карту на столе засветиться, будто та сама излучала энергию. Тени в углах зала сгустились, словно живые существа, прислушивающиеся к разговору. Феликс склонился над столом, изучая отмеченные точки.

— Итак, решено, — подвел итог мастер теней, его голос звучал глубоко, словно из колодца. — Основные силы привлекают внимание у главных ворот, а малая группа проникает через тайный проход, который указал архивариус Лин.

Лин снова обвел пальцем тонкую линию на карте, ведущую через скалу прямо к забытому крылу школы Небесного Ветра. Его движения казались уверенными и отточенными, но взгляд метался между точками карты, выдавая внутреннее напряжение.

— Проход известен только старшим архивариусам, — повторил он, удерживая палец на карте чуть дольше необходимого. — Мастера о нем даже не подозревают. Строители заложили его пятьсот лет назад как последний путь отступления при осаде.

— И ты уверен, что он не охраняется? — спросил капитан стражи храма целителей, седовласый мужчина с шрамом через левый глаз. Закаленный в боях ветеран невольно сжал рукоять меча, словно физическое прикосновение к оружию придавало его словам вес.

— Почти наверняка, — кивнул Лин. — Когда я покидал школу, о нем знали только трое архивариусов, включая меня. Двое других сейчас… — Он запнулся, проведя языком по пересохшим губам. — Скорее всего, они трансформированы.

Феликс заметил, как пальцы Лина едва заметно коснулись виска — там, где раньше пульсировала черная нить скверны. Объемная структура вероятностей вокруг архивариуса на мгновение исказилась, как рябь на водной глади, прежде чем вернуться к прежнему состоянию.

— Значит, действуем через восемь часов, на рассвете, — подытожил Феликс, отмечая про себя это мимолетное искажение. — Так у нас будет весь день для операции. Командиры, подготовьте своих людей. Необходимо, чтобы отвлекающий удар был максимально убедительным.

В зале наступила тишина, нарушаемая лишь легким шелестом тканей, когда собравшиеся обменивались взглядами. Многие из них не ожидали вернуться с этого задания, и эта мысль висела в воздухе, невысказанная, но ощутимая.

Они молча кивнули, один за другим покидая зал с темными от тревоги лицами. Сколько бы человек ни готовился к сражению, тень неуверенности всегда следовала по пятам.

Последними оставались Феликс, Елена и Лин. Когда дверь закрылась за спиной последнего командира, Лин сложил карту школы. Теперь, когда никто не наблюдал, его пальцы заметно дрожали.

Феликс наблюдал за ним, пропуская физический мир через обновленный фильтр своего дара. Объемные структуры вероятностей, которые он теперь видел после слияния с Еленой, вокруг Лина странно искажались. Золотистые потоки, обычно плавные и гармоничные, вблизи архивариуса образовывали тревожные завихрения. Почти незаметно, на пределе восприятия, но все же — черные вкрапления, словно тончайшие трещины в стекле, пронизывали золотистое сияние.

Печать на груди отозвалась холодной пульсацией. Еще не предупреждение, но знак внимательности.

«Он что-то скрывает», — мысленно отметил Феликс, та часть его, что оставалась бизнесменом из другого мира, аналитиком и манипулятором, привыкшим искать скрытые мотивы.

«Или просто боится возвращаться,» — отозвалась другая половина, Чжан Вэй, воин, понимающий сложность человеческих эмоций и цену страха перед лицом опасности.

Через связь с Еленой он почувствовал её осторожное согласие с обеими версиями. После слияния в пограничном мире их мысли часто резонировали, создавая странную гармонию понимания без слов.

— Тебе нужно отдохнуть перед завтрашним днем, — сказала Елена Лину, её голос звучал мягко, с профессиональной заботой врача, привыкшего успокаивать пациентов перед сложной процедурой.

Лин кивнул, не поднимая глаз, словно боялся, что в них можно прочесть его мысли: — Вам тоже. Завтра… завтра нам понадобятся все силы.

Он не смотрел им в глаза, но Феликс заметил, как его взгляд на мгновение задержался на груди Феликса, где под одеждой пульсировала обновленная печать. В этом взгляде промелькнуло что-то, похожее на смесь страха и… восхищения?

Когда Лин вышел, Феликс выдохнул, не осознавая, что все это время сдерживал дыхание. Он поймал вопросительный взгляд Елены и едва заметно кивнул в сторону пустой кельи, где они могли бы поговорить наедине. Через их связь прошла волна согласия, не требующая слов.

Келья была аскетична даже по меркам школы Теневого Шёпота. Каменный пол, испещренный тонкими линиями древних защитных символов, каменные стены, впитавшие многовековую энергию меднации, циновка и низкий столик. Ничего лишнего, ничего личного. Место, созданное не для жизни, а для временного пребывания на границе между мирами.

Феликс прикрыл дверь и обратился к Елене, даже не пытаясь скрыть тревогу в голосе: — Что-то не так с Лином.

Она не выглядела удивленной. Серебристый отблеск в её глазах усилился — признак того, что она активно использовала свой дар видеть нити жизни.

— Ты тоже заметил? Его аура… искажена, — она задумчиво потерла запястье, где проступали тонкие линии — результат обучения в школе Теневого Шёпота. — Не скверна, но что-то похожее.

— Структуры вероятностей вокруг него нестабильны, — Феликс провел рукой по волосам, собираясь с мыслями. — Не как у полностью зараженных скверной, но… словно тонкие черные нити вплетены в золотую паутину. Он сам это контролирует?

Елена присела на циновку, сложив ноги в медитативной позе. Изящество этого движения завораживало — частично оно было навеяно школой целителей, а частью происходило из балетных занятий в её прошлой жизни. Феликс знал это благодаря воспоминаниям, которыми они обменялись во время слияния.

— Я проверяла его нити жизни, когда мы виделись в прошлый раз, — сказала она, глядя куда-то сквозь стену, словно наблюдая невидимые другим потоки энергии. — Скверна, которая пыталась его захватить, остановлена барьером. Он физически здоров. Но его разум…

Она помедлила, подбирая слова: — Мастер теней говорил, что Лин изучал древние тексты о скверне. О “пограничных существах” — людях, затронутых ею, но не поглощенных. Что если… он стал одним из них?

— И все же что-то не так, — упрямо повторил Феликс, присаживаясь напротив. Печать на груди слабо пульсировала, откликаясь на его беспокойство. — Я ощущаю… противоречие в его поступках. Словно часть его хочет нам помочь, а часть…

— Боится? — предположила Елена, её руки непроизвольно начали чертить в воздухе защитный узор — привычка, перенятая у целителей. — Или исследует? Ты бы не боялся возвращаться в логово тех, кто пытался тебя убить?

Феликс почувствовал внутренний конфликт между двумя частями своей личности. Бизнесмен-аналитик настаивал на недоверии, просчете рисков, поиске альтернатив. Воин призывал к решительным действиям, пониманию неизбежности риска.

— Я видел, как искажаются структуры вероятностей вокруг него, когда он говорил о тайном проходе, — сказал Феликс после паузы. — Словно… словно он сам не уверен, хочет ли он, чтобы наш план сработал.

Елена молчала долго, размышляя. Между ними, через обновленную связь, текли не просто эмоции, но целые комплексы мыслей и ассоциаций. Феликс чувствовал её сомнения, колебания, тщательный анализ ситуации. И нежелание верить в предательство человека, которого она спасла, к которому когда-то испытывала чувства.

— Я не думаю, что он предатель, — наконец произнесла она. — В его нитях жизни нет активной скверны. И он обязан мне жизнью. Такие долги не забываются, даже если чувства меняются.

Последняя фраза прозвучала с оттенком горечи, и Феликс поймал отголосок воспоминания через их связь — Лин и Елена в саду храма целителей, близость, которая казалась сейчас такой далекой.

— Он может сам не осознавать, что делает, — возразил Феликс, отгоняя непрошеное чувство ревности. — Или у него могут быть другие мотивы, не связанные напрямую со скверной. Возможно, он ищет знания, понимание.

Елена подняла на него взгляд, в котором читалось согласие и решимость одновременно: — В этой школе нас учат: даже тень может скрывать свет. Я верю, что его намерения сложнее, чем кажутся, но не обязательно злонамеренны. Он архивариус. Его страсть — знания. Возможно, он видит в происходящем возможность понять то, что другие отвергают.

Феликс потер грудь, где пульсировала печать, словно отвечая на его беспокойство. Часть его — Феликс-бизнесмен, привыкший не доверять даже очевидному, — хотела настаивать, искать другой путь, не рисковать. Но часть его — Чжан Вэй, воин и практик, — понимала, что иногда нужно довериться течению, даже если оно несет к водопаду.

— Мы будем следовать плану, — наконец решил он. — Но будем предельно внимательны. Я буду наблюдать за структурами вероятностей вокруг Лина каждую секунду, ты — за нитями жизни. И при малейшем сигнале…

— Мы будем готовы, — кивнула Елена, её глаза на мгновение вспыхнули серебром. — Я возьму дополнительные травы и амулеты из арсенала целителей. И технику Теневого Шёпота, которой меня недавно обучили. Она позволяет ненадолго замораживать потоки энергии.

Феликс невольно залюбовался ею. Врач из другого мира, она адаптировалась к новой реальности с удивительной гибкостью, соединяя знания современной медицины и древние практики этого мира в нечто новое, уникальное. Через их связь он почувствовал её смущение от этого взгляда, и оба улыбнулись одновременно, создавая момент тепла посреди надвигающейся бури.

Рассвет наступил слишком быстро. Ночь прошла в напряженных приготовлениях — проверке снаряжения, последних инструктажах, медитациях для очищения разума перед боем. Никто не спал — слишком много было поставлено на карту.

Полдень следующего дня, всего через восемь часов после окончания совещания, выдался на удивление безветренным, словно сама природа затаила дыхание перед надвигающейся бурей. Объединенные силы школы Текущей Воды, городской стражи, храма целителей и добровольцев из школы Теневого Шёпота двигались к школе Небесного Ветра, словно живая река, извивающаяся между холмами. Синие одежды целителей перемешивались с зелеными доспехами воинов и темными плащами теневиков, создавая странную гармонию посреди готовящегося хаоса.

Феликс шел рядом с Еленой, чувствуя, как их энергии резонируют, усиливая друг друга. Печать на груди пульсировала в такт сердцебиению, но странно — не синхронно с ним, а словно в противофазе, создавая идеальный баланс.

Отряды были молчаливы и организованы. Каждый знал свое место и задачу. Каждый понимал цену поражения — не просто смерть, но трансформацию, потерю себя, превращение в инструмент скверны.

По мере приближения к школе Небесного Ветра воздух становился тяжелее. Не физически — дышалось все так же легко, — но ощущение наполненности пространства чем-то чуждым нарастало с каждым шагом. Запах, похожий на окисленную медь, усиливался, оставляя на языке металлический привкус. Феликс заметил, что птицы, обычно во множестве населявшие горные склоны, отсутствовали. Вместо их пения стояла неестественная тишина, изредка нарушаемая странным эхом, словно кто-то играл на флейте за много миль отсюда, но звук искажался, отражаясь от невидимых поверхностей.

Лин вел себя странно. Он шел впереди малой группы, в которую входили Феликс, Елена, братья Лю из школы Текущей Воды — близнецы с идеально синхронизированными движениями, — и молчаливый мастер Шэнь из школы Теневого Шёпота, лицо которого всегда оставалось в тени глубокого капюшона.

Поначалу движения Лина казались уверенными, походка — твердой. Но чем ближе они подходили к школе, тем заметнее становилось напряжение — плечи поднялись, спина напряглась, словно он ожидал удара сзади. Пот выступил на его висках, несмотря на прохладу горного воздуха. Несколько раз он останавливался, словно прислушиваясь к чему-то, слышному только ему.

Феликс заметил, как теневик и братья Лю обменялись настороженными взглядами, тоже уловив нервозность их проводника. Но дисциплина не позволяла им высказывать сомнения вслух.

«Признаки внутреннего конфликта», — мысленно отметил Феликс. «Или страха? Или предвкушения?»

Когда основные силы подошли к долине перед главными воротами школы, Лин сделал знак малой группе отделиться. Они двинулись окольным путем, прячась в тени скал, пока звуки подготовки к фронтальной атаке постепенно затихали за спиной.

— Вход должен быть здесь, — тихо сказал Лин, останавливаясь перед скалой, покрытой мхом и мелкими горными цветами, удивительно яркими для этого пустынного места. — Помогите мне отодвинуть этот камень.

Феликс и один из братьев Лю подошли к указанному валуну. Он казался вросшим в землю, но на удивление легко поддался, открывая низкий, темный проход, из которого веяло затхлостью и чем-то еще, чему Феликс не мог подобрать названия.

— Никаких факелов, — предупредил Лин, заметив, как мастер Шэнь достает огниво. — Здесь есть естественное освещение. Просто дайте глазам привыкнуть.

Проход оказался настолько узким, что двигаться можно было только гуськом, согнувшись почти вдвое. Воздух внутри был сухим и затхлым, с оттенком металла и чего-то еще, что напоминало запах, который появляется перед грозой, — озона, электричества, невидимого напряжения в самой ткани реальности.

Лин шел впереди, за ним Феликс, затем Елена и остальные. Туннель был древним — стены сглажены веками, на потолке виднелись странные наросты, похожие на сталактиты, но с неестественно правильной геометрией. По мере продвижения вглубь Феликс замечал все больше признаков нервозности у их проводника. Каждый случайный звук — осыпавшийся камешек, скрип подошвы по песку — заставлял Лина вздрагивать. Пот уже струился по его вискам, несмотря на прохладу туннеля. Руки, когда он опирался о стены для равновесия, заметно дрожали.

Феликс неосознанно активировал печать на минимальном уровне, позволяя ей анализировать вероятности будущего. Золотые структуры извивались и переплетались, показывая десятки возможных исходов. Большинство из них заканчивались темнотой — признак высокой неопределенности или опасности, — но несколько тонких нитей вели к свету, к успеху. Феликс сосредоточился на них, запоминая ключевые точки принятия решений.

«Он боится, — подумал Феликс, наблюдая за напряженной спиной Лина. — Но чего именно? Возвращения? Встречи с бывшими товарищами? Или того, что мы обнаружим его ложь?»

Через связь с Еленой он почувствовал её сосредоточенность — она тоже наблюдала за Лином, анализируя его нити жизни. От неё исходило не подозрение, а скорее сострадание с примесью научного интереса — сказывалась врачебная натура.

Туннель петлял, спускался и поднимался, создавая впечатление, что они двигаются по внутренностям каменного лабиринта. Чем глубже они продвигались, тем сильнее становился странный металлический привкус в воздухе, оседающий на языке и заставляющий зубы слегка вибрировать. Наконец, впереди забрезжил свет — тусклый, с зеленоватым оттенком, не похожий на естественное освещение.

— Мы почти на месте, — прошептал Лин, оглядываясь через плечо. Его лицо в зеленоватом свете казалось осунувшимся, глаза — слишком большими. — Это заброшенное крыло школы. Раньше здесь располагались комнаты для медитаций, но после обвала часть помещений признали опасными и запечатали.

Выход из туннеля оказался скрыт за массивной каменной плитой, которая отодвигалась в сторону по специальному пазу. Лин показал механизм — сложную систему рычагов, скрытых в стене. Его пальцы тряслись так сильно, что он дважды промахнулся мимо нужного рычага. Феликс помог ему активировать древнюю систему, отмечая, как холодно на ощупь ощущался металл, словно вытягивающий тепло из пальцев.

Они вышли в полутемный зал с высоким потолком, уходящим во тьму. Колонны из темного камня поддерживали своды, покрытые паутиной трещин. В некоторых местах камень будто оплавился и снова застыл, образуя странные, органические формы. Пол был усыпан обломками, пылью и чем-то, что выглядело как давно истлевшие свитки. Воздух здесь был тяжелым от запаха гниения и странного металлического привкуса, который ощущался не только на языке, но, казалось, проникал сквозь кожу прямо в кровь.

— Чувствуете? — прошептала Елена, принюхиваясь. Серебристый отблеск в её глазах усилился, словно она видела что-то недоступное остальным. — Запах тлена и меди. Как в морге.

Она сделала шаг вперед, присматриваясь к странным разводам на стенах. Тонкие пальцы коснулись поверхности, и на коже остался серый след, словно сажа.

— Здесь… умирали, — подтвердил Лин, его голос дрогнул. — Много людей. Не знаю, когда и почему, но смерть пропитала это место.

Феликс переглянулся с Еленой. Через их связь прошла волна тревоги — не от слов Лина, а от того, насколько искренне они прозвучали. В этот момент архивариус не походил на человека, ведущего их в ловушку. Скорее, на того, кто сам боится того, что может обнаружить.

Внезапно снаружи послышался гром боевых барабанов — сигнал начала атаки. Звук отразился от стен зала, создавая странное эхо, словно барабанный бой доносился из разных направлений одновременно. Феликс почувствовал, как в груди отзывается печать, словно настраиваясь на ритм сражения, усиливая своё сияние.

— Это наш сигнал, — сказал он, кивнув остальным. — Через пять минут основные силы начнут штурм главных ворот, отвлекая на себя большую часть защитников. Вперед. Лин, веди нас к кристаллу.

Лин кивнул, глаза его блеснули в полумраке: — Следуйте за мной. И будьте готовы к чему угодно.

В его голосе прозвучала странная нотка — что-то среднее между предупреждением и предвкушением, словно он одновременно страшился и жаждал того, что их ждет впереди.

Они двинулись через заброшенный зал к узкой двери в дальнем конце. За ней начинался коридор, который, судя по лучшему освещению и меньшему количеству пыли, использовался относительно недавно. Стены здесь были украшены барельефами, изображающими воинов в полете — фирменный стиль школы Небесного Ветра. Но что-то в изображениях казалось искаженным — пропорции нарушены, лица деформированы, словно скульптор работал в состоянии лихорадки.

— Странно, — прошептал Лин, осматриваясь. Его пальцы скользнули по барельефу, задержавшись на искаженном лице воина. — Здесь должны быть часовые. Обычно в этой части коридора всегда кто-то дежурит.

Пульсация в черных линиях барельефа заставила Феликса поморщиться. Ему показалось или каменные глаза только что моргнули?

— Возможно, они все брошены на защиту главных ворот? — предположил старший из братьев Лю, его ладонь легла на рукоять меча — движение, отточенное до автоматизма.

— Возможно, — неуверенно отозвался Лин. — Но это не похоже на стратегию школы. Внутренняя защита всегда приоритетна. Они бы оставили хотя бы минимальный контингент.

Он неосознанно потер висок, где раньше пульсировала черная нить скверны. Через связь с Еленой Феликс почувствовал её беспокойство — она тоже заметила этот жест.

Они продолжили движение, теперь еще более настороженно. Феликс расширил восприятие, позволяя печати анализировать структуры вероятностей вокруг. Золотистые потоки показывали множество возможных путей, но ни один не выделялся как оптимальный — словно будущее здесь было текучим, непредсказуемым, постоянно меняющимся под воздействием невидимых сил.

Чем глубже они проникали в школу Небесного Ветра, тем отчетливее становились признаки искажения. Стены, некогда идеально ровные, теперь изгибались под странными углами. В некоторых местах потолок словно плавился, капая каменными слезами, которые застывали на полпути к полу. Воздух становился гуще, наполненный запахом, который теперь напоминал свежую кровь, разлитую на раскаленном металле.

Первое столкновение произошло на перекрестке коридоров. Из бокового прохода появились трое учеников в характерных серых одеждах школы Небесного Ветра. Но это уже не были люди в полном смысле слова.

Их кожа приобрела пепельно-серый оттенок с просвечивающими черными венами, которые пульсировали в неестественном ритме. Глаза, когда-то человеческие, теперь светились тусклым красным светом, как угли затухающего костра. Суставы выгибались под всевозможными углами, словно кости внутри изменили свою структуру. Движения казались механическими, слишком точными, лишенными характерной для человека неровности.

— Трансформированные, — выдохнул Лин, отступая за спины бойцов. Лицо его исказилось от ужаса и… чего-то еще? Жалости? Узнавания?

Феликс активировал печать, ощущая, как энергия разливается по телу горячими волнами. В груди разгорелось золотистое сияние, просвечивая сквозь одежду. Рядом Елена приняла боевую стойку, серебристое свечение окутало её руки, формируя защитный узор из нитей света и тени. Их энергии соприкоснулись, усиливая друг друга, создавая поле резонанса, в котором их движения становились более быстрыми, точными, синхронизированными.

Существа атаковали без предупреждения — рванулись вперед с нечеловеческой скоростью, их конечности вытянулись, искажаясь в движении. Ни звука, ни крика — только свист рассекаемого воздуха и скрежет трансформированных суставов.

Феликс перехватил первого, используя технику “Отводящий поток” — не сопротивляясь силе противника, а направляя её по дуге, добавляя свою энергию к чужой инерции. Трансформированный ученик впечатался в стену с хрустом ломающихся костей, но тут же начал подниматься, словно повреждения не имели значения.

Елена двигалась словно в танце — поток серебристого света следовал за каждым движением её рук, создавая узоры в воздухе, напоминающие иероглифы древнего, забытого языка. Там, где свет касался трансформированных, их плоть начинала дымиться, а черные прожилки в венах бледнели, словно выцветая под действием невидимого солнца.

Братья Лю атаковали в тандеме, используя технику “Двойного водоворота”, где движения одного усиливали удары другого, создавая смертоносную спираль энергии. Теневик Шэнь скользил по периферии боя, его руки управляли фрагментами тьмы, которые он собирал из углов коридора. Тени обвивались вокруг конечностей существ, сковывая их движения, заставляя их застывать в неестественных позах.

Феликс заметил, что Лин отступил к стене, его лицо исказилось, словно от внутренней борьбы. Пальцы судорожно сжимались и разжимались, глаза расширились, и в них читался непонятный конфликт — словно часть его хотела бежать, а часть — наблюдать, изучать, понимать происходящее.

Но времени анализировать это не было — второй трансформированный уже атаковал, его руки удлинились, пальцы превратились в костяные лезвия, способные рассечь плоть и кость одним движением.

Уклоняясь от выпада, Феликс позволил печати вести его через поток вероятностей, выбирая оптимальный путь. Золотистые структуры расслоились перед его внутренним взором, показывая десятки возможных траекторий движения. Он выбрал одну — тонкую, почти незаметную нить, которая вела к, казалось бы, невозможному маневру.

Он скользнул под ударом, развернулся в воздухе и нанес точный удар в основание черепа существа. В обычном бою это был бы смертельный удар, но трансформированный лишь пошатнулся, а затем возобновил атаку с еще большей яростью, словно боль служила катализатором его агрессии.

— Они не чувствуют боли, — крикнул один из братьев Лю, уворачиваясь от костяного лезвия, оставившего глубокую борозду в каменной стене. — Как их остановить?

— Серебряный свет, — отозвалась Елена, её голос звучал с металлическими нотками, не принадлежащими этому миру, словно говорило само воплощение богини Смерти. — Феликс, усиль мой удар своей волей!

Они действовали как единый организм — результат их слияния в пограничном мире ощущался особенно сильно в момент опасности. Феликс встретил взгляд противника, активируя печать на полную мощность. Вокруг него возник золотой ореол энергии, видимый даже невооруженным глазом, пульсирующий в такт биению его сердца. Одновременно Елена сплела сложный узор пальцами, и серебристый свет усилился вокруг её рук, формируя нечто похожее на тончайшую сеть из светящихся нитей.

Феликс направил всю свою силу в энергию вероятностей, фокусируясь на самом маловероятном исходе — полном очищении существ от скверны. Елена добавила свой дар — способность видеть и манипулировать нитями жизни. Их энергии соединились, создавая ослепительный серебристо-золотой вихрь, который охватил трансформированных учеников.

Существа издали нечеловеческий вой — первый звук за все время сражения, — их кожа начала трескаться, словно пересохшая глина, а из трещин проступал свет — не кровь, а именно свет, яркий и чистый, словно их плоть содержала в себе заключенное солнце.

Спустя несколько бесконечных секунд все трое рухнули на пол безжизненными куклами, из трещин в их телах продолжал сочиться тусклый свет, постепенно угасая.

Феликс глубоко вдохнул, чувствуя истощение. Использование печати на пределе возможностей всегда требовало платы — энергии, концентрации, физической силы. В груди разгорался жар, словно там поселился маленький, но очень активный огонь.

— Ты в порядке? — спросила Елена, коснувшись его плеча. Через их связь прошел поток энергии — живительный, прохладный, умеряющий жжение в груди там, где пульсировала печать. Феликс почувствовал, как частички его существа, растраченные в бою, восстанавливаются, собираются вновь.

— Буду, — коротко ответил он, благодарно сжав её пальцы. Затем повернулся к Лину, который все еще стоял, прижавшись к стене, его лицо было бледным, почти серым: — Ты говорил, кристалл должен быть в подземных лабораториях. Как нам туда попасть?

Лин рассеянно кивнул, его взгляд всё еще был прикован к останкам трансформированных учеников. Мертвые глаза существ, теперь пустые и безжизненные, словно стеклянные шарики, отражали тусклый свет факелов.

— Я знал их, — прошептал Лин, голос его дрожал. — Это были… мои ученики. Я учил их работе в архивах. Ван был лучшим каллиграфом в школе. А Мэй… она помнила наизусть все древние трактаты.

Его голос дрогнул, в глазах блеснули слезы. Он сделал неуверенный шаг вперед, словно хотел подойти к телам, но остановился, сжав кулаки:

— Простите, — Лин тряхнул головой, словно отгоняя воспоминания. — Нам нужно двигаться дальше. Лаборатории в самом центре школы, под главным залом медитаций. Там… там хранится центральный кристалл.

По мере продвижения вглубь школы Небесного Ветра внутренние коридоры становились всё более искаженными. Феликс чувствовал, как сама реальность вокруг них истончается, словно ткань, растянутая до предела. Воздух словно пропитался чужеродной энергией, которая оседала на коже липким слоем, заставляя ежиться от отвращения.

Лин вёл их уверенно, но его поведение становилось всё более странным. Он часто останавливался, прислушиваясь к чему-то, неслышному для остальных. Несколько раз Феликс замечал, как рука архивариуса поднималась к виску, словно он проверял что-то, ощущал какую-то связь.

— Мы почти на месте, — сказал Лин, указывая на массивную дверь в конце очередного коридора. Двустворчатые ворота из темного дерева, покрытые резными изображениями облаков и стилизованных птиц, выглядели нетронутыми искажениями, словно защищенные древней магией. — За этой дверью большой зал с многоуровневой архитектурой. Он соединяет все крылья школы и ведет вниз, к лабораториям.

Мастер Шэнь, который всё это время оставался молчаливым, внезапно подал голос. Его слова звучали глухо из-под капюшона, но в них чувствовалась настороженность, граничащая с паникой:

— Что-то не так, — произнес он тихо, отступая от двери. — Тени здесь… неправильные. Они движутся не так, как должны.

Феликс напряг зрение, вглядываясь в тени, отбрасываемые факелами на стены коридора. И действительно — они двигались не в соответствии с их движениями, а по своей воле, сползаясь к центру коридора, формируя темный водоворот, в глубине которого что-то пульсировало, как живое сердце.

— Назад! — крикнул Феликс, но было уже поздно.

Тени взорвались движением, из их глубин появились фигуры — не люди, но и не полностью трансформированные существа. Нечто среднее, с сохранившимися человеческими чертами, но уже приобретшие характерные признаки скверны — удлиненные конечности, странные наросты на коже, пульсирующие черные вены, оплетающие все тело подобно корням древнего, больного дерева.

— Засада, — выдохнул мастер Шэнь, отступая к стене, его руки уже сплетали защитный узор из теней. — Они ждали нас.

Феликс бросил быстрый взгляд на Лина, ища признаки предательства, но увидел лишь искреннее потрясение и страх на лице архивариуса.

— Я не знал, — выдохнул Лин, его голос дрожал от ужаса. — Клянусь, я не знал!