Линии судьбы

Глава 42: Возвращение к истокам

Горная тропа петляла между скал, как раненый зверь, спасающийся бегством. Ноги Михаила двигались сами, механически отмеряя шаг за шагом, пока сознание балансировало между острой болью утраты и холодной решимостью выжившего. Хронометр и амулет Теневого Шёпота на его груди соприкасались металлическими краями, постукивая друг о друга при каждом шаге — почти беззвучный реквием по тем, кто остался в храме.

Образ Тан Сяо вторгался в мысли помимо воли. Её последний взгляд — ясный и решительный даже сквозь агонию. Пальцы, сжимающие хронометр. Тихий шёпот: “Это лишь переход…” Михаил сжимал и разжимал кулаки, пытаясь сосредоточиться на дороге впереди. Каждый вдох отдавался фантомной болью в том месте груди, где костяной шип пронзил тело Тан Сяо. Горе требовало выхода, но он загонял его глубже. Для скорби будет время позже — если оно вообще останется.

Воздух вокруг менялся незаметно для обычного взгляда, но не для его особого восприятия. Энергетические потоки, прежде едва различимые на периферии зрения, теперь прорисовывались отчётливо — золотистые линии естественного течения времени перебивались чернильными разводами, расползавшимися от направления храма. То, что раньше заняло бы недели, происходило за часы. Скверна распространялась по миру тысячей тонких щупалец, каждое из которых искало слабину, уязвимость.

В воздухе пахло надвигающейся грозой, но без природной свежести озона — вместо неё металлический привкус оседал на языке. Животные затихли, и лишь ветер нашёптывал тревожные секреты плачущим ветвям.

С гребня горы открылся вид на долину, и Михаил застыл, пальцы непроизвольно сжались на амулете. В прежние дни внизу раскинулась бы идиллическая картина: извилистая река, серебрящаяся в закатном свете, мягко огибающая комплекс павильонов Школы Текущей Воды. Сейчас же…

Тёмные нити пронизывали долину, словно вены на руке умирающего. Они концентрировались вокруг деревень на восточной стороне, несколько тонких щупалец уже подбирались к границам школы. Тени между деревьями двигались неестественно — против ветра, против течения, против времени. Участки земли вдоль восточной границы покрывались странной слизистой плёнкой с металлическим блеском, отражавшим последние лучи заходящего солнца.

В самой школе кипела деятельность — фигурки людей перемещались между зданиями, укрепляя защитные периметры. Даже с такого расстояния Михаил различал всполохи энергии там, где практики устанавливали барьеры.

Он ускорил шаг, почти переходя на бег. Усталость отступила перед необходимостью. Время здесь искажалось иначе, чем вокруг храма — не радиальными волнами от точечного источника, а странными, неравномерными пульсациями, словно искажения распространялись по каким-то невидимым каналам.

На подходе к школе Михаил заметил внешние патрули. Молодые практики с напряжёнными лицами занимали стратегические точки по периметру. Некоторые держали оружие наготове — мечи и копья с синими лентами, пропитанными защитными составами. Другие поддерживали энергетические барьеры, тонкие голубоватые плёнки, дрожащие, как мыльные пузыри, под напором невидимого давления.

Михаил узнал некоторые лица — ученики младших курсов, когда он в последний раз был здесь. Теперь их глаза состарились на десять лет за считанные дни. В них застыла решимость, смешанная с плохо скрываемым страхом.

— Мастер Ли! — окликнул его юноша, которого Михаил помнил робким мальчишкой, с трудом удерживавшим базовую стойку. Теперь его тело двигалось с выученной точностью воина. — Вы вернулись! Мастер Юнь в главном павильоне.

— Как давно началось? — Михаил кивнул в сторону тёмных нитей, расползавшихся по долине.

— Позавчера на рассвете птицы полетели против ветра, — ответил юноша, сглотнув. — К полудню вода в восточных колодцах стала густой, как ртуть. Вчера утром деревья у восточной границы начали… меняться. К вечеру пришли первые беженцы из деревни в предгорье. Они рассказывали такое…

Его голос дрогнул. На левой щеке виднелся свежий шрам — тонкая линия с едва заметными чёрными прожилками, словно след от контакта со скверной.

— Держись, Инь, — Михаил сжал плечо юноши, заметив, как тот вздрогнул от использования его имени. — Школа выстоит.

Юноша расправил плечи: — Мы не подведём, мастер Ли.

Путь к главному павильону превратился в путешествие по трансформированной реальности. Знакомые места изменились — не физически, но эмоционально. Тренировочная площадка, где когда-то ученики отрабатывали плавные движения под шелест бамбука, теперь служила пунктом сортировки раненых. Зона медитации у маленького пруда превратилась в оружейную, где воздух звенел от трения точильных камней о металл. Младшие ученики в спешке готовили защитные амулеты, макая бумагу в растворы с резким запахом горных трав и минеральных солей.

В главном павильоне Михаил обнаружил военный совет. Мастер Юнь Шу, которого он помнил воплощением спокойствия, склонился над большой картой долины так напряжённо, что жилы на его шее проступали сквозь кожу. Вокруг стола собрались старшие мастера — их лица осунулись от недосыпа, но глаза сохраняли ясность.

— Ли Цзянь, — мастер Юнь Шу поднял голову, заметив Михаила. В его глазах мелькнуло облегчение, быстро сменившееся собранной решимостью. Только морщинка между бровей, которой Михаил не помнил раньше, выдавала внутреннее напряжение. — Ты вернулся. Ритуал?

— Мы закрыли разлом, — ответил Михаил, подходя к столу. Его голос звучал хрипло после часов молчания. — Но цена была непомерной. Целитель Вэй, Тан Сяо… — имя застряло в горле, и он заставил себя завершить фразу. — Многие другие.

Мастер Юнь Шу на мгновение опустил веки. Его пальцы, прежде крепко сжимавшие край стола, задрожали почти незаметно — Михаил заметил это только благодаря своему обострённому восприятию.

— Вэй… — прошептал мастер, и на его лице промелькнуло что-то глубоко личное, словно воспоминание о давних днях. — Он был одним из старших хранителей и моим учителем в юности, хотя я узнал об этом намного позже. Его жертва не будет забыта.

Михаил ощутил укол удивления: — Вы знали? О хранителях, о его роли?

Морщинки у глаз мастера Юнь Шу стали глубже: — Я был частью их организации в молодости, прежде чем принял руководство школой. — Он снова перевёл взгляд на карту. — Но сейчас важнее другое. Закрытие разлома должно было остановить распространение скверны, но происходит обратное. Искажения усиливаются. За последние четыре часа мы потеряли связь с тремя деревнями на востоке.

Михаил склонился над картой, расчерченной синими и красными линиями. Отметки показывали текущие зоны искажения, направления продвижения скверны, защитные позиции. В углу карты заметил подробную легенду, где красные штриховки обозначали полностью потерянные территории.

— Мастер Чжоу предупреждал об этом, — кивнул Михаил, мысленно сверяя карту со своими наблюдениями. — Разлом закрыт, но нарушения в структуре реальности остались. Как при трещине в плотине — даже если заделать главный прорыв, вода найдёт другие пути.

Он указал на направления движения тёмных нитей: — Видите? Скверна не распространяется равномерно. Она следует определённому паттерну, словно движется по энергетическим линиям земли.

— К нашим наблюдениям это совпадает, — подтвердил второй мастер, которого Михаил знал как Ло Даньшэна, главного стратега школы. Его обычно аккуратная борода теперь выглядела неухоженной, с проседью, которой раньше не было. — Скверна концентрируется вокруг древних энергетических узлов. Смотри.

Он указал на точки пересечения линий на карте: — Здесь и здесь — древние святилища. Здесь — природный источник с целебной водой. А здесь, — его палец указал на точку прямо посреди школы, — пересечение подземных потоков, над которым наши предки и построили главный павильон.

— И её следующая цель — школа, — заключил Михаил, прослеживая траекторию распространения. — Мы получаем информацию от других школ? Как они справляются?

Мастер Ло покачал головой: — Связь нарушена. Гонцы, отправленные к Школе Каменного Сердца, не вернулись. От Школы Пылающего Разума пришли беженцы — говорят, их восточный форпост пал под натиском странных существ с хитиновой бронёй. Последний контакт со Школой Небесного Ветра был почти неделю назад, и новости… тревожные.

— Тревожные?

— Некоторые их практики используют скверну, — тихо произнёс мастер Юнь Шу. — Возможно, непреднамеренно. Они экспериментируют с её свойствами, пытаясь обратить против самой себя. Но цена такого подхода…

Михаил достал свиток «Обращённого потока», который получил от мастера Чжоу: — Эта техника помогла закрыть разлом. Она использует силу самой скверны против неё, но не через прямой контакт с нею. Если мы адаптируем её для массового применения…

Мастер Юнь Шу взял свиток, его пальцы бережно развернули древний пергамент. По мере чтения брови мастера поднимались всё выше: — Это… основы были утеряны даже для нашей школы. Откуда это у тебя?

— От хранителей. Они сохранили эти знания с предыдущего вторжения скверны, — Михаил коснулся амулета и хронометра на шее. — Эти артефакты усилили технику. Они резонируют друг с другом, создавая защитный контур.

Михаил инстинктивно проверил внутренний карман, где хранил свёрток с записями брата Тан Сяо. Последнее прикосновение к её жизни, помимо хронометра. От этой мысли в горле снова образовался ком.

Мастер Юнь Шу внимательно изучил артефакты, не касаясь их: — Парные предметы… Легенды времён прошлого вторжения упоминали о подобных реликвиях. Их использовали для создания печатей сдерживания. Это может быть ключом.

Вдруг земля под ними вздрогнула, словно огромное существо перевернулось во сне. Чаша для омовения рук у входа расплескала воду, по поверхности которой прошла рябь, сложившаяся в узор, напоминающий паутину.

— Началось, — голос мастера Ло звучал обманчиво спокойно, но его рука непроизвольно схватилась за рукоять меча. — Первая волна достигла внешних рубежей.

Мастер Юнь Шу выпрямился, его осанка изменилась, выражая ту внутреннюю силу, которая сделала его главой школы. В его голосе появились новые обертоны, заставлявшие слушать и подчиняться: — Все на позиции, согласно плану защиты. Ли Цзянь, займи место у главного потока. Используй свой дар, направляй течение.

Михаил кивнул и, не теряя времени, направился к реке. Выйдя из павильона, он увидел, как небо над восточной частью долины потемнело. Не облака — что-то чужеродное, искажающее саму текстуру воздуха. Плотность его менялась волнами, создавая эффект дрожащего марева даже без жары. В воздухе появился запах, напоминавший раскалённый металл, смешанный с гнилью.

Школьный двор превратился в муравейник — практики всех возрастов заняли оборонительные позиции. Старшие мастера руководили учениками, распределяя их согласно способностям. Михаил мельком заметил знакомый силуэт — Лэй, его бывший сосед по общежитию, координировал группу молодых практиков. В его движениях сохранилась прежняя лёгкость, но теперь она дополнялась уверенностью опытного бойца.

Их глаза встретились через двор. Лэй вскинул руку в приветствии, его фирменная кривая улыбка на мгновение осветила напряжённое лицо. Михаил ответил коротким кивком — воссоединение без слов, признание прошедших лет и изменений, которые они принесли.

У реки уже собрались несколько старших учеников под руководством мастера водных техник Сунь. Седой мужчина с телом, подтянутым, как струна, и прозрачными, будто сама речная вода, глазами. Они выстроились полукругом, направляя потоки энергии в речные воды, которые начинали светиться бледно-голубым светом.

— Ли, — кивнул мастер Сунь, увидев его. — Займи центральную позицию. Нам нужно твоё чувство течения.

Михаил разулся и вошёл в неглубокую воду. Холод поднялся по лодыжкам, пронзительный, но странно успокаивающий. Река всегда была сердцем философии их школы — не просто источник воды, но воплощение их подхода к жизни и борьбе. “Вода не сопротивляется, но ничто не может противостоять ей долго”. Сейчас Михаил ощущал в реке встревоженную пульсацию, словно сама вода чувствовала приближение чужеродной силы.

Он сосредоточился, позволяя восприятию расшириться. Комбинированная сила амулета и хронометра усиливала его способности — теперь он видел не только временные потоки, но и их пересечение с материальным миром, с водой, с энергетическими линиями земли.

И в этом взаимодействии Михаил заметил то, что ускользнуло от остальных. Скверна двигалась не просто по силовым линиям земли — она следовала по путям наименьшего сопротивления, как вода, ищущая выход. Это была не механическая сила, а почти живая адаптация, нащупывающая слабости в ткани реальности.

— Измените формацию! — крикнул он, поворачиваясь к мастеру Суню. — Скверна движется как жидкость — она обойдёт прямой барьер! Нужно создать водовороты, завихрения, которые заставят её рассеяться и потерять концентрацию!

Мастер Сунь мгновенно оценил ситуацию и перестроил учеников. Теперь они образовывали не простую линию, а сложную спираль с Михаилом в центре. Их энергия направлялась не прямо против надвигающейся тьмы, а по касательной, создавая завихрения, которые должны были дробить и рассеивать её движение.

С восточной стороны школы донеслись крики. Первые искажённые существа появились на границе периметра — бывшие животные, теперь изуродованные мутацией. У кого-то из них конечности удлинились, покрывшись хитиновыми пластинами, у других тела раздулись, как у насекомых, с полупрозрачной кожей, под которой пульсировали тёмные жидкости. Их движения были механически точными, словно управляемыми единым разумом.

Защитники вступили в бой, используя техники школы, чтобы отбрасывать тварей. Лэй возглавил контратаку с западного фланга — его тело двигалось в идеальном потоке, меч оставлял голубоватые следы в воздухе, рассекающие хитиновую броню.

Михаил погрузился глубже в состояние концентрации. Речная вода вокруг его ног начала закручиваться, повинуясь не только физическим законам, но и его воле, его пониманию потоков. Амулет на груди нагрелся, хронометр начал тикать быстрее, словно отмеряя ускоренное время.

Перед внутренним взором проступил образ Тан Сяо — её техники работы с тенями, когда она управляла не просто темнотой, но самой природой света и его отсутствия. Это воспоминание переплелось с образами мастерской в далёком Петрограде, где он изучал механизмы часов, постигая сущность времени через его измерение. Две жизни, две разные мудрости, сейчас они соединились в его сознании, создавая новое понимание.

— Усильте западный фланг! — крикнул он, почувствовав, как скверна меняет направление, пытаясь обойти их формацию. — Она ищет слабые места!

Восточное небо почернело окончательно. Волна искажения катилась к ним, почти осязаемая в воздухе. Деревья по пути скручивались, их ветви превращались в извивающиеся щупальца. Земля покрывалась слизистой плёнкой с металлическим отливом. Сам воздух загустел до консистенции сиропа, с привкусом ржавчины и тления.

Михаил позволил своему сознанию расшириться ещё больше, охватывая всю реку — от горных истоков до дальних районов долины. Он соединился с древним потоком, который тёк здесь задолго до появления людей и будет течь после их исчезновения. Речная вода отвечала на его зов — не просто жидкость, но сама сущность течения, движения, вечного изменения.

— Сейчас! — скомандовал мастер Сунь, когда тёмная волна приблизилась вплотную к их позициям.

Практики синхронно направили энергию в реку. Михаил чувствовал, как эта сила проходит через него, усиливаясь и структурируясь. Он не просто пропускал поток — он придавал ему форму, направление, смысл.

Река вспыхнула ярким голубым светом. Водная гладь поднялась, формируя не стену, а сложную систему потоков, барьеров и водоворотов. Это не был прямой щит против тьмы — это была живая, адаптивная защита, способная меняться и перестраиваться в ответ на атаки скверны.

Волна искажения докатилась до реки и столкнулась со светящейся водой. Противостояние было не столько физическим, сколько энергетическим — тьма и свет схлестнулись, искривляя пространство между ними. Чернильные щупальца скверны пытались проникнуть сквозь барьер, но водные потоки перенаправляли их, рассеивали, замедляли.

Михаил чувствовал каждое прикосновение тьмы к воде. Это была не просто борьба энергий — структура реальности здесь изгибалась и деформировалась. Временные потоки искажались, создавая странные узоры, которые он мог видеть своим особым зрением.

На мгновение концентрация Михаила дрогнула. Перед глазами всплыло лицо Тан Сяо в последние мгновения её жизни — спокойное, решительное, принимающее неизбежное. “Это лишь переход”. В этот момент скверна нашла слабость в барьере и ударила точно в место, где стоял Михаил.

Темная энергия прорвалась сквозь водный щит, устремляясь к его груди. Инстинктивно Михаил скрестил руки перед собой, зажав между ладонями амулет и хронометр. Артефакты вспыхнули серебристым светом, создавая собственный щит.

Удар пришелся не по телу — по сознанию. Что-то чужеродное пыталось проникнуть в его разум, в память, в самую суть. Перед глазами пронеслись образы: Анна, кашляющая кровью в их петроградской квартире; Лин-Су и Цзюань, с гордостью провожающие сына в школу; мастер Юнь Шу, демонстрирующий идеальную форму “Течения через камни”; Тан Сяо в отблесках костра, тени, играющие на её сосредоточенном лице…

Скверна искала трещину — страх, сомнение, противоречие, любую слабость в его сущности. Но вместо этого она встретила стальную решимость человека, который уже дважды терял всё дорогое и не боялся потерять снова. Человека, чья фундаментальная суть оставалась неизменной через две жизни, два тела, два мира.

Хронометр в его руке завибрировал, амулет ответил такой же вибрацией. Между ними образовался замкнутый круг энергии, и Михаил внезапно понял суть техники «Обращённого потока» — не противостояние скверне, а создание замкнутого контура, который изолирует и перенаправляет её силу.

Он направил речную энергию не против тьмы, а вокруг неё, формируя спираль, которая закручивалась всё плотнее. Скверна оказалась в ловушке собственной инерции — чем сильнее она пыталась прорваться, тем больше запутывалась в энергетических потоках.

— Не блокируйте — направляйте по кругу! — крикнул Михаил другим практикам. — Пусть движется по спирали, пока не иссякнет!

Мастер Сунь снова перестроил формацию. Теперь ученики создавали не барьер, а гигантский водоворот. Скверна, пытаясь прорваться к сердцу школы, вместо этого закручивалась вокруг своей оси, тратя энергию на движение, которое не приближало её к цели.

С других участков обороны доносились звуки сражений. Искажённые существа прорывались через внешние рубежи, но встречали организованное сопротивление. Краем глаза Михаил видел, как мастер Юнь Шу лично возглавил контратаку на восточном фланге.

Противостояние затянулось. Солнце полностью скрылось за горизонтом, но тьма не настала — вместо неё долину озарило странное свечение: голубоватое сияние реки противостояло фиолетовому мареву скверны. Михаил потерял счет времени, полностью растворившись в ритме битвы. Вода вокруг его ног менялась, приобретая новые свойства под влиянием его дара и силы артефактов. Она начала светиться изнутри не просто голубым, но серебристым светом, напоминавшим лунные блики — тем самым светом, который излучали амулет и хронометр.

Наконец, когда последние звёзды проступили на небе, тёмная волна начала отступать. Неохотно, медленно — она отходила как морской отлив, оставляя после себя искажённый ландшафт и разрушения. Но прямая угроза школе миновала.

Михаил с трудом выбрался из реки, каждый мускул его тела кричал от напряжения. Одежда промокла насквозь и покрылась странным серебристым налётом, который медленно таял, возвращаясь в реку. У берега его встретил мастер Сунь, его обычно невозмутимое лицо выражало искреннее восхищение:

— Тридцать лет преподаю водные техники, но такого контроля потоков не видел никогда, — сказал он, помогая Михаилу выйти на сухое место. — Ты использовал силу скверны против неё самой. Это… воистину революционный подход.

— Не мой, — покачал головой Михаил, чувствуя, как дрожат колени от истощения. — Древний. Из свитка хранителей.

Они медленно направились к главному павильону. По пути Михаил видел последствия атаки — разрушенные строения, поваленные деревья с неестественно искривлёнными ветвями, раненых учеников, которым оказывали помощь. Но также он видел решимость на лицах, отсутствие паники, организованные усилия по восстановлению.

Небольшая группа учеников расчищала обрушившуюся крышу учебного павильона. Юноша, помогавший девушке с забинтованной рукой, чем-то напомнил ему Тан Сяо — такая же сдержанность, граничащая с отчуждённостью. Боль утраты снова накрыла волной, но Михаил заставил себя идти дальше.

В главном зале тускло горели светильники, тени танцевали на стенах. Мастер Юнь Шу склонился над картой, нанося новые пометки. Его правая рука была перевязана, на виске запеклась кровь. Рядом стоял Лэй, докладывая о ситуации на флангах:

— …три тяжело раненых, но выживут. Южный периметр держится. Северный ждёт подкрепления.

Заметив Михаила, Лэй на мгновение сбился с доклада. В его глазах мелькнула искренняя радость: — Мастер Ли, — он поклонился с уважением, но в жесте проскользнула та же мальчишеская порывистость, которую Михаил помнил. — Ваш метод защиты реки спас нас.

— Ты сам неплохо сражался, — Михаил позволил себе слабую улыбку. — Далеко ушёл от мальчишки, который не мог удержать меч, не поранившись.

— У вас хорошая память, — Лэй улыбнулся в ответ, на щеке проступила ямочка. — Хотя я предпочёл бы, чтобы вы помнили мои успехи, а не промахи.

— Мы выстояли, — просто произнёс мастер Юнь Шу, глядя на Михаила. — Благодаря этому методу и хранителям.

Михаил тяжело опустился на скамью, мышцы гудели от напряжения: — Это временная победа. Скверна отступила, но не исчезла. Она будет искать другие пути.

Мастер Юнь Шу кивнул: — Я отправил гонцов во все школы и к известным мне представителям хранителей. Мы должны объединить усилия.

— Хранители уже действуют на востоке, — сказал Михаил. — Мастер Чжоу координирует защиту деревень в долине. Мы должны установить постоянную связь.

— И начать подготовку к более серьёзным волнам скверны, — добавил мастер Ло, входя в зал. На его плече виднелась повязка, пропитанная серебристым составом. — Древние тексты говорят, что скверна приходит волнами, каждая последующая сильнее предыдущей.

— Это лишь начало длительной борьбы, — мастер Юнь Шу вздохнул, его плечи на мгновение опустились. Но он тут же выпрямился, словно отбрасывая усталость усилием воли. — Однако сегодня мы доказали, что скверна может быть остановлена. Это даёт надежду.

Михаил посмотрел на свои руки — они всё ещё светились слабым серебристым светом, остаточный эффект от контакта с артефактами. Сквозь этот свет странно просвечивали фантомные руки часовщика — бледные, с длинными пальцами, привыкшими к работе с тонкими инструментами. Наложение двух жизней, двух сущностей, ставших неразделимыми.

— Мне нужно изучить артефакты, — сказал он. — В них ключ к противодействию скверне. И записи брата Тан Сяо могут содержать важные сведения.

Услышав её имя, он снова ощутил болезненный спазм. Часть его хотела оплакать её прямо сейчас, но для этого не было ни времени, ни сил, ни уединения.

— Используй западную библиотеку, — кивнул мастер Юнь Шу. — Я дам распоряжение, чтобы тебя не беспокоили.

Он на мгновение замешкался, словно подбирая слова: — Ли Цзянь… я знаю, что ты потерял кого-то близкого. Такие потери… меняют нас. Отдохни сначала. Дай себе время.

Михаил кивнул, не доверяя голосу.

Западная библиотека уцелела в битве — массивные стены из речного камня выдержали даже напор искажённой реальности. Внутри пахло бумагой, чернилами и мудростью веков. Михаил прошёл в дальний угол, где стоял низкий стол и несколько подушек для медитации.

Наконец-то оставшись один, он позволил напряжению покинуть тело. Плечи опустились, дыхание стало прерывистым. Горе, которое он сдерживал часами, прорвалось наружу — не в громких рыданиях, а в беззвучных, глубоких спазмах, скрутивших всё тело.

Образы Тан Сяо проносились перед глазами: её редкая улыбка, когда он говорил что-то неожиданное; точность её движений в бою; тепло её кожи в предрассветных сумерках, когда они разделили несколько драгоценных часов в хижине лесничего; последний жест самопожертвования, когда она шагнула между ним и смертью.

Он достал хронометр, прижал к груди. Холодный металл, нагревшийся от её последнего прикосновения. Тиканье механизма, настроенного в идеальный ритм. Инструмент измерения времени, ставший инструментом его победы ценой её жизни.

“Вода течёт дальше, не останавливаясь,” — прошептал он в тишине библиотеки. — “Но русло меняется после каждого наводнения.”

Михаил расстелил свиток «Обращённого потока», положил рядом записи брата Тан Сяо. Горе никуда не ушло, но трансформировалось в тихую решимость. Если он не мог спасти её, то хотя бы завершит её дело. Мир вокруг менялся, искажался скверной, и ему предстояло найти способ противостоять этому искажению.

Часы без устали отсчитывали секунды. Михаил Старовойтов, когда-то часовщик из далёкого Петрограда, теперь мастер Ли Цзянь из Школы Текущей Воды, склонился над текстами, расшифровывая тайны, которые могли защитить целый мир.