Лейтенант империи. Часть вторая

Глава 26

Сарай старший поднял клинок телекинезом. Взмахнул им пару раз и, мерзко ухмыльнувшись, посмотрел на меня.

— Что, Туров, удивлён? — его лицо противно сморщилось, а голос стел ехидным до невозможности.

Если он думал, что выказывает превосходство, то ошибся. От этого сочетания хотелось плеваться. А от того, что он, как две капли воды походил на покойного Ярика, только старше возрастом, меня подташнивало.

Не очень приятно, знаете ли, встречать в жизни того, кто после смерти приходил к тебе во снах. Наталкивает на определённые раздумья. И предположение о собственном сумасшествии из них самое безобидное.

— Ты, наверное, сейчас думаешь, как же так? Почему Растеряшев не обнаружил связи Малышева с орденом? Ведь они раскололи Вельминова на допросе, — он вытянул руку с клинком вперёд. Чтобы коснуться меня кончиком лезвия, ему оставалось сделать всего пару шагов. — Я прав, Ростислав?

— Нет, — я прекратил приседать и, коснувшись дужки тактических очков, включил их.

— Зачем ты лжёшь перед смертью? Себя-то не обманывай, — ощерился Сарай. — Хочу, чтобы ты оценил масштаб моих возможностей, всё это, — он развёл руками в стороны, — я устроил, чтобы ты сдох. Орден…

— Вас исключили из ордена, — я слегка отшагнул назад, пригружая ногу для упора. — Думаю, Ракса испугался вашего напора, и избавился от вас не только в альянсе. Да-да, я знаю об этом. Он сам сказал мне.

— Как это на него похоже, — хохотнул Сарай, — дует на воду и боится решительных действий. Гавел был не таким.

— Ключевое здесь был, — пожал я плечам, — и то, что к Раксе прислушались.

— Ключевое здесь, что я столько лет был координатором ордена, что знаю все…

— Да-да — перебил я его, заставив лицо исказиться злостью, — Мы взяли Вельминова и обезглавили Орден. Если я правильно понял, то ячейки сети ордена не знают друг о друге, связь у них только с координаторами. Так?

Я посмотрел на Сарая. Ответа не дождался, но увидел подтверждение своим словам в его глазах. Потому продолжил:

— Орден на Владивостоке лишился руководства, и вы использовали местную сеть в своих целях. Вы же знаете, как всё устроено, Вы же сами были координатором, — хмыкнул я, вновь улавливая удивление в его глазах. — Рядовые ячейки стали вашими пешками. Вы активировали «мёртвые» учётки офицеров и через них стали руководить, а заодно и сливать сеть нам.

— Господин, — занервничал Малышев, поглядывая на часы. — У нас двенадцать минут до спутника…

— Минуту, — бросил ему Сарай.

— Я знаю, о чём вы сейчас думаете, — ухмыльнулся я, — откуда он всё это знает? А если знает, то, что предпринял.

— Нет, — Сарай качнул головой.

— А вот капитан да, — я кивнул на Малышева, который нервничал и оглядывался по сторонам, будто что-то чувствовал, но до конца не доверял своим ощущениям.

Хотя, он всё же перестраховался. Отправил своих бойцов, занять позиции вдоль стен домов. Взять периметр под контроль.

— Вы преследовали две цели, — я прекратил ухмыляться, и просто рассказывал, тянуть время уже не имело смысла, но, раз человек слушает, почему бы и нет. — Убить меня и слить орден, отомстить ему за ваше исключение Раксой. Ведь, вы столько лет служили ордену ради собственной выгоды…

— Пять минут, — пробурчал Малышев.

— Продолжай, — махнул мне клинком Сарай, его лицо ничего не выражало, только в глазах застыло странное выражение, будто он впервые меня увидел. И теперь рассматривал, пытаясь понять, кто я такой.

— Вы надавили на местных аристо через орден, а потом допустили первую ошибку, подослали ко мне Фадея Ариафина, — я равнодушно пожал плечами, словно говорил о чём-то простом, обыденном. — На нём прослушка была, да? Но он всё равно смог намекнуть мне, что дело не в ордене, а в слуге. А я уже сталкивался с такими ситуациями.

— Первую ошибку?..

— Ага, — кивнул я, — когда я понял, что против нас работает ваш слуга, то многое стало понятней. Мы просто не там искали. И это подводит нас ко второй вашей ошибке. Она же самая главная.

Я замолчал и снова дотронулся до дужки тактических очков.

— Не старайся, — напряжённо буркнул Малышев, — я вывел очки из строя еще до операции, и знаю, что никто не придёт. Даже твой отряд ОМОНа недоучек, всё ещё в академии. Я контролирую всё.

— А при чём здесь они? — усмехнулся я и посмотрел в глаза Сараю старшему, — вы, как и я вначале, слишком зациклились на службе, и забыли одну деталь.

— Какую? — прошептал Сарай, словно загипнотизированный.

— Моя будущая жена — аристократка, — произнёс я и, отпрыгнув спиной назад, ушёл в кувырок, а там, где только что стоял, хлопнул направленный взрыв.

Вокруг Сарая и его людей сработали мины. Сверху посыпались гранаты, а из окон окружающих зданий выпрыгнули бойцы в новейших гардемаринах чёрного цвета. Ещё в воздухе они открыли огонь из винтовок.

Улица наполнилась хлопками от взрывов. Пространство стало затягивать дымом.

Я успел заметить, как погибли двое бойцов Малышева. Как остальные, попытались кинуться к капитану, но застряли на половине пути. Они залегли на обочине. Принялись останавливать пули и гранаты индексом.

Сам Малышев попытался защитить Сарая. Прыгнул к нему, встал за его спиной, но Сарай старший рванул сквозь дым ко мне.

Оглушенный, дезориентированный, он размахивал клинком-тростью, как дубинкой. Я выхватил штатный тесак. Отбил его удары, и мы вывалились на чистое от дыма пространство.

Малышев попытался кинуться к нам, атаковать на ходу. Его мощи хватало на это, но тут с неба спикировал гражданский антиграв с пулемётом на крыше.

Крупный калибр заставил капитана отступить. Уйти в глухую оборону и, даже не помышлять об атаке.

Я прекратил следить за слугами Сарая и сосредоточился на графе. Его клинок полыхал красным. Стегал воздух перед моим лицом. Оставлял зазубрины на штатном тесаке.

Нырок. Отскок. Перекат. Снова отскок. Я метался словно сайгак в горящем лесу. Сарай оказался сильным противником. Его индекс, пусть и превышал мой, но ненамного. Повезло мне в этом. Иначе…

Я вышел из очередного переката, и мимо меня пролетел огненный шар. Второй шар я отбил огненным же щитом. Сарай, остановился и стал закидывать меня техниками. Пламя он больше не использовал. В меня полетели куски асфальта.

Теперь я ушёл в глухую оборону. Подныривал, скручивался и квыркался. Метнулся к стене здания, заметил догорающий ботинок. Раздул из пламени кнут, и ударил им по врагу.

Всё произошло внезапно и очень быстро.

— Господин! — закричал Малышев, он каким-то образом сбил антиграв, и теперь шёл на помощь графу.

Сарай на миг отвлёкся.

Огненная змея кнута обогнула щит. Обхватила корпус Сарая. Он закричал от боли, выставил вокруг тела щит, но забыл о голове. Я дёрнул кнут на себя, он сорвался и самым кончиком, случайно, задел горло врага.

Голова Виктора Ярославовича покатилась по асфальту. Малышев это увидел и пронзительно закричал. Его щит тут же рухнул, и рядом с ним оказался боец в чёрном доспехе. Взмах сабли, больше похожей на ятаган, прервал жизнь капитана.

Оставшиеся слуги Сарая погибли сразу после Малышева. Сдаться никто не захотел.

— Дирижёр Солисту, всё чисто, — раздалось у меня в ушах через тактические очки. — Враг уничтожен.

После сообщения я вышел на открытое пространство. В воздухе всё ещё клубился дым от взрывов. Пахло гарью и кровью. Издали доносились звуки сирен жандармов. А передо мной, выстроились в шеренгу двадцать бойцов в чёрных доспехах. Спецназ рода Юдиных. Рода моей невесты.

— Господин, — поклонились они, прикладывая сжатый кулак к груди.

— Так, а ботинок, откуда взялся? — почесав затылок, спросил Растеряшев.

Мы, как раньше, вчетвером сидели в кабинете Меньшова и разбирали случившееся. С момента схватки минуло всего шесть часов. Я только и успел, что вернуться в академию и побыть немного с семьёй.

— При взрыве с тела Фадеева слетел, — поморщился я. Воспоминания о смерти лейтенанта вызывали горечь. Хоть и был он тем ещё мерзавцем, и мотивация его заставляла желать лучшего, но, всё же, он оказался верным своему долгу морпехом. А я, признаться, одно время грешил, что он один из орденцев.

— Ну, ты дал, конечно, Ростик, — протянул Ерастов озадаченно. Почти весь рассказ его лицо выражало обиду, что с ним я не поделился догадками заранее.

— Прости, дядь Саш, не мог рассказать, — развёл я руками. — Сам об этом догадался в последний момент.

Уточнять, что он мог нечаянно сболтнуть кому-нибудь при планировании операции, я не стал. Зачем расстраивать ещё сильней?

— Ростислав, а зачем Сарай вообще с тобой разговаривал? — снова взял слово Растеряшев, — почему сразу не напал? Прям, киношный злодей какой-то.

— А не знаю, Виктор Маркович, — пожал я плечами, — у них это семейное. Наверное, хотел сам себя впечатлить, какой он коварный гений. Ну и насладиться своим превосходством…

— Нда, — протянул Растеряшев, — слышал я, конечно, что ЧСВ у древнейших родов зашкаливает, но, чтобы до такой глупости.

— Семейное? — уцепился за мои слова Меньшов, а я прикусил язык. — Это с кем же из их рода ты успел ещё встретиться? Или пилот флота Ярослав Сарай умер не так, как написано в отчёте?

Блин! Блин! Торпеду мне в дюзы! Вот же ж я ландух серебристый. Валенок от матроса… Да как так?

— Ты чего застыл истуканом? — хмыкнул Меньшов, — рассказывай, давай, а то Александр Ярославович сейчас из штанов выпрыгнет.

Глянул на дядю Сашу. Он единственный, кому я в своё время рассказал все подробности. Сейчас он напрягся, и выглядел взволнованным.

Что ж, сам виноват. Слишком расслабился и сболтнул лишнего….

Ааа, будь, что будет.

— Ну, не совсем так, — протянул я и стал докладывать, как было на самом деле.

— Ясно, — Меньшов пробарабанил пальцами по столу, когда я закончил, и задумчиво протянул: — это многое проясняет, но отчёт менять не будем.

— Знать бы раньше, — проронил Растеряшев, и в его взгляде мелькнуло сочувствие: — ты как вообще, Ростислав? Слышал, вы дружны были, а тут…

— Это всё, что тебя интересует? — хмыкнул Меньшов. Он вновь сидел неподвижно и сверлил меня взглядом. — А откуда взялся отряд спецназа Юдиных, тебе не интересно? Двадцать бойцов в новейшей броне и с вооружением, которое аристократам даже не продаётся.

— Так это трофеи Ростислава из столицы, — возразил Растеряшев.

— Так-то да, — ухмыльнулся генерал-адмирал, — но у нас никаких сведений о бойцах на планете. Как они сюда попали, почему их не зарегистрировали официально? Почему их никто не видел, ни одна система слежения?

Взгляды троих собеседников сошлись на мне и Меньшов продолжил:

— Засаду можно подготовить за день, но за это время не получится скрытно перебросить на планету такой отряд. Что скажешь Ростислав?

Он смотрел мне прямо в глаза. От ощущения его силы у меня даже татуировки засветились, а на плечи упала бетонная плита. Меньшов подавлял. Побуждал ответить правду.

И я хотел ответить, но, к своему удивлению, понял, что не дотягивает Валентин Севович до великого князя Михаила Владимировича. Не дотягивает. А у меня после встречи с ним, кажется, проявилась способность сопротивляться такому вот давлению.

— Можешь не отвечать, — произнёс Меньшов, но больше так не делай, и не помышляй о таком.

Не знаю, как он понял, что я использовал служебное положение и свои знания. Что скрытно провёл отряд Евпатия Ивановича для атаки на конвой Лиры, если суд её не оправдает.

В очередной раз я поймал себя на мысли, что начинаю мыслить, как аристократ. Нет ничего важнее рода. Абсолютно. Поэтому они внедряют в армию слуг.

Сначала история с Гривасовым, теперь, вот, с Малышевым. Они не предатели, нет. Нельзя их так назвать. Они слуги и преданы роду. Они, скорее, тайные агенты, которые действуют в интересах другой страны. А род аристократов и есть государство внутри государства. И, рано или поздно, действуя такими методами, именно род начинает нарушать законы Империи.

Ни Гривасов, ни Малышев не виноваты в своих действиях, если смотреть под этим углом. Они, пусть и не слепые, но всего лишь орудия в руках своих господ. И отвечать за выполненные ими приказы будут главы родов.

В случае с Гривасовым Лира пошла под суд. В случае с Малышевым, Сарай старший лишился головы.

А вот я, если бы Евпатий Иванович напал на конвой, стал бы предателем. Потому что дал присягу раньше, чем закрутилась вся эта каша, и я смог распоряжаться силами рода Юдиных.

Стыдно мне за эти намерения? Да.

Изменил бы я их? Нет.

Для меня, на этом свете, нет ничего дороже Лиры и Вари. И это, именно это роднит меня с отцом Лиры и с Сараями. Нет ничего важнее рода. А всё, что кроме, пусть горит синим пламенем…

— Прекрасно тебя понимаю, — произнёс Меньшов, а в его взгляде мелькнула печаль, — представляю, что ты сейчас чувствуешь и о чём думаешь. Но, поверь, можно действовать по-другому. Потому, больше о таком не помышляй. А будут сомнения, помни, я пообещал великому князю Михаилу Владимировичу, что с головы твоей жены и дочери не упадёт ни один волос.

Я хотел возразить. Сказать, что вряд ли он понимает, но осёкся. Это же он сдал братьев Императору. Это он убил брата в столице. Но там были причины…. Получается, он пошёл против рода? Или, наоборот, пытался его сохранить?

Мысли заметались у меня в голове. Я никак не мог понять, что ответить, как он узнал, или, как мне теперь быть? Похожесть на аристократов пугала. Но и по-другому было нельзя.

В конце концов, я успокоился. Об этом можно подумать потом. Осмыслить, спросить совета у отца или Деда. Поговорить с Лирой. Сейчас важно другое. Проступок я совершил только в мыслях, а Меньшов, предложил мне за мысли индульгенцию.

— Тогда обещания ещё не было, — пожал я плечами, надеясь, что эти слова прозвучат, как извинения, а затем кивнул, — хорошо, я постараюсь.

Валентин Севович в ответ лишь хмыкнул и покачал головой.

— Ты заходи, если что, поговорим, — произнёс он грустно, а Ерастов и Растеряшев непонимающе посмотрели на него.

Сейчас Меньшов напоминал того себя, каким он был на лыжном курорте в столице. Почти открытый, предающийся воспоминаниям, добродушный старик. Который грустил о прошлом, но ни о чём не сожалел.

— Спасибо, Валентин Севович, — кивнул я, ощущая, как внутри меня исчезает напряжение. — Обязательно.

— Значит, у нас сегодня праздник, — Меньшов наигранно радостно хлопнул ладонями по столу и приподнялся из кресла, — мы официально победили орден в нашем округе.

— Мы ещё выясняем, — поспешно ответил Растеряшев, тоже вставая на ноги, — но на Владивостоке точно, осталось проверить остальные системы. Технология известна…

— Витя, — Меньшов растянул губы в снисходительной улыбке, — не порти момент. Не душни.

Генерал-адмирал достал из ящика стола четыре коньячных бокала. Вытащил трёхлитровую бутыль с янтарным содержимым, и стал разливать напиток.

— Ну, будем, господа офицеры, — он приподнял бокал над головой, — за Империю.

— За Империю, — гаркнули мы.

Ерастов резко выдохнул в сторону, и я поспешил его предупредить:

— Дядь Саш, пей спокойно, а не залпом. Это чайный гриб.

— А? — Ерастов удивлённо похлопал глазами, но я уже пил приятный по вкусу напиток. Квас чем-то напоминает.

— Ростислав Драгомирович, — прежде чем мы ушли, обратился ко мне Меньшов, и тут же отвёл взгляд в сторону, — у меня своих внуков нет… ты не возражаешь, я твоей дочурке передам несколько игрушек в подарок.

— Конечно, нет, — ответил я, не замечая его смущения, — мы и в гости с ней можем к Вам приходить. Ей с Вами понравилось.

— Правда?

— Конечно. Слова «топеда», «киль» и «лоловая акака» она теперь говорит чаще чем «мама» или «папа».

— Лобовая атака, — расплылся в улыбке Меньшов, — серьёзно, так и говорит?

— Так и говорит, — улыбнулся я в ответ, — но к нам с Лирой теперь подползает исключительно с фланга.