Лейтенант империи. Часть вторая

Глава 24

— Значит, нас пригласят на переговоры? — спросила Лира, играя с Варенькой на диване.

— Ага, — я улыбнулся, глядя, как доченька машет ручками и смеётся.

— И целый эсминец нас прикроет?

— Ага, — я осмотрел инфоплашет Любимой, отложил его в сторону и полез в комнатный сейф.

— И на борту будет целый батальон морпехов?

— Ага, — достал из сейфа новый инфопланшет и включил его.

— А врагов уже полбатальона, и ты думаешь, что может быть и больше?

— Ага.

— Это похоже на войну.

— Да.

— И они утверждают, что нам ничего не грозит?

— Да, — экран гаджета загрузился.

— Но тебя что-то волнует, и мучают дурные предчувствия.

— Да.

— И всё это, только, если мы согласимся?

— Именно.

— И что ты сказал?

— Согласился, — пожал я плечами.

— Хорошо, — кивнула Лира, — но Варю мы с собой не возьмём.

— Конечно, нет, — я установил защищённое соединение на новом инфопланшете. Включил шифрование. В чате появилось сообщение: «Солист на месте».

— Ростик, — Лира подняла голову от дочери, и посмотрела на меня, — а с кем она здесь останется? Кто её защитит?

— О, — хмыкнул я, — не волнуйся, я договорился насчёт няни. Варя будет в безопасности.

— Нет, это неприемлемо. Туров, ты издеваешься?

— Никак нет, — произнёс я, и Меньшов хмуро на меня посмотрел. — Она просто посидит с Вами.

— Нет, — отрезал Валентин Севович, и на меня дохнуло его силой.

— Ваше высокопревосходительство, если сделаем всё быстро, Вам её, даже кормить не придётся, — продолжал я, стоя перед его столом. Рядом, вытянувшись по струнке, прикинулся ветошью Растеряшев.

— Туров, я сказал…

— Валентин Севович, — улыбнулся я, — Вы же собираетесь принять участие в операции?

— Да, — насторожился Меньшов,

— Но фигура Вашего масштаба не может скрытно покинуть своё место. История с губой, — я развёл руками, — не в счёт. Там всё тщательно планировалось. А в условиях передвижения по планете за Вами будут наблюдать все. Особенно, когда на составление плана ушло меньше получаса.

Меньшов напрягся. Насупился. Упёрся руками в подлокотники и стал подниматься с кресла.

— Туров, я решающий фактор…

— Несомненно, — я примирительно выставил ладони вперёд, — и у вас будет самое ответственное и сложное задание: присмотреть за Варей.

Меньшов покачал головой, будто осознал, что говорит с идиотом, и рухнул обратно.

— Валентин Севович, — я заметил брешь в обороне и усилил напор, — Вы спасли жизни десятков людей на курорте столицы, в том числе и мою. Теперь я прошу защитить мою дочь…

— Туров…

— Я буду рисковать жизнью, моя жена будет рисковать жизнью, мы не сможем быть рядом с ней.

— Туров…

— Как мы можем выполнять задание, если мысли наши будут с Варенькой? Нам просто необходима нанобетонная уверенность, что она в безопасности.

Я закончил спич и судорожно вдохнул. В голове аж помутилось от недостатка кислорода.

— Ты закончил? — спросил Меньшов, буравя меня тяжёлым взглядом.

— Могу продолжить, если надо, — улыбка у меня вышла блеклой. Сам это почувствовал. Но, я и, правда, был готов продолжать. — Только представьте…

— Не надо, — качнул головой Меньшов, — я согласен.

— … Как Вы… эм, хорошо, — кивнул я, замолкая, но затем добавил: — благодарю, Ваше высокопревосходительство.

— Свободны, — буркнул Меньшов и зыркнул на Растеряшева, — готовьтесь.

Полковник, как стоял, проглотив стальной шест, так и развернулся вокруг его оси, и, деревянной походкой, пошёл на выход. Я проследовал за ним.

— Туров, ты страшный человек, — сказал он мне в приёмной. — Прогнуть Меньшова не смог даже Разумовский старший.

— Да я не…

— Пойдём работать.

Воспоминания о разговоре пронеслись, как кино в ускоренной перемотке. Я выключил секретный инфопланшет и разломил его на две части. Подцепил ногтём процессор и засунул его, вместе с обломками, в небольшой контейнер из сейфа.

Автоматика пискнула, и внутри контейнера остался лишь пепел, который я смою в унитаз.

— Это то, о чём я думаю? — спросила Лира.

— Да, — улыбнулся я.

— Я верю в тебя, — она протянула ко мне руку, и я, взяв её ладонь в свою, подошёл к ней и обнял.

Пчёлы стали жужжать намного тише. Я всё сделал правильно. Вроде бы.

Растеряшев прорабатывал подготовку к операции. Меньшов готовился стать «дедушкой выходного дня». Ерастов доводил приказы и согласовывал действия с новыми «охранниками». А мне оказалось решительно нечем заняться.

Идти на пары не хотелось. Опустошать магазины на стрельбище тоже. Вся эта история с Сараем и покушением настолько вымотала мои внутренние ресурсы, что мне требовался отдых. Могу же я себе позволить выходной? Тем более перед боевым заданием.

Лучший отдых — смена деятельности.

Взял дело Гусева и спустился в гостиную. Устроился в кресле и стал перечитывать материалы.

Да, вроде бы, здесь всё ясно. Разобрались уже, что Пётр Фадеевич оказался агентом ордена. Что он подложил бомбу в тот десантный бот, на котором мы летели. Но меня интересовало одно.

В то время Ярик меня поддерживал. Он хотел найти с моей помощью Лиру. Я был нужен ордену. Значит, не меня хотели убить. А кого тогда?

На кого же покушался Гусев?

Узнаю, кого хотел убрать орден, возможно, смогу понять, зачем им моя смерть.

Передо мной застыл лист со списком курсантов морпехов. Шестьдесят восемь фамилий. Двадцать из них пометили крестиком — погибшие во время взрыва, среди них оказались все офицеры, начиная от лейтенанта заканчивая старшинами.

Нда, выживи из них кто-то, и мне не пришлось бы тогда брать командование на себя. Хех, а, ведь, именно тот случай протолкнул меня вверх по морскому табелю о рангах…

Получается,… Нет, тот случай не связан со мной, и повышение в звании просто совпадение. А вот дальше, да, получается, что именно благодаря ордену растут звёзды на моих погонах.

Хотя, нет, не совсем. Всё же на Тау Метам мы оказались не в том месте из-за Гривасова. На Гусь-Налимске Двуликие меня не преследовали, а только начали…

Выдохнул. Чувство облегчение прокатилось по телу. Заставило отступить напряжение. Всё же, меня не на шутку взволновало, что моя карьера построена благодаря ордену и его покушениям. Быть причастным к гибели сослуживцев, такое себе удовольствие.

Так кто же из них был целью? Офицеры?

Взгляд снова упал на лист, и я задумался. Командиры сидели там, где прошёл взрыв. Не точно в том месте, но рядом. А вот рвануло, исходя из схемы бота, прямо напротив меня. Но не я цель…

Так, заряд Гусев заложил не под сидение, а в служебный отсек под ним. Кресло с номером пятьдесят девять, а у меня пятьдесят восьмое… Что-то крутится в голове, не пойму, как будто недавно я об этом уже думал. Совсем недавно…

Желание вспомнить, как всё было, помогло скользнуть в прошлое. Воспоминания встали перед глазами, как кинофильм. Потянулись события того дня.

Морпехи ходили по десантному боту, рассаживались на места. Мне кричал Гадел. Он избивал Боброва. Время скакало, последовательность мне только снилась.

Не всё проходило так, как было на самом деле, или так? Я замечал отличия от того, что помнил и, что написано в деле. Видимо, я уже начал забывать, или сам додумал, или где-то ошибка…

— Ростислав, ты чего тут застыл, как игрушка без батарейки? — голос Ерастова, а затем и его рука на плече вырвали меня из раздумий.

Когда я поднимал на него взгляд, то мельком заметил часы и понял, что сижу здесь уже несколько часов.

— Работает он, чего ты к человеку пристал, — хмыкнул Серафим, он, к моему удивлению, сидел на соседнем диване и смотрел телевизор. — Лира уже дважды заходила, не стала ему мешать и ушла на кухню, а ты, Саня, хуже наседки. Всё тебе знать надо.

— Равнодушие — худший грех, — отмахнулся от него Ерастов и посмотрел на меня: — всё нормально?

— А? Да, — кивнул я и приподнял папку с делом: — работаю, задумался.

Дядя Саша ничего не ответил, лишь поджал губы и пошёл наверх. Я же глянул на Серафима.

— Давно ты здесь?

— Достаточно, — хмыкнул он, отворачиваясь к экрану телевизора, — тебя и ядерный взрыв отвлечь не мог, удивительно, как ты на Саню отреагировал.

— Ядерный взрыв?

— Ага, — Серафим указал на телевизор, — там несколько бахнуло, война идёт.

На экране какой-то боец в камуфляже раздавал приказы отряду. Внезапно, тучи над ними разверзлись, и в землю вонзился огненный столб. Экран заволокло дымом. Всюду полетели комья земли.

Боец в камуфляже резко ускорился. Ушёл в перекат. Из его рук выросли стальные клинки, а из глаз ударили ветвистые молнии. Кого он атакует, стало ясно через секунду. Из огненного столба вывалился мёртвый противник.

— Сериал. Фантастика про магию, — пояснил Серафим, заметив мой интерес. — Гера виртуоз и глава рода, а на него сейчас напал мастер клана Соколовых. У них война родов идёт. Чушь, конечно, ничего общего с реальностью, но мне нравится.

— Виртуоз? Мастер? — протянул я, глядя, как главный герой выдаёт очередь из автомата, высоко подпрыгивает, и швыряет под ноги грозовое копьё.

— Это у них градации силы такие, — увлечённо стал объяснять Серафим. — Мастер — это, как… я или Сашка. Виртуоз — это за шестьдесят пунктов, как… мой атаман, понимаешь?

— У нас полковник Могута такой был, — кивнул я. — А дальше?

— А что дальше?

— Ну, у нас ещё генералы есть, и великий князь Михаил.

— А, — Серафим махнул рукой, — говорю же, всё не реально. Они слабее, но сюжет, конь стремительный, держит в напряжении. Хотя, есть повелитель, он ядерку пережил.

В этот момент герой в камуфляже отозвался на позывной Перов, и вызвал с неба целый град из молний, который накрыл армию противника. Вспышки прекратились, пыль рассеялась, и поле оказалось усеяно погибшими.

— Видал, — хмыкнул Серафим и дёрнул себя за чуб, — кто ж прёт вот так, через поле? Фантастика.

— Угу, — поддержал я его и вспомнил просьбу Лиры, — Серафим, а ты, правда решил остепениться и найти жену?

— Это кто тебе такое сказал? — спросил он, жадно уставившись в экран телевизора, там как раз снова разгорался магический бой.

— Так ты сам говорил, когда только приехал.

— А, — отмахнулся Серафим, не отрываясь от экрана, — то я не говорил, а балагурил.

— Но ты думаешь об этом? — не сдавался я. Вопреки моему мнению, спрашивать оказалось легко. Апостолов не возмущался и не уходил от ответа.

— Каждый нормальный мужчина думает об этом, — Серафим подёргал себя за ухо и указал на телек, — смотри, видишь, как она к нему льнёт и в глаза заглядывает?

Я посмотрел на экран. Там главный герой держал в одной руке меч, а в другой автомат. Над его головой бурлила грозовая туча, а прямо перед ним, меж распахнутых рук, стояла девушка.

Она прижималась к герою. Называла его Мечеславом, что-то ещё восторженно говорила, и смотрела на него глазами полными…

— Видишь, какая любовь в её очах? — довольно прогудел Серафим, — она в рот ему заглядывает, каждое слово ловит. Он для неё повелитель и господин.

— Эм, — я не знал, что ответить. То ли актриса в кадре фальшивила, то ли Апостолов увидел там свои фантазии. Но во взгляде девушки читалось наигранное обожание. От него отдавало лицемерием.

— Вот да, — прогудел Серафим, — и сказать нечего. Такое только в кино.

Он довольно улыбнулся и посмотрел на меня.

— У нас так могут любить только аристократки, воспитание у них, понимаешь ли, патриархальное, — произнёс он, покручивая ус. — И то не каждая способна на такое.

— Так…

— А я не аристо, — хмыкнул он, — могу получить ненаследный титул, конечно, индекс позволяет и толкает к этому, но хочется свой род основать, чтобы в веках осталось имя.

— Так…

— Не хотят они со мной, — всё не давал он мне сказать. — А из простых я не нашёл ещё ту, которой нужен был бы я. Только моё положение в обществе и выгода.

— Так…

— Да, знаю, — махнул он рукой и снова посмотрел в телевизор. — Для аристократов я тоже выгоден. И сила есть и боярство. Проблема в том, что я главой не стану, понимаешь?

Его голос был, вроде бы равнодушным, но чувствовалась в нём некая грусть. Горчинка, которая отравляла его мысли.

— Сераф…

— А зачем мне быть на побегушках? — пожал плечами Апостолов. — Придётся с боярством распрощаться, не может боярином быть тот, кто подчиняется главе рода. Независимость страдает.

— Ну…

— Вот и получается…

— Да дай ты уже мне сказать, — не сдержался я и тут же, когда он на меня посмотрел, поднял ладони вверх, — прости за грубость, но ты, как заевшая пластинка. Всё плохо, все бабы — дуры, и все хотят тебя использовать.

— Ну, про женщин я так не говорил, — протянул Серафим и кивнул — но в целом да. Так и есть.

— А что, если есть древний род, даже древнейший, где ты сможешь стать главой?

— Ростислав, — усмехнулся Серафим, отворачиваясь к телевизору, — чушь не говори, это фантастика хлеще, чем в сериале.

— Я серьёзно.

Серафим замер и, не моргая, уставился в экран. Я словно слышал, как скрипят шестерёнки у него в голове, но понять, о чём он думает, не мог.

— Да нет, — выдохнул он, и рассмеялся. — Бред.

— Почему? — не сдавался я. — Вот ты говоришь, что тебя хотят использовать, тут такая же ситуация, нужен сильный муж, который станет главой.

Он повернулся ко мне всем корпусом и смотрел так, будто впервые меня видел.

— Все в плюсе, — продолжал я, — выгода на лицо. Тебе ничем не надо поступаться, отказываться от боярства. Ты станешь графом, а там продолжится род. Любви не будет, только выгода, но любовь, как говорят…

— Любовь, дело наживное, — выдал Серафим, и пристально всмотрелся в моё лицо, — ты сейчас серьёзно?

— Ага, — я взял папку и поднялся на ноги. — Пойду поем, что-то желудок крутит.

— Ростислав, стой, — Серафим подхватился с дивана и поспешил за мной, — ты прям, вот, серьёзно?

— Ага, — я открыл дверь на кухню, и нос утонул в аппетитных ароматах. — Там в наследницах осталась одинокая, молодая красавица, и ей нужен защитник.

Любимая оторвалась от плиты и замахала на нас руками. Мол, идите отсюда, ещё не готово. Ирина Викторовна, хозяйка пансиона, на это только хмыкнула, но поддержала её хмурым взглядом.

Я как шёл, так развернулся, и, проскочив мимо Серафима, вернулся в гостиную.

— Ростик, — Апостолов стал моим хвостом. — Мне нужны подробности, какие подводные камни.

— Ты же не хотел…

— Да как тут захочешь, если ничего не знаешь? — возмутился Серафим. Что там не так?

— Война там, — вздохнул я, — весь род уничтожили, она одна осталась…

— Ерунда вопрос, — отмахнулся Апостолов, — кликну ватагу братушек, вмиг всех образумим. Ещё странности есть?

Я рассказал.

— Так, ну, тоже решаемо, — задумался Апостолов, — медицина поможет. А вот, это, — он отвёл взгляд, и, пожевав губами, спросил: — а этим делом она может заниматься?

— Сам спросишь, — чертыхнулся я, — договариваться о встрече?

— Нет, — Арина аж руками всплеснула и упёрлась спиной в грядушку дивана. — Он старый.

Официантка от её реакции вздрогнула и чуть не уронила с подноса наш заказ.

Поесть дома не получилось. Как только Апостолов согласился, я поднялся в соседнюю с моей комнату (Жичкин уступил, а сам ушёл ютиться с Абаимовым), и позвал Арину.

Вместе мы зашли в кафе неподалёку от пансиона, и я изложил своё предложение.

— Старый конь, борозды не испортит, — хмыкнул Серафим, когда официантка выставила тарелки и ушла.

— А новую вспашет? — едко усмехнулась Арина, — или будет спать, да жрать?

— Хохмишь, девчуля, — ухмылка у Серафима вышла кривая.

— Плевать, — Морозова откинула от себя вилку и, встав с дивана, посмотрела на меня: — я к тебе за помощью пришла, а ты…

— Сядь.

Голос Серафима был тихим, но от него исходила такая сила, что, даже мне захотелось вжаться в спинку.

Арина упала обратно. Испуганный взгляд метнулся на меня, потом за наши спины, и она замерла куклой на витрине магазина. Только ресницы хлопали.

Я уже понял, что челночный дипломат из меня так себе. Хотел вмешаться, привести доводы, но Серафим рукой показал мне, чтобы я не лез, и заговорил сам. Видимо, он уже всё обдумал и для себя решил.

— Так получилось, Арина Глебовна, — начал он вежливо, но от его голоса хотелось закутаться в куртку. — Что наш интерес совпал. Мне нужно главенство в роду, а Вам его жизнь. Но у Вас нет ничего, кроме имени, титула и обязательств перед родом. У меня же есть статус боярина и верное казачье братство.

Арина мазнула по мне взглядом, и я развёл руками:

— Твою просьбу я могу выполнить только так.

В ответ она ничего не сказала. Даже лицо у неё осталось каменным. Она повернула голову к Серафиму. Пронзила его ледяным взглядом и в тон ему, словно стужа северного полюса ворвалась в зал кафешки, произнесла:

— Давай обсудим. Договор.

— Фамилия будет двойная, — проронил Серафим.

Рядом с ними я чувствовал себя пингвином на льдине, вокруг которого шныряют касатки. Захотелось скорее встать и уйти. У дверей кафетерия я остановился и вернулся. Взял со своей тарелки бутерброд, и вновь ретировался.

Меня даже не заметили.

— Два раза в неделю… — только и донеслось мне в спину, когда я выходил. Уж не знаю, о чём они там договаривались.

Мир аристократов и так последние годы смотрел на меня во все глаза. Но сегодня я узнал, что можно и так. Преданность роду для аристо выше личных амбиций и желаний. Даже выше симпатий.

Психи… Хотя, я их понимаю, сам такой.

Я откусил от бутерброда и посмотрел на небо. Чугунные тучи надвигались на солнце и скрадывали его свет. Скоро на улице станет серо, а потом наступит вечер.

Студёный ветер подхватил с земли горсть снега и бросил мне за шиворот. Я поёжился и поднял воротник куртки повыше. Втянул голову в плечи.

Обжигающий холод напомнил о парочке, оставшейся в кафе. Мысли тут же метнулись к дому. Лире с Варей и горячему почти ужину.

Как же я, нет, не устал, а задолбался. И почему всё это на меня валится? Почему все пытаются втянуть меня в решение своих проблем?

Ответ не упал с неба. Только ветер повторил попытку снежного броска.

Я смахнул с головы снег и заспешил в пансион. Скоро наступит завтра. Будет море подлости и крови. Надо отдохнуть и подготовиться. Провести время с близкими.