Лейтенант империи. Часть вторая

Глава 1

— Как пропал? — кресло скрипнуло, когда я подпрыгнул на нём от возмущения, и уставился на Евгения Аскольдовича, — Он там точно был, мы не могли ошибиться.

— Я не говорю, что его не было, или, что вы ошиблись, — успокаивающе протянул Разумовский старший, — только констатирую факт, что труп гвардейца пропал.

— Может, не те катакомбы? — задумчиво произнёс Альберт Викторович, и вывел на экран инфопланшета план подземных ходов, — Ростислав Драгомирович, покажи ещё раз, где вы нашли труп?

— Вот здесь спуск на нижний уровень, а дальше, как и говорил, метров триста прямо, несколько раз свернуть, — указал я точку на карте.

— Мы так и сделали, — кивнул Альберт Викторович, — надо сходить вместе.

— Я готов, — в этот раз меня сдуло с заскрипевшего кресла окончательно, и я замер перед столом великого князя, но мы никуда не пошли.

Дверь в кабинет открылась и ни Разумовский, ни Альберт Викторович не успели мне ответить.

— О, вы уже здесь, — бросил Михаил Владимирович на ходу, — то-то я думаю, почему в приёмной полно морпехов в доспехах. Ты садись, Ростислав Драгомирович, садись, не обязательно встречать меня стоя, у нас неформальная встреча всё же.

Великого князя не смутило, что я не снял доспехи (мы просто не успели зайти к себе в комнату), он быстро прошёл к столу и, усевшись в кресло, принял протянутый Разумовским инфопланшет.

— Что тут у нас, — пробормотал Михаил Владимирович, а я уселся обратно. Оправдываться, что вскочил по другому вопросу, не стал. Ещё не так поймут.

— Ага, Борька, свинья поганая, нашёлся, — хмыкнул великий князь через минуту изучения документов и посмотрел на Разумовского: — кто там из твоего ведомства уверял, что он погиб?

— Прокурор Петров Иван Людвигович, — поморщился Евгений Аскольдович и добавил: — погиб сегодня при задержании, он оказался из ордена двуликого.

— Помню такого, — кивнул великий князь, словно не слышал последних слов Разумовского, — ты неделю назад документы подал о его повышении. Замом хотел сделать.

В ответ Евгений Аскольдович вздохнул и, разведя руками, произнёс:

— Отлично замаскировался. Никаких намёков на двойную работу.

— Все они отлично замаскировались, — потряс инфопланшетом великий князь, — вон, какой список.

— Агенты партнёров обычно сыпятся на мелочах, но тут другой случай, — Разумовский выпрямился в кресле, даже складки на костюме исчезли, — мы уже приняли в работу новый метод обнаружения.

— Ростислава по городу возить? — хмыкнул великий князь, кивая на меня.

— Если Ростислав Драгомирович не против, то и это тоже, — Евгений Аскольдович сохранял достоинство, и всем своим видом выражал… покорность судьбе? Решимость?

Впервые вижу его таким. Казалось, скажи сейчас Михаил Васильевич, что он напортачил, и выход только один — застрелиться, Разумовский так и сделает.

— Так, Женя, не становись в позу, твоя честь офицера тут не задета, — великий князь понизил градус беседы, видимо, почувствовал то же, что и я. — Ты мне ещё нужен, понял?

— Но, Ваше императорское высочество, — упрямо возразил Разумовский, — я подвёл Вас, не распознал предателя и чуть не сделал его обер-прокурором. Прошу принять мою отставку.

Евгений Аскольдович достал ещё один инфопланшет и положил его на стол перед великим Князем.

— Новый? — спросил Михаил Васильевич, беря гаджет в руки.

— Так точно.

— В следующий раз приноси старый, — инфопланшет исчез во вспышке плазмы, и великий князь отряхнул руки от пепла в подлетевшее мусорное ведро. — А лучше обойдись без следующего раза.

— Есть, — кивнул Разумовский, но его поза не изменилась.

— Что же, раз с этим решили, то подведём итог, — протянул Михаил Васильевич, и уставился в первый инфопланшет. — Как думаешь, Евгений Аскольдович, орден в столице обезглавлен? Валентин-то не подвёл, устранил угрозу, да ещё какую, первого генерала.

— Да, мои ожидания Валентин Севович обманул, — словно болванчик со стальным стержнем в спине кивнул Разумовский.

— Так, забудь о своих подозрениях, — Михаил Васильевич покосился на меня, — то, что вы друг друга не перевариваете, не причина. Я тебе говорил, что он сделает как надо, если понадобится?

Разумовский кивнул и великий князь продолжил:

— Так и вышло, а то, что Клим пострадал, не думаю, что он специально, вон, — Михаил Васильевич глазами указал на меня, — ему тоже досталось вместе со всем отрядом.

— Сопутствующие потери, понимаю, — Голос Разумовского оказался таким же бесстрастным, как и его лицо. Словно изнутри заморозили.

— Женя, — покачал головой Михаил Владимирович, а я подумал, что мне в очередной раз не повезло.

Ощущение, что между Разумовским и Меньшовым кошка пробежала, посетило меня ещё при прошлой встрече. Когда Валентин Севович дал прямой запрет на обсуждение его дел перед главой тайной канцелярии.

Тогда я не придал этому особого значения. Сейчас же…. Сейчас я вспоминаю и не могу понять, почему Меньшов медлил с атакой на Борислава? Тот провоцировал его, мучил Клима, а генерал-адмирал ударил только в момент, когда атака шла по всем нам сразу.

Не знаю, возможно, с точки зрения высокоранговых бойцов это был самый удобный момент. Противник отвлёкся на контроль техники. Потом ледяной смерч, затем доспехи. Может, это и правда тактика такая? А если нет? Мог Меньшов атаковать раньше и сохранить Клима здоровым?

Хороший вопрос….

Нет, Клим, конечно же, цел и невредим. Его на ноги уже поставили лучшие медики, и регенерационную капсулу никто не отменял. Но сам факт пережитого останется с ним навсегда. Входило ли это в план Меньшова?

Ох. Походу я снова попал между молотом и наковальней. Мне же с этими двумя работать. Как бы они за собой не потащили в муть своих разборок.

Так, надо проявлять осмотрительность. Буду взвешивать их приказы, и стараться не угождать кому-то из них в ущерб другому….

— Давно пора прекратить, — протянул великий князь, наблюдая за мной так пристально, что я смутился. Сразу же вспомнил, как он говорил, что не читает мысли, и смутился ещё сильнее.

— Хорошо, — произнёс Разумовский. — Позвольте ответить на вопрос? — Дождавшись разрешающего кивка, он продолжил: — не думаю, что это конец, у Борислава должны быть заместители. Плюс остался наш неопознанный гвардеец, труп которого пропал.

— И как ты их искать будешь? — Михаил Васильевич откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.

— Ночью у нас произошёл богатый улов, — только сейчас Евгений Аскольдович немного расслабился и дал волю эмоциям: его губы растянулись в слабой улыбке, — мы взяли связиста, и он не успел обрубить каналы с местной сетью. Так что повторим манёвр Меньшова, разошлём по ней приказы о ликвидации, например, меня, или ещё кого, и будем ловить на живца.

— То есть, лейтенанта использовать не планируешь? — задумался великий князь.

— Никак нет, Ваше императорское высочество.

Неужели домой⁈ Наконец-то! Блин. Ура! Мне захотелось закричать от радости. Я им больше не нужен. Сами справятся. А если не нужен, значит, точно домой!

— Поздравляю, Ростислав Драгомирович, — великий князь тепло мне улыбался, — командировка действительно подошла к концу, в покушении больше нет надобности.

— Присоединяюсь к поздравлениям, — Разумовский тоже оттаял и по-доброму улыбнулся, — приятно видеть, как ты радуешься.

— Спасибо, — прошептал я внезапно севшим голосом.

Ну, всё, засмущали. Я постарался унять свои эмоции. Отвёл взгляд и наткнулся на Альберта Викторовича. Он тоже приветливо ощерился.

— Хорошо, когда наша работа приносит людям счастье, — протянул Михаил Владимирович, — а что по трупу гвардейца?

— Как раз хотели идти, — отчитался Разумовский, — проверить ещё раз, только вместе с лейтенантом. Всё же, без генетического материала анализ не провести.

— Тогда, чего ждём, идём, — кивнул Михаил Васильевич, и посмотрел на меня, — последний бой, Ростислав Драгомирович, а потом домой, обещаю.

Катакомбы ни капли не изменились с момента нашего прошлого спуска. Так же тянуло сыростью. Так же на полу валялись кирпичи из кладки.

— Вот здесь он замурован… — указал я рукой на стену. — Был….

В этот раз мы пришли сюда открыто. Великий князь решил не таиться. Вернее, так посоветовал Разумовский. И гвардейцы на постах с интересом провожали нас взглядами, пока мы не скрылись на нижнем уровне.

— Надо проверить видео камеры, вдруг там кто-то засветился, — предположил я, оборачиваясь к Разумовскому.

— Уже, — кивнул он, — пустые туннели, только часовые и патрульный отряд.

— Не сам же он ушёл отсюда, — протянул я, и почесал в затылке. Ничего не понимаю. Как злодей узнал о том, что мы нашли тело? Где мы засветились?

Всё это я произнёс вслух.

— Шанс утечки от вас минимален, — пожал плечами Евгений Аскольдович. — Надо искать другие варианты.

— Тогда как? — не понял я.

— Ещё о трупе гвардейца знали мы, — произнёс Альберт Викторович, чем рассмешил великого князя.

— Ай да змей, — хохотнул Михаил Владимирович, — обставили тебя на повороте, а ты ужом решил извернуться?

— А что ещё остаётся? — пожал плечами Разумовский, — возможно, он мониторил систему безопасности, заметил взлом и замёл следы. Отлично замёл, хочу заметить. Мне остаётся только провокация.

Какая ещё провокация? Задумался я на мгновение и тут же понял, почему мы шли в открытую. Блин, мог бы сразу предупредить….

— Не сказал сразу, потому что мониторинг системы безопасности только одна теория, — явно для меня пояснил Разумовский, — вторая — прослушка в кабинете великого князя.

Я повёл головой по сторонам, и он добавил, упреждая мой вопрос:

— Здесь тоже может быть, но я глушу силовой техникой в радиусе пяти метров.

— Ваше Высокопревосходительство, — мои бойцы возникли из темноты туннеля позади Разумовского и Гвоздь вытянулся перед великим князем, — разрешите обратиться к лейтенанту Турову.

— Разрешаю, — хмыкнул Михаил Владимирович.

— Ваше благородие, — Анджей шагнул ко мне и доложился, как положено, — ящики с оборудованием в схронах не обнаружены. Пропали.

— Чудесно, — вырвалось у меня невольно, — у него теперь и штурмовой робот есть и куча взрывчатки.

Не успел я подумать, что это мы виноваты в поставке вооружения врагу, как Разумовский поспешил меня ободрить:

— Это и правда чудесно, — улыбнулся Евгений Аскольдович, — лишний соблазн пойти на прорыв, если занервничает.

— Сопутствующие потери? — протянул Михаил Васильевич, мне послышалось, или в его голосе скользнули ехидные нотки?

— В этой ситуации никак не избежать, — улыбка на лице Разумовского померкла, и он наморщил лоб, — думаю, уже достаточно….

Его речь прервал звук скрежета. Хирш, бледный как сама смерть, не сводил полных ужаса глаз с кладки кирпечей, за которой находился труп. Он прижался к стене, что-то еле слышно мычал и, корябая доспех о камни, отступал назад.

— Старший матрос Феймахер! — я моментально оказался рядом с ним и встряхнул его, приводя в чувство, — прекратить пятиться!

— Ты не понимаешь, командир, — прошептал Хирш, мотая головой, — он за мной пошёл, я уверен, за мной, за мной.

Встряхнул бойца ещё раз. Снял перчатку доспеха и отвесил пощёчину. Второе помогло. В глазах Феи прояснилось. Страх улетучился.

— Лучше? — спросил я, на всякий случай не надевая перчатку.

— Угу, — кивнул Фея, глядя на меня и опасаясь посмотреть мне за спину.

Уверен, будь мы одни, кто-нибудь из ребят отмочил бы какую-нибудь колкость. Но все молчали. Только меня это не устраивало. В ответ на подкол Хирш бы обязательно ответил и рассказал о причине такого поведения. Теперь же, надо спрашивать мне. Только есть одна проблема, я не знаю, как это сделать тактично.

— Ты чего творишь? — прошептал я ему на ухо, чувствуя, что на нас с интересом смотрят абсолютно все в туннеле.

— Испугался я, — также шёпотом ответил Хирш, — вдруг он за мной пошёл, забрать своё.

— Чего? — вырвалось у меня громко.

— Палец я у него отломал, — потупился Феймахер, опуская взгляд в пол, — как трофей, на память.

— Для чего? — у меня аж глаза на лоб полезли.

— Для храбрости, — буркнул Хирш, заливаясь алым в неровном свете фонарей.

Что ответить я не нашёл. Да и не успел. В наш разговор вмешался Евгений Аскольдович.

— Простите, что прерываю вас, — сохраняя серьёзное выражение лица, произнёс он, — но я правильно расслышал, Вы отломали палец у пропавшего трупа?

— Да, — пискнул Хирш, а глазки его забегали по сторонам.

— И забрали его себе, как талисман?

— Да, — писк стал ещё тоньше.

— И он хранится у Вас?

— Да, — писк повторился, а потом добавилось бульканье, — в комнате.

— Прошу меня простить, Ваше императорское высочество, но скажу как есть, — Разумовский повернулся к великому князю. — Любовь на всю жизнь. Обожаю этих ребят.

— М, — пискнул Хирш под хохот Михаила Владимировича, и я встряхнул его ещё раз. Хирша встряхнул.

— Всё хорошо, ты молодец, — прошептал я ему, чтобы хоть как-то приободрить.

— Действительно, молодец, — подтвердил мои слова Разумовский, — а теперь, пойдёмте в вашу комнату. Мне очень сильно нужен этот палец. — Евгений Аскольдович окинул Феймахера взглядом, улыбнулся и добавил: — если он целый, то обещаю, возьму только фалангу.

Фея пришёл в себя довольно быстро. Со стороны это выглядело довольно забавно. Сначала исчез испуг, затем трепет. На их место пришла робкая улыбка, а за ней и уверенность в себе.

Под конец пути Хирш буквально летел на крыльях. Не знаю, чувствовал ли он себя героем, но лично я не знал, радоваться или нет тому, что он такой, какой есть.

Кто ещё полезет к истлевшему мертвецу за трофеем? Да на всём флоте не сыскать таких сумасшедших. А у нас такой есть.

Казалось бы, гордиться надо. Особенно после слов Разумовского. Но, блин, как-то не тянет. Как вспомню все выходки Феймахера, так только одна мысль — сколько ещё будет обходиться без жертв?

Вопрос серьёзный. В моей ответственности. Ведь я командир отряда. Это я должен проводить работу с личным составом. И, если с боевыми навыками всё понятно, то, как быть с воспитанием? Ума не приложу.

А мне ещё дочку воспитывать…. Вдруг я буду отцом таким же, каким командиром являюсь? Посмотришь на медали с орденами — командир отличный. Посмотришь на Фею, да и на остальных, вон, Гусар его в багажник запихнул, — командир фиговый. А как отцов оценивают? Какие параметры? Надо будет к Евгению Михайловичу сходить, как приеду. Может он что, посоветует. В обоих случаях.

Пока думал о жизни, о провокации Разумовского не забывал. Мы вышли из катакомб в парке, и, не спеша, двигались к гостевому крылу по открытой местности. Потому я смотрел по сторонам. Старался подметить хоть какие-то странности. Но всё выглядело, как обычно.

Гвардейцы торчали на своих постах. Слуги суетливо носились по своим делам. Садовники подстригали кусты. Ничего необычного, разве что, в этот раз гуляющих фрейлин мало. Но это не странность.

Странной скорее выглядела наша процессия. Отряд вооружённых морпехов с великим князем и Разумовским во главе.

Нам все уступали дорогу. На нас оборачивались и долго смотрели в след. Нас обсуждали. Я лично видел, как несколько гвардейцев сообщили о нас по связи. Я видел, а Чуватов слышал и передал.

Запомнили отличившихся и пошли дальше. А в голове крутилось только одно. Если злодей сейчас не всполошится, то не сделает этого никогда.

Мы уже видели наши окна с балконом и подходили к нужному крыльцу, когда Фея, резко остановившись, хлопнул себя по шлему.

— Вот я раздолбай! — воскликнул он, и жалобно посмотрел на меня. — Прости, командир, забыл.

— Что забыл, — не понял я, но тоже остановился, да все остановились.

Феймахер же открыл один из карманов доспеха и стал там что-то искать.

— Сейчас, — пробурчал он, — я должен проверить, упс я….

Договорить он не успел. Мощный взрыв выбил окна нашей комнаты, и на улицу вырвались потоки пламени.