Лейтенант империи. Часть вторая

Глава 25

— Хорошего дня, малышка, — прошептала Лира и поцеловала Вареньку в носик.

Дочка увлечённо сопела и смотрела детские сны в кроватке. Кроватка стояла в кабинете Меньшова. Я сам её только что тут поставил.

Любимая разогнулась и, бросив цепкий взгляд по сторонам, вышла в приёмную. Меньшов от её вида слегка дёрнул плечами. Недовольство на его лице исчезло и он, как только дверь за Лирой закрылась, прошептал:

— Пусть не переживает, — он поправил на стуле сумку с подгузниками и детской смесью. Рассмотрел яблочное пюре в баночке и вздохнул, — всё будет хорошо, Кристина поможет, если что.

— Ну, мы поехали, — также тихо сказал я и махнул ему рукой.

— Да-да, давайте, — махнул он в ответ, и на цыпочках пошёл к своему креслу.

— Маленький ребёнок меняет людей, — сказал я Иллирике в приёмной, когда она взяла меня под руку, и мы пошли по коридорам штаба. — Валентин Севович сам на себя не похож.

— Пока ещё похож, — буркнула любимая и сильнее прижала мой локоть, — он точно всё запомнил?

— Да, не переживай, — я провёл рукой по её ладошке, — если что, Кристина Воисветовна ему поможет.

— Это та, что в приёмной? У неё есть дети?

— Вроде нет, но… она же женщина, — протянул я, ощущая, как нежные пальчики на моём предплечье превращаются в стальные зажимы. — А у вас это, эм, на уровне инстинктов. Разве нет?

— Угу.

— Вы, главное, не беспокойтесь, — словно мантру, бормотал Ерастов, глядя на Лиру. — Всё продумано и схвачено. До малейшей детали.

Любимая молчала и смотрела в окно на стелившийся под нами пейзаж. Автограв иногда дёргало, он маневрировал, но это никак не отражалось на лице Лиры. Она, как поджала губки в самом начале, так и застыла восковой фигурой.

— Ваша охрана увеличена, — вновь повторял дядя Саша, кроме нас и Малышева ещё и отряд секунд-майора Сугробова, а батальон морпехов…

— Дядь Саш, — прервал я его, — кто-нибудь из них в доспехах?

— Только Сугробов и его люди, — покачал головой Ерастов, — остальные пойдут с вами на аукцион. Но вооружение тяжёлое.

— А ему можно доверять? — меня ответ удовлетворил, но вот пчёлы, стали, кажется, жужжать чуть сильнее.

— Петруха нормальный парень, — кивнул дядя Саша, — я его лет тридцать знаю.

Ерастов сказал и нахмурился. До него, кажется, дошло, что личное знакомство уже давно не показатель надёжности.

— Да, ну, не, — повертел он головой, — если всех подозревать постоянно, то с ума можно сойти. Нас же проверяли.

— Новое лицо, — пожал я плечами, — перестраховываюсь.

— Мы рядом будем, — нахмурился дядя Саша, и тут же слегка улыбнулся, — тебе отец написал? Они всей семьёй приедут на свадьбу.

— Свадьбу? — удивился я. — Быстро ты с Кристиной Воисветовной сошёлся.

— Причём здесь мы? — нахмурился Ерастов, — твой дед ко мне на свадьбу вряд ли приедет. Я про Вас с Лирой.

— Эм… — я растерянно посмотрел на него, потом перевёл взгляд на любимую.

— Я тебе говорила, — произнесла она, не отрывая глаз от вида за окном автограва. — Ты был не против.

— Да я и сейчас всецело за, — протянул я, и почесал затылок.

Совсем из головы вылетело. Хотел спросить, где пройдёт церемония, но вовремя остановился. Лучше переведу тему.

— А как у тебя с Кристиной? — спросил я Ерастова, беря ладошку Лиры в свою, — сам-то не собираешься жениться?

— Да пока нет, — он отвёл взгляд и стал им блуждать по сторонам, — там не всё так просто…

— Это как?

— Ну, — он вздохнул, — я не против, конечно, но она сама пока… — он, вдруг, посмотрел на меня, — вот ты знал, что у неё ребёнок есть?

— Вы о секретарше Меньшова? — вдруг повернулась к нам Лира.

— Ага.

— А кто у неё? Мальчик, девочка? Сколько лет?

— Девчонка, шесть, кажется, — ответил дядя Саша.

— Прелестно, — черты лица Иллирики смягчились, и она с интересом спросила: — такая же красавица, как мама?

— Не знаю, — заюлил взглядом Ерастов и взъерошил волосы у себя на голове. — Она нас не знакомит пока.

— Не переживай, — ласково улыбнулась любимая, — просто хочет убедиться в серьёзности твоих намерений. Ребёнок это большая ответственность.

Её ладошка под моей развернулась, и она легонько сжала пальчики.

— Если решитесь за месяц, то можем провести двойную свадьбу, — добавила Лира.

Ага, мы женимся в феврале. Всё, запомнить это. Как я вообще мог забыть?

— Спасибо, но не думаю…

— Слишком долго думать полезно, конечно, но не всегда, — улыбнулась Лира и отвлеклась на свой инфопланшет.

Он подал сигнал о сообщении, и она взяла его с соседнего сидения.

— Приглашение в дворянскую палату пришло, — она протянула гаджет мне.

— Абаимов, сколько там ещё? — настрой Ерастова тут же сменился на боевой. — Командуй смену ордера.

— Есть, — отозвался бессменный помощник дяди Саши, а я отправил сообщение о принятии приглашения.

Наш автограв слегка замедлил ход. Сопровождающие машины вырвались вперёд, и его место занял подставной микроавтобус. Точь в точь, как тот, в котором летели мы.

— Направляйтесь в дворянскую палату, мы проверим аукцион и будем ждать вас, — Ерастов передал в радиоэфир сообщение, должное, при перехвате, отвести внимание от наших машин, и протянул мне тактические очки: — спутники засекли засаду. Отслеживаем в реальном времени.

— У меня есть, — отказался я от его устройства, и, достав другие, почти такие же, надел их.

— Им точно, ничего не угрожает? — Лира вытянула шею и смотрела через плечо Абаимова на заменивший нас автограв. Мы собирались повернуть, а он, с двумя машинами сопровождения, продолжал полёт по прямой.

— Меня больше волнует ваша безопасность, — отшутился дядя Саша, но, заметив её хмурый взгляд, поспешил успокоить: — там, в салоне командир батальона прикрытия, подполковник Бетонян, и его заместители.

— Бетонян? — переспросил я.

— Да, позывной Бетон, — кивнул Ерастов и посмотрел на Лиру, — не стоит беспокоиться, у них на троих такой индекс, что выдержат удар танковой роты и уничтожат её в ответ.

Его слова произвели на Лиру должный эффект. Она прекратила смотреть на автограв и уселась в кресле удобней, но тело её всё равно оставалось напряжено.

— Всё хорошо, душа моя, — произнёс я, поглаживая её ладошку.

— Знаю, просто, — она прикусила уголок нижней губы, и у неё на лице на мгновение промелькнуло выражение грусти, — это всё напоминает переговоры с Раксой, когда ты дрался в ущелье, а нас снимали журналисты.

Я вспомнил тот момент. Как проходил обмен пленными, как достойно, словно королева, она держалась во время переговоров. И помнил её после. Когда не осталось сил, даже умыться. Помнил, как по её щекам текла тушь. Как дрожали губы.

Пересел к ней на соседнее сидение, и прижал к себе. Она глубоко вздохнула и склонила головку мне на плечо.

— Хорошо, что мы сегодня вместе, — прошептала она.

Я только сильней прижал её к себе и поцеловал в макушку. У неё сегодня сложная роль. Можно сказать, почти такая же, как в тот раз. Представители всех семей Святогора прибыли на Владивосток. Посетят аукцион. Все будут смотреть на неё, оценивать. А ей надо показать, что род Юдиных силён, как никогда. Пусть в нём и осталось всего два человека. Лира и Варенька.

Поэтому не приехал Дед или отец. Они хотели, чтобы рядом с любимой был только я. Чтобы все видели только нас двоих. Видели и воспринимали, как одно целое.

Дед всеми способами пытался показать самостоятельность Лиры. Да, он маячил за нашей спиной, но сугубо в роли родственника. Будущего родственника. Он хотел, чтобы в нас с Лирой видели самостоятельных игроков. Союз аристократки и простолюдина.

Совершенно новое, невообразимое ранее явление. Невозможное в головах многих людей. И оттого крайне удивляющее своей жизнеспособностью. Я уже понял, чего хочет добиться Дед. И не только он, но и те, кто его поддерживал. Простые люди, которые голосовали за него на посту генерал-губернатора.

Они хотели стабильности и определённости. Хотели, чтобы прекратился разлад и соперничество среди аристократов. Хотели спокойной жизни. По замыслу властей Империи, сдерживающим фактором для дворян, чиновников и купечества должна была стать вольница ветеранов флота.

Дед наглядно продемонстрировал это, когда на сцене осадил прошлого генгуба Швельброда. Обломал крылья аристократам и Раксе. Но все понимали, что это временно. Пока у власти находится такой несгибаемый и волевой человек. Но, рано или поздно, ситуация изменится.

Всё же Святогор — периферия Империи. Богатая периферия. Рано или поздно появится кто-то сильный из центральных миров, и всё переделают.

Поэтому Дед хотел объединить систему. Объединить простой народ и аристократов. А как это сделать, если никто не позволит ему превратить Святогор в родовую вотчину? Никто не даст ему титул владетельного князя, и родственника императора на правление не пришлёт.

Нет, спросить мы можем. Благо у меня есть возможность обращаться к правителю напрямую. Но это нарушит все правила. Свободные рода Империи взбунтуются. У них же идёт давняя игра с имперцами. Обе стороны балансируют на хрупкой границе правил и законов. Шаг в сторону и здравствуй уничтожение.

Но Дед нашёл выход. Что не позволено одному, то позволено двоим. Все вопросы отпадают, если за столом сидят два рода. Дворянский и простой. Что-то подобное хотел сделать и Ракса, подкупая Швальброда. Теперь, так делал Дед. И сегодня, по его замыслу, оставался последний штрих.

Ох, знал бы я раньше, как тяжело придётся Лире, то не соглашался бы на это. И то, что она же сама и уговорила меня. Сказала, что это её придумка в ответ на попытки подката к ней, никак меня не оправдывает.

— Подлетаем, — дал сигнал Абаимов, и тут же резко выдохнул, — Бетон контакт!

Мы приземлились на открытой парковке аукциона через несколько минут после слов Абаимова. Вышли из автограва. Я почувствовал несколько защитных аур. Вокруг нас сгрудились бойцы Жичкина, Малышева и Сугробова. Но я не спешил уходить. Задрал голову вверх и, приспустив тактические очки, смотрел туда, где должны были находиться машины Бетоняна.

Там, вдали, среди высоких зданий Владивостока, вспыхивало зарево от взрывов. Мигало, исчезало, появлялось вновь.

До нас донеслись далёкие раскаты, словно кто-то приручил гром и поставил его на вечный повтор. Бетон и стёкла небоскрёбов, заставляя сердце стучать сильнее, окрашивались алыми и оранжевыми всполохами. А с неба, из-за туч, выныривали и устремлялись к зданиям десантные боты. Много ботов.

Словно осколки метеорита они неслись вниз и роняли на землю огненные капли ракет и трассеров.

У меня аж мурашки по коже побежали.

— Первый раз вижу со стороны, — произнёс Ерастов.

— Да, — протянул Малышев, — мы всё, как-то изнутри на это дело смотрим.

— Работа такая, — пожал плечами мужчина со нашивками секунд-майора. Должно быть, тот самый Сугробов.

Он как-то без интереса глянул на феерическую картину, и повернулся к нам с Лирой:

— Ну, что, пойдёмте? А то нас уже встречают.

— Надеюсь, Валентину Севовичу не влетит за боевые действия в городе, — протянул я, с трудом отворачиваясь от эпического полотна баталии.

Подумать только, да любому художнику эта картина принесла бы мировую известность. Атака притягивала взор и завораживала разум. Она, одновременно, ужасала и вызывала восхищение. Ничто не может противостоять такой мощи. Ничто.

— Тайная канцелярия уже шерстит владения местных аристократов, — внезапно рядом с нами возник Растеряшев. — Доказательств заговора собрано прилично, так что, скоро претензии сможем выставлять только мы. — Он заметил мой удивлённый взгляд и пояснил: — не смог остаться в стороне. Решил тряхнуть стариной и приехал.

— Рад Вас видеть, — улыбнулся я, и тут на нас налетели встречающие.

Ну, как налетели. Подошли на допустимое расстояние и замерли под прицелом группы прикрытия.

Впереди всех стояли Кирилл Русланович, главный казначей рода Юдиных и Дементий Юрьевич, глава гвардии. Вассалы Иллирики же, все семь баронов, находились позади. Причём выстроились они так, что сразу становилось понятно, кто среди них главный. На шаг впереди остальных расположились Окунев Никодим Захарович, который прилетел сюда, не смотря на почтенный возраст, и Дубов Валентин Юрьевич.

— Госпожа, Ростислав Драгомирович, — глубоко поклонились слуги, когда увидели, что мы их заметили.

— Ваше сиятельство, государыня, — склонили головы вассалы.

— Ваши Благородия, — кивнула Лира в ответ на приветствия баронов.

Слугам же она тепло улыбнулась, от чего те буквально расцвели. Хотя и так стояли счастливые, словно псы, дорвавшиеся до морозильника с филейными вырезками.

Однако аристократы тоже не выглядели растерянными или упавшими духом. В прошлую нашу встречу я отметил для себя, как легко прочитать по их лицам, кто чего хочет. По глазам тогда было видно недовольство и отчаяние. Даже я понимал, кто считает себя несправедливо ущемлённым.

Сегодня же, то ли они прошли курсы лицедейства и научились не показывать истинных намерений. То ли Дед провёл с ними воспитательную работу: все, хоть и не так ярко, как слуги, но лучились довольством. Видимо многие, наконец, получили то, что хотели.

— Иллирика Данактовна, — по-отечески улыбнувшись, взял слово барон Окунев, — все собрались и ждут только Вас.

Он указал рукой на вход в здание аукциона. Где-то вдалеке бахнуло, но он, даже не вздрогнул. Улыбка так и осталась на его лице.

А может и брал он уроки у лицедеев. Давно заметил, что в отсутствие Деда, он старается вести себя с Лирой добродушно, словно всепонимающий родитель.

— Благодарю, Никодим Захарович, — подыграла его радушию Лира, взяла меня под руку, и я повёл её к высоким дверям с золотыми ручками.

Звук наших шагов гулко отлетал от мраморных ступеней крыльца. Разлетался эхом меж стройных, белоснежных колонн, среди которых стояли гвардейцы в форме рода Юдиных.

Дементий Юрьевич согласовал с аукционом, что для охраны госпожи в здание допустят двадцать бойцов рода. О том, что с Лирой приедут морпехи он не знал, и теперь выглядел слегка растерянным.

Иллирика поравнялась с ним и стала тихо успокаивать. Что это не пренебрежение гвардией, а навязанная Меньшовым и обстоятельствами необходимость.

Новость о том, что десант в городе — это засада на нас, заставила Дементия сбиться с шага. Он бросил взгляд по сторонам и полез в карман за инфофоном.

— Я вызову ещё людей, госпожа, — сбивчиво буркнул он.

— Нет необходимости, — улыбнулась Лира, — всё улажено.

Дементий оглянулся на город. Поёжился от вспышек и посмотрел на меня. В его взгляде стало разгораться восхищение.

Кирилл Русланович, наоборот, не разделял его радости и покачал головой.

— Надеюсь, больше опасности не предвидится, — спросил он, догадавшись, что не просто так ради Лиры с неба спускаются морпехи.

— Не должно, — пожал я плечами.

За внешними дверьми оказался просторный холл. Красная ковровая дорожка повела нас к залу. С белокаменных стен за нами наблюдали портреты именитых граждан Владивостока. Они перемежались с пейзажами в золочёных рамках. Буквально всё здесь дышало богатством.

Клим Разумовский поджидал нас у входа в аукционный зал.

— Люди на местах, готовы начинать, — произнёс он, пожимая мне руку. — В зале всего двое заговорщиков из нашего списка. Казначей и глава группы.

— Заговорщиков? — напрягся барон Окунев, а с ним и остальные вассалы. Клим говорил слишком громко и все его услышали.

— Всё под контролем, Никодим Захарович, действуем по сценарию, — произнёс я и, взявшись за ручку, посмотрел на Клима: — Слушай, тут такое дело, можешь задержать их после церемонии?

— Церемонии? — бровь Разумовского младшего приподнялась.

— Ага, — кивнул я и открыл дверь, — буквально минут пятнадцать, сам всё поймёшь.

Ответить он не успел. Мы шагнули в зал и десятки, сотни людей уставились на нас с двух сторон. В их глазах читались все возможные эмоции. От ненависти, до обожания.

Я чуть не сбился с шага от всеобщего внимания. Сердце пропустило удар, а Лира сильнее прижалась ко мне, и сжала пальчики на моём предплечье.

Её неуверенность придала мне сил. Я выпрямил спину. Расправил плечи и, гордо вскинув подбородок, повёл любимую вперёд.

Ряды кресел сбегали вниз с двух сторон от нас. Люди, сидевшие в них, поворачивали головы нам вслед. Переговаривались. Я заметил, как вскочили с мест двое аристократов в левых рядах. На их лицах застыло замешательство и непонимание. Поднялся шум.

Рядом с ними тут же оказался Клим. Показал им удостоверение, что-то сказал. Аристократы вернулись на места, а коллеги Разумовского встали за их спинами.

В зал вернулась относительная тишина и сосредоточенность на нас. Но момент был упущен. С левого ряда, где в основном и сидели дворяне Владивостока, стали раздаваться удивлённые возгласы. Они становились сильней, пока мы шли. Когда же мы поднялись на сцену, они обрели ясность.

— Что происходит⁈ — громко задавал вопрос мужчина с пятого ряда.

— Зачем они идут туда⁈ — вторил ему другой аристократ.

— Что они делают⁈ Где охрана⁈ — голосил кто-то.

— Господа, прошу тишины и минуту внимания, — на сцене появился распорядитель. Он снял с головы цилиндр, махнул им и стукнул тростью по подмосткам. — Прежде, чем мы начнём аукцион, у нас просили пятнадцать минут для публичного мероприятия. Пять минут уже прошло. Так что не будем медлить.

Мужчина снова махнул цилиндром в руке и, повернувшись к нам, громко, на весь зал, произнёс:

— Иллирика Данактовна, графиня Юдина, здесь есть люди, которые просят помощи твоей!

— Кто эти люди? — звонко выкрикнула Лира, сжала мою руку, отпустила и сделала шаг вперёд. — Не вижу их! — добавила она, оглядев зал.

Зрители с правого ряда поднялись в едином порыве. Слитно, одновременно. Сотня, а то и больше, мужчин, женщин и детей.

— Мы те люди! — грянул хор из их голосов, а по моему телу пробежали мурашки. Настолько слитно и мощно они говорили, словно глотка у них одна на всех.

— Да вы совсем рехнулись⁈ — воскликнул какой-то толстый аристократ с левого ряда, он вскочил с места и стал пробираться к проходу.

— Что вам надо⁈ — Лира не обратила внимания на толстяка.

— Мы слепы, — грянул хор, — мы глухи!

— А вы, что сидите, — верещал толстяк, протискиваясь меж других аристократов, — не видите, что происходит?

— И что Вы от меня хотите⁈ — спросила Лира.

— Стань нашими глазами. Стань нашими ушами. Говори за нас и говори, что нам делать. Ибо глупы мы, и не ведаем, куда идти и что творим. Веди нас! — прогремел хор.

Толстяк аристократ пробрался, наконец, к выходу из ряда кресел, и там его встретил Ерастов. Я не слышал, что дядя Саша сказал ему, но тот, вдруг, стал похож на сдувшийся шарик, и молча застыл в проходе.

— Клянусь думать о вас и направлять вас! — выкрикнула Лира.

— Клянёмся слушать тебя и выполнять волю твою! — ответил хор.

Слова отзвучали. Лира выдохнула. Люди уселись на места.

— Церемония принятия вассальной присяги завершена! — объявил распорядитель, — да начнётся аукцион.

Ноги у Лиры ослабели, и мне пришлось напрячься, чтобы никто этого не заметил. Подхватил её за талию. Помог ей спуститься со сцены и подвёл к нашим местам. На ходу заметил, что Клим выводит двоих аристократов. Тех самых, что вскочили вначале. Видимо, заговорщиков, казначея и главу.

— Господа, сегодня у нас чудесные лоты из системы Святогор, — громогласно объявил распорядитель, — но есть и те, что расположены в нашей системе. — Он эффектно, как заправский артист цирка, раскрутил в руке трость и добавил: — первый лот, горнодобывающее предприятие с алмазными шахтами…

— Постойте! — в левом ряду вскочил на ноги аристократ из местных, — остановите аукцион!

— Почему это? — удивился ведущий.

— Мы все объединились против графини Юдиной и Турова, — мужчина указал рукой на Лиру.

— И что? — ведущий зажал трость подмышкой.

— Мы создали фонд под руководством графа Ариафина, — сказал мужчина, взмахнув руками, — чтобы он мог выкупить, если не все, то большую часть лотов аукциона.

— И что? — Ведущий, судя по его интонациям, начинал терять терпение.

— Но его только что увели люди Юдиной! — воскликнул мужчина.

— И что? — с нажимом спросил ведущий.

— У нас нет денег для покупок, — взмахнул руками мужчина. — Остановите аукцион, пусть вернут графа Ариафиана, на каком основании…

— Граф Ариафин обвинён в государственной измене, — оторвался от стены около входа Клим.

— Что за чушь⁈ Кто вы?

— Я руководитель тайной канцелярии Владивостока, Разумовский Клим Евгеньевич, — представился Клим, и мужчина захлопнул рот. Слова, готовые сорваться с его губ не прозвучали. Он моргнул несколько раз и рухнул на своё место.

— Получается, деньги для аукциона есть только у Юдиной, — произнёс кто-то с первого ряда.

— И что? — хмыкнул распорядитель, и тут же пояснил: — мы всего лишь организуем и проводим мероприятие. Финансовое состояние участников беспокоит нас только в момент взаиморасчётов.

Больше никто ничего не кричал.

Даже не шептались.

Распорядитель объявил лоты, а мы стали покупать. Не только Лира, но и все аристократы Святогора — её вассалы. План Деда завершился блестящей победой. План Лиры — я оглядел аристократов Владивостока, без денег они выглядели раздавленными — тоже. Её месть исполнилась.

— Знаешь, — прошептал я, — они начнут распускать слухи.

— Пусть, — улыбнулась Лира, — пусть все знают, что мою семью нельзя трогать.

Она положила голову мне на плечо, и я поцеловал её в макушку. Я всецело её поддерживал. Пусть все знают, что нас не стоит трогать.

За два часа мы купили всё. Вернули все предприятия рода Иллирики. Чуть позже она заберёт их у вассальных родов. Обменят на старые предприятия. Не все, конечно же. Многое останется в руках моего рода и тех, кто был с нами на войне против Раксы.

Отдельным довеском шли предприятия на Владивостоке. Как и говорил распорядитель, несколько лотов оказались местными. Ничего серьёзного и нужного. Квота на разработку астероидов класса «С» в системе Владивостока и несколько предприятий на самой планете. Мы купили их потому, что могли.

Хотя, Кирилл Русланович, казначей рода, покупке обрадовался больше меня.

— Отличное приобретение, — говорил он нам на ходу, от возбуждения поглаживая лысеющую макушку, — вложимся в добывающие платформы и начнём поставку на планету. Вместе с фабриками это готовая производственная цепочка. Углепластик, силикаты…

— Погодите радоваться, — усмехнулся Ерастов, — Если суд признает связи местных заговорщиков с орденом, то будет новый аукцион. Уже на их имущество.

Кирилл Русланович икнул. Дёрнулся всем телом и, схватив ртом воздух, надул щёки.

— Бетонян закончил? — спросил я у дяди Саши.

— Да, — кивнул он, — операция прошла успешно. Кого надо схватили, остальных уничтожили. Наши уже отправились по месту постоянной дислокации. Да ты сам видел по очкам.

Тактические очки у меня не работали, но я виду не подал, кивнул.

— А город? — меня интересовало, не пострадал ли сам Владивосток. Не хочется быть причастным к разрушениям у себя дома.

— Потрепало, конечно, — сказал дядя Саша, мы как раз вышли на крыльцо, — но в меру.

За два часа на улице поднялся лёгкий ветерок. Он обдал нас свежестью. Самое то, после духоты аукционного зала.

— Неужели всё закончилось? — вдохнула полной грудью Лира и настороженно посмотрела на меня. — Можно прекратить прятаться? Как твои сомнения? Жужжат?

— Да, — вместо меня ответил Растеряшев, — мы проведём допросы, выясним всё, что они знают, но, думаю, основную сеть ордена мы вскрыли и уничтожили.

Его слова отозвались жужжанием у меня в голове. Я вскинулся. Огляделся и не успел поднять тревогу.

Пуля из винтовки, оставляя чёткий след в воздухе, промчалась через площадь и остановилась чётко перед самым лбом Растеряшева.

Защитная аура сработала, но полковника качнуло назад. Он растерянно моргнул.

Ерастов тут же закрыл его, метнул вдоль следа кусок мраморной ступеньки и закрылся локальным щитом.

— Контакт! — закричал Малышев, пихая меня в сторону, за колонну.

Ерастов в этот момент подхватил за плечи Лиру и юркнул в другую сторону. Между нами тут же взорвалась ракета.

Люди вокруг закричали от ужаса. Аристократы не успели покинуть парковку и площадь перед аукционом. Стали бегать в ужасе. Кто-то падал подстреленный.

Бойцы прикрытия рассредоточились среди колонн, открыли ответный огонь. Замерцали локальные щиты. Полетели огненные шары.

За одной ракетой взорвалась вторая, затем третья. Меня обдало волной жара и бетонной крошкой. Мы отступили ещё дальше.

— Ростик! — прокричала Лира, вытянув руки ко мне: Ерастов и Растеряшев, в окружении команды Жичкина, тащили её к парковке, к нашему автограву.

— Делай, как скажут! — прокричал я, — главное ты и Варя!

Лира тут же опустила руки, успокоилась, а в следующий момент скрылась за углом здания.

— Не волнуйся, её защитят, — рядом со мной возник Сугробов, — они же за тобой охотятся, не за ней?

— У меня тактические очки не работают, — пожаловался я. — Не вижу, что там с ней?

— Добрались и улетают, — ответил Малышев, он замер рядом и отстреливался из-за колонны. — Они стреляют только по нам.

— Как их вообще прошляпили? — выругался Сугробов.

— Продержимся, — отмахнулся Малышев, — подкрепление уже в пути.

— Мы да, а гражданские? — возразил секунд-майор, и я выглянул из-за колонны.

Аристократы Владивостока оказались отрезаны от здания. Они прятались кто за машинами, кто за различными поребриками и бетонными тумбами. Многие уже лежали на земле. Корчились от боли.

Враги, словно почувствовали мой интерес. Сильнее перевели огонь на гражданских.

Пули и ракеты прочертили площадь перед аукционом. Люди не добежали до ступенек. Упали.

Внутри меня начала разгораться гнев. Сволочи! Не могут достать меня, так бьют по мирняку. Уроды!

— Вы должны прикрыть гражданских, — не выдержал я, — переходим на площадь…

— Не можем, — сквозь зубы процедил Сугробов. — У нас приказ, а там тебя точно накроют, слишком много открытого пространства.

— Плевать на приказ, — бросил я, вскакивая на ноги, — отведите гражданских в здание, а я отвлеку их на себя.

Не успел Сугробов ответить, как я рванул с крыльца.

Промчался по ступенькам. Перемахнул через перила. Приземлился на ноги, перекатился. Вскочил и прыгнул в сторону.

Вокруг меня тут же засвистели пули. За спиной громыхнуло. Подтолкнуло взрывной волной.

Сердце стучало быстро-быстро. Я зайцем нёсся вдоль здания аукциона. Прыгал, перекатывался. Нырял в укрытия, а в голове стучало только одна мысль. Главное, что Лира в безопасности, а со мной уж точно ничего не случится.

Я выскочил на открытое пространство. Упал, вскочил на ноги и юркнул за угол другого здания. Выглянул, и тут же бетон взорвался осколками от попадания пули.

Отпрянул назад и побежал по переулку. Главное я увидел. Мой замысел сработал. Враги перенесли огонь на меня и Сугробов смог выдвинуться вперёд. Начать эвакуацию аристократов. Правда, по ним тоже стреляли, но уже не так.

Уверен, за мной будет погоня…

Словно вторя моим мыслям, из-за плеча вылетела пуля. Я ушёл влево. Юркнул в другой поворот. Помчался дальше.

Без внутренней силы мне было тяжко. Грудь ходила ходуном. Воздуха не хватало. Сердце, казалось, сокращалось со скоростью света. В голове шумело.

Сколько я пробежал? Километров десять? Пятнадцать? Преследователи не отставали. Стоило мне остановиться, как снова вокруг свистели пули.

Я не видел, откуда стреляли. Не было времени присматриваться. Все силы уходили на бег.

Ещё пять минут и я понял, что всё, достиг предела. Пора.

Остановился посреди широкой дороги. Оглядел дома вокруг. Заприметил табличку «улица Космофлотская». Убедился, что гражданских вокруг нет, и рухнул на землю. Стал отжиматься. Предстояла битва…

— Думаешь, это поможет? — раздался голос, когда я отжался раз пятьдесят. — Ты здесь совсем один.

Я поднялся на ноги. Татуировки на теле светились зелёным, а передо мной стоял Сарай старший.

— Ты тоже, — пожал я плечами и стал приседать, чтобы довести татуировки до синего цвета.

— Какая самонадеянность, — хмыкнул он, опираясь на трость, — твоё прикрытие занято боем с моими людьми. А ты возомнил о себе слишком много и попал в ловушку. Я…

— А ты похож на сына, он тоже рассказывал о своем гении, — хмыкнул я, и Сарай поджал губы. — Вы же хотите отомстить? Сразиться, так?

— Думаю, хватит, слов, — оскалился он и за навершие вытянул из трости тонкий клинок. — Пришло время умирать, Туров…

— Всем стоять! Вы арестованы! — из проулка вылетел лейтенант Фадеев. — Брось оружие!

Он навел винтовку на Сарая и тот поднял руки вверх. Клинок жалобно звякнул об асфальт.

— Ну, ты и бегать Туров, — лейтенант пытался отдышаться, и держать Сарая на прицеле. — Я еле поспел за тобой.

— Бывает, — ответил я, продолжая приседать. Татуировки медленно начинали менять цвет на синий.

— А я говорил, что сделаю карьеру на тебе? — спросил Фадеев и окинул меня удивлённым взглядом, — эй, ты что делаешь?

Ответить я не успел, из проулка показался капитан Малышев с пятью бойцами своего отряда. Фадеев тут же радостно доложился:

— Господин капитан, я взял Сарая!

— Молодец, Фадеев, только не ори, — капитан не запыхался от бега, он спокойно, будто на прогулке, подошёл к лейтенанту и добавил, — Мить, ты же не был с нами на Крайдополисе, да?

— Никак нет, господ…

Пучок плазмы испарил голову лейтенанта Фадеева. Его тело дёрнулось и, мешком, рухнуло на пенобетон. Запахло палёным.

— Виктор Ярославович, господин, — Малышев опустил к бедру руку с пистолетом и посмотрел на Сарая, — у нас пятнадцать минут. Кончайте Турова, и давайте выбираться отсюда.