Лейтенант империи. Часть вторая

Глава 19

Ещё час назад я возмущался и пребывал в раздражении из-за того, что мне придётся работать в кабинете Гривасова. Сейчас же я возмутился, что кто-то влез в МОЙ кабинет. С каких пор я присвоил его, и стал считать своим, я и сам себе не смог бы ответить.

Ерастов всё понял по моему виду. Дал команду Жичкину «к бою», а сам обратился ко мне:

— Что там? — за его спиной бойцы отцовского отделения выходили из столовой и расходились за оружием, и доспехами по своим комнатам.

— Мне надо в штаб безопасников, — вскочил я с места, — кто-то проник в мой кабинет.

Лира вздохнула и смиренно потянулась за едой, а дядя Саша поднялся следом за мной.

— Абаимов, Жичкин за старшего, — он пошёл за мной в гостиную. — Я с тобой поеду, с каких пор у тебя там кабинет?

— Не совсем мой, — пояснил я на ходу, — Растеряшев дал задание, и кабинет Гривасова. А теперь туда проникли и сработало только личное оповещение.

— Вызывай группу реагирования…

— Нет, — я открыл дверь и, как был в повседневной форме, без куртки, вышел наружу, — если ты со мной едешь, то сначала прибудем на место, а потом вызовем. Нельзя спугнуть.

— Стой, — дядя Саша в пару шагов догнал меня и придержал за руку, — ты так собрался идти?

Вообще, я собрался бежать. Пусть и нельзя пользоваться силой, но организм уже не тот, что раньше. Потому я не боялся замёрзнуть. А то, что я без оружия, так Ерастов сам сказал, что поедет со мной. Если не хватит его сил, то мне никакая винтовка не поможет. Ну а тесак, после года приключений, был со мной всегда.

Только я хотел объяснить это дяде Саше, как он опередил меня и указал в сторону парковки:

— У меня автограв припаркован, полетели.

Снег разметало телекинезом. Тепловое воздействие удалило с дороги лёд. Мы пробежали до парковки и Ерастов, сдувая силой снежный покров с кузова, открыл дверцу спортивного антиграва. Я нырнул в салон. Пристегнул ремни, и мы, без прогрева двигателя, взлетели ввысь.

— Рассказывай, — бросил дядя Саша, и я поделился с ним прошедшими событиями.

По ходу рассказа я понял, что стоит уведомить Растеряшева. Связался с ним, и он сообщил, что встретит нас на месте.

На сердце стало совсем легко. С Ерастовым и полковником мы справимся с любым противником, если, это, конечно же, не кто-то сопоставимый силой с Меньшовым. Но таких монстров на базе просто нет. Валентин Севович единственный человек здесь, да и на планете, насколько я знаю, чей индекс развития превышал семьдесят пунктов.

— Весело, — это всё, что обронил дядя Саша в ответ на мой рассказ. Да он и времени не было, на более продолжительные разговоры.

Только он проговорил, как мы пошли на снижение. Автограв нырнул к земле. Выровнялся в трёх метрах от неё и мягко приземлился на снежный покров.

Мы вышли из машины и тут же увидели Растеряшева. Он, как и обещал, успел первым.

— Ваше высокоблагородие, — приветствовал я его, разворачивая сообщение на коммутаторе.

Виктор Маркович кивнул Ерастову и сверился с моим гаджетом.

— Я не заходил в систему, — пояснил он, — боялся спугнуть, мало ли.

— Вы на это рассчитывали, когда отдали мне дело? — спросил я, пританцовывая на месте.

Не заметить моё перетаптывание было невозможно. Дядя Саша хмыкнул, и я ощутил, как мороз отступает, а вокруг нас разливается тепло. Но переминаться с ноги на ногу я не прекратил. Не от холода это, а от нетерпения и желания поскорее ворваться в штаб безопасников.

— Нет, — покачал головой Растеряшев, — но результат, порой, бывает совсем другим. Какой не ждёшь.

— Группу реагирования будем вызывать? –спросил Ерастов вглядываясь в здание штаба.

— Злодеи сделали всё, чтобы она не приехала, — поморщился Растеряшев и зашагал в сторону штаба, — зачем их расстраивать?

— Как так вышло? — спросил Ерастов на ходу.

— о том, что кабинет теперь переключен на Турова, никто не знает, — пожал плечами Виктор Маркович и указал рукой на дальнее окно, — дотянешься туда поисковой техникой?

— Угу, — только и ответил дядя Саша, и через секунду отчитался: — внутри никого, должно быть под мертвецом находятся.

— Серьёзный противник, — вздохнул Растеряшев и попросил (не приказал, а именно попросил): — займешь позицию на улице? Если они пойдут через окно, то они твои.

— Добро, — дядя Саша заспешил в нужную сторону, а я почувствовал укол зависти. Он мог использовать силу, а я без нее ощущал себя, как рыба, выброшенная на берег. Словно у меня забрали продолжение меня…

— Ваше Высокоблагородие, постойте, — попросил я Растеряшева, когда мы добрались до крыльца.

Виктор Маркович взглянул на меня, а я упал в снег. Принял упор лёжа, и стал быстро отжиматься.

Двадцать раз пролетели, как один. Я вскочил на ноги и ударил кулаком в колонну. Боль пронзила запястье. На белом камне осталось красное пятнышко, но я смог поймать нужно состояние. Татуировки на лице и руках засветились зеленым, а потом перешли в синий цвет.

Постарался закрепить полученный результат в голове и на уровне ощущений, и посмотрел на Растеряшева.

— Я готов.

— Как с толкача завёлся, — хмыкнул Виктор Маркович. — Пойдём.

Тяжёлая дверь открылась без скрипа. Полумрак холла навалился на нас со всех сторон. Только на месте дежурного горел одинокий светодиод ночника.

— Ваше высокоблагородие, — дежурный мичман морской пехоты оторвал голову от стола.

Он хотел ещё что-то сказать, но Растеряшев махнул рукой, и мы прошли в нужный коридор.

Ковер приглушил наши шаги. Свет крошечного огонька на ладони Растеряшева осветил нам дорогу. Мы замерли около нужной двери и переглянулись.

— Готов? — прошептал Виктор Маркович. Я кивнул, и он добавил: — тогда открывай.

Сердце забилось чаще. Ключ-карта приложилась к сканеру. Панель прибора моргнула с красного на зелёный и замок щёлкнул. Растеряшев распахнул дверь. Крошечный огонек сорвался с его руки. Взмыл под потолок. Разросся до размеров футбольного мяча. Кабинет осветился, словно взошло солнце, а перед нами развернулся локальный щит.

Я обвёл взглядом помещение. Бумаги и папки устилали пол. Опрокинутые стулья валялись в углу комнаты. Выдернутые из стола ящики в беспорядке застыли под окном. Болталась на одной петле дверца старинного, блестевшего лаком, шкафа. Везде лежал толстый слой пыли. И ни души.

Глаза метнулись к окну, но оно оказалось открыто. Растеряшев прошёл в кабинет, открыл окно и крикнул в темноту:

— Никого, заходи.

Обходить дядя Саша не стал. Вынырнул из темноты. Уцепился руками за карниз и, подтянувшись, оказался в кабинете.

— На улице тоже пусто, — сообщил он.

— И дежурный жив, — отметил Растеряшев. — Это кто-то из своих, не иначе.

— Слишком хорошо знает, куда идти, — кивнул Ерастов и посмотрел на меня, — что-то пропало? Не замечаешь?

От удивления я замер на месте. Это мои слова, если я общаюсь с потерпевшим…

— Ну, в сериалах так всегда спрашивают, — пояснил Ерастов и посмотрел на Растеряшева: — проверим здание, Вить.

— Давай, — кивнул тот и пошёл на выход, — тогда уж и реагирование надо вызвать, пусть перекроют все выходы.

Мы бродили штабу безопасников целый час. Группа реагирования примчалась через пять минут и присоединилась к нашим поискам. Отделение морпехов бродило по коридорам отдельно от нас. Бойцы хмурились, словно им не дали досмотреть приятные сны, и заглядывали в каждый закоулок. Не завидую тому, кого они найдут. Точно отпинают за ночной вызов. Возможно, даже ногами.

Но увы, мы никого не нашли. Только дежурного зря перепугали, да Растеряшев ещё вызвал весь личный состав СБФ академии.

— В нашем кабинете всё цело, — отчитывался Герасимов старший перед Виктором Марковичем, а младший стоял у стены и взирал на всё сквозь огромные тёмные очки.

— Тональник попробуй, — прошептал я ему, когда нас никто не мог услышать.

— А? — дернулся Герасим.

— Синяк всё равно видно, — улыбнулся я, — возьми тональник и замажь.

— Спасибо, — замялся Герасимов младший и отвернулся в сторону. Мимо нас как раз прошли офицеры СБФ. Они спешили на доклад к Растеряшеву.

Продолжать беседу я не стал. Так же, как и смотреть, чем закончится обыск штаба. Мне, да и, думаю, всем, стало ясно, что никого мы сегодня не поймаем.

Развернулся и пошёл вниз, в бывший кабинет Гривасова. Часы показывали почти полночь, и мне хотелось поскорее закончить с проверкой следов злоумышленника и уехать домой к Лире и дочке.

Где-то через два часа в кабинет заглянул Растеряшев.

— Ростислав Драгомирович, тебя подвезти до дома? — спросил он, окидывая взглядом почти идеальный порядок.

— А? — я оторвался от инфопланшета и помотал головой: — нет, я тут останусь.

— Никаких следов? — хмыкнул он.

— Так точно, — кивнул я и потряс инфопланшетом в руке: — и доставки ночной нигде нет. Что за несправедливость?

Рутинная уборка, подбор и складывание листов из дел в правильном порядке настолько увлекли меня, что я не заметил, как пролетело время. Я, даже, забыл, что голоден. Только, когда собрал всё, что разбросали по полу, желудок дал о себе знать. Заурчал словно двигатель БТР на разбавленной солярке.

К этому моменту я уже настолько увлёкся просмотром материалов, что домой решил не ехать. Провести ночь в штабе показалось мне наилучшим решением. А ну, как, злоумышленник вернётся и уничтожит здесь всё? Потому я полез в сеть в поисках круглосуточно доставки еды.

Но оказалось, что права и желания ночных обжор никого не интересуют. Да, ладно бы обжор, но и права военных, которые дежурят сутками тоже.

Слово сутками, даже у меня в голове прозвучало, как с утками, и перед глазами встала жареная птичья тушка. Хрустящая корочка на ней аппетитно блестела и лоснилась жирком.

Я сглотнул слюну и в животе снова разразился танковый бой. Хорошо хоть вода тут есть. Напьюсь до состояния ночной грелки, обману желудок на полчаса.

— Поищи пиццерию Фомича, — улыбнулся Растеряшев, — он бывший безопасник и начинает работать с ночи. Открывается в шесть утра, но из штаба принимает заказы и после полуночи.

Выйду на пенсию, точно так же сделаю, подумал я, и набрал в поисковике нужное заведение.

Растеряшев уже ушёл, а я набрал номер пиццерии и прислушался к длинным гудкам.

— Фомич слушает, — раздался хриплый голос из динамиков, и я стал перечислять, что хотел бы заказать.

С голодухи взгляд разбежался по меню на сайте. Меня интересовал облепиховый чай в термокружке. Сладкие булочки с маком, пицца «Голодный морской волк» и куча разной закуски. Куриные крылышки в горчичном соусе, сырные палочки, свежий багет и картофельные дольки с перцем.

Все это только то, что я увидел на главной странице. Все блюда выглядели крайне аппетитно. Те же булочки так и лоснились шоколадным кремом с вкраплением маковых зёрен. А Куриные крылышки, казалось, хрустели, когда я моргал.

Умом я понимал, что просто лопну, но не мог остановиться. Я ощущал себя подростком, впервые попавшим на сайт для взрослых. Хотелось всё, и, как можно больше.

— Так, стоп, — хрипло прервал моё словоизвержение Фомич, — мне очень лестно, и я бы рад оформить заказ месяца. Но у нас сейчас в наличии только вчерашний круассан без начинки, свежезапечённая пицца четыреста сорок четыре сыра и пять……ять (кажется, я расслышал лязг и как кто-то на заднем фоне ойкнул), две дольки картохи.

— А чай? — протянул я голосом ребёнка, у которого отнимают игрушку в песочнице.

— Так и быть заварю, — буркнул Фомич, — либо ждите часа четыре, мы приготов…

— Продано, — не дал я ему договорить, — доставьте в штаб СБФ, пожалуйста.

Пока ждал еду, взгляд бездумно скользил по папкам с делами. Задерживался на включённом мониторе, но не мог там различить ни строчки. Голод загнал сосредоточенность и концентрация куда-то в угол сознания, и я не мог думать о работе.

Провиант подвезли через двадцать минут. Дежурный на посту с вожделением принюхался к ароматам, когда я шёл мимо, и проводил меня завистливым взглядом. Я же не стал с ним делиться. Две дольки картошки — это смешно, а пицца — так у него на столе стояли контейнеры с борщом и мясом, — так что обойдётся.

Сырная кома. Новый вид заболевания, который я открыл, съев тонкий круг теста под толстенным слоем сыра. Разобраться, что за сорта сыра я не смог. Списка не было, а на вкус это оказался, как ни странно, сыр.

Чай почти привёл меня в порядок. Пришлось ещё сходить к столовой. Там, перед входом, стоял кофейный автомат.

Я взбодрился тремя чашками капучино. Вернулся в кабинет и сыто посмотрел на папки с делами и монитор. Меня потянуло в сон.

Поход за кофе повторился.

Потом ещё раз.

Сначала работа пошла ни шатко, ни валко. Затем я увлёкся, втянулся и дела полетели одно за другим. К четырём утра я просмотрел все папки и файлы на компьютере, но ничего по взрыву десантного бота не нашёл.

Накатили досада и разочарование. Стало жаль потраченного времени. Я разложил документы по ящикам и, подойдя к окну, вгляделся в царившую там ночь.

Темнота за окном была не сплошной, а городской. Свет от фонарей врывался в черноту пространства. Отвоёвывал себе участки, подсвечивал ветви деревьев и падающий снег. За то время, что я работал, улица превратилась в филиал белоснежной пустыни.

Я представил, как пойду домой и наберу полные берцы снега. Зябко передёрнул плечами и отправился за новым кофе. Набрал целую термокружку и вернулся обратно. Чтобы не тащиться домой в темноте, я решил потратить время с толком — осмотреть свой новый кабинет. Надо к нему привыкать.

Откуда-то в голове возникла мысль, что Гривасов мог спрятать дело о крушении бота. Оно же должно быть в его кабинете, так? Ведь, Растеряшев именно так и сказал. Значит надо искать.

Осмотр новых владений вновь превратился в поиски.

Я снова вытащил все ящики. Проверил их на наличие следов от клейкой ленты. Заглянул под столешницу. Раскрутил системный блок, тщательно изучил внутренности компьютера, и закрутил все обратно.

Прошёлся по всему кабинету. Прислушался к скрипу полов на предмет тайного люка. Простучал стены. Даже в потолок потыкал ручкой от швабры.

Ничего.

Совсем ничего. А, если, что-то и было, то проникший в кабинет наверняка нашёл это и забрал.

Что ж, отрицательный результат — тоже результат. Попробую запросить дела в архиве, а пока, прикручу дверцу шкафа и поеду домой.

Я достал перочинный нож с выкидной отвёрткой. Подошёл к выходу и стал искать глазами отлетевшую петлю…

Сейф стоял в шкафу.

Стальной куб полметра на полметра был намертво прикручен к стене (задника у шкафа не оказалось). На дверце мигали кнопки электронного замка. Сейчас они светились красным. Я не видел его за другой дверцей, которая была закрыта.

Внимательно осмотрел сейф на предмет взрывчатки или иных ловушек. Достал ключ-карту Гривасова и приложил к замку. Панель управления замком пискнула отказом.

Что за ерунда?

Приложил ещё раз, и снова пискнул отказ.

Подул на ключ-карту. Протёр её о рукав формы и снова приложил.

Отказ.

И что делать?

Мысль приходит, когда надо. Когда усиленно думаешь. Идея мелькнула, и я сразу же стал претворять её в жизнь.

Уставно тесак покинул ножны. Ладонь крепко охватила рукоять и кончик лезвия, скрежетнув по металлу сейфа, бесславно соскользнул с дверцы.

Я чуть не ранил себя, но сжал зубы и повторил. На третий раз кончик лезвия зашёл в зазор между дверцей и стенкой сейфа. Я поднажал. Навалился весом тела. Стал расшатывать клинок, чтобы сунуть тесак глубже, поддеть.

Я склонился вниз головой. Сердце мощно качало кровь. В ушах шумело. От напряжения начало сводить руки.

Клинок пролез на миллиметр. Затем ещё. Я поднажал. Упёрся ногами в пол, навалился сильнее…

Из верхнего кармана формы выпало удостоверение безопасника. Вывалился мой электронный ключ. Он пролетел мимо замка сейфа. Тот пискнул, кнопки загорелись зелёным. Замок щёлкнул и дверца открылась. Тесак скользнул в сейф, а я провалился вперёд. Врезался лбом в металлический угол.

Из глаз брызнули искры. По лицу потекло что-то тёплое, липкое. Я свалился на дно шкафа и стал наблюдать за пятью потолками. Они кружились, плыли в зад, вперёд, и никак не могли сойтись в одной точке. К горлу подкатило ощущение тошноты.

Судорожно сглотнул и, справляясь с дурнотой, глубоко вдохнул. Затем ещё раз.

Потолки прекратили свой бег. Слились в один. Рукой я размазал по лицу кровь. Опершись о пол, встал на ноги и, захлопнув сейф, подобрал свой ключ.

Аптечку я взял в одном из ящиков. Холодная вода из крана в туалете помогла окончательно прийти в себя. Регенерационный гель заполнил рассечение на лбу. Нанопластырь спрятал рану от чужих глаз, и я, вернувшись в кабинет, допил остатки кофе, и задумался. Почему сейф открывался моей ключ-картой?

Я стоял напротив стального коробка. Рассматривал распахнутые дверцы шкафа. Разглядел на полу петлю. Поднял её, прикрутил на место. Отрегулировал покосившуюся дверку. Затем снова сходил за кофе. Вернулся в кабинет.

Напиток горячим потоком проваливался в желудок, а я всё не мог понять, что не так?

За кофе я сходил ещё раз пять, чтобы отогнать навалившуюся сонливость. Но после каждой кружки глаза вновь начинали слипаться. Пока не понял, что просто откладываю разборки с сейфом. Саботирую работу. Прокрастинирую.

Можно сколько угодно думать, как так вышло, что подошёл мой ключ, но, не открыв сейф, я этого не пойму.

Вздохнул и, снова проведя своей ключ-картой, открыл замок и распахнул бронированную крышку.

Карта памяти лежала на тонкой папке. Больше на двух полках стального хранилища ничего не было, если не считать пыли.

Интересно, как пыль появляется в закрытом помещении? А в шкафу? В Сейфе?

Поймал себя на новой волне прокрастинации и, решительно схватив карту памяти, вставил её в инфопланшет.

Пока данные загружались, раскрыл папку с делом.

Глаза пробежали по мелкому почерку, которым были исписаны листы. Это даже не распечатка, Гривасов писал от руки. Он установил, что морпехи (то есть мы), нарушили инструкции и поменялись местами. Потому предположил, что покушение не удалось.

По его записям выходило, что многие менялись несколько раз. Множество знаков вопроса напротив списка порядковых номеров курсантов показывали, что Авнер Световидович так и не выяснил, на кого нацелился злоумышленник.

На последнем листе была только моя фамилия, обведённая в жирный круг. Рядом с ней стоял крестик и схематично изображался компьютер, на экране которого скалился мастерски нарисованный череп с пистолетом у виска.

Ниже было подписано: «В работе».

Видимо, Гривасов долго думал, что ещё написать и от скуки рисовал. К тому же он был не в офисе, а в кафе-булочной. Когда я убрал предпоследний лист, то меж ним и последним оказался распечатанный «третий чек». Маковая булка, беляш и кофе. От руки написаны цифры «35. 867568».

Я знал эту пекарню. Она находилась недалеко от моего пансиона. Там и правда, вкусные беляши.

После тренировок мы с Гаделом частенько пили там чай. Да и один я захаживал… Что бы это значило? А цифры зачем? Бред какой-то….

Неужели Гривасов планировал покушение на меня и там? Но туда ходят и офицеры СБФ и другие морпехи.

Инфопланшет подал сигнал, что данные скопированы, и я отложил папку. Смысл ворошить старое? Гривасова поймали, и он предстал перед судом.

На карте памяти оказалось не так уж и много информации по делу. Вернее, конкретных записей. Основной объём накопителя занимали схемы академии, десантного бота и, неожиданно, каталог с личными делами сослуживцев.

Здесь было множество фамилий. Многих я знал и ещё куча незнакомого народа. Где-то присутствовал каталог с подписью «грязное бельишко».

Я поборол искушение изучить данные подробней, и вернулся назад по дереву папок. Желания копаться в чужом белье не было. Я не диверсант, шпион или двойной агент. Отдам карту памяти Растеряшеву, пусть сам смотрит.

Только подумал об этом, как вернулся и проверил фамилии. Ерастова, Могуты, Меньшова, Гусева и отделения отца не было. Я спокойно выдохнул и снова полез в материалы дела.

Схемы передвижения сменяли одну за другой. Гривасов подбирал пути, которыми мог пройти преступник. Соотносил дорогу с системами защиты и видеонаблюдения. Высчитывал время, когда будет окно, чтобы системы не могли заметить проход.

Ни одна дорога не устроила Гривасова. Напротив каждой схемы стояли красные кресты и в конце, в текстовом файле красовалась надпись: «безопасник».

Объём работы проделанный Авнером Световидовичем поражал. Он занёс в список подозреваемых всех сотрудников СБФ. Большую часть потом вычеркнул. Оставил только четверых. Двое из них до сих пор были живы и работали в штабе. Остальные погибли на Тау Метам.

Я вспомнил, как Сарай говорил, что его человек умер. Гривасов этого не знал. Его расследование проходило до отправки на практику. Он поручил Гусеву провести наблюдение. Отметил, что необходимо пересмотреть записи систем наблюдения и… а на этом, кажется, всё и закончилось. Дата записи о проверке систем безопасности стояла за день до моей отправки на практику.

Моё настроение резко подскочило. Несмотря на давность дела, мне было чем заняться. Я уже понял, что подрывник кто-то из погибших — человек Сарая. Осталось это только доказать.

Пересмотрю записи, сведу маршруты погибших с Сараем, чтобы определить его человека, и дело в шляпе.

Я открыл запись о системе наблюдения, чтобы узнать, где она находится и замер. Рядом с адресом стояла пометка, что данные будут храниться до шести утра двадцать второго декабря этого года.

До сегодняшнего дня!

Взгляд метнулся в угол экрана. Пять сорок утра. Как успеть⁈ Будь неладна прокрастинация, как⁈

Опоздал!

Сонливость сняло, как рукой. Чувство краха охватило меня целиком. Задрожали руки. Само собой мелькнуло воспоминание, как Растеряшев сказал, что агент ордена ещё жив. Вдруг он прав? Вдруг это кто-то из двоих выживших? А я всё слил.

Опоздал!

Решение пришло мгновенно. Пальцы вызвали на инфопланшете систему безопасности. Нажали на кнопку тревоги. Сам же я подхватился с места. Сунул папку с делом в сейф, захлопнул его и побежал на выход.

Как успеть за двадцать минут, даже меньше, в одно из хранилищ системы безопасности? Позвонить туда не выйдет, они изолированы от внешней связи, чтобы не допустить утечек. Так как успеть? Да просто. И пусть меня лучше накажут за то, что успел, чем за провал задания.

— Михалыч, почему нет кофе⁈

Двое безопасников в форме капитан-лейтенантов пришли на работу пораньше. Они топтались около кофейного аппарата и кричали дежурному на посту через весь холл.

Я ускорился. А ну, как они начнут мне претензии высказывать. Проскочил мимо Михалыча и вылетел на улицу. Группа быстрого реагирования уже приземлилась и мчалась на встречу.

Замахал руками, останавливая их.

— Капитан Григорьев, что у вас снова стряслось? — недовольно бросил командир морпехов, когда я подбежал к нему.

— Нет времени, — я понёсся дальше, к их бронегравам, — вопрос имперской безопасности.

Бойцы группы реагирования развернулись и помчались за мной. Мы ворвались в нутро их БГМП (бронеграва морской пехоты), и я крикнул водителю:

— Взлетай! Вот адрес.

Командир группы в чине капитана заскочил в БГМП последним. Схватился за поручень и уставился на меня:

— Что происходит! — шум турбин заглушал его голос и он, выпучив глаза, орал.

Знаками показал ему, что код красный и сам схватился за страховочные ремни: БГМП заложил крутой вираж и рванул на максималках.

Пять минут длились вечность. От шума движков заложило уши. На вираже я приложился лбом о стену. Тем самым местом, где наклеил пластырь. К горлу снова подскочила дурнота.

Меня чуть не вырвало, когда мы приземлялись. Я выскочил первым.

— За мной! — махнул рукой и, по колено проваливаясь в сугробах, рывками побрёл к приземистому бункеру хранилища данных.

Капитан ГБР силой разогнал снег. Поравнялся со мной и я побежал.

— Оцепить бункер, — бросил на ходу и подскочил к стальной двери хранилища. Ключ-карта пискнул по замку. Створки разошлись. Сейчас договорюсь….

— Мордой в пол! — закричал Капитан, вырываясь вперёд и укладывая внутренней силой звено охраны.

Морпехи уронили винтовки и улеглись на бетонный пол. Ну, так тоже хорошо. Не стал ничего говорить капитану, и помчался вниз по лестнице. Капитан не отставал. За ним топали ногами его бойцы.

Ступеньки кончились. Очередная гермодверь разошлась в стороны. Я влетел в огромное помещение и тут же поёжился от холода. Потолок ангара уходил вдаль, насколько хватало взгляда. На полу, стройными рядами, стояли технически шкафы с серверами.

Изо рта вырвался пар, и я побежал к стеклянному «аквариуму». Комнатке пять на два метра, где, как огурец в парнике, за компьютером сидел дежурный.

Дверца отъехала в сторону и специалист хранилища вздрогнул. Он повернулся ко мне, захотел что-то сказать, но я его перебил:

— Отмени удаление данных, — сунул ему под нос инфопланшет с указанием, каких именно. — Они мне нужны.

Рядом с инфопланшетом возникло моё удостоверение безопасника.

— Вопрос защиты Империи, — я глянул на время, оставалось две минуты. — Быстрее.

— Хорошо, — кивнул головой тот. Поправил очки и взялся за клавиатуру. — Готово.

От сердца отлегло. Ноги задрожали. Только сейчас я ощутил, насколько был взбудоражен. Адреналин играл свою роль до конца. Как же плохо без постоянного индекса! Как люди вообще живут без него?

Я глубоко вдохнул и спросил:

— Можешь подключить мне доступ к данным?

— Да, конечно, — его пальцы заторможено коснулись клавиатуры. — Гготово.

— И всё? — вырвалось у меня, — никаких разрешений не запросишь?

Парень, а я разглядел, что ему не больше двадцати, да ещё и щуплый, покосился на винтовку в руках командира ГБР и, вжав голову в плечи, сказал:

— Так оно же у Вас есть, — его рука соскочила со стола, и он вжался в спинку кресла, на котором сидел.

— Командир, — к нам вниз ворвался один из бойцов группы быстрого реагирования, и мы с капитаном одновременно дёрнулись, и обернулись, — у нас новый вызов.

— Куда? — спросил капитан и повернулся ко мне, — долго ещё…

— Сюда, — удивлённо протянул боец, — тревога в хранилище данных.

— … мы тут… — лицо капитана вытянулось, — что?

Его взгляд метнулся с меня на ботаника за компом, потом обратно.

— Туров, что происходит, едрит тебя торпедой⁈

Винтовка в его руках навелась на меня.