Кровь не вода

Глава 8

Всё-таки не зря я кипишевал и переживал из-за схрона и убежища, со мной всё-таки осталась не раз выручавшая меня в прошлой жизни чуйка, и это радует.

Казак, примчавшийся в поселение, на самом деле привёз сразу две новости: хорошую — о том, что казаки разгромили идущих к нам ногаев и даже потерь при этом особо не понесли, и плохую.

От плененных ногаев им удалось узнать, что этим летом в набег на стремительно набирающее силу московское княжество, пойдёт крымская орда, а это очень серьёзно.

Дело в том, что в подобные набеги крымчаки ходят большими силами, пусть и не через наши земли непосредственно, но краем зацепить все равно могут. Зачастую орда насчитывает пару десятков тысяч всадников, и это сила, с которой приходится считаться. По пути следования она рассылает в разные стороны довольно сильные отряды и за счёт этого идёт широким фронтом.

Вот появление как раз таких отрядов татар, с которыми не факт, что получится справиться имеющимися у нас сейчас силами, более чем вероятно, а скорее даже стопроцентно.

Понятно, что специально татары именно в наших краях не станут искать приключений на известные места, но прихватить и разграбить зазевавшихся не постесняются.

В общем, при таком раскладе, как по мне, чем раньше мы забьемся куда-нибудь подальше, где нас не найдут, тем лучше.

Правда, местное население так не считает и относится к этой информации пофигистически, рассуждая, что дозоры предупредят о приближающемся неприятеле, и времени, чтобы укрыться, хватит с лихвой.

Может, это и так, но вот память предшественника подсказывает, что он не раз слышал рассказы о вырезанных под корень поселениях, захваченных врасплох.

Да и поведение местных, несмотря на браваду, все равно изменилось.

Как-то быстро стала куда-то исчезать многочисленная живность, через реку активно начали сновать лодки, и даже проказничающих напропалую детишек в слободе как-то вдруг стало значительно меньше.

В общем, народ, храбрясь друг перед другом, тем не менее активно начал готовиться к неприятностям.

Я, понятное дело, тоже не стал сидеть на попе ровно и включился в гонку со временем.

Первым делом, несмотря на сопротивление бабушки, перевез её с детьми в свежепостроенную лесную землянку. Второе: начал вывозить все припасы и другое наше добро, только не в общий лагерь, а в самолично найденное место. Рассудил, что затаренного в общем убежище по-любому хватит месяца на полтора или два, а значит нефиг складывать все яйца в одну кубышку.

Хоть и умаялся напрочь, но справился с перевозками за три дня, после чего сразу занялся строительством капитального схрона. Мало спрятать припасы, их ещё сохранить надо, чтобы зверь не попортил. И если от мелких грызунов продукты защищены бочками и ящиками вроде сундуков (обычная практика хранения продуктов), то от относительно крупного зверья подобное может и не помочь. Тут, если что, этого самого зверья хватает, в том числе и серьёзного.

В общем, пришлось возводить капитальное строение, благо проблемой это не стало.

Нехоженые места мне достались, которые были сверхщедрыми на сухую, пригодную к строительству древесину, да и место, подходящее для моей стройки, я присмотрел заранее.

Здесь, естественно, я решил обойтись без земляники, да и необходимости такой не было.

Для строительства выбрал чуть не самый густой бурелом. Просто очень уж удачно там свалились четыре дерева, своими толстыми ветвями образовав подобие каркаса, пригодного стать основой небольшого помещения.

Собственно, мне только и нужно было, что очистить внутри эту будущую комнату от кучи лишних веток, потом то же самое сделать снаружи, как бы формируя контур жилища, а потом просто переплести пустоты нарезанными здесь же тонкими ветвями и обмазать все это глиной.

Конечно, можно было бы обойтись и без обмазки глиной, геморойная всё-таки работа, но тогда этот схрон не получится использовать в качестве временного жилья, да и с устройством кровли возникнут проблемы, поэтому я решил заморочиться и из-за этого пропал для всех почти на неделю.

Домой вернулся одновременно с казаками, которые были в походе, и сделал это, как выяснилось скоро, очень вовремя.

Просто казаки взяли неплохую добычу, и дядька Матвей присмотрел для меня сразу две лошади, которые настоятельно рекомендовал купить, тем более что продавали их из-за богатой добычи чуть не за полцены.

Святозар, кстати, поддержал дядьку Матвея, объяснив, что именно сейчас это будет очень уместно, притом я, можно сказать, купив этих лошадок, убью сразу двух зайцев. Мне все равно нужно будет к смотру приобретать коня, а ведь нужно ещё и ездить на нем учиться.

На самом деле парень, в тело которого я попал, умел передвигаться верхом, да и я в прошлой жизни вырос в деревне и маленько умел, но это не то. Одно дело — просто поскакать или тихим шагом проехать какое-то расстояние и совершенно другое — идти в бой верхом. Две очень большие разницы.

Вот и получается, что мне эти лошади сейчас пригодятся для учёбы, а в следующем году — ещё и для смотра.

В общем, реально в тему пришлась эта покупка, которая потянула за собой и ещё одну, из-за которой я напрочь разругался с бабушкой и на которую потратил весь имеющийся у нас запас наличности, вообще весь без остатка.

Просто с приобретением лошадей уже ребром встал вопрос косы.

Заготавливать сено с помощью серпа — это застрелиться и не встать, а ждать, пока у Кузьмы получится хоть что-нибудь подходящее для изготовления косы, может оказаться себе дороже, да и не факт, что он сможет сделать что-то действительно стоящее.

В общем, я решил выкупить у дядьки Матвея доставшуюся ему в качестве доли от добычи простенькую саблю, на изготовление которой пошло железо неплохого качества, и перековать её в косу.

Как уговаривал бабушку выделить мне серебро на эту покупку, даже вспоминать не хочу, с трудом мне это удалось.

Потом, после покупки ещё и от дядьки Матвея чуть по голове не получил, когда он случайно узнал, зачем я приобрел это оружие.

Так уж получилось, что он зачем-то зашёл на подворье кузнеца Кузьмы как раз в момент, когда мы договаривались об изготовлении косы. Ярости казака не было предела, когда он узнал, что я собрался поганить вполне себе неплохое оружие. Реально думал, что он меня прибьет.

— Ты что же это удумал, поганец мелкий? Как можно хороший клинок портить? Это же оружие, от которого жизнь зависит! — с праведным негодованием и очень экспрессивно выговаривал дядька Матвей и при этом, не отдавая себе отчёта, медленно надвигался на меня с неумолимостью идущего в атаку танка.

— Так у меня есть же ещё две сабли, — неслабо ошарашенный его напором попытался оправдаться я, но, похоже, не особо получилось, потому что он ещё больше вызверился

— И что? Это оружие, как ты не понимаешь? Нельзя оружие портить!

— Матвей, ты не горячись и лучше постарайся понять, что малец задумал сделать, — вмешался в разговор Кузьма, видя, что добром наша перепалка может не закончиться.

В общем, чуть не час нам на пару с кузнецом пришлось объясняться с, как выяснилось, прямым до безобразия дядькой Матвеем, который в принципе понять не мог, как это можно перековать путевый клинок в хрен пойми что.

С трудом отбились. Обсудить, что и как делать, мы с Кузьмой смогли только после того, как наставник, махнув в сердцах рукой и пробормотав что-то вроде «тьфу на вас, вредителей», покинул подворье кузнеца.

Я на будущее зарекся обсуждать при свидетелях что бы то ни было, связанное с переделкой оружия, маньяки потому что здесь живут оружейные.

Но это не вся эпопея с косой, образец ведь я так и не подготовил, а объяснить по-прежнему не получалось. Но в этом плане нам, можно сказать, повезло. В какой-то момент, устав от объяснений, я просто предложил Кузьме:

— Посмотри внимательно на саблю.

Он глянул на неё и буркнул:

— Посмотрел, и что?

— Ничего, мне нужна такая же форма, только заостренная не снаружи, а изнутри и толщиной… — тут я сорвал толстенкую травинку и сунул ему в руку, — … вот такой. С обратной стороны от заточенного края должен быть бортик… — в этот раз я сорвал уже ветку и сунув её в руку Кузьмы, — … высотой и толщиной, как эта ветка.

С местом крепления косы к косовище было уже проще, и я смог объясниться довольно быстро.

В итоге с Кузьмой мы договорились не только об изготовлении косы, но ещё и о ноже для рубанка и двух стамесках разной ширины. Просто после перековки сабли оставался лишний металл, вот мы и пустили его в дело.

С возвращением казаков жизнь в поселении оживились, а мне с приобретением лошадей добавилось головной боли.

Только кажется, что иметь лошадей — это просто. На самом деле они, как и любая другая живность, требуют внимания, заботы и ухода. Помимо всего прочего для казака конь — это ещё и друг, а чтобы он и правда стал другом, внимания ему требуется уделить дофига и больше. Но это только одна сторона медали, есть ещё и вторая. Коней я приобрел без сбруи, на это просто уже не хватило денег, да и не устраивало меня снаряжение ногаев, поэтому теперь ещё надо ломать голову, чтобы решить и этот вопрос тоже.

В общем, один головняк с этим приобретением, благо, что в преддверии появления орды всю имеющуюся в поселении живность, в том числе и лошадей, круг решил заранее уводить в глухие дебри, где её обычно прячут от недобрых глаз.

Оказывается, для живности подготовлены отдельные от людей места пребывания и присматривают за ней специально выделенные люди.

Так вот и получается, что на какое-то время для меня ничего не меняется, но это, как ни крути, ненадолго, на что мне успели намекнуть оба взявших надо мной шефство казака, я про Святозара с дядькой Матвеем.

На самом деле оживление и сумбур в слободе, начавшийся с возвращением казаков, затянулся на три дня, и я успел за это время переделать немало запланированных ранее дел.

Пока Кузьма ковал косу, я напрочь выпал из жизни, занявшись прокладкой тайной тропы через терновник, притом устраивать её я начал со стороны леса, чтобы со стороны слободы даже намека не было на этот тайный проход.

Не знаю сам, почему, но вот есть у меня уверенность, что мне это нужно сделать, и все тут. Бывает у меня так время от времени, что некоторые неочевидные вещи, которые я делаю чуть ли не без участия разума, в дальнейшем оказываются важными и приходятся как нельзя кстати.

Вот и в этом случае — я покоя лишился, пока не занялся этим очень даже неблагодарным делом. Кто пробовал работать с терновником, тот меня поймёт, и я говорю сейчас не только о мешающих работе колючек, хотя и о них тоже.

Я ведь, по сути, начал прокладывать извилистую нору в переплетении кустарника, вытаскивать из которой срезанные ветки — тот еще квест, а если учесть расстояния и тот факт, что в этой норе не развернуться… В общем, весело все, больно и неприятно, но нужно.

Параллельно по вечерам я занимался изготовлением косовища, благо подходящий для этого сухой дрын удалось подыскать довольно быстро, из орешника, правда, но на первое время пойдёт.

Честно сказать, со строганием деревяшки удалось справиться довольно бодро, а вот с рогом коровы, который я решил использовать для рукояти, помучиться пришлось не по-детски. Вот где в какой уже раз посетовал на отсутствие нормального инструмента…

Зато когда коса наконец была изготовлена, собрана в окончательный вид и опробована, я, можно сказать, отыгрался за все свои мучения и вообще был очень рад.

Не смог я отказать себе в удовольствии посмотреть на лица своих наставников во время, так сказать, презентации косы. Как только отбил кромку и чуть подточил, сразу же не откладывая собрал косу и в сопровождении Кузьмы, которому тоже было интересно, отправился искать Святозара и дядьку Матвея, а потом уже вместе с ними мы пошли на заливной луг, где растёт сочная, высокая и замечательная во всех отношениях трава.

Когда на их глазах начал косить, благо делать это умею и люблю, и они осознали, что происходит, я, как уже говорил, сполна насладился их реакцией на происходящее. Они ведь понимающие люди, так что они в полной мере оценили, что находится у меня в руках, а дядька Матвей так и вовсе выругался так, что я даже заслушался.

Надо отдать ему должное, он не постеснялся признать, что оно того стоило — угробить клинок, чтобы получить такую прелесть. Извиняться, правда, он не стал, но мне и этого его признания хватило.

В общем, получилось у меня удивить народ. Так что бедный теперь кузнец. Мало ведь кто может позволить себе перековывать сабли, а косы захотят многие, вот я и говорю, что мало кузнецу не покажется, ведь простое кричное железо совершенно не годится для косы.

Очень вовремя закончилась эпопея с изготовлением косы, потому что уже на следующий день пришла новость, что крымская орда неожиданно разорила переволок на Донце, что в свою очередь уже не намекало, а благим матом орало, что появление татар теперь следует ждать в любой момент.

Это известие заставило народ шевелиться, и уже ближе к вечеру слобода опустела практически полностью. В селении остались только три десятка казаков, которые уже завтра отправляются в очередной поход.

Казаки, как я понял, решили мстить татарам за разоренный переволок и собирались, объединившись с донцами, поохотиться за татарскими летучими или, как их ещё называют, загонными отрядами. Наказным атаманом в этом отряде снова шел дядька Матвей, и у меня возникло подозрение, что с наставником мне скорее не повезло, чем подфартило. О какой учебе может идти речь, если я и вижу-то его только от случая к случаю.

Нет, понятно, что время такое горячее наступило, но тем не менее вопросы у меня по этому поводу поневоле возникли. Правда, задавать их кому-то я и не подумал, потому что, может, это и к лучшему, что меня временно взялся воспитывать Святозар. Опыта ему в этом деле, судя по всему, не занимать.

На следующий день, проводив казаков, только собрался снова лезть в осточертевший терновник, как провожавший казаков вместе со мной Святозар, приплывший утром именно ради такого случая, неожиданно сказал:

— Давай, Семен, собирайся, вместе пойдём в убежище. Бабушка твоя уже весь мозг мне проела, чтобы вернул внука. Слышать ничего не хочет, когда говорю, что никуда тебя не отправлял. Верни, и все тут.

«Блин, как же невовремя, мне бы, наоборот, сейчас, пока я тут в одиночестве, поработать ударно», — молнией мелькнула у меня мысль. Я секунду подумал и ответил:

— Может, я всё-таки останусь? Есть у меня тут незаконченное дело.

Святозар сначала покачал как-то досадливо головой, а потом коротко спросил:

— Что за дело?

— Прокладываю в терновнике тайную тропу, о которой когда-то говорил, — не стал скрывать я.

— Вот оно кааак, — протянул Святозар. — Упрямый ты, и это хорошо, но с тропой пока повременим, не к спеху она, успеется.

— Да как успеется? Татары уже скоро здесь появятся, — возмутился я, на что Святозар улыбнулся и ответил:

— Пошли уже, по дороге все объясню.

С этими словами он развернулся и направился в сторону нашего дома, добавив:

— Собирай свое добро, я скоро подойду.

Чуть позже он свернул в сторону леса, а мне ничего другого не оставалось, кроме как идти домой и собирать свои немногочисленные пожитки.

По дороге узнать, что мне хотел поведать Святозар, не получилось, потому что мы на разных лодках переправлялись через реку. Да и сразу по прибытии тоже поговорить не смогли, потому что уже на берегу озера я попал под пресс бабушкиной заботы и вал вопросов маленьких почемучек, которые, похоже, правда по мне соскучились.

В общем, весь день до самого вечера мне пришлось провести с семьёй в разговорах обо всем и ни о чем. Чтобы сбить накал страстей, пришлось даже обещать детям уже завтра начать учить их плавать.

Понятно, что не только они мне задавали вопросы, я тоже этим грешил и выслушал немало новостей, как веселых, так и не очень. Благо, что ничего такого сверхъестественного за время моего отсутствия не случилось.

Единственное, что на удивление сильно напрягало мою семью здесь, — это что тут нельзя порыбачить, как они успели привыкнуть. Просто нет тут такой возможности ловить рыбу именно на флажки, вот они и загрустили. Мне только и осталось пожалеть, что не хватило ума заказать кузнецу несколько крючков, так бы сделал удочки и горя не знал. Сразу бы избавился от назойливого внимания детей, да и бабушки, которая никак не может принять, что я уже вырос.

Только вечером уже после ужина мне удалось поговорить со Святозаром, и, честно говоря, этот разговор мне как-то не особо понравился.

Начал он свой рассказ, как говорится, за здравие, а закончил…

— Ты пойми, Семен, — удобно устроившись на бревне возле очага, вещал Святозар, — татары по пути в набег если и заглянут в нашу слободу, то только мельком, между делом, и вряд ли они остановятся в ней на отдых. В ту сторону они будут идти быстро, и им будет не до отдыха, да и нет у нас особого интереса встречаться с ними, пока они без добычи, нечего с них взять. Вот на обратном пути стоит пощупать эту саранчу. Именно тогда можно будет надеяться, что они остановятся в поселении на отдых. Правда, это маловероятно, назад они наверняка пойдут другим путем, но всякое в жизни бывает. Поэтому я и говорю, что времени у нас ещё достаточно, чтобы подготовиться к встрече.

Святозар прервался ненадолго, переводя дух, а потом продолжил говорить.

— Я думаю, что добычу через нас они не повезут, есть у них более удобные тропы, разве что, может, часть полона погонят, или ногаи какие проскочат, но это нам уже не так интересно.

— В смысле неинтересно? — удивился я. — ведь освободить полон — святое дело.

Тут уже Святозар непритворно удивился и ответил вопросом на вопрос:

— А зачем он нам нужен? Работорговлей мы не промышляем, поэтому и прибытку от этого полона не будет никакого, наоборот, их кормить придётся и помогать вернуться домой, а оно нам надо?

Я от такого даже дар речи на время потерял. Как-то всегда представлял себе казаков этакими рыцарями без страха и упрека, готовыми ради освобождения пленников чуть ли не на все, а тут такое услышал от одного из самых авторитетных старейшин.

Охренел и только чудом не брякнул какую-нибудь глупость, типа мы должны, потому что должны.

Святозар, глядя на меня непонятным взглядом, похоже, что-то понял, потому что пояснил:

— Пойми и прими, Семен, одну простую истину: ты теперь казак, а значит, тебе есть дело только до таких же казаков, братьев по оружию. Те, кто будет в полоне, для тебя никто. Получится кого освободить между делом, когда попробуем взять добычу — хорошо, нет — никто из-за этих несчастных специально рисковать не будет. Другое дело, если среди полона найдутся люди из наших поселений, тогда следует сделать все, что можно и нельзя, чтобы их освободить. Тогда не зазорно и в переговоры вступить с людоловами, да и серебром тряхнуть не жалко. Но это только ради своих, потому что может так случиться, что и тебе или твоих близким когда-нибудь так же помогут. До чужих же дела нам нет.

«Вот такая вот она, нынешняя правда жизни. Собственно, ничего удивительного в таком цинизме на самом деле нет, как нет ещё и той страны с тем народом, о котором я невольно думаю, как о своих. Именно сейчас, если разобраться, все и начинается. Как ни крути, а именно Иван Грозный ещё только начал превращать не самое большое княжество в могучую державу, где все будут своими».

Задумался я про себя, и эти мысли прервал Святозар.

— Вижу, расстроили тебя мои слова. Ведь ещё недавно ты сам был жителем московского княжества? Не переживай, теперь ты казак, и о другом думать должен, а о полоне московские бояре пускай думают.

Понятно, я не стал спорить и что-то доказывать, понимая всю бессмысленность подобного поведения, просто решил для себя, что если будет выбор освобождать или нет, то даже думать не стану и полезу в драку, а казаки пусть делают все, как сами считают нужным, не мне их судить.

Святозар ушёл, а я ещё долго сидел, глядя на огонь и размышляя о всяком разном. Наверное, только сейчас, после этого разговора, до меня в полной мере дошло, что, мир в котором я живу, вроде и мой родной, но и в какой-то степени чужой. Грустно на самом деле это осознавать, а тем более воспринимать.

С утра пораньше, пока дети ещё спали, я нарезал коры и занялся изготовлением поплавков для сети. Раз уж придётся сидеть какое-то время в этой глуши, то почему бы и не довести до ума начатое, тем более что озеро с рыбой, считай, под боком.

Как раз до завтрака успел закончить, но вот испытать сеть сегодня было не суждено, собственно, как и заняться обучением детей плаванию, как обещал.

В лагере прошла информация, что пришли татары, и сразу был введены режим «сидим тише воды, ниже травы»…