Кровь не вода

Глава 11

Засиделись мы с бабушкой далеко заполночь. Историю, которую она рассказала иначе, кроме как мексиканским сериалом и не назовёшь. Ну или сказкой про золушку и принца на белом коне, только с неоднозначным концом.

Молодой Князь Серебряный-Оболенский без памяти влюбился в юную холопку. Притом без всяких шуток вляпался, да так, что не побоялся пойти на конфликт с отцом, правда, его довольно быстро привели в чувство, но ведь рискнул. В общем, от этой любви на свет появился пацан, в котором, по словам бабушки, батя души не чаял. Потом родилась дочка, которая, правда, и пары месяцев не прожила. Но не суть. Важно, что каким-то образом отец князя смог привести сына в чувство и более того, заставил его вполне официально жениться на равной ему по положению княжне.

Понятно, что холопку с незаконнорожденным сыном по-быстрому убрали с глаз долой куда подальше в глушь.

Вроде бы и истории конец, только вот князь, даже женившись, не успокоился и наведывался время от времени в глушь к своей зазнобе, отчего родилась ещё одна дочка и снова умерла в младенчестве.

Прошло какое-то время, и у князя от законной жены родился сын, после чего он почему-то мгновенно охладел к старой зазнобе, а ещё потом и вовсе в приказном порядке выдал её замуж.

В принципе он не бросил на произвол судьбы бывшую любовь и обеспечил ей с сыном нормальную жизнь (насколько нормальную, бабушка не уточняла).

В общем, все было ровно, и всех все устраивало, пока о незаконнорожденном сыне князя каким-то образом не узнала семья его законной жены. Как это произошло, неизвестно, но так случилось, что и князь тоже узнал, что семья жены узнала и, понимая, чем все может закончиться, предпринял меры, чтобы защитить сына и бывшую любовь.

Никакого побега к казакам и в помине не было, только видимость. Добиралась семья в эти края под ненавязчивым присмотром людей князя в безопасности. Правда, уехали сначала на Дон, но ненадолго, вернее, по дороге отчим (или отец, как его воспринимал парень) сдружился с несколькими казаками из нашей слободы, и те предложили ему перебираться к ним.

Бабушка с улыбкой рассказывала про эту дружбу: загуляли казаки, а отец просто ко двору пришёлся, угостив их, болеющих с похмелья, медовухой, вот те из чувства признательности и предложили ехать с ними.

Кстати сказать, нужно отдать должное казакам: они по прибытии на место организовали помощь семье, которой, правда, распорядились мои родственники не самым разумным образом.

Выслушав бабушкин рассказ, я не мог не спросить:

— Не понимаю, почему из этого всего такую секретность развели, что я до этого времени даже не знал, кто у меня отец? Вроде у бояр это все решается очень просто: делают незаконнорожденных дворянами, сокращая фамилию. И вся проблема решена, разве нет?

Бабушка грустно усмехнулась и ответила:

— Да, зачастую так и бывает, но не с близким окружением слишком набожного Великого князя, который к моменту нашего отъезда был повенчан на царство.

— Да какое дело царю до каких-то ублюдков?

— Может, и никакого, только вот семья князя не захотела рисковать расположением государя.

Ну, в принципе мне на все это пофиг, а вот за пацана, в тело которого я попал, все равно обидно, ведь, как ни крути, а сломали ему жизнь из-за этих заморочек.

Утром я проснулся от тихого попискивания, ворчания и боли в мизинце правой руки.

Сам не понимаю, как не хлопнул второй рукой по наглому шерстяному злодею, терзающему острыми зубами мой мизинец, только чудом сдержался.

Странно прозвучит, но этот мелкий паразит, которого я вчера пригрел, просился в туалет, по крайней мере, я именно так понял его устремления.

Пришлось вставать и нести этого флибустьера недоделанного на улицу, и я правда угадал его желание, потому что стоило только опустить его на землю, как он тут же раскорячился, даже глаза прикрыв от блаженства.

Сделав свои дела, щенок шагнул в моем направлении, задрал голову, чуть склонив её набок, и коротко тявкнул, как будто говоря «что уставился, корми давай меня».

Вот не знаю, как это у него получилось, но я точно понял, чего ему надо. При этом он все проделал настолько деловито и смешно, что не рассмеяться было невозможно, что, собственно, я и сделал. Чуть успокоившись, только и произнес:

— Ведёшь себя, как разбойник какой-то, ну или пират.

На этом слове запнулся, чуть подумал и решил:

— Точно, ты теперь будешь Пиратом, подходит тебе эта кликуха.

Щенок будто понял, что я ему сказал, мотнул головой и снова тявкнул. Пришлось брать его на руки и идти за вчерашней кашей, благо щенок уже ест все подряд, и её специально немного оставили именно для такого случая.

Наблюдая, как Пират сражается с завтраком, я пытался для себя решить нерешаемую задачу: как с ним быть дальше. Мне скоро на тренировку уходить, а семья ещё дрыхнет без зазрения совести, и оставить его, по сути, не с кем. Не хотелось бы пока бросать его без присмотра, малявка ещё совсем, но и с собой брать не вариант. Вот и ломал голову, как быть и что делать.

Зря переживал. Пират, налопавшись, начал устраиваться досыпать, прямо возле тарелки свернувшись в клубочек.

Мне только и осталось, что отнести его обратно в землянку и там уложить на свое спальное место. Одновременно я подумал, что нужно ему подстилку какую-нибудь организовать, чтобы и у него был свой угол.

Разобравшись со щенком, я отправился к озеру. Сегодня тренировка должна быть на окраине слободы, рядом с выпасом, куда перегнали лошадей.

Наставники уже были на месте, притом сразу оба, и дальше начались привычные страдания, правда, недолго.

Через какое то время появился кузнец Кузьма с горящими глазами и, не обращая особого внимания на Святозара и дядьку Матвея, уведомил меня, что он всё-таки соорудил горшок, который держит высокий жар, по крайней мере, его раскалили добела, и он не поплыл.

В этот монолог вмешался Святозар, который с улыбкой спросил:

— Сделал и сделал, от Семена-то ты чего хочешь?

Кузьма посмотрел на Святозара странным маньячным взглядом.

— Так он видел, как хорошее оружейное железо делают, вот я и подумал, что перед закладкой было бы хорошо, чтобы он посмотрел, так все делаю или нет.

— Да я же рассказал все, что знал, — уточнил я.

— Мало ли, может, ещё что вспомнишь, когда начнём наполнять горшок, — парировал Кузьма

— О чем вообще речь? — спросил дядька Матвей.

— Вот он, — указал на меня пальцем Кузьма, — видел, как выделывают железо, пригодное для изготовления хорошего оружия. Я сейчас хочу попробовать изготовить такое железо, и мне надо, чтобы парень, посмотрел все ли правильно я делаю.

— Что, правда можно получить хорошее железо? — уточнил у меня дядька Матвей. Я пожал плечами.

— Можно, наверное. Может, не с первого и даже не десятого раза, но подобрать, чего сколько загружать в горшки для выплавки, чтобы получить действительно путевое железо, точно возможно.

— Нужное дело, — протянул дядька Матвей, а Святозар добавил, глядя на меня:

— Надо помочь.

Наставники переглянулись между собой, и Святозар произнес:

— Отложим пока занятия, вы идите занимайтесь железом, а я за его младшим братом Савелием схожу, погоняю малеха, пока вас не будет, а потом его тоже будем учить с лошадьми обращаться.

С этим и разошлись.

По дороге дядька Матвей спросил у кузнеца:

— Слушай, Кузьма, есть у меня одна «янычарка» которая без дела валяется, ты можешь её перековать в косу?

Услышав слово «янычарка», я тут же сделал стойку. Вспомнил, что так называли разновидность огнестрельного оружия которого, кстати, я у казаков почему-то не видел. Поэтому и решил уточнить, пока Кузьма думал над ответом:

— А янычарка — это ружье такое?

— Ага, снял с одного убитого османа вместе с двумя самопалами. Громоздкое, шумное и неудобное оружие, только и достоинства, что выглядит дорого-богато, а так бесполезная игрушка.

— Дядька Матвей, а можно посмотреть на эти игрушки? Если что, может, поменяю их на саблю, снятую с утопленного ногая, из клинка точно коса лучше выйдет.

— Да, — согласился Кузьма. — Там на этих стрелялках другое железо, не знаю, подходит ли оно для косы, из сабли точно получится лучше.

— Вам бы только клинки поганить, — зыркнув исподлобья, буркнул дядька Матвей, секунду подумал и махнул рукой. — Ладно, как решим все дела в кузне, зайдём ко мне, покажу, может, и правда поменяемся.

— Дядька Матвей, а почему казаки не пользуются огнестрельным оружием?

Тот глянул на меня, как на несмышленыша, но ответил:

— Почему не пользуются, очень даже пользуются. Это у нас оно не очень прижилось. Шумное, медленное и ненадежное, лук привычнее и быстрее. И тише. Другие казаки, донцы или запорожцы, активно используют, но тому есть свои причины.

Какие эти причины, дядька уточнять не стал, переключившись на другую тему. Он начал с Кузьмой активно торговаться за цену работы по изготовлению косы, я в свою очередь переспрашивать не стал, и так все понятно.

Кузьма удивил проведенной подготовкой к первой плавке.

У него в строгом порядке были подготовлены и разложены по корзинам все перечисленные мной материалы, притом именно в таком виде, в каком я говорил. Тот же чугун или, как его здесь называют, свиное железо был тщательно разбит на мелкие части, песок и известь высушены, а кричное железо, соответственно, разрублено на небольшие куски.

Даже копыта какого-то животного были тщательно очищены и, наверное, отмыты, а кусочки угля были поразительно похожи друг на друга. В том смысле, что они были отобраны приблизительно одинаковыми по размеру. С перебором человек подготовился, но это, наверное, и к лучшему.

Глядя на все это, я повторил свой простой вопрос: а нафига я здесь нужен? Ведь я пропорций все равно не знаю даже приблизительных. На что получил тот же ответ:

— Ну ты же видел, вдруг что-то вспомнишь.

В общем, Кузьма просто отчаянно боялся закосячить, вот и искал себе товарищей, чтобы было с кем разделить будущую неудачу. С удачей, если получится удобоваримый результат, он, надо полагать, и сам справится.

Рассказывая кузнецу, чем нужно заполнять тигель, я почему-то вспоминал совершенно разные ингредиенты и источники получения знаний. Где-то читал, что именно чугун переделывался в сталь, в других источниках, что, наоборот, железо насыщалось углеродом.

В общем, чтобы не ошибиться, предложил Кузьме пихать чугун с железом пополам и ещё столько же сыпать угля, а вот песок и известь добавлять понемногу, буквально по горсти, ну и пару копыт закинуть в качестве органики.

Понятно, что это все шаманство чистой воды, по большому счету точно известно только, что таким образом можно получить сталь, а какую — фиг его знает, надо экспериментировать.

Собственно, пока заполняли тигль, я пытался все это втереть Кузьме, буквально уговаривая его не надеяться на быстрый результат. Не факт, что со старта сразу получится что-нибудь толковое, поэтому нужно набраться терпения и пробовать, раз за разом меняя пропорции.

Когда горшок отправился в горн, я, обращаясь к дядьке Матвею, спросил:

— Ну что, пошли оружие смотреть?

Тот удивился и ответил вопросом на вопрос:

— А посмотреть, что получится?

— Так теперь полдня греть надо без перерыва, устанем ждать.

Вот тоже вопрос. Хрен его знает, как долго эту сталь варили, я вообще без понятия. Почему-то этот момент не отложился у меня в голове, помнится, что долго, а вот сколько, не знаю. Поэтому и брякнул наобум, что по-разному, но зачастую по полдня грели.

— Ааа… — протянул дядька разочарованно, а потом пожал плечами. — Ну пошли.

Янычарка оказалась длинной и красивой. Произведение искусства, а не оружие, с обильной серебряной чеканкой, выполненной в виде непонятного орнамента.

Разглядывая эту винтовку (ружье оказалось с нарезами), я задавался непростым вопросом: как мне быть в этой ситуации? Эта янычарка и без «самопалов», которых я ещё не видел, стоит гораздо дороже моей сабли, и обманывать дядьку Матвея, который так легкомысленно отнесся к этому сокровищу, мне совершенно не хотелось. В то же время и заполучить в свое распоряжение это оружие хочется со страшной силой, ведь если его чуть довести до ума, можно будет многих здесь удивить и даже смертельно. Если в изготовлении стали я баран бараном, то вот в огнестреле маленько разбираюсь и даже порох при нужде смогу сделать самостоятельно и не только дымный, а уж этот вообще без проблем. Нет, я не химик-специалист, просто было время, когда увлекался всяким разным по молодости, в том числе и взрывчатым. Так что не то чтобы совсем спец, но, что называется, в теме.

В общем, полюбовался немного, помаялся сомнениями, а потом просто взял и вывалил на дядьку все, что я об этом думаю.

— Мне очень хочется получить в свое распоряжение это ружье, только возможности нет. Оно стоит в разы дороже моей сабли, и менять эту прелесть на посредственный клинок с вашей стороны будет глупостью, а о том, чтобы перековывать эту прелесть на косу или на что другое, и речи идти не может, это дорогое оружие.

Дядька с весёлым удивлением на меня посмотрел и ответил:

— От дожил я, мне уже рассказывают об оружии. Да чтобы ты знал, пока ты будешь забивать в эту «прелесть» пулю, я тебя тыщу раз убить успею. Тоже мне знаток выискался. Лучше доброго клинка нет оружия! — пафосно закончил свой спитч дядька Матвей, а я, выслушав его, разозлился. Хочешь, блин, как лучше, а получается как всегда, ещё и на отповедь нарвался.

— Доставай, дядька Матвей, самопалы, готов не глядя менять янычарку и самопалы на саблю, раз так. Только давай договоримся, чтобы потом без обид. Идёт?

Тот хитро улыбнулся и ответил:

— Идёт. Я тебе ещё и причиндалы отдам, что с этим оружием взял, пользуйся, раз такой умный.

Вот честно, с одной стороны я рад. Оружие и правда дорогое, и простому человеку получить подобное практически нереально. С другой стороны, чувствую себя обманщиком, потому что это реально неравноценный обмен, и самое противное, что дядька Матвей сейчас искренне верит, что это он в выигрыше

Сюрреализм какой-то, честное слово.

А вообще, что я парюсь? Тот случай, когда оба довольны и оба считают себя в выигрыше, а значит, наплевать и забыть. Стоит лучше о другом подумать: как эту прелесть переделать так, чтобы красоту не испортить. Сам не справлюсь, приклад по-любому переделать надо, да и цевье тоже.

Пока я дурью маялся и размышлениями себя изводил, дядька достал два пистолета в холстине, перетянутой тонким ремешком, и довольно объемную кожаную сумку, пухлую от хранящегося в ней содержимого. Передавая все это мне, он произнес:

— Владей!

Потом он чуть подумал и достал из того же сундука даже на вид дорогой лук, показывая который он произнес:

— Вот настоящее оружие, а то, что ты сейчас получил, баловство одно.

Хотелось мне пояснить за баловство, но не стал, жизнь рассудит, кто в плюсе, а кто просрал свое счастье.

Сгреб в охапку теперь уже своё оружие вместе с сумкой и со словами «саблю после обеда принесу», направился на выход с мыслью «хоть бы дядька Матвей не передумал».

Мне даже пофиг было, что там за самопалы в свертке, да и на припасы в сумке тоже побоку, янычарка все перекрывает. По сути, штуцер приобрел, а это в нынешнее время при грамотном подходе — ультимативный аргумент.

Святозар при виде нас с дядькой Матвеем удивился и поинтересовался с улыбкой:

— Кузнеца ограбили? Вроде пустыми уходили.

— Семен у меня огнестрел выкупил, думает, что теперь непобедимый будет. На саблю, добытую им с ногая, сменял.

Святозар ещё больше удивился и, обращаясь уже конкретно ко мне, спросил:

— И зачем тебе это надо, задумал что?

— Ничего такого, разве что когда чуть доведу до ума приобретение, на сотне шагов любого одоспешенного воина убью.

— Так уж и любого? Ружжо, конечно, сильно бьет, но на сотне шагов даже не каждый простой доспех возьмёт, разве что дух выбьет. А серьёзный так и вовсе не взять.

— Любой, не сомневайтесь. Поработать только надо и подготовиться, потом покажу.

— Хорошо, — кивнул Святозар. — Складывай свое барахло и продолжим урок.

Положив в сторонке теперь уже своё имущество, краем глаза заметил, как наставники переглянулись, и при этом лицо дядьки Матвея было каким-то слишком уж задумчивым. Правда, подумать над этим не получилось, пришлось включаться и в очередной раз под сочувствующим взглядом загнанно дышащего братика выкладываться по полной.

Пока меня гонял Святозар, дядька Матвей сходил и привёл моих выкупленных у него же лошадей и успел даже их искупать до того, как пришло время заниматься выездкой.

Правда, прежде чем приступить, он закатил нам с братом лекцию на полчаса на тему нашей недалекости, глупости и разгильдяйства. Это я очень мягко так перевёл его слова.

Ругался он всерьёз и вполне аргументировано, ведь времени после приобретения прошло уже прилично, а я не соизволил не то что проведать и обиходить лошадей, а даже имена им не придумал.

В общем, отчитал он всерьёз и по делу, да так, что кобылу брат (ему и придется на ней заниматься) мгновенно обозвал Лаской, а я так же быстро назвал доставшегося мне жеребца Огоньком, очень уж резким и норовистым он мне показался.

Если кто думает, что нас с братом сразу же начали учить скакать на наших лошадках, спешу разочаровать. Сначала дядька Матвей дотошно учил ухаживать за лошадьми, уделяя внимание куче мелочей, о которых я раньше и не подозревал. Потом, только когда он убедился, что мы все запомнили, он позволил нам покормить с рук наших лошадок выданной им же морковкой и совсем немного покататься, шагом и без седел.

При этом он объяснил, что учиться нам предстоит именно без седел до тех пор, пока мы не почувствуем себя на лошади, как в кровати, и только научившись, перейдём уже к серьёзным занятиям.

В общем, попали мы с братом, похоже, по полной программе, потому что опыта езды именно без седла ни у кого из нас нет от слова вообще.

После занятий я решил не оставаться в слободе, мы вместе с братом сразу отправились в лагерь. Любопытство терзало со страшной силой, интересно же, что там за пистолеты, да и содержимое сумки интересовало. Но я терпел и держал себя в руках. Только дома, после организованного бабушкой перекуса, начал разбираться с доставшимся мне оружием.

Уже без спешки я очень внимательно осмотрел винтовку.

В первую очередь, конечно, разобрался с кремневым замком, которым была оборудована винтовка. Меня трудно назвать экспертом по оружию этого века, но даже мне понятно, что мне досталось далеко не серийное оружие, и его при всем желании не назвать ширпотребом. Я так думаю, потому что очень уж продуманным выглядел кремневый замок, выполнен он был с большим искусством и старанием, да и полка, оборудованная оригинальной подпружиненной крышкой, намекала на совсем не простого оружейника, сотворившего такое совершенство.

Ствол у янычарки был длиной больше метра, сложно сказать сколько точно, навскидку где-то метр двадцать, шестигранный, потолще в казенной части и плавно утончающийся к дульному срезу. Калибр у винтовки (опять же приблизительно) чуть меньше двух сантиметров, где-то миллиметров семнадцать, может, восемнадцать, и самое главное, что ствол у неё нарезной. Судя по нарезам, которых я насчитал восемь, винтовка мне досталась практически новая, по крайней мере, эти самые нарезы выглядели совершенно не стертыми, ну или не выработанными.

По большому счету, в этом оружии меня не устраивает только неудобный приклад, ну и длинное цевье почти на весь ствол, явно будет с перебором. Хотя тут и спорный вопрос, всё-таки способ крепления ствола к этому самому цевью довольно простой и архаичный. Ещё что нужно доработать, это прицельную планку, которой, по сути, нет, и мушку — по той же причине. Ну и с воронкой на конце ствола что-то сделать. В общем, руки приложить придётся, но, как я уже говорил, досталось мне настоящее сокровище.

Когда развернул холстину, укутывающую самопалы, сразу стало понятно, что эти два пистолета и винтовку делал один и тот же мастер. Одинаковые замки, форма стволов, калибр и отделка оружия не оставляли права на сомнения. Правда, я почему-то не нашёл клейма мастера, которое, по идее, должно быть на таком оружии, но и без него все предельно понятно. Совсем непростому человеку делалось это великолепие и по-любому стоить должно немало.

Когда дело дошло до сумки, я слегка потерялся от обнаруженного там набора. Удивило меня содержимое пороховницы, роль которой изображал искусно выполненный как бы не из слоновой кости рог, так же, как и оружие, обильно инструктированный растительным орнаментом и отчеканенный все тем же серебром. Так вот, в этом роге (хотелось бы сказать, изобилия, но нет) я обнаружил что-то сбившееся в ком, что оригинально, похоже, было порохом, только похожим на муку.

Читал я когда-то, что до того, как научились порох гранулировать, он был похож неизвестно на что, и вот теперь мне пришлось увидеть это воочию.

Почему-то я думал, что в это время порох уже получше будет, похоже, ошибался. Или, может, это только мне досталось такое счастье, я не знаю. Только вот обнаруженые в сумке мешочки с серой, селитрой и молотым углем не намекали, а благим матом орали, что хозяин этого добра, похоже, ничего о пресловутом гранулировании не слышал. Ну или, может, игнорировал и жил по принципу «и так сойдёт».

Помимо выше перечисленного в сумке я ещё нашёл пулелейку, крайне примитивную и простую, явно выделяющуюся своим видом из основного комплекта.

Ещё там лежали два увесистых свинцовых прутка, небольшой мешочек с десятком отлитых пуль и довольно интересно сделанные средства ухода за оружием: небольшая узкая щеточка с жёстким ворсом (даже не представляю из щетины какого животного добыт этот ворс), два ершика с таким же ворсом и несколько кусочков очень мягкой ткани.

Собственно, на этом все.

Складывая все обратно, поймал себя на мысли, что не складывается у меня цельная картинка. Ну не может владелец такого оружия пользоваться, по сути, пороховой мякотью, да и пулелейка слишком уж бледно смотрится на фоне остального. Как бы дядьке Матвею не достался трофеем уже чей-то трофей.

Решил поспрашивать его при случае, при каких обстоятельствах ему досталось это оружие, интересно просто, ошибаюсь я в своем выводе или нет.

Вспомнив о дядьке, я спрятал оружие в землянку, достал саблю, предназначенную для обмена, и отправился обратно в поселение. Нужно сразу рассчитаться с долгами.