Кровь не вода

Глава 4

С кузнецами случилась настоящая засада. Что толковый, по словам бабушки, Кузьма, что менее толковый, к которому я не поленился зайти, Макар, просто не понимали, чего я от них хочу.

Не помогли ни рисунки, которые я пытался изобразить на земле, ни объяснения на словах, никак не срасталось у нас взаимопонимание.

В итоге мне пришлось договариваться, что я подготовлю образец, вырезав его из дерева, чтобы они использовали его как наглядное пособие того, что мне нужно изготовить.

Но это только первая проблема, с которой я столкнулся в своём заказе, вторая и главная — это то, что местные кузнецы совсем не оружейники, соответственно, о стали, мало-мальски пригодной для изготовления косы, и речи не шло.

Они до сих пор работали только с железом, притом кричным, и это действительно проблема.

Нет, вариант решения есть, и я его в теории, наверное, знаю, только вот не металлург я ни разу, поэтому не факт, что получится приемлемый результат.

Да, я говорю сейчас о так называемой тигельной стали, которую теоретически можно получить в кустарных условиях.

Об этом я не раз и не два слышал и читал в исторических романах, но как это происходит на самом деле, не видел ни разу поэтому и не уверен, что может получиться что-то толковое.

Но выход все равно только один — работать с одним из местных кузнецов и пытаться подбить его на эксперименты. Нет, можно, конечно, сделать заказ одному из оружейников, которые есть в некоторых станицах, только вот не факт, что на это всех имеющихся у меня средств будет достаточно. Очень уж дорого они оценивают свой труд.

Так что оно того не стоит.

Размышляя о проблеме со сталью, поневоле вспомнил, что вроде как для изготовления тигля, в которой и варят эту сталь, не подходит обычная сырая глина. Вроде надо её обжечь, раздробить в порох, замочить на время, потом смешать с сырой и снова обжечь. Так ли это, фиг его знает

Ещё где-то читал, что при изготовлении добавлялась белая глина и песок.

В общем, сложно все и непонятно, но придётся что-то мутить, хочется всё-таки получить в свое распоряжение качественные инструменты, и я сейчас говорю не только о косе.

Что-то мне подсказывает, что если помогу местным кузнецам получить нормальную сталь, они не откажут мне в изготовлении всего, что мне нужно.

Решить вопрос нахрапом с косой не получилось, так что поневоле пришлось на время не забыть, но отложить мечты о заработке на сене.

Зато удалось договориться с Кузьмой об экспериментах с получением стали неизвестным ему способом.

Я соврал ему, что видел когда-то как её делал кузнец в боярской усадьбе, откуда мы сбежали. Нехорошо, конечно, поступил не будучи уверенным в результате, но по-другому объяснить, откуда у меня возникла подобная идея, и уговорить попробовать не получалось.

В итоге договорились вернуться к этому всему после того, как я подготовлю все необходимое для первой плавки, и на этом распрощались.

По возвращении домой я, не обнаружив там бабушку, решил всё-таки заняться постройкой шалаша. Ночевать ведь где-то надо, а я все равно сейчас как бы на паузе в реализации своих планов.

Каркас соорудил быстро, да я и не планировал ничего капитального, просто укрытие от непогоды, в котором поместиться можно максимум сидя. Так вот, каркас я сделал из веток, а покрыть его решил снопами травы, которую «косил» ножом, вернее, нарезал. Вот уж где настрадался — кто пробовал заготовить траву подобным способом, тот меня поймёт. Из-за этого получить косу, конечно, захотелось ещё больше.

Закончил шалаш как раз к бабушкиному возвращению, правда, не успел нарезать травы ещё и для подстилки, но это уже не страшно.

Бабушка подошла так тихо, что сразу я её не заметил, поэтому она и стала свидетелем строительного процесса по традиции сдобренного насыщенным матом, отчего, похоже, неслабо охренела.

— Сенька, паразит, кто тебя так ругаться-то научил?

Чуть не разломал свои городушки, невольно подпрыгнув от неожиданности.

— Ба, ну нельзя же так пугать, чуть всю работу не испортил, — пробурчал я в ответ. — Как тут не ругаться, когда я злой из-то того, что нет нормального инструмента, да ещё и голодный как собака бездомная. Может, всё-таки начнём есть по-нормальному? Сейчас-то уже можно не экономить.

Дело в том, что семья привыкла питаться не больше двух раз в день, утром (вернее, уже ближе к обеду) и вечером перед сном. Понятно, что моему молодому растущему организму этого было мало, поэтому я и завёл сейчас разговор о еде в надежде поменять эту порочную практику. Реально достало уже это постоянное сосущее чувство голода.

Бабушка хмыкнула, а потом и вовсе рассмеялась.

— Эк тебя проняло-то. Ладно, подумаем вместе, как лучше питаться, но уже вечером, сейчас нужно другое решить. Я тут поузнавала малость. В слободе есть две лодки на продажу. Одна большая, почти струг, такая нам не подходит, а вот вторая в самый раз будет для твоей рыбалки.

Заметив на моем лице недоумение, бабушка тут же пояснила:

— Не кривись, ты нам живой нужен, а мне тут рассказали, какой это риск — управляться с сетью на реке без лодки. Запутаться можно на раз и утонуть. Тем более что маленькую лодку недорого продают, нам эта покупка вполне по силам.

Выплеснув из себя все это, она минуту переводила дух, а потом продолжила.

— Ниток нашла много и разных. За шёлковые, самые тонкие, как ты просил, конечно, дорого просят, но благодаря тому, что они именно тоненькие, может быть, что их покупать будет даже выгоднее, чем другие. Тут хорошо подумать надо, потому, что нитки потолще, наверное, и прослужат дольше. Сам решай, как лучше, я принесла по кусочку каждой, чтобы ты мог выбрать.

С этими словами бабушка передала мне десяток разномастных по толщине и по цвету ниток, в основном шелковых. Но были и другие, непонятно из чего сделанные. По крепости, что я проверял в первую очередь, все равно шёлковым никакие другие не могли составить конкуренцию. Собственно, и выбирать особо не пришлось, я сразу увидел то, что мне нужно, причём сразу два варианта: самые тонкие, приблизительно четверть миллиметра, и потолще, где-то полмиллиметра.

Просто пробуя на разрыв эти нити, я сразу понял, что они как нельзя лучше подойдут для изготовления так называемой трехстенки, только с посадкой на малоизвестный квадрат. Это когда с двух сторон от основного полотна вешают дополнительные сети с практически полуметровой ячеей. Таким образом в относительно мелкоячеистую сеть можно взять и крупную рыбу тоже.

В общем, загорелся я не по-детски идеей рыбалки, тем более что реально в этом разбираюсь, да и сети вязать с детства умею, ещё с прошлой жизни.

Навязал их в свое время очень много, причём по-всякому, начиная от вязки простого полотна до изготовления оснастки пауков. Моя тема как ни крути.

Бабушка, глядя на мою суету, спросила:

— Так какие брать будем? И сколько?

— Брать будем два вида, — тут же ответил я указав на образцы. — А сколько каких купим, тут мне самому на месте смотреть надо, чтобы сильно не ошибиться.

Бабушка кивнула и как-то просто спросила:

— Ну пошли тогда покупать?

Честно сказать, я слегка потерялся, глядя на залежи разнообразного добра в двух казачьих домах, где покупали нитки.

Почему-то мне думалось, что народ здесь живёт победнее, что ли. Но то, что я увидел, едва поддавалось осознанию. Когда первая тётка, к которой мы пришли покупать, начала освобождать громоздкий сундук в попытке достать нужное, у меня отваливающаяся челюсть только чудом по полу не стукнула.

Чего только стоило увидеть в этой глуши набор серебряной посуды, который не потерялся бы и на каком-нибудь княжеском столе, или, к примеру, два внушительных рулона даже на вид дорогой ткани, пылящейся в этом сундуке.

Удивился напрочь, подумав про себя, что жить грабежом, похоже, пипец как выгодно.

Права была бабушка на все сто процентов, когда говорила, что у казаков можно найти и приобрести все что угодно.

Я от жадности (цену на нитки удалось сбить чуть не вдвое, отчаянно торгуясь) накупил ниток с большим запасом. Хватит сразу на пару сетей и не тех, о которых думал изначально, а действительно серьезных.

В общем, удачно сходили, по пути купив ещё и лодку, которая мне и правда понравилась.

Новая, муха не сидела, относительно небольшая, где-то три метра длиной и метр двадцать шириной, плоскодонка, которая как нельзя лучше подходила для задуманного дела.

Прибарахлились на славу, я даже всерьёз задумался, надо ли мне дальше мутить ещё и с изготовлением косы, тратя время непонятно на что.

Но быстро избавился от эйфории, стоило только вернуться домой. Пока бабушка занималась приготовлением еды, попутно ругая за что-то детишек, я начал подыскивать подходящие для изготовления челнока деревяшки. Когда подобрал, сразу столкнулся с недостатком инструмента, который ох как пригодился бы сейчас для работы. Нет, понятно, что я справлюсь и одним ножом, но бесит, что в доме даже простейшей стамески нет, не говоря о рубанке или самой захудалой пиле. Грустно все, и тут поневоле захочешь заниматься железом — только лишь для того, чтобы хотя бы по мелочам не психовать. Не привык я к подобному, поэтому и злюсь из-за отсутствия даже самого элементарного.

Уже поздно вечером перед сном вспомнил о наказе дядьки Матвея тренировать кисти рук и задумался. Все у меня в этой жизни идёт как-то неорганизованно и бестолково. Мечусь из стороны в сторону без толку, что меня точно до добра не доводет.

Известно ведь, что порядок бьет класс, и вот с порядком как раз у меня все обстоит не очень, надо бы как-то распределить свое время пограмотнее. Прекратить метаться и начать торопиться не спеша, работая реально на результат, а не как придется…

С этим и уснул, а проснулся с рассветом. Занимаясь привычными утренними делами, я решил, что пока не составлю чёткий обдуманный план действий хотя бы на ближайшую неделю, суетиться не стану.

Понятно, что лучше бы дождаться вестей от Святозара, чтобы плясать уже от их решения по моей идее, но можно ведь потом подкорректировать свои планы, да и, говоря по правде, время для постройки нового жилища ещё терпит в отличие от устройства убежища. Важно на самом деле даже не столько само убежище, сколько какой-нибудь схрон, где мы спрячем часть припасов на чёрный день. Само убежище и потом можно оборудовать, так сказать, в процессе.

Поэтому надо в первую очередь сосредоточиться на устройстве нычки, попутно работая над благополучием семьи.

А раз так, значит, пришло время принимать волевое решение, как быть и с чего начинать дело уже всерьез.

В итоге, пока бабушка готовила завтрак, я в уме накидал для себя список первоочередных задач и в грубом приближении распределил время их выполнения.

Так, до обеда буду целенаправленно, ни на что не отвлекаясь, заниматься поисками подходящего места под устройство схрона. После обеда до самого вечера займусь изготовлением хоть каких-нибудь, даже самых примитивных инструментов, необходимых для земляных работ и плетения сети.

Понятно, что копать землю деревяшками — то ещё занятие, но других вариантов пока нет, а время не терпит. Все остальное пока придётся отложить. Не разорваться же мне, чтобы охватить все и сразу, поэтому буду делить слона на кусочки.

Приняв такое решение, после завтрака я всё-таки обговорил с бабушкой новый режим питания и сразу направился за приобретенной лодкой, которую вчера мы не стали забирать. Просто весла к ней не были готовы, поэтому она осталась на ночь у продавца, который клятвенно пообещал изготовить их уже к утру.

Слово он сдержал, и я получил свою лодку, что называется, в полной комплектации. Правда, когда сел на весла, исплевался напрочь. Просто роль привычных мне уключин здесь выполняли по две встроенные в борта с обеих сторон деревяшки, между которыми следовало вставлять весло. Жутко неудобная конструкция — не вытащив весла из воды, выпускать из рук их нельзя, сразу уплывут, да и нужно привыкать к гребле с такими приспособлениями, что в свою очередь тоже неслабо бесит. Привык ведь к другому.

Тем не менее как-то приспособился и потихоньку направился вдоль берега вверх по течению.

Почему-то подумалось, что пресловутый схрон разумно будет устроить где-нибудь в тихом месте рядом с берегом реки. Да и мне будет проще втихаря перетаскать припасы на лодке, не привлекая ненужного внимания.

Двигаясь вверх по реке и выискивая на берегу подходящие места, я невольно залюбовался буйством местной растительности. Всё-таки как ни крути, а здесь, в средней полосе будущей России, самые красивые на земле места, и это без шуток.

Даже в будущем эта местность, уже загаженная цивилизацией, вызывала теплоту на сердце, сейчас же и вовсе тушите свет. Красота неописуемая.

Увлекся любованием природы так, что невольно поймал непонятное состояние, когда организм работает сам по себе на автомате, а мысли при этом находятся в непонятной неге и хочется объять необъятное и забыть обо всем и вся.

Странное состояние так накрыло, что чуть не просмотрел замечательное место для устройства будущего схрона.

Понятно, что это только на первый взгляд и надо ещё обследовать берег, но все равно чуть не прошляпил.

Этот кусок берега был (как это и бывает обычно вдоль реки) густо поросшим всякими кустами, но именно здесь эта растительность была совсем уж какой-то непроходимой. Кустарник, казалось, стоял монолитной стеной, при этом он рос как бы под шатром растущих тут же деревьев, а главное, что именно здесь в реку впадал небольшой ручей, текущий по дну глубокого оврага, образовывая небольшую заводь, напрочь поросшую камышом, где можно запросто спрятать небольшую флотилию, не то что одну небольшую лодку.

В общем, на мой взгляд это именно то, что нужно, и я, понятно, сразу же направился к берегу, прикидывая, где лучше пристать, чтобы осмотреть все внимательно с суши.

Не стал пока лезть в заросли камыша и решил, что будет разумно сначала подойти чуть сбоку от заводи к обрывистому берегу, где из-за упавшего в реку полупритопленному дерева было удобное для высадки место. Благодаря этому самому дереву лодку можно даже не привязывать и спокойно оставлять между ним и обрывчиком, будучи уверенным, что её не унесёт.

Причалил, бегло осмотрелся и решил всё-таки от греха привязать лодку, чтобы совсем уж быть спокойным за ее сохранность.

Наклонился, достал второй конец привязанной на такой случай к носу лодки верёвки и даже успел, обернувшись, сделать пару шагов в сторону торчащего из земли корня, который хотел использовать для привязи, как события вдруг понеслись со страшной скоростью.

Краем глаза только чудом заметил летящую на меня сверху тень, уклониться от столкновения с которой не было никакой возможности.

Все происходило в какой-то дикой динамике, при этом время для меня вдруг будто приостановилось, настолько ясно и чётко я успевал осознавать происходящее за какие-то доли мгновений.

Миг, и я начал заваливаться на спину, при этом успев осознать, что столкновения не избежать. Ещё мгновение, и я в падении выставил навстречу летящему на меня воину полусогнутую в колене ногу и, действуя практически без участия разума, я воспользовался инерцией этого летящего на меня одетого в пластинчатую броню тела, поставив ногу как упор и перебросил его не только через себя, но и через лодку, тоже швырнув его уже на глубокую воду рядом с кроной лежащего в воде дерева.

Практически тут же вслед за улетевшим сам я тоже перекатился назад через голову и, действуя действительно на автомате, столкнул на чистую воду лодку, одновременно перепрыгивая её и падая в воду с противоположной стороны лодки, чтобы таким образом укрыться за её бортом от возможного обстрела с берега.

Уже в воде только и подумал: «что за нафиг такой происходит?». При этом отчётливо услышал глухие удары впившихся в борт лодки стрел.

«Это кому же я так дорогу перешел, что меня решили столь странным образом прибить и не постеснялись для устройства засады целый отряд привлечь? Неужели семья изуродованного красавчика расстаралась? Да нет, как бы они узнали, что я поплыву в эту сторону и тем более, что пристану к берегу именно в этом месте? Хня какая-то».

Терзаемый подобными мыслями я начал пробовать, прикрываясь лодкой, отплыть подальше от берега и почувствовал, что правая нога стала какой-то тяжелой, а при попытке ей шевельнуть ещё и прострелила болью.

Не отпуская борт лодки, я тут же извернулся и, ощупыв ногу ниже колена, обнаружил торчащую в икре стрелу, что меня неслабо удивило, ведь я даже не понял, когда меня ранили.

Думать об этом, к сожалению, было некогда, потому, что одновременно с со всем этим руку, которой я держался за борт, неслабо так дёрнуло.

Посмотрев на неё, я обнаружил рядом с костяшкой указательного пальца небольшую царапину, оставленную задевшей руку стрелой.

Похоже, стрелки всеми силами пытались не дать мне уйти и все свое внимание перенесли именно на руку, которой я держался за лодку. Отпустить эту самую лодку — это подписать себе смертный приговор, потому что я с раненой ногой просто не смогу плыть с ней на одной скорости и, отстав, сразу стану легкой добычей стрелков.

Поэтому, конечно, хоть и стал придерживать её, по сути, только кончиками пальцев, постаравшись максимально спрятать кисть за бортом, но готов был в любой момент перехватить другой рукой, молясь про себя, чтобы стрелки не попали.

Потихоньку, тягуче медленно, течение уносило лодку от места засады, а я в свою очередь, загребая свободной рукой, старался отвести её поближе к середине, реки и это принесло свои результаты. В какой-то момент обстрел прекратился, и я даже подумал было о том, чтобы залезть в лодку, но не стал этого делать.

Мало ли, вдруг среди стрелков найдётся какой-нибудь снайпер-уникум, который сможет попасть на большом расстоянии, да и ногу, пробитую стрелой, беспокоить не хотелось.

Так и терпел, пока не начал проплывать мимо окраин слободы. Когда показались первые дома, сразу начал потихоньку править в сторону многочисленных кладок, которые казачки использовали для полоскания белья и которые при необходимости использовали как причалы.

На удивление на некоторых причалах сейчас было довольно многолюдно, и собравшийся там народ не мог не обратить внимание на проплывающую мимо пустую лодку, поэтому ничего удивительного, что довольно скоро ко мне приблизилась сразу несколько подобных моему суденышек.

Только когда меня затащили в одну из подошедших лодок, я увидев ниже по течению два струга, стоящих пришвартованными к причалам, и сообразил, что как раз сегодня часть казаков должны уйти в поход.

Очень вовремя, как оказалось, я появился, потому что казаки, выслушав мой рассказ о нападении, отреагировали очень оперативно.

Уже через несколько минут я оказался на одном из стругов в компании дядьки Матвея, который как выяснилось, был выбран наказным атаманом на время похода и который тут же велел своим людям отчаливать и направляться к месту нападения.

По суше, как я услышал, туда тоже отправили несколько десятков верховых казаков.

Дядька Матвей, который самолично занимался моей раной, ломая стрелу, перед тем как её вытащить, произнес:

— В рубашке ты, Семен, родился. Не иначе как чудом смог уйти от ногаев, не было у тебя там, судя по всему, шансов, а сумел, значит, любит тебя удача.

— От ногаев? — удивился я.

— Да, от них, их это стрела. Непонятно, как они подобрались так близко к селению незамеченными, но с этим разберёмся. Ты сильно не переживай, рана не очень тяжёлая, поэтому быстро поправишься, главное, что кость не задета, остальное не страшно.

«Лишь бы заражения не было», — подумал я про себя, а дядька Матвей, будто читая мои мысли, добавил:

— У тебя бабушка неплохо умеет с ранами обращаться, так что ты точно поправишься, ты только прислушивайся к ней и делай, что велит.

«Блин, каждый день что-то новое узнаю, теперь ещё и бабушка лекарь, охренеть не встать. Непонятно, почему я об этом ни хрена не знаю, получив память парня. И вообще, чего я ещё не знаю о своих близких, да и о себе тоже? Надо бы озадачиться этим вопросом и расспросить бабушку о всяком разном, пока есть такая возможность».

Эти размышления прервало появление на берегу, к которому мы правили, верхового казака, который прокричал:

— Ушли ногаи! Большой десяток здесь был. Возле слободы поймали их наблюдателя, и тебе, Матвей, старшие велели передать, чтобы ты как можно быстрее возвращался, что-то важное там узнали у пленного.

Пока дядька Матвей отвечал казаку, я вдруг заметил в воде, куда я перекинул напавшего на меня воина, странный отблеск, который меня, естественно, заинтересовал.

Находились мы в этот момент буквально в пяти метрах от этого самого места и, пока казаки останавливали и так неспешно двигавшийся струг, приблизилась ещё немного, что позволило рассмотреть под водой запутавшегося в ветвях дерева утопленника.

Смутно, конечно, но рассмотреть его было можно, и, естественно, я указал на него дядьке Матвею, а тот тут же принял решение задержаться и достать этот труп.

При этом он как-то странно на меня посмотрел и произнес:

— Ты, Семен, точно в рубашке родился, мало того, что выжил в безнадёжной ситуации, так ещё, похоже, и добычу получишь.