Кровь не вода

Глава 2

Народ на сказанные мной слова отреагировал по-разному.

Святозар молча приподнял бровь, рыжебородый как-то плавно переместился ко мне и встал рядом, Прохор, как я уже говорил, напрягся, а основная масса собравшихся начала негромко перешептываться между собой.

Рыжебородый, воспользовавшись возникшей паузой, тихонько, чтобы слышал только я, спросил:

— Чего добиваешься?

— Наказать хочу уродов которые втроём пытались меня забить до смерти, — так же тихо ответил ему. — В бою с оружием шансов у меня мало, а вот голыми руками один на один с любым из них справлюсь, хоть они и посильнее меня выглядят. Готов драться с ними со всеми по очереди.

Тот кивнул в ответ и произнес:

— Зови меня дядька Матвей, посмотрим, что можно сделать.

Так-то я для себя наметил варианты дальнейших действий, появление союзника типа дядьки Матвея будет только в плюс.

Святозар между тем произнес, обращаясь ко мне:

— Расскажи о сути возникших разногласий.

— Особо нечего рассказывать, вот эти трое… — я указал пальцем на троицу пацанов, — пытались толпой забить меня до смерти. Произошло это вчера на берегу реки без свидетелей.

Я на миг запнулся, собираясь с мыслями, и Святозар тут же уточнил:

— Значит, твоё слово против их троих?

— Да, получается так, поэтому я и хочу сойтись с каждым из них в честном поединке, чтобы Бог нас рассудил в этом споре.

— Божий суд — это очень серьёзно, ты это понимаешь?

— Понимаю и готов.

Тут в наш диалог вмешался стоявший рядом со мной Матвей.

— Они тебя избивали голыми руками?

— Да, — коротко ответил я, с интересом на него посмотрев, а он между тем обратился уже ко всем собравшимся.

— Думаю, что Божий суд здесь не нужен, это лишнее. Но и отмахнуться от такого нельзя. Поэтому я предлагаю: пусть парень сойдется со своими обидчиками на кулаках до первой крови — с каждым из них по очереди.

— А сдюжит сразу три поединка? — тут же уточнил почему-то повеселевший Прохор.

— Справлюсь и даже убивать их не буду, но покалечить постараюсь, — тут же окрысился я.

— Резвый ты больно, смотри, как бы тебя не покалечили, — парировал Прохор. Ответить ему я не успел. Просто вмешался Святозар.

— Раз так, то на этом и остановимся. Бой на кулаках до первой крови, в глаза и пах не бить, все остальное можно. Хоть покусайте друг друга, раз не хотите расходиться мирно, — сказал он как отрезал и внимательно посмотрел Прохору в глаза. — Или разойдетесь миром, решив ваш вопрос полюбовно?

Тот сразу покачал головой, и Святозар перевёл требовательный взгляд на меня, а я в отличие от Прохора ответил:

— Я готов биться.

Он чуть опустил голову, принимая этот мой ответ и спросил:

— Не будешь против, если тебя в круге будет представлять твой наставник? — кивнул он головой в сторону Матвея

Я не понял, о чем он, но спорить не стал и согласился. Мне в принципе пофиг, что он там будет представлять, главное — добраться до этой троицы и объяснить, как они не правы.

Краем сознания слегка удивился такой своей кровожадности, но отмахнулся от этого всего, сосредоточившись на происходящем.

Думал, раз все решили, то сразу и начнутся поединки, но нет, ещё добрый час Матвей с Прохором в присутствии старшин что-то экспрессивно обсуждали, размахивая перед лицами друг друга руками и отчаянно споря. Когда это все закончилось, Матвей, приблизившись ко мне, тихо произнес:

— Не переживай, малой, даже если проиграешь или пострадаешь, никто тебя заставит сразу драться со следующим противником, достаточно будет и одного боя для решения всех вопросов.

Я, сказать по правде, сначала не понял, о чем он говорит. Просто настроился ломать этих спесивых уродцев, даже не думая откладывать это на потом, поэтому и не сообразил, что он старался перестраховаться на всякий случай.

Поблагодарил его, конечно, подумав про себя: «нет уж, нужно решать все одним разом, некогда мне будет играть в эти игры, и без таких развлечений голова пухнет, как быть и что делать».

Первый против меня в круг (казаки и правда как-то быстро и привычно образовали круг) вышел сын Прохора. Шагал он гордо, расправив плечи и с широкой улыбкой на лице. При этом всем своим видом он старался показать, что за серьезного противника меня не считает.

Парень на моем фоне действительно выглядел этаким голиафом на минималках, выше почти на голову и в плечах, что называется, косая сажень.

Я, дожидаясь его выхода, с удивлением заметил, что казаки активно начали биться об заклад, устроив такой себе тотализатор. Я как-то даже не предполагал, что подобное практиковалось в это время, всегда думал, что такие развлечения появились гораздо позже, а оно вон как оказывается.

Надо ли говорить, что я на фоне Прохорова сына выглядел в их глазах, мягко сказать, не очень, поэтому и ставили казаки главным образом совсем не на меня.

Разве что дядька Матвей да Святозар, как я понял, потратились в мою поддержку, да и то сделали это не особо охотно, то и дело поглядывая в мою сторону и о чем-то перешептываясь между собой.

Сам первый мой бой, который начался по сигналу того же Святозара, закончился очень быстро и прошёл не совсем по намеченному плану.

Как я и думал, противник, пользуясь превосходством в росте и массе тела, попытался незатейливо по-быстрому выбить из меня дух, активно размахивая своими клешнями подобно ветряной мельнице.

Эти его старания ничего кроме улыбки у меня не вызвали, очень уж широко он замахивался, стараясь ударить меня посильнее, соответственно, времени на реакцию у меня было с избытком.

Правда, я отметил для себя, что парень всё-таки обучен, но как-то неправильно, как будто он не привык драться пустыми руками. Похоже, он невольно пытался применить в рукопашной схватке привитые ему навыки боя с оружием.

Ну, ему же хуже. Осознав это, я стал улыбаться ещё шире.

С этой улыбкой я и поднырнул под один из его замахов, ударив навстречу крюком в бороду.

Хорошо получилось, плотно, и ничего удивительного, что я выключил его, как свечу задул. Успел даже подхватить падающую лицом вперёд тушку и аккуратно положить ее на землю, не позволяя ему разбить в падении лицо. Бой ведь до первой крови, поэтому я постарался подстраховаться.

Когда тело улеглось на вытоптанной до твердости камня пыльной земле, народ на площади резко затих, а я деловито начал брать на излом руку противника, прикидывая, как и в каком месте буду ее ломать.

В полной тишине, воцарившейся на площади, громом прозвучал вопрос Прохора:

— Эй, ты что делать собрался?

Так-то можно было и проигнорировать его обращение, но я решил ответить как есть, скрывать-то теперь, что я собираюсь сделать, ни к чему.

— Ломать его буду, вот с рук решил начать.

— Как ломать? Он без сознания, значит, ты победил и не можешь теперь ломать.

— Как не могу? — в тон ему ответил я и объяснил свою точку зрения: — У нас бой до первой крови, а она пока не пролилась. И не прольётся, пока я ему все конечности не переломаю.

— Погоди, это же не по правде получается, — произнес Прохор, оглядываясь вокруг.

— А трое на одного, значит, по правде? — тут же вызверился я и обрубил этот бессмысленный, по моему мнению, разговор. — Однобокая какая-то правда у тебя, дядька Прохор

— А ведь парень в своём праве, — неожиданно прокомментировал Святозар. — Бой и правда до первой крови, а она не пролилась. О беспамятстве речь не велась, насколько я помню.

— Да как же это? — уже растерянно спросил Прохор и снова обратился ко мне, видя, что я уже готов ломать руку и останавливаться не собираюсь: — Погоди, давай я выкуплю сына и на этом покончим.

— Вот как? Предложение интересное, но не особо. Думаю, за спиной лучше оставить покалеченного, ни на что не способного врага, чем полного сил, от которого потом в любой момент времени будешь ждать удара в спину.

— Не будет никакого удара в спину, это я могу обещать.

— Слова, сказанные в круге, имеют силу, — тут же коротко уверил меня дядька Матвей. Мельком глянув на него, я увидел, что он, чуть прикрыв глаза, слегка кивнул, будто одобряя моё поведение.

Я секунду подумал, размышляя, как быть, и внимательно при этом вглядываясь в лицо Прохора. В конце концов я произнес, отпуская руку противника:

— Ладно, договаривайтесь с дядькой Матвеем о выкупе, так уж и быть, пока не буду ломать.

Прохор сразу же чуть не вприпрыжку отправился к дядьке Матвею, а два стоящих рядом с ним казака подошли, чтобы забрать его сына, так и валявшегося без памяти.

Один из этих двоих тихо шепнул:

— Спасибо, малой, что не стал ломать племяша.

Я только кивнул в ответ и, дождавшись, когда тело сына Прохора унесут из круга, произнес, обращаясь к оставшимся двум противникам:

— Кто там из вас следующий, выходите уже, за вас пока никто не договаривался.

Казаки на площади оживились, начали перешептываться и многозначительно переглядываться между собой. Парни, к которым я обратился, почему-то побледнели, а Святозар вдруг спросил:

— Ты, может, отдохнул бы после первого боя?

— Некогда отдыхать, мне ещё думать, чем малышей кормить. Не до отдыха.

Святозар кивнул и вопросительно посмотрел в сторону моих оппонентов. Один из них сразу вышел в круг.

Это уже буром не пёр. После сигнала к началу боя, поданного тем же Святозаром, он прикрыл руками лицо, изобразив что-то типа стойки, и особо не торопился что-либо предпринимать.

Меня от его поведения снова начало пробивать на смех.

Улыбаясь, я подошёл к нему, качнул маятник и с доворотом корпуса незатейливо зарядил в область печени, отчего ноги оппонента оторвало от земли. Падал на землю он уже в позе эмбриона. Хорошо получилось, быстро и эффективно, и казаки вокруг одобрительно зашумели.

Парень же, валяясь на земле, просто не мог разогнуться и даже слегка подвывал от накатывающей боли. Знаю это состояние, сам его когда-то испытал, и мне его на миг даже жалко его стало, но виду я, естественно, не подал.

Вместо этого осмотрелся вокруг с все той же улыбкой и спросил у всех сразу

— Надеюсь, хоть этого никто не надумает выкупать?

— Не надейся, я выкуплю, — тут же ответил статный казак с пышной шевелюрой и, бросив какой-то презрительный взгляд на корчащегося в пыли парня, направился к дядьке Матвею, который в это время продолжал о чем-то спорить с Прохором.

Я только плечами пожал, повернулся к последнему из троицы и махнул рукой, приглашая его в круг.

Тот, надо отдать ему должное, тянуть не стал, вышел сразу и, не дожидаясь отмашки на начало боя, направился ко мне.

Я в свою очередь тоже тормозить не стал. В отличии от первых двух, на которых я хоть и был зол, но сразу калечить не стал, больше играя на публику, к этому индивидууму у меня были нехилые претензии.

Именно он избивал ногами уже валяющегося в полубессознательном состоянии моего предшественника, при этом явно стараясь повредить ему что-нибудь из внутренних органов. Говоря проще, всеми силами старался покалечить беззащитного парня.

Собственно, я решил ответить ему тем же, но немного по-другому.

Дело в том, что этот парень был настоящим красавчиком и немало этим гордился. Этакий мачо с точеными чертами лица, будто вырезанными талантливым мастером из слоновой кости. Вот я и решил слегка поправить ошибку природы и привести это совершенство в божеский вид.

В этот раз я не стал торопиться, подгадывая момент, чтобы решить все одним выверенным ударом, и у меня это прекрасно получилось.

Сначала, правда, пришлось проверить на крепость пресс парня, пробив в солнечное сплетение, но потом, когда он слегка опустил руки, морщась от боли, я зарядил наработанную серию в голову, один из ударов которой пришёлся аккурат в переносицу, вминая её в лицо подобно тому, как вминается кусок мяса в ещё не слепленный пельмень.

Тут уже об отсутствии крови говорить не пришлось, если не потоком, то хорошим таким ручьем хлынула, и вопроса о победителе в противостоянии не осталось.

Правда, в глубине души жаба слегка возбудилась, всё-таки и здесь можно было поработать на пресловутый выкуп, но я усилием воли как-то с ней справился. Не только ведь одними материальными благами жив человек, иногда гораздо важнее моральное удовлетворение…

В общем, после этого боя я себя почему-то чувствовал если не счастливым, то близко. По-любому был вполне удовлетворен, и дядька Матвей это явно заметил, коротко спросив:

— Не слишком?

— Ещё и мало отдал. Этот урод меня вовсе насмерть бил ногами лежачего.

— Теперь, похоже, и правда урод, — хмыкнув, отметил дядька и, немного подумав, добавил: — Ты иди сейчас домой, позже все тебе причитающейся доставят, а я за этим присмотрю. Тогда и поговорим уже нормально.

Я кивнул ему и отправился, куда было сказано, разве что по пути поблагодарил Святозара за честное разбирательство. Тем более что грех это было не сделать, проходя мимо.

Дома меня ждал Содом и Гоморра в лице разъяренной бабушки, которой уже кто-то успел рассказать, что произошло на площади.

Я всегда поражался, как быстро могут разлетаться новости без всяких там телефонов или интернета, как в прошлом мире, но тут вообще в осадок выпал. Ведь времени на дорогу от площади до дома у меня ушло всего ничего, вот я и не понял нифига, как она обо всем могла узнать практически мгновенно. Мистика какая-то, не иначе.

В общем, оторвалась на мне бабушка по полной программе, выплеснув из себя, похоже, все накопленное за время жизни в слободе. Много нового о себе узнал, и только бегство спасло меня от этого разъяренного комка нервов.

Да, я позорно сбежал, подхватив сделанную вчера корзину и обозначив, что детей кормить надо, поэтому я иду в лес за грибами.

Честно сказать, даже не случись скандала, мне все равно нужно было побыть одному, немного осмыслить происходящее и, как это ни странно прозвучит, хоть чуточку успокоиться.

Просто возвращаясь с площади домой, я вдруг подумал: «как так получается, что меня, блин, волнуют только здешние дела? У меня ведь в прошлом мире семья осталась, жена, дети с внуками, а я, угодив сюда, даже подумать об этом не удосужился, будто так и надо». Хрень какая-то с этим непонятная, которая меня неслабо испугала и натолкнула на не менее непонятную мысль: «а я вообще ещё я?»

Что-то, сука, этот гребанный маг всё-таки накрутил у меня в мозгах, не иначе. Только благодаря врожденному упорству получалось сконцентрироваться не на здешних проблемах, а подумать и о прошлом мире тоже.

Так-то особо переживать о прошлом нечего. Жена и дети нормально обеспечены и не пропадут. Понятно, что погорюют из-за моей пропажи, может, даже слезу пустят, но катастрофой моё исчезновение для них точно не станет.

Что касается меня, то из-за непонятного воздействия (я так думаю) это все тоже особой трагедией для меня не выглядит. Нет, я по-честному пытался пострадать, как это, наверное, принято в таких случаях, но не особо получилось.

Реально здешние дела воспринимаются настоящей жизнью, все прошлое же будто стало второстепенной функцией в виде халявной памяти.

Странно это все, пугающе, непривычно и стремно выглядит, но деваться-то некуда, и я после долгих размышлений на эту тему всё-таки решил воспринимать все как должное.

Изменить все равно ничего не смогу, а значит, и нефиг париться по этому поводу.

Буду жить дальше и стараться меньше об этом думать. Всё-таки хоть и приглушены у меня, как я подозреваю, эмоции, связанные с прошлой жизнью, а все равно на сердце становится тяжело при каждой мысли о прошлом.

В лесу, размышляя о всяком разном, попутно сам не заметил, как набрал полную с горкой корзину сморчков.

Вот уж когда порадоваться довелось, что когда-то тесть подсадил на тихую охоту и научил разбираться в грибах.

Домой возвращался уже другим человеком. Успокоился, смирился и, можно сказать, принял эту жизнь такой, как она есть. Говоря проще, только сейчас я окончательно стал Семеном Сергеевичем Большим.

На подходе к дому я аж застыл на миг от открывшегося зрелища.

Когда уходил на подворье, кроме разъяренной бабушки никого не было, сейчас же все изменилось кардинально.

Сама бабушка о чем-то разговаривала с дядькой Матвеем, очень экспрессивно размахивая руками.

Рядом с домом стояла телега, которую освобождали от кучи разнообразных мешков два казака, а вокруг них, оглашая окрестности звонким криками, на бешеной скорости носились наши малыши.

Чуть в стороне стояли Прохор с сыном и наблюдали за разгрузкой, и пацан внимательно слушал какие-то наставления отца.

«Интересно, что здесь происходит», — подумал я, направляясь прямиком к бабушке в надежде, что уж при таком скоплении посторонних людей ругаться она не должна.

Зря надеялся.

Не успел приблизиться, как она, увидев меня, тут же уперла руки в бока и произнесла;

— О, явился херой, прибитый горой…

Что-то она ещё хотела добавить, но её перебил дядька Матвей, который довольно сурово произнес:

— Угомонись, тёть Маша. Сказал же тебе, что кровь не вода, ничего ты своим криком не добьёшься.

Взгляну на меня, он добавил:

— Отойдем, Семен, поговорить нам надо.

Я кивнул, направляясь за ним, а для себя отметил, что бабушка после слов дядьки Матвея как-то сразу поникла и перестала силиться что-то добавить к сказанному.

Думал, что отойдем на пару шагов для разговора, но нет, дядька увёл меня довольно далеко и остановился только на берегу реки, почти там, где я вчера ловил раков.

Остановившись, он не сразу начал разговор и довольно долго смотрел на текущую воду, о чем-то задумавшись. Я в свою очередь тоже молчал, не зная, что сказать, поэтому по его примеру уставился на реку.

— Кто тебя научил так руками махать? — неожиданно прервал молчание дядька Матвей.

Я на этот вопрос только плечами пожал, не зная, как на него отвечать. Правду по понятным причинам говорить было нельзя, а врать этому человеку не хотелось, вот и возникла невольная заминка, увидев которую дядька хмыкнул и произнес:

— Впрочем, неважно, главное, что ты поставил себя перед кругом правильно и вёл себя с достоинством, а это дорогого стоит. Жаль только, что с последним своим противником не сдержался и нажил себе врага. Не простит он тебе свое поломанное лицо, из очень уж злопамятной он семейки.

Дядька, выдав эту тираду, снова замолчал, и я этим воспользовался:

— Друзьями мне с ним все равно не стать, он ведь меня и правда хотел покалечить или вовсе убить. Поэтому я и ответил зеркально, чтобы в следующий раз подумал, стоит ли оно того.

— Зеркальнооо, — посмаковал слово дядька Матвей и улыбнулся. — Ладно, это дела будущего, а нам с тобой надо поговорить о настоящем.

Он на секунду отвлекся на громкий всплеск рыбы в реке и продолжил:

— Сначала расскажу о выкупе твоих противников, который ты возложил на меня. За обоих мне удалось выручить не так много, как тебе бы, наверное, хотелось, но и не так мало, чтобы отцы оставили это своим отпрыскам без последствий. Я не стал говорить с ними насчет серебра, а зная ваше незавидное положение, все взял зерном, солью и всяким полезным в хозяйстве вещами вроде тканей и утвари. Два воза добра вам точно лишними не будут. А учитывая, что ближе к вечеру Святозар принесёт ещё причитающуюся долю с добычи, вы на время избавитесь от нищеты. Дальше все будет только от тебя зависеть и от того, каким образом ты распорядишься этой самой долей, которая благодаря вмешательству Святозара обещает быть немалой.

Дядька Матвей на секунду прервался, как-то остро посмотрел мне в глаза и продолжил:

— Я тебе советовал бы не откладывая заняться устройством убежища в болотах на случай набега и перетащить туда хотя бы половину припасов, а лучше — больше. Неспокойно сейчас в поле и лучше заблаговременно подготовиться к неприятностям, чем потом бежать с голой жопой. Подумай над этим, а если решишь последовать моему совету, я подскажу, где есть подходящие для укрытия места.

— Вместе со всеми прятаться не получится? — уточнил я, поймав паузу в его монологе.

— Нет. Пока не получится, казаки такое пришлым не доверят. Не обижайся, но вы пока для казаков не стали своими, вот и доверия в столь важных делах у них к вам нет. Поэтому готовь отдельное тайное от всех убежище и постарайся не откладывать это надолго. Чую я, что в это лето будет большой набег, а в таких вещах я редко ошибаюсь.

Дядька снова всмотрелся в моё лицо, как будто желая убедиться, что я его понял, и резко поменял тему.

— Теперь перейдём к навязанному мне наставничеству. Скажу честно, не особо я рад такой чести, но раз уж старшие решили, что мне следует этим заниматься, значит, буду делать это не на страх, а на совесть. Единственное, приступим мы к учебе не раньше начала зимы, как из похода вернусь, в который отправлюсь уже послезавтра. Тебе бездельничать не придётся, подготовься пока сам. Я принес и передал твоей бабушке две дубовые палки, которые тебе нужно постоянно носить с собой и каждое свободное мгновение тратить на укрепление кистей рук. Для этого ты просто крути как угодно эти палки в руках до изнеможения. От того, как ты подготовишься к началу занятий, будет зависеть, чему и как я тебя стану учить. Это понятно?

Дождавшись от меня кивка, он как-то по-доброму улыбнулся и произнес:

— Тогда на этом пока и закончим. Если нужна будет помощь в поиске подходящего для убежища места, найди меня завтра, если нет, то увидимся, когда я вернусь из похода.

Уже развернулись уходить, он неожиданно остановился, хмыкнул как-то весело и посоветовал:

— На бабушку свою не сердись за ругань, она делает это не со зла, а потому что переживает за тебя. Просто пойми и помни: женщины придуманы для того, чтобы создавать проблемы мужикам, а значит, не следует особо обращать внимание на их ругань.

Выдав этакую мудрость, он с широкой улыбкой на лице удалился, а я, осмыслив сказанное им, только и подумал: «тебя бы в будущее на время перекинуть, там тебе некоторые дамы быстро объяснили бы, кто проблемы создает, а кто — цветы жизни».