Кровь не вода

Глава 3

Проводив глазами дядьку Матвея, я не стал задерживаться возле реки и вслед за ним сразу отправился домой. Надо собираться с мыслями и соображать, как быть дальше.

Жизнь ведь продолжается, а если верить дядьке Матвею, станет она теперь чуть полегче.

Как ни крути, а главная проблема сейчас — это благополучие семьи, которую надо чем-то кормить. Если на какое-то время, пусть даже короткое, эта проблема исчезнет, это развяжет мне руки и позволит неспешно осмотреться вокруг и в относительно спокойной обстановке подумать, как устроиться здесь получше.

Размышляя над своими планами, сам не заметил, как вернулся домой, где за время моего отсутствия народу значительно прибавилось.

Возле дома уже другие казаки разгружали вторую телегу, к Прохору с сыном присоединился ещё один выкупивший здоровье сына казак, а возле очага, где бабушка что-то готовила на костре, с ней общался Святозар, появление которого дядька Матвей прогнозировал только вечером.

Естественно, я первым делом направился именно к нему, отметив попутно, что гора доставленного на телегах добра значительно выросла и это может стать проблемой: нам просто негде его разместить и укрыть от непогоды. Решать эту проблему мне придётся в срочном порядке.

Обидно будет потерять хоть крошку из этой нежданной добровольной помощи сознательных товарищей, которая может неслабо облегчить мне жизнь.

Подходя к очагу, услышал несколько сказанных Святозаром слов:

— … поэтому мой тебе совет, Мария, уймись и не влезай в мужские дела, а то…

Что ещё он хотел сказать бабушке, не знаю, потому что увидев меня, он тут же замолчал, а потом, похоже, перевёл разговор на другую тему, сказав:

— А вот и Семен, ты-то мне и нужен.

Окинул меня взглядом сверху донизу и продолжил, обращаясь конкретно ко мне:

— Я решил сам принести причитающееся вашей семье. Общество выделило две усредненные доли, и этого, если вы грамотно распорядитесь серебром, хватит на обзаведение хозяйством, чтобы в дальнейшем не знать нужды. Серебро я, Семен, передал твоей бабушке, — он указал рукой в ее сторону. — А это, — он протянул мне чуть изогнутый довольно большой боевой нож в простых ножнах, — подарок конкретно тебе, не гоже казаку ходить не опоясанным и без оружия.

— Казаку? — неслабо удивился я

— Казаку, не сомневайся. Чуть позже, через несколько дней, я зайду и расскажу тебе о наших обычаях и законах, а сейчас пока просто прими мои слова на веру. Конечно, полноценного голоса в казачьем круге у тебя пока нет, но называться казаком ты имеешь полное право.

«Странно это все, как-то не так я себе представлял переход в это сословие», — подумал я, принимая из рук Святозара нож и благодаря его за столь ценный для меня подарок. И иронии насчет ценности подарка нет никакой. Уже только одна возможность открыто носить оружие дорогого стоит, ведь крестьянам этого делать нельзя даже на этих вольных во всех отношениях землях.

Крестьянин мог быть вооружен, только если на поселение напали или если он шел в поход с казачьей ватагой. В обычной жизни ношение крестьянами оружия здесь не то чтобы запрещалось, нет, но не приветствовалось, можно было в любой момент нарваться на неприятности от имеющих право носить оружие и гордящихся этим казаков.

Поэтому я и говорю, что ценность этого подаренного мне клинка трудно переоценить, ведь это для меня, по сути, переход в другое сословие и никак иначе, что в свою очередь меняет в моей жизни если не все, то действительно многое.

Что говорить, если теперь, если нас найдет мой биологический отец, от которого наша семья бежала в эти края, на нашу защиту поднимутся все казаки в округе.

Нет, и раньше именно здесь нас никому не позволил бы забрать обратно, но это здесь, а вот отправься я, к примеру, на территорию московского княжества даже в составе казачьей ватаги, могло бы быть все по-другому. Теперь же, как я уже сказал, за своего брата казака горой будет стоять все казачество, а это, особенно в нынешние времена, дорогого стоит.

Святозар, передавая подарок, внимательно всматривался в моё лицо и, похоже, увидел там, что хотел, потому что удовлетворенно кивнул и, разворачиваясь уходить, произнес:

— Через пару дней зайду, а ты, Мария, подумай над моими словами.

Не успел Святозар покинуть подворье, как к нам тут же приблизился Прохор со своим отпрыском, а вслед за ним и его сотоварищ по несчастью со своим сыном.

Прохор как-то слегка замялся, глядя на бабушку, а потом повернулся ко мне и начал неспешную речь, перемежаемую короткими паузами.

— Семен, ты не держи зла на Степана, — кивнул он на своего сына, — не со зла он к тебе полез, а от скудоумия и по причине бурлящего в крови всякого разного. Молодой еще, разума не набрался. Ты не думай, он в твою сторону теперь даже смотреть не станет. И вражды между вами не будет.

Он как-то замялся, а потом вдруг добавил:

— Может, возьмешься поучить его кулаками махать?

Тут в разговор влез и второй казак.

— Вот, и моего тоже?

Прохор глянул на него исподлобья, недовольный, что его прервали и зачастил:

— Ты не думай, не бесплатно прошу, есть чем оплатить за науку.

Я раздумывая и не понимая, что сейчас здесь происходит, обратил внимание на бабушку у которой реально глаза стали огромными и которая застыла, боясь вздохнуть лишний раз от удивления.

— Да какой из меня наставник, дядька Прохор? Победил парней, так это только потому что они не ожидали от меня подобного… — попытался я уклониться от подобного счастья. Нет, мне не жалко поделиться знаниями и умениями, просто времени на это у меня нет. Я и так не знаю, за что в первую очередь хвататься, а тут ещё и это.

— Не хочешь, значит, — с грустинкой резюмировал Прохор.

Сам не знаю, почему, но решил всё-таки объяснить.

— Не то чтобы не хочу, мне просто некогда сейчас этим заниматься, да и не думаю, что у меня получится научить их чему-то стоящему. Они и так умеют поболее моего, только драться привыкли с оружием, вот и получилось, что не поспевали за мной.

Дядька Прохор кивнул задумчиво и спросил:

— Хорошо, сейчас не можешь, и это понятно, но зимой возьмешься?

— Да зачем вам это? Не лучше ли им сосредоточиться на бое с оружием в руках?

Тот грустно улыбнулся и ответил:

— Может, незачем и, возможно, это умение махать кулаками никогда не пригодится, а может, наоборот, когда-нибудь спасет жизнь. Никто ведь не знает, какое умение и когда может понадобиться, поэтому гораздо лучше уметь сражаться голыми руками, даже если это никогда не пригодится, чем не уметь, когда это станет жизненно необходимым.

Прохор говорил немного сумбурно, но логика в его словах прослеживалась, я же, слушая его, напряженно размышлял о выгоде этого обучения. С одной стороны, хоть какой-нибудь приработок лишним точно не будет и, по-хорошему, зимой, когда свободного времени станет побольше, позаниматься с пацанами проблемой не станет, но с другой стороны — не все так радужно. Дело в том, что, возможно, мне когда-нибудь вместе с этими парнями придётся в бой идти, а при таком раскладе, наверное, не очень хорошо будет учить их за плату. Гораздо разумнее было бы попробовать с ними подружиться. Да и как-то надо мне в коллектив вливаться, а совместные занятия, если они будут не за плату в этом могут неслабо помочь. Понятно, что у нас уже отношения сложились не лучшим образом, но это, как ни странно, нам только на пользу. Я показал, что зубами буду выгрызать себе место под солнцем, а они это увидели и приняли, но вот дальнейшие отношения по-любому нужно строить иначе. Необходимо теперь показать, что я вполне себе осознаю важность и необходимость жить, что называется, по установленным издревле законам и правилам.

— Сейчас я не смогу заниматься с вашими сыновьями, — начал я говорить не торопясь, обращаясь сразу к обоим казакам и попутно обдумывая свои слова, чтобы ненароком не обидеть собеседников, — не потому, что не хочу, просто у меня и правда на это не будет времени. Можно будет начать зимой, но для этого нужно будет хоть какое-нибудь помещение. Подойдет даже пустой неотапливаемый сарай. И оплаты за занятия мне не нужно, просто потому что мне эти занятия тоже принесут пользу.

Прохор, внимательно меня выслушав, только кивнул, а его товарищ по несчастью прогудел:

— Решим с сараем, не сомневайся.

Когда вся эта толпа вместе с телегой покинула подворье, бабушка, на время притихшая, спросила:

— Что теперь будет?

— Будущее покажет, — ответил я и, подумав, добавил: — Хуже, чем было, уже точно не будет.

Бабушка сокрушенно покачала головой.

— Хочется надеяться, — тихо сказала она и немного замялась. — Ты, Сеня, со Святозаром будь поосторожнее, он приверженец старой веры, а у них там с воинскими делами все ох как непросто. Я понимаю, куда ты стремишься, и мешать не буду, но очень прошу: будь осторожен.

Мне только и оставалось, что сказать:

— Не переживай ба, все будет хорошо, не маленький я уже, разберусь.

Она улыбнулась и взъерошила мне волосы.

— Ладно, не маленький, зови детей, кушать будем.

После позднего завтрака устроили семейный совет.

Я, естественно, рассказал бабушке о предчувствиях дядьки Матвея. Как бы мне ни хотелось в первую очередь заняться постройкой нового жилья в более подходящем для этого месте, мы с ней решили, что подготовка убежища гораздо важнее. Странно, что покойный отец раньше этим не озаботился. Повезло, что не нарвались на большой набег каких-нибудь татар. Даже представить страшно, что было бы с нами.

В общем, после завтрака я только задержался дома, пока не перетащили в нашу землянку все припасы, доставленные в качестве выкупа.

С трудом удалось разместить все у нас, при этом для меня места в доме не осталось, там и бабушке с детьми было не развернуться. Так что мне поневоле какое-то время придётся пожить на улице.

Утрирую, конечно, но шалаш по-любому нужно городить, как временное жилище. Но это потом.

Сейчас мне не терпелось прикинуть, где устраивать пресловутое убежище.

Честно признаться, идея о болоте, высказанная дядькой Матвеем, мне не особо нравится. Просто мошки, комары и сырость — это не совсем то, что нужно для комфортной жизни, да и на здоровье такое место скажется не самым лучшим образом. Мне в принципе пофиг, переживу, но вот бабушку с мелкими жалко.

Исходя из этих соображений, я решил посмотреть совершенно другое, как по мне, гораздо более приемлемое место для устройства этого самого убежища.

Подходит оно нам больше других вот почему: оно расположено в сотне шагов от дома и мало кто подумает, что там кто-то будет даже просто прятаться, не то что устраивать убежище.

Кстати, если мы перенесем дом в другое место, которое я присмотрел раньше, то наше новое подворье и вовсе будет в двух шагах от убежища, что тоже в плюс.

За три прожитых здесь года мой предшественник досконально изучил окрестности и неудивительно, что, как и всякий ребёнок, нашёл место, где можно было спрятаться от внимания взрослых. О причинах этих пряток говорить не буду, это и так понятно, а вот о самом месте, где он время от времени прятался, расскажу.

Как ни странно это прозвучит, но для этого он выбрал обширные заросли терновника, покрывавшие довольно много местности, сильно изрезанной овражками с небольшими буграми, и даже захватившие одну сторону большого оврага.

Если посмотреть на эти заросли сверху, то можно разглядеть неправильный прямоугольник примерно в двести метров в длину и сто пятидесят в ширину.

Главное, что этот кустарник, перемежаемый невысокими кривыми деревьями хрен пойми какой породы, был настолько густым и непроходимым, что никому и в голову не придёт лезть в это колючее переплетение.

Вот эти вот заросли я и решил использовать для обустройства там убежища, тем более что противоположная сторона зарослей примыкает к лесу, а значит, и пути бегства подальше можно проложить без особых проблем.

Правда, как это сделать, я на самом деле с трудом пока представляю, ведь обязательно нужно там сооружать какое-нибудь жилье, чтобы укрыться от непогоды или было где согреться, если набег будет зимой.

Опять же, если укрытие делать в этом кустарнике, придётся решать некоторое практически нерешаемые в нынешних условиях вопросы. Как пример, приготовление еды без костра или обогрев жилища, который нереален без той же печки, а она по-любому будет дымить и тем самым демаскировать укрытие.

В общем, есть над чем подумать.

С трудом продрался на крохотный пятачок, где обычно прятался от всех, крутанулся на одном месте и полез обратно, поняв бессмысленность своего поступка.

Даже если решусь делать здесь убежище, нужно как-то прокладывать тропу ближе к середине этих зарослей, а если будет тропа, ни о какой секретности и речи идти не может, это ведь не многокилометровый лес.

Обошёл задумчиво эти заросли по кругу подумал малость и решил. Лучше места не найти, только вот начинать устройство убежища все равно надо с постройки нового дома, вернее, подобия той полуземляники, что у нас есть сейчас.

Раздумывая, что и как здесь можно сделать, я смотрел на эти заросли, и в голову мне неожиданно пришла интересная мысль. Если построить сначала полуземлянку, а потом прокопать из неё небольшой, всего метров двадцать длиной подземный ход, скорее, даже нору или лаз, то все может получиться.

Просто как раз метрах в двадцати от места нашего будущего дома в кустарнике я высмотрел небольшой овражек. Если в него попасть через подземный ход, то дальше уже можно попробовать проложить через кустарник извилистую тропу, которую невозможно будет рассмотреть при всем желании.

Эта идея хороша ещё и тем, что через этот потайной ход всегда можно будет втихаря наведаться в поселение, а это может неслабо пригодиться в будущем.

Именно мысль о тихом проникновения в захваченное неприятелем поселение, где враги по-любому захотят передохнуть, навела меня на другие размышления. Просто представил себе, что могут натворить в захваченном поселении десяток казаков, проникнув туда без шума мимо вражеской охраны.

Эти размышления в свою очередь потянули за собой другие. Одной жопой на все базары сразу не попасть, и мне поневоле придется думать сейчас, на решении какой проблемы следует сосредоточиться.

Если рассматривать заросли с прицелом на использование их для будущей диверсии, то речи об устройстве в них убежища в принципе идти не может.

И наоборот, если все же делать убежище, то о тихом проникновении в стан противника нужно забыть.

Обдумав это все со всех сторон, я ухмыльнулся про себя и пошёл искать Святозара с дядькой Матвеем.

Очень уж, по моему мнению, шикарная это идея с кустарником и тихим проникновением, вот я и подумал, что следует поделиться своими соображениям, но не просто так.

Первым мне на глаза попался Святозар, которого я обнаружил на площади, где собирался круг возле так называемой воинской избы. О названии узнал здесь же, на площади, когда спрашивал у встречных казаков про нужных мне людей. Оказывается, эта изба здесь выполняет роль подобия штаба, где на постоянку заседает слободская старшина. Вот там я и нашёл Святозара, которому вывалил свои мысли по поводу кустарника, подземного хода в полуземлянку и возможной диверсии в захваченной противником слободе.

Поначалу Святозар слушал с довольно скептическим выражением лица, потом задумался, велел подождать и сам направился в воинскую избу.

Отсутствовал он, наверное, с полчаса, а потом туда же позвали и меня.

Изба внутри была, мягко говоря, странной. Полуподвальное помещение, как и основная масса домов в слободе, изнутри оказалась больше, чем выглядела снаружи. Имела изба только одну прямоугольную комнату с небольшой печкой, устроенной рядом с входом, и огромным столом на все помещение, обрамленным широкими лавками.

Находились в этой комнате, когда я туда вошёл, помимо Святозара ещё два старика и здоровенный, сильно заросший обильной растительностью на лице казак, от взгляда которого у меня даже мороз по коже пробежал, настолько он показался мне злобным.

По просьбе Святозара мне здесь пришлось ещё раз высказывать все свои соображения насчет диверсионной деятельности в нашей слободе.

Это я сейчас шучу, но на самом деле мне в этот момент было вообще не весело, слишком уж сурово собравшиеся задавали интересующие их вопросы и очень уж многозначительно молчали когда выслушивали мои ответы.

Почувствовал себя на миг подсудимым в зале суда, настолько гнетущей была здесь атмосфера во время этого разговора, даже выматывающей.

Нет, понятно, что все специально устроено таким образом, чтобы можно было показать значимость присутствующих и надавить на постороннего, но даже несмотря на то, что я это понимал, чувствовал я себя тут не очень.

Но это ладно, как бы там ни было, меня выслушали, задали наводящие вопросы и выпроводили, ничего не сказав.

Оказавшись на улице я, слегка ошалевший, плюнул в сердцах и ушёл домой.

Надоело без толку тут стоять, да и некогда, дел немерено.

Дома первым делом устроил ревизию переданных нам вещей. Просто заметил там довольно большой клубок нитей, при виде которых появились мысли о сети для рыбалки.

К сожалению, то, что нам по доброте душевной отдали, совершенно не годилось для изготовления сетей, да и вообще я с трудом представляю, где это можно использовать — очень уж эти нитки были рыхлые и непрочные.

Бабушка, видя моё расстроенное лицо, тут же спросила, что меня так огорчило. Я, секунду подумав, взял да и пожаловался ей на порушенные надежды как с постройкой на халяву дома (была мысль привлечь казаков для выемки грунта под полуземлянку, аргументируя это необходимостью устройства подземного хода), так и на неудачу с нитками, на, что она весело рассмеялась и предложила в подробностях рассказать ей о своих планах.

«Собственно, почему нет, одной ведь семьёй живем», — подумал я и вывалил на неё все скопом.

Начал, естественно, с дома и желания схитрить. Если казаки заинтересуется моей идеей, им поневоле придется помогать с земляными работами. Ну и была надежда, что нас всё-таки посвятят в тайну расположения общественных укрытий, устроенных на случай набега.

Потом перешел на рассказ о более приземленных вещах и планах.

Будь у меня подходящие нитки, связать нормальную сеть и заняться уже серьезной добычей рыбы проблемой не станет.

Второй сильно волнующий меня вопрос — это, несмотря на то, что у нас нет никакой живности, инструмент для заготовки сена, а говоря проще, обычная для меня прошлого коса. Здесь это самое сено заготавливают при помощи серпов и в мизерных количествах, только то, что позволит чуть подкормить скотину в особо сильные снегопады или лютые морозы. Местная живность выживает реально на подножном корму по большей части, самостоятельно добывая пищу из-под снега.

Надо ли говорить, как востребовано будет это сено, если я заготовлю его побольше, а с косой это точно получится.

Про идею с изготовлением кирпича и постройкой печек пока даже заикаться не стал.

Конечно, эта идея рабочая, как никакая другая, но заниматься этим именно сейчас точно не получится, слишком всего много навалилось.

Бабушка, внимательно выслушав все эти мои стенания, с какой-то светлой, но грустной улыбкой произнесла:

— Вот уж и правда — воин, а не крестьянин. И когда только это в тебе появилось, ума не приложу.

Я даже слегка охренел от такого её вывода: о хозяйственных вещах ведь толкую, а тут такое.

Она, видя написаное у меня на лице недоумение, объяснила:

— Мыслишь ты не как крестьянин или купец, а по-другому, как воин.

Видя, что я все равно её не понимаю, она махнула рукой.

— Потом поймешь, — сказала она и немного подумала. — К кузнецу за этой своей косой сам пойдешь. И лучше иди к Кузьме, он потолковее будет. Что касаемо ниток, ты мне расскажи, какие нужны, а я поспрашиваю у хозяек, наверняка найдётся то, что нужно.

— Ну, хорошо бы, конечно, шёлковые нитки, только это нереально и стоить будет немыслимых денег, — на автомате задумчиво ответил я. — А так чем тоньше и крепче, тем лучше.

Бабушка хитро улыбнулась.

— Ты не поверишь, но как раз шёлковые отыскать и приобрести проще чем любые другие, — ответила она и, снова видя недоверие на моем лице, начала объяснять. — Казаки какую только добычу не приносят в селение, у них что угодно можно отыскать в том числе и шелковую нить, с которой бабы просто не знают, что делать, её ведь ткать, как привыкли, не получится. Так что с шёлковой нитью проще чем с другими, правда, совсем уж дёшево все равно не продадут. Сколько тебе её надо-то? И как ты собираешься управляться с сетью без лодки, она ведь тоже нужна?

— Лодка желательна, конечно, но на первое время можно и без неё обойтись, главное — сеть изготовить, а если получится сделать её из шелковой нитки, то о голоде нам можно будет забыть навсегда. Понятно, что пока будет эта сеть, её ведь и украсть могут.

Бабушка кивнула на это, уточнила напоследок, сколько этой самой нити нужно, и куда-то унеслась, велев напоследок идти к кузнецу.