Крест Сталина

ГЛАВА 30

Наркомвнудел Союза ССР, бывший заодно и комиссаром Госбезопасности 1 ранга, тов. Берия уныло листал следственное дело за № 510 и делал пометки на отдельно лежащем листке. Бесшумный секретарь посуетился и здесь: цветные закладки, как вехи аккуратно направляли мысли министра, пропуская ненужные протоколы допросов, очных ставок и бестолковых доносов...

Вот справка патологоанатомического вскрытия и подтверждение диагноза смерти Елены Соломоновны Гладун — отравление таблетками люминала. С нее, в принципе, все и началось... Выйдя замуж за Ежова и, будучи завербованная английской разведкой, она втянула в умело расставленные сети и самого наркома. Он, обрубая концы, и траванул благоверную!..

Берия встряхнул головой и почти поверил в версию главного фигуранта знаменитого дела... Замусолив палец, перевернул целую стопку подшитых листков...

«Уж, я то знаю, где собака порыта!» На бесконечных протоколах допросов стояли подписи следователей Родоса, Владзимирского, Мешика. Иногда подключались Кобулов и Берия. Всё здесь!... Нет только допросов проведенных при непосредственном участии лучшего друга чекистов...

Осторожен был, шамаханский гепард! Но рапорт сотрудника второго спецотдела НКВД расставил все по местам... «Прослушка» зафиксировала плохо различимый расспрос Сталиным о судьбе «неучтенных» выбитых денег с подручных Ягоды...

Речь шла о миллионах полновесной валюты, прилипших к рукам ежовских оперативников. Изъятое, мерилось килограммами платины, золота, пригоршнями алмазов, сапфиров и кровавых рубинов... «Даже я: не последний человек на партийном Олимпе не решился держать такой компромат! Того майора пришлось убирать — нечего творить самодеятельность!»

Нарком маятником метнулся к массивному сейфу. Вынул фигурную бутылку и налил в рюмку тягучий коньяк...

«Все это — ширма! Все эти процессы с нескончаемой вереницей врагов, троцкистов, фашистов — для быдла! На «врагов» вешали все, и они безропотно сносили все унижения... Кроме партийных провалов еще и рыльце в пушку! Потому и молчали, беспрекословно отдавая припасенное на «черный» денек... Ставка — жизнь! Играя в простую игру «поддавки», они и «сдавали» друг друга. Сообщали счета, тайники!»

Лаврентий перевел дух, проникаясь большим уважением к неустанному труду великого Маэстро...

«За Сталина! — нарком, стоя, выпил жгучую жидкость. — Деньги должны работать! Они должны вернуться обратно, откуда их беззастенчиво крали, подрывая могучую силу грозного ханства. Разве все это не на руку врагам коммунизма?! Делай что хочешь: пей до карачек на высоком посту! Бегай за бабами, ублажая похоть самца! Совершай другие ошибки... но не воруй! Не мешай нарождаться небывалому в мире государству, ибо только через него красное знамя взовьется над миром! Он один великий Сталин не спит на посту, обречено тянет за всех тяжелую лямку!!!... Эх, Коба, Коба, не веришь... даже мне. Что я — совсем бестолковый? Не вижу общей картины?»

Аналитики с Лубянки на свой риск и страх свели дебет и кредит уходящей и поступающей информации. Так вот! Не все ложится на стол главе НКВД. Часть ее, возможно, самая ценная, ложится на зеленное сукно недремлющего вождя!

С досадой припомнив Волкова, нарком насупился, по-ребячьи оттопырив губу. Но коньяк приятной истомой уже распылил его мысли. Нежное сердце учащенно забилось, от чего гормоны ударили в голову — значит утро...

Прихватив с собой белокурую связистку, он укатил в лимузине на ближнюю дачу...

Секретарь насухо вытер хрустальный бокал и водрузил на место армянский коньяк. После чего убрал со стола ненужные справки и унес в архив следственное дело за № 510...

Сталин спешил. На его рабочем столе появился исчерканный лист, на котором Берия неосторожно оставил следы своих каракуль, схем, заметок и сокращенных слов. Дополнительно «волкодавами» была приложена копия телеграмм, отправленных Деканозову в Германию. Телеграмм не зафиксированных, а значит не имевших ни одного исходящего номера! Отдельным документом шел анализ расшифровки поведенческих импульсов наркома при составлении этих неучтенных посланий и содержимого черновиков, доставленных с министерского стола своим человеком...

Сталин покосился на дверь и засунул документ на дно своих карманов. «М-да, для профилактики надо заменить своего секретаря!»

За окном, вспугивая голубей, облепивших боковые зазубрины Спасской башни, заиграли куранты...

«Нет... это не главное!... Главное — почему бежал Корней, посланный на трудный участок борьбы: в лагеря?!... Думает, что Сталину легко... в окружении подлых врагов?»

Вождь отодвинул массивный чернильный прибор, внимательно рассматривая прожилки полированного черенка курительной трубки. Курить не хотелось, но, следуя привычке, он разломил папиросину...

«Объяснял я тебе, Корней, что нету верных товарищей... Нету!!!... Вон, Менжинский... Перекачал сумасшедшие суммы на западные счета и... революция в Германии погибла!.. Опять же, Ганецкий захотел убежать... не безбедно, конечно... И что же? Застрелился товарищ Ганецкий!.. Но прежде все деньги вернул... включая деньги Ульянова!»

Рассекая корпусом табачный туман, Сталин бродил по кабинету, и продолжал мысленный монолог.

«Тот же Ягода — 16 лет в ГПУ!... Кто скажет, что он прятался за спины товарищей? Но нет, сломался Ягода — операция «Трест» тому подтверждение!.. Для чего Лубянка и купила в Париже целый банк[25]... самый крупный в Европе, со счетов которого золото перекачалось в Москву... Вместе с владельцами!.. Так нет же, испортил, шельмец, такое пикантное дело... Теперь уже знаем, какие деньги он прикарманил! Все отдал... Наверное, думал, что купит себе право на жизнь... Вот и скажи, Корней, что бы ты сделал с этим товарищем?» — цепкая память Иосифа сопоставляла факты, расставляла людей, события, цифры...

Вот так ночами, решая важнейшие государевы дела, он по неволе возвращался к извечным проблемам любого диктатора. Эх, великая Русь! От мала до велика, от рабочего до министра воровали, тащили и курковали на черный денек! От гайки до миллионов валюты ежедневно и еженощно пропадало с государевой копилки. Теперь — нет! При Петре — казна, а, ныне, при Сталине — закрома Родины оберегались, и будут оберегаться строгой десницей, лишая живота, посягнувших на злато людей!

Иосиф Виссарионович в задумчивости приложился лбом к холодному стеклу. На Красной площади мерцали елочные пирамиды. По центру белоснежным айсбергом высилась Главная елка страны, украшенная по туземным обычаям бутафорскими игрушками. Прошло пять часов Нового 1941 года, но для Сталина это не имело значения. Все равно советский народ не выбирался из трясины прошлого, экономно растягивая пельмени еще на пару недель... «И это в новой стране?! Тьфу, темнота!..»

Вождь с раздражением стал выколачивать пепел прямо на подоконник. На раздавшийся стук заглянул Поскребышев.

— Вызывали, товарищ Сталин?

— Гусь свинье не товарищ! — вождь подошел к помощнику и коснулся курительной трубкой его карманов. — Узнаю, что ва-руешь документы, так вслед за женой отправишься на Ка-лыму, понял?

— Понял товарищ Сталин!

— Товарища Волкова ко мне!

— Он ожидает в приемной, товарищ Сталин...

Через две минуты Волков самолично разъяснил Сталину суть аналитической записки. На пятьдесят процентов вероятности из нее исходило, что нарком НКВД почувствовал паутину комбинаций вождя. Но, следуя восточной осторожности, не посмел заглянуть в спальню Красного монарха. Построение текстов посланных телеграмм позволяло произвести расшифровку акцентуации характера автора. Всё говорило о том, что глава НКВД превентивно нейтрализовал собственные предполагаемые психофизические действия. Намек на это просматривался и в том, что одна из телеграмм в Верхнешельск была послана с запозданием, достаточной для того, чтобы ее черновик попал к кому надо...

— Так говоришь пятьдесят процентов? — спросил Иосиф Виссарионович, делая ударение на слове «пятьдесят».

— Так точно, товарищ Сталин! «Фифти-фифти — пятьдесят на пятьдесят»!

— Где-то я... уже слышал это выражение...

— В переводе с английского это означает «половина на половину», — старший майор невозмутимо отвечал на вопросы. — Среди «катральщиков», то есть картежников — это означает равные шансы играющих!

— Хорошо... По вашему выходит, что Берия отступил... И будет находиться в стороне... Значит, пусть пассивно, но он будет помогать в нашем деле... Но почему бежал Симоненко, ведь он работает с нами на равных?... Что говорят в этом случае ученые — психоаналитики?

— Личности Корнея Симоненко по части предугадываемости его действий мы не уделяли большого внимания... Здесь наша ошибка, но мы об этом подумаем, товарищ Сталин!

— Думать надо всегда!... И примером тому может служить побег Корнея, хотя в лагерь он ушел по секретному заданию партии! Что могло его спугнуть, и где-то мы дали промашку?.. Утечка информации?..

— Все возможно, товарищ Сталин, — Волков наморщил лоб. — Ясно одно: он не стал ждать... и сейчас преимущество на его стороне...

— Но и у нас положение не безнадежное... Вы же утверждаете, что Берия пасует... Понимать это можно хоть в прямом, хоть в переносном смысле... Поэтому подождем и мы... спешить нам некуда...

Когда секретарь поставил на стол никелированный поднос с такими же блестящими подстаканниками, сверкающей сахарницей, бутербродами и горкой насыпанной зеленью, Сталин гостеприимно развел руки.

— Кушайте, товарищ старший майор... Вам надо кушать много витаминов... тогда мысли работают хорошо и с пользой для дела! — вождь подошел к столу и, подцепив на сухопарую руку дужку подстаканника, весело затарахтел мельхиоровой ложкой. — Ничего не поделаешь, надо исправлять то, что случилось!.. Симоненко был послан выбивать и выуживать деньги у тех, кто ушел в лагеря. Кто не сдался костоломам Ягоды и Ежова... Но сегодня часть денег, добытых таким тяжким трудом, возможно большая, может исчезнуть...

На задворках Кремля, отдавая глухим эхом, караульный развод менял часовых...

— Но вы сами сказали, товарищ Сталин, что деньги для Симоненко не главное...

— Правильно, не главное... Но он мог узнать, что ожидало его в дальнейшем... Вот и попробуйте оценить ход Корнея с этой позиции... Вы же разведчик!?

Руководитель подотдела не смог прикоснуться к еде, хотя, проторчав в приемной секретаря, безнадежно оголодал и запросто поглотил бы содержимое подноса. В долю мгновенья, перелопатив всю информацию, разум профессионала стал выдавать возможные варианты.

— Если говорить карточным языком — то при равных шансах фору имеет тот игрок, кто ходит первым!.. Такой ход сделан! Для надежности Корней Симоненко мог приобщить к известным тайнам некоторых лиц... Тот же Ахметов, по нашим сведениям, — невероятный мошенник с феноменальной памятью и алогичностью ума... Видно Симоненко располовинил информацию и уводит Ахметова, как гарантию своего спасения... А что движет другого — не знаю? Возможно — деньги, возможно — невероятное стремление выжить? А может, и то и другое вместе!

Волков не видел, как генсек кивал головой, одобряя ход мыслей руководителя подотдела.

— Уберем Симоненко — деньги исчезнут через напарника! А это — деньги народа! Шифры, девизы, счета, невероятное количество проводок! Только гений запомнит все комбинации... И я уверен, что золотая жила закопана и в этом Ахметове! Их надо беречь, как неразрывную связку... Рано или поздно цепочка замкнется на каком либо расчетном счете или депозитном ящичке! Отсюда, вывод... Свести все счета, принадлежащие бывшим, настоящим, просто потенциальным сочувствующим СССР гражданам в единую финансовую сеть. Любая ниточка, за которую потянут вероятные получатели, сдетонирует общую цепь и тогда капкан захлопнется!... Никуда они не денутся, они придут за деньгами, в какой нибудь западный банк... Вот тут мы их и возьмем...

Сосредоточившись на подрагивающей поверхности совсем остывшего чая, Волков успокоил дыхание...

— Правильно! Продолжайте...

— Контроль над происходящими событиями можно дублировать через системы НКВД, РазведУпр РККА, через Коминтерн и вновь созданную службу Госбезопасности... Вдобавок, Берия, чтобы быть в курсе событий, будет отслеживать ту же пару игроков. Поэтому все наши силы можно сконцентрировать на западной стороне, расставляя ловушки... А пока, необходимо уберечь существующую сеть от топора наркома НКВД! Послать им подкрепление в лице причастных к общим событиям людей и подлежащих в дальнейшем ликвидации! — Волков выдохнул остатки смелости, и перевел дух.

— Я поторопился сделать вывод... и поэтому... приношу извинения... Вы умный человек, и, наверное, догадываетесь, что товарищ Волков также причастен к этим событиям... — густые кисти спелых усов шевельнулись, прерывая монолог офицера.

— Мне не жалко жизни для товарища Сталина! — Волков вскочил, зацепив краем кителя серебряный подстаканник...

Словно, испугавшись шума разбившегося стакана, голубиная стая за окном взлетела с подоконника. Покружившись над зелеными елями, птицы растворились на черепаховой панцирной площади...