Крапивник

Главы 25–26. Автор, Луна

…

25. Автор.

…

Подперев лоб рукой, Эдмунд не моргая смотрел в расчёты.

Бумагу исполосовали карандашные линии: цифры, буквы, графики. Сложные формулы и тяжёлые расчёты, точные данные и схематичные рисунки. Всё это Эдмунд прекрасно понимал.

Дом был переполнен книгами, бумагами, артефактами, снадобьями, материалами для артефактов и сложными приборами. Всё это он знал почти наизусть.

Из земли под полом-решёткой пробилась крапива, поднося хозяину кофейник. Чтобы управлять ею уже не требовалось сосредотачиваться — дело привычное.

На шкафу десятый год валялась пыльная награда за разработку метода снятия печатей с источника. Эдмунду не было до неё дела — куда большей наградой стали те несколько заклинаний, что были ему подвластны.

Ученица досталась способная. Хорошая девчонка. Дочь замечательных людей. Правда, не очень замотивирована учиться.

И в городе его любили и уважали. В разной мере, но почти все.

Всё было замечательно, но…

Из начищенного кофейника на него смотрело кривое отражение уже немолодого лица. На щеке средь чёрной щетины уже проглядывались серебристые волоски, вокруг глаз наметились морщины. Пока они почти не заметны, но в перспективе это изменится.

Эдмунд взял кофейник в руки, внимательнее вглядываясь в отражение. Все те, кто говорит, что в тридцать, тридцать пять или сорок, жизнь только начинается — просто утешают себя. Покажите кто-нибудь Эду того идиота, который хотел бы начать новую жизнь в теле тридцати четырёхлетнего мага, в арсенале которого одно сильное заклинание. Дела обстоят хуже только у стариков и паралитиков.

Эдмунд вручил крапиве посуду, так и не сделав ни глотка кофе, и, пока трава относила её, поглядел на бумаги снова.

Столько времени, столько труда. Так много знаний уже получено, но не хватает куда больше.

Но каких именно? Неужели ни в одной из тысяч прочитанных книг не было ответа на его единственный вопрос: как заштопать разрывы в источнике?

Чёрт с ним с возрастом! Чёрт с ними, с семнадцатью годами положенными на алтарь науки. Пусть ещё двадцать пройдут также, если надо! Только бы знать, что это будет того стоить.

Эдмунд сгрёб листочки в кучку и собрался уже отнести наверх, чтобы спокойно поработать там, но обернувшись, остановил взгляд на диване. Луна уснула.

Ну почему она? Почему не ребёнок любого другого знакомого? Тогда Эдмунд с лёгкостью дал бы отказ, как делал это неоднократно на все поступающие письма. Но нет, из всех подростков к Адэру прислали именно этого. Того, воспринимать которого отдельно от родителей получается через раз.

Забыть бы их обоих. Может, стоило обратиться к кому-нибудь менталисту и почистить часть воспоминаний?

Эдмунд подошёл к шкафу и достал полупустую бутылку вина. Давненько мысли не были настолько дрянными.

Хорошее вино с тонким букетом, из дорогого сорта винограда. Не самая разумная трата, но на таких вещах Эдмунд не привык экономить.

— Бокал — не более, — пробормотал мужчина, не то предупреждая себя, не то сетуя на несправедливость собственного правила.

Стоя с вином, Эдмунд переводил взгляд с ребёнка на бумаги и наоборот.

Нельзя настолько сухо реагировать на её успехи. Она и так не настроена всем этим заниматься, а ещё такое равнодушие со стороны учителя. Нервная она какая-то. Будто боится чего-то.

Зачем он только согласился?

Действительно, стоило к чертям стереть из воспоминаний и Роланда, и обязательно Пацифику, и, в первую очередь, свою тягу к магии.

— Вот так… Кому-то магия и ноль желания ей заниматься, — не скрывая зависти, шепнул «маг с ограниченным функционалом» и перевёл взгляд с девочки на листы. — А кому-то призрачная надежда и чёртова математика.

…

26. Луна.

…

Я шла позади учителя. Куда — не знала — он не сказал. За всё утро я ни разу не смогла до него достучаться, поэтому, наблюдая, как Эдмунд шёл по улице городка, уставившись в тетрадь, послушно двигалась следом.

Он не спал всю ночь, занимаясь исследованиями. К тому же, к нему дважды прибегал мальчик по поводу какой-то больной старушки, заставляя бросить всё и отправиться к пациентке. Если проводить так ночи вошло у моего учителя в привычку, не удивительно, что он потом спит до обеда.

Что удивляло сильнее всего — он оставался бодр и продолжал что-то черкать в тетради. Прямо на ходу.

То, что он идёт по улице, навстречу людям, редким повозкам, по неровной дороге, аптекаря-профессора нисколько не волновало. Его вообще ничто не волновало кроме цифр. Он даже не позавтракал. И меня не покормил. Только кофе дал. А готовить на его кухне без разрешения я не решилась.

Кстати об этом. Уж не связана ли его бодрость с тем, что содержимого в банке с порошком этого напитка со вчерашнего дня стало на четверть меньше?

О чудо! Редкий момент просветления — учитель бросил беглый взгляд на дорогу, заслышав крики ругающихся женщин.

Не теряя момент, я потыкала учителя в плечо.

— Так куда мы идём?

— М… Есть такой магазин, называется «Потеряшка», — мужчина протёр уставшие глаза. — Я бы назвал его «Хренова гора всякого хлама».

— А, знаю, — я кивнула.

Престарелый мужчина, хозяин магазина, выкупал и перепродавал вещи, забытые в тавернах, выменянные у проезжих или привезённые внуком. Как я слышала, в его магазине можно было найти почти что угодно.

— А зачем нам туда?

— Мне должно было прийти несколько книг и мешок кофе.

— А можно что-то заказать?

— Да, но вот дата получения никогда не оговаривается. Ой, слушай, — вдруг спохватился преподаватель. — Ты завтракала?

— Нет. Вы были заняты.

— Ох, чёрт, прости, — на бледном от недосыпа лице возник искренний стыд. — Давай зайдём в пекарню.

Учитель спрятал тетрадь в сумку и направил меня в сторону булочной.

— В следующий раз просто делай себе бутерброды и не парься.

— А Вы?

— Об этом не беспокойся — я просто неотвратимо двигаюсь к своей цели.

— Какой?

— К сорока годам моё уничтоженное в хлам пищеварение должно меня убить, — учитель открыл дверь.

— Плохая цель, — я юркнула в помещение.

Преподаватель с мягким смешком прикрыл за собой дверь.

— Доброе утро, — пекарь вышел из подсобного помещения, заслышав голоса.

— Здравствуйте.

— Доброе, — учитель подтолкнул меня к витрине и обратился к хозяину заведения. — Мне, пожалуй, мясных пирожков. Штучки четыре.

— Возьми рыбные. Себастьян сегодня во такого леща приволок, — посоветовал пекарь, отмеряя в воздухе сантиметров сорок.

— Ну, раз такого, то давай, — согласился учитель, быстро отсчитал какую-то сумму и обменял на свой завтрак. Раз он заранее знал стоимость покупки — скорее всего, часто берёт эти изделия. — И ещё ореховый кекс.

— Ага. Они у меня только-только из печи, — похвалился пекарь, передавая пирожки и кексы покупателю.

— А сколько стоят ягодные пирожки? — я указала на круглую выпечку.

— Мясо, грибы и рыба — по пять. Всё остальное — четыре.

— Грибные очень вкусные, — подсказал учитель, откусывая половину от крохотного кекса.

— Мне один с черникой и… Сырные тёплые?

— Слегка. У меня сейчас творожные пекутся, давай-ка подложу к ним эти, чтоб погрелись.

— Было бы здорово, — такое предложение удивило и обрадовало.

И, похоже, не одну меня:

— Ты погреешь? А что, так можно было?

— Так рыбные и так тёплые, — вскинул бровь пекарь, окидывая аптекаря удивлённым взглядом.

— Я тут семнадцать лет живу — ни разу не видел, чтоб ты пирожки грел.

— Ну, во-первых, никто не просит, — усмехнулся пекарь, унося товар в закрытое для покупателей помещение и, вскоре вернувшись, продолжил. — А во-вторых, неписаное правило любого здравого человека: «не корми холодным пирожком ребёнка, которого приводит твой врач». И, кстати, с тебя ещё восьмёрка.

Пекарь дождался монету номиналом «десять», отыскал в кармане двойку и, вручив, исчез в рабочем помещении.

— Кофеёчка бы, — мечтательно протянул учитель, жуя пирожок.

— Может, Вам не стоит пить столько кофе? — заметила я. — А то остановка сердца однажды прервёт путь к отказу органов пищеварения.

Крапивник прыснул со смеху, чуть не подавившись пирожком.

— Хе-хе-кхе! И не поспокришь ведь. Кхе-кхе!

Хозяин булочной вернулся с моими пирожками.

— На, держи.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Хорошего дня, — попрощался пекарь.

Мы с учителем ответили почти одновременно:

— До свидания.

— Тебе того же.

Завтракая на ходу, добрели до лавки с вывеской «Потеряшка».

Открывшись, дверь ударила по подвешенным к потолку металлическим прутикам. Они издали мелодичный звон, нарушив абсолютную тишину.

Помещение больше походило на пыльный чердак в доме моих бабушки и дедушки. Навевает воспоминания об игре в прятки с двоюродными братьями и сёстрами. Даже привкус бабушкиного пирожка во рту стоит. Как удачно я выбрала завтрак.

— Доброе утро, — учитель подошёл к задремавшему в кресле сухенькому старичку. — Как Ваши дела?

Кажется, я впервые слышала, чтобы Крапивник обращался к кому-то на «Вы».

— А, Эдмунд, рад Вас видеть.

Старик оглядел меня и улыбнулся, позволяя заметить зубной протез на кривой стальной проволоке.

— Дела мои идут превосходно. Ваши, как погляжу, тоже, — старик оглядел меня. — Как Ваше имя, мисс?

— Луна.

— Очень приятно. Рауль Блэк.

Я пожала сухую и пыльную, как страницы старых книг, руку.

— Взаимно, мистер Блэк.

— Полагаю, Вы ученица моего юного приятеля?

— Да. Как Вы узнали?

— Это элементарно, мисс. Вы пришли вместе и не являетесь родственниками. В ином случае, Эдмунд хоть раз упоминал бы о Вас, а для подруги или дамы сердца Вы слишком молоды.

— Вы часто общаетесь?

— Бывает, мисс. В маленьком городе книжные черви вынуждены держаться вместе, — кивнул старик с тихим трещащим смехом. — Ах, да, Ваши книги, Эдмунд. Напомните, что Вы просили?

— «Трактат о взаимодействии искры и вселенной» Руэла Мартина.

— Ах, да. Кто бы ещё в Трое-Городе мог это заказать, верно?

Старик положил руку на плечо моему учителю и заговорщицки пробормотал.

— Я спрятал этот ценнейший образец у себя.

Взяв трость, спешно заковылял в сторону маленькой дверцы, по всей видимости, ведущей в жилое помещение. Старые доски на полу поскрипывали в такт шагам.

— Вы покупаете весьма редкие книги, Эдмунд. Боюсь представить, что хранится в Вашей башне.

— Да ничего выдающегося, — учитель взял со стола прозрачный кристалл и, глядя на просвет, повертел в пальцах. — Всего-навсего уникальные трактаты древних колдунов.

Старик отомкнул замок старым латунным ключиком.

— Поиски могут занять время, посмотрите пока новинки. Там есть новая история от мадам «А. Цонд».

Я узнала знакомого автора. Так была подписана часть книг в мамином шкафу — детективно-любовные романы. За редким исключением, её книги — лютый бред, если перед прочтением не отключить мозг. Если же не воспринимать серьёзно — вполне терпимая писанина.

Дверь за стариком закрылась.

— Посмотри, может, тебе что-то нужно, — предупредил учитель, положил кристалл и забормотал. — Нигде не найти нынче хорошего камня. Одна муть.

Глянув на кусок хрусталя, я не поняла, где учитель увидел муть, но поверю экспертному мнению.

Аптекарь-профессор подошёл к одному из сундуков.

Внутри лежали: шерстяное одеяло, свечи, спички, бутылка с чем-то коричневым и ложка. И это только то, что я видела. Кто знает, что было закопано глубже. Учителя заинтересовали в нём только спички.

Таких сундуков, а также открытых коробок, полок и шкафов было в небольшом помещении огромное количество, однако копаться в них мне не очень хотелось. Мне ведь ничего не нужно. Хотя…

Я подошла к шкафу, где полки было заставлены артефактами.

В доме учителя всё освещала светлая энергия, призываемая им, но иных источников света не было. И если вдруг, ночью мне понадобится попасть в уборную или на кухню — придётся идти на ощупь — использовать энергию я боюсь, да и, признаться, пока не могу.

— Я возьму светильник?

Я сняла с полки квадратное приспособлением со стеклянной полусферой, куда нужно было вложить кристалл.

— Возьми, — ответил учитель, тщательно, но тщетно, скрывая недовольство. Чем ему не угодили светильники? А в прочем, должна ли я знать?

В помещении появился мистер Блэк с мешком в руках и опустил ношу на пол возле стены:

— Эдмунд, Ваш кофе.

— Большое спасибо, мистер Блэк.

— Вы позавчера просили Вам напомнить заказать какао, — тихо прибавила я, обращаясь к учителю.

— Точно. Спасибо. Не могли бы записать на меня ещё пару мешков и какао?

— Могу. Я всё могу, — улыбнулся старичок и повернулся ко мне. — Выбрали что-нибудь, мисс?

— Да. Вот это, — я показала светильник. — Но понадобятся ещё кристаллы.

— И пару свечей, если разрядится, — поддержал учитель.

— Я всё соберу, мисс. Выбирайте дальше.

— Спасибо, мистер Блэк.

Я подошла к учителю. В его руках уже было две книги, но он достал ещё одну.

— «Войны озера. Часть четыре». Читал.

Учитель поднял эту книгу повыше.

— Мистер Блэк. Если появится продолжение «Войн озера» дайте знать.

— Хорошо, запишу, — старик сложил на стол всё, что собрал и сделал заметку в толстой тетради. — Чай будете?

— Да, — учитель поставил книгу назад и достал следующую. — Читал.

— Тогда схожу, поставлю, — старичок заспешил к двери. — Сколько вам сахара, мисс?

— Три ложки.

Старик скрылся, а я присмотрелась к тому, что выбрал для себя учитель. Том с говорящим названием «Свершится месть» от автора, сколотившего карьеру на романах о бандитах, сражения и интригах и новенький том «Блеск и нищета» от автора любовной чепухи.

— Не надо смотреть с таким осуждением, — буркнул аптекарь, заметив, мою реакцию. — Между прочим, время от времени, эта женщина пишет весьма неплохо. Даже несмотря на то, что всё и всегда до тошноты хорошо заканчивается.

— Я ничего не имею против мадам Цонд. Мама тоже её читает.

— Было бы странно, если б она этого не делала. Угадай, кто одолжил мне первую книгу этого автора. Вот уж точно, дурной пример заразителен.

— Вы считаете эти книги плохими? — я повернулась ко второму шкафу, чтобы подыскать что-нибудь для себя. Чтение названий и рассматривание обложек не мешало продолжать разговор.

— Второсортными. Есть высокая литература, есть хорошая литература, и есть второсортная. Плохая — как я могу судить — это лишь подвид второсортной.

— Не совсем понимаю.

— Смотри, высокая, это дебри, где «небо было ясным» — это метафора недостижимой свободы, к которой стремится непонятый герой, а не описание погоды. Такое я не читаю.

Я кивнула, хоть и знала, что учитель не смотрит.

— Я читаю хорошую и второсортную. Хороший пример хорошей литературы «Старания-страдания». Это история о бастарде аристократа, которого обстоятельства вынудили стать шутом в родном доме. Сначала он борется за расположение родни, но потом находит плюсы своего положения и через пятьсот страниц захватывает королевство. Почитай. Очень хорошая история.

Я кивнула. У меня вдруг возникло ощущение дежавю. Папа однажды рассказывал мне про эту книгу. Я мало помнила о сюжете, но точно знала, что она стояла в кабинете его коллеги. Помню, меня попросили посидеть там во время презентации.

Я в очередной раз отметила, насколько похожи их с учителем голоса.

— И главное, что автор прописывает единственно верный финал. Парень не достигает своей изначальной цели — семья его презирает и ненавидит. Кстати, он в конце всех их казнил.

— Ужасно.

— Да, но иной конец испортил бы историю.

— Разве хороший финал может испортить книгу? — всё ещё совмещая воспоминания о том дне и разговор, я отложила в сторону книгу, заинтересовавшую меню.

— Само собой да. Вот сама посуди. Из истории парень и читатель получили хороший урок: любви бесполезно добиваться она либо есть, либо нет. А если речь о плохих людях, не стоит даже пытаться — плохо кончится. Герой не достиг соей изначальной цели, но ему, тем не менее, дан счастливый конец. Он нашёл людей, которые его любили, и обеспечил их, себя и своих потомков хорошим местом. Мы получили жёсткий, но хороший для героя исход. Не слащавую ерунду, которая учит не пойми чему, а внятную и ясную историю со своеобразным, но не печальным концом.

Странные рассуждения, но в них определённо есть логика.

— Лично я считаю, что хороший конец не всегда равен исполнению всех желаний героя. Без некоторых достижений ему будет только лучше.

— Возможно, ты прав, — пожала плечами я.

На краткий миг задумавшись об отце, я и не подумала, что к человеку за моей спиной нужно обратиться на «Вы», пока не услышала издевательский смешок.

— «Ты»? Что, даже Мистером Рио не назовёшь?

— Ну, я… — я поводила руками в воздухе, не знаю, как ответить, но учитель похоже и не ждал объяснений. Его всё устраивало.

— Так вот. А есть ещё второсортная литература. Это книги без свежей идеи. Заезженный сюжет, призванный развлечь читателя на пару вечеров. Обычно такие авторы копирует хорошие книги. Но и тут попадаются достойный образчики. Те, которые ничего из себя не корчат и читаются, по меньшей мере, без головной боли. Это истории с приятными персонажами, логичным сюжетом, красивой речью автора и лёгким ненавязчивым юморком. Книги, которые забываются через неделю.

— А плохие?

— Таких, увы, большинство. Типа «Горничной тёмного замка», где девица-хамка без интересных личностных качеств выходит за богатенького аристократа с посттравматическим синдромом, манией величия и склонностью к садизму. Уж не знаю, как редакторы допускают эти ужасы до издания, но это не книги, а растопка для камина. Это забывается в лучшем случае через час, а в худшем оставляет на душе неизгладимый след.

— Пойдёмте, — из жилого помещения возник старик. — Чай готов.