Крапивник

Главы 33–35. Луна

…

33. Луна.

…

— От себя, — напомнил учитель, глядя как я срезаю ножом кору с палки. — Сейчас соскочит и по руке попадёт.

Пока я отчищала палку с одного конца, он спиливал сучки на другом. Из-за небольшой длины будущего посоха мы больше мешали друг другу, чем помогали.

— Посмотри, какой кристалл больше нравится.

Я отложила нож и подошла к коробке с камешками, собранными по всем шкафам. Самые разные: отшлифованные и нет, всех цветов, форм и размеров.

Я не особо спешила с выбором. Всё равно, пока Эдмунд не закончит пилить, я ничего не смогу нормально сделать.

Лишь когда учитель взялся за нож, чтобы срезать кору с ветки, я, прихватив камешек, вернулась за стол и тоже занялась корой.

— Розовый кварц? С липовой палкой?

— Да, а что?

— Это весьма… своеобразное сочетание. Но хорошее.

Эдмунд завязал кудри в хвостик на затылке и подложил под посох стальные противни. Пока я срезала остатки коры, вставил энергетический кристалл в артефакт земляной магии.

Две металлические пластины, ничем не соединённые между собой кроме заклинания. Между ними насыпался песок и поочерёдно летал от одной пластины к другой, шлифуя объект между ними.

— Будем делать обжиг или пропитку?

— Обжиг.

— Тогда разведи огонь в камине. С этой штукой я лучше сам разберусь.

Я отдала камень и отправилась за дровами.

Под равномерное жужжание артефакта и тихую ругань Эдмунда, адресованную непослушному песку, я сложила паленья в камин и подожгла. Сыроватые брёвна всё никак не хотели разгораться, поэтому этот процесс занял немало времени.

— У тебя всё готово? — притирая палку от опилок, поинтересовался преподаватель.

— Да.

— Сама будешь обжигать?

— Да.

Я подошла за «магическим костылём».

— Ты только учти, что его не спалить нужно, а немного обжечь. И его, а не руки.

— Это понятно, — я села у огня и сунула конец палки в пламя.

От стола на первом этаже под лестницей, где учитель занимался своей аптекарской работой, потянулся тошнотворный запах. Вроде того, каким пахнут зелья для снятия краски с ногтей, но куда более едким. Эдмунд чистил этой мерзостью кристалл.

Закончив, он заткнул горлышко пузырька пробкой. Крапива, возникшая в разных частях дома в мгновение ока, открыла дверь и несколько окон, в прошлом представлявших собой бойницы. Запах стал постепенно ослабевать.

— Как успехи?

— Почти закончила, — моя палка почернела уже и со второго конца.

— Отлично. Приноси, как закончишь, — Эдмунд достал несколько кусков особо-прочной смолы, свалил их в ведро и повесил над огнём.

— Обматываем посох?

— Чем?

— Ну, ленточками, или бинтом, чтоб в руках не скользил.

— Да, пожалуй. Ты говорил, у тебя есть ненужная ткань.

— Понял. Давай, заканчивай с палкой, она у тебя гореть начинает.

Эдмунд послал наверх, к шкафу, где хранилась ткань, полсотни плетений. Они обратились в крапиву, оторвали от рулона кусок ткани и доставили на первый этаж.

Учитель забрал и осмотрел равномерно почерневшую палку.

— Отлично. Только тряпочкой сухой протри.

Пока Эдмунд перемешивал растаявшую смолу, я выполнила указание.

Воспользовавшись толстыми перчатками, маг принёс ведро к столу.

— Чёрт. Забыл спросить: ещё какие-то дополнительные элементы добавлять будешь?

— Не.

— Тогда можем собирать. Важно ли тебе, чтоб тряпки остались белыми?

— Вообще нет.

— Тогда я их просто обмокну в смолу и так и наклеим, ладно?

— Хорошо.

— Сколько замотать?

— Вот от сюда, до сюда, — я отмерила отрезок на палке.

— Ага. Кристалл на какой конец лепим?

— На этот.

— Хорошо. А теперь постарайся не соваться — это всё очень горячее.

Учитель, замазав перчатки, обмакнул ткань в смолу и завернул вокруг палки.

— Прощайте, хорошие садовые рукавицы. Здравствуйте, неуничтожимые садовые рукавицы.

— Почему неуничтожимые?

— Потому что в смоле. Я, когда себе делал посох, пролил смолу на пол и наступил в лужу. Ботинки с такой подошвой прослужили раза в два дольше собратьев той же… Ай! Чёрт бы тебя побрал! — взвыл учитель, когда капля раскалённой жижи упала ему на руку.

— Ты в порядке?

— Да!

Эдмунд рефлекторно подёргал рукой от боли, но почти сразу, плотно сжав губы, чтоб не ругаться, продолжил работу.

— Давай-ка другим концом в смолу, чтоб не образовывались сколы.

— Хорошо, — кивнула я, не до конца поняв задумку.

Эдмунд обмакнул в смолу оба основания и кончик кристалла. Прилепил камень к палке и застыл неподвижно, удерживая его на месте до застывания смолы.

— Ставь греться молоко.

Неожиданное распоряжение.

— Зачем?

— На какао.

…

34. Луна.

…

— И, короче, этот чёрт не стал слушать приказа и полез со своим отрядом в гущу событий.

Перетирая в порошок травки, Эдмунд по памяти читал мне лекцию по истории. Я сидела рядом, обдирая листики с сухих веточек. Изготовление лекарств — хороший способ изучать травалогию и зельеваренье.

— И вот неоговорённый на совещании командования отряд возник на поле, все сразу думают: «А что я упустил? План поменяли?». И началась абсолютная растерянность: все носятся, импровизируют, паникуют. Короче, из-за деятельности этого недоделанного диверсанта, план пошёл прахом. Всех перебили, придурка в том числе, а Геранда уменьшила свою площадь на целый полуостров.

Учитель сбросил в баночку порошок:

— Давай на сегодня закончим с историей.

Я скривилась, ведь конец лекции означал начало практического занятия. В отличие от Адэра, Эдмунд почти никогда не давал выходных от практики. От теории — мог, от практики — нет.

— Неси посох.

Две недели тренировок с этой дурацкой палкой, к сожалению, давали результаты — у меня уже получалось создавать нити из энергии, сплетать из них руны и иногда применять простейшие плетения на две руны. Обычно самое безобидное: «щит от магии».

Пряча нежелание заниматься, я принесла посох. Крапива тем временем доставила хозяину листочки и карандаш с верхнего этажа.

— Для разминки возьмём старьё. Общая руна ментальная магии и руна защиты от магической энергии. Создать и сцепить в плетение «щит».

Эдмунд занялся своими бесконечными расчётами, а я призывом.

Из розового кристалла показалась тонкая ниточка лиловой энергии. Она завернулась полу колечком и оборвалась. Пока незаконченная руна медленно плавала в воздухе, я нарисовала и приставила к ней завиток и точку. Общая ментальная готова. Дальше защита. Квадрат в круге с крестиком внутри и чем-то вроде скрещенных букв «Т» и «Ю» сбоку.

Вторая руна заняла больше времени, чем обычно, поэтому первая успела куда-то улететь и распасться.

Я принялась создавать её заново. Петелька, спиралька, точка…

Куда делась «защита»?

Квадрат, крестик, круг. Хорошо.

Их посоха потянулась верёвочка, оплетая две хаотично движущиеся руны.

Неосторожное движение связующей нити — и одна из рун распалась.

Восстанавливая её, я развалила вторую и, восстанавливая, потеряла первую.

Кое-как снова собрав обе руны, я принялась заворачивать нить.

Сюда, сюда… вот в эту петельку.

— Вот тут криво, — Эд указал на несовершенство в моей работе.

Пытаясь всё исправить, я разрушила одну из рун. На этот раз восстановить получилось с первого раза.

Нить снова стала связывать рисунки.

— Эдмунд, у меня что-то получилось.

Учитель оторвался от бумаг и прошёлся взглядом по плетению.

— Не та петля.

— Где?

— Вот тут. Надо было в эту дыру просунуть и потом уже в паутину заворачиваться, а ты вот тут что-то накрутила. Это плетение не сработает как должно.

Я попыталась разобрать вязь энергетических ниточек до момента, где допустила ошибку, но через пару узелков вся конструкция развалилась.

Мне удалось повторно собрать плетение и в этот раз получить одобрение:

— Теперь всё нормально. Сегодня будем пробовать удалять не использованные плетения. То бишь втягивать энергию обратно в источник. Подержи плетение пару минут.

Эдмунд зачем-то принёс кастрюльку и начал отмерять дозы нескольких порошков.

— Короче, у большинства удаления получаются с первого раза, но бывают и исключения. Если осложнения возникнут, я удалю плетение, — учитель ссыпал порошки в кастрюлю и прибавил, словно предвещая что-то плохое. — Как могу.

— И что случится? — плетение, соединённое с посохом задрожало. Не хорошие ассоциации, ох, не хорошие…

— Ничего. Я разберусь, но… сильно устану. Свари эти порошки. Три кружки воды, десять минут на огне. Мне нужно будет выпить полчашки. И, главное, помни — всё под контролем.

— Успокоил! — на грани паники сыронизировала я.

Учитель встал рядом, собрал волосы ленточкой и закатал рукава, непреднамеренно демонстрируя серые полосы-вены на левом предплечье.

— Что это?

— Что «это»? — не понял преподаватель.

— У тебя с рукой. Это от магии?

— Полосы? Да. Считай шрам.

Эдмунд положил правую руку мне на плечо, готовясь в любой момент оттолкнуть. Левую поднёс к лиловому плетенью. Кисть и частично предплечье покрыл тонкий слой сияющей белой энергии. Однако от кончиков пальцев к середине ладони вели серые линии, словно бы втягивающие в себя окружающее белое сияние. Шрамы стали ещё заметнее и словно срослись с полосами на кисти, продолжая их.

— Не отпускай посох. Выпустишь — всё к чертям взбесится. Поэтому держи и впитывай.

— Что мне делать?

— Заставь его вернуться в источник. Впитай. И не нервничай, смотри, как трясётся.

Глубоко вздохнув, я зажмурилась и мысленно потянула плетение к себе.

— Открой глаза.

Я разлепила веки. Фиолетовое плетение растянулось и сдвинулось к кристаллу. Оно тряслось и меняло форму. Мне так хотелось отбросить его прочь.

Энергия отчего-то стала напитывать плетение.

— Успокойся. Тяни внутрь, не пытайся от него избавиться. Тебе нужно как раз забрать его назад.

Я попыталась всё исправить, но делала лишь хуже. Энергетическое месиво странной формы парило в паре сантиметров от верхушки посоха.

На глазах выступили слёзы. Тот взрыв. Всё выглядело почти также. И крики сотрудников и доктора… вены, кашель с кровью. Перед глазами зависла рука с серыми полосами.

Посох начал содрогаться от бесконтрольно проходящей через него энергии и рухнул на пол, выскользнув из похолодевших пальцев. Глаза закрылись сами собой.

Рука учителя впилась в плечо и оттянула куда-то в сторону. Я поняла, что стою у него за спиной и нервно вцепилась жилетку.

Зазвучал оглушительный свист, свет пробился даже сквозь закрытые веки. Я не видела, что случилась, но Эдмунд за которого я держалась, вдруг покачнулся.

Я отпустила ткань жилетки и взглянула в мертвенно-бледное лицо преподавателя.

— Эдмунд?

Учитель хрипло дышал, прижимал к груди руку и, судя по плавающему взгляду, испытывал головокружение.

— Эдмунд, ты в порядке?

Учитель попытался что-то сказать, указывая на камин, но это удалось ему не с первого раза:

— Отвар.

Эдмунд добрёл до дивана и завалился на него.

— Воды.

Я принесла стакан. Сделав несколько глотков, учитель стал дышать легче.

— Всё хорошо. Огонь разведи и поставь отвар. Я полежу пока.

— Давай я схожу за мистером Нертом?

— Не надо. Всё в порядке. Просто устал, — Эдмунд вымученно улыбнулся, закрыл глаза, и напомнил. — Отвар, Луна.

Несмотря на всё ещё не унявшееся дрожание рук, я залила порошок водой и поставила кастрюльку на жаровую доску.

— Эдмунд, — я села рядом с учителем. — Ты слышишь?

За прошедшее время он уснул, но дыхание стало тяжелее, на лбу проступила испарина, кожа приобрела голубоватый оттенок, а вены на руках и шее прочертились особенно ясно.

Подбежав к столу с лекарствами и инструментами, я отыскала градусник. Вложив учителю под руку, отправилась караулить отвар.

Через некоторое время сняла кастрюлю с огня, разбавила холодной водой, и отправилась отпаивать учителя.

Вокруг него из земли в нижней части трехслойного пола пробивались стебли крапивы. Я всё ещё не иногда удивлялась этой конструкции: каменный пол, утеплённый досками и присыпанный сухой чистой песчаной землёй, а сверху решётка, чтоб по ней ходить. Какая больная фантазия это породила. Не удивлюсь, если Эд построил это самолично.

Натянув штаны и шерстяные носки для защиты от жалящих растений, я смогла приблизиться. Градусник показал тридцать восемь и шесть. Не нужно быть врачом, чтобы понять, что всё плохо.

— Эдмунд, проснись, надо принять лекарство.

На мои призывы и похлопывание по плечу учитель приоткрыл глаза и едва слышно застонал. Я сунула ему в лицо чашку.

Эдмунд выпил снадобье и, заметив крапиву, спустил с руки заклинание, разрушившее растения, но тут же скривился, прижимая к груди руки.

— Тебе больно? Давай я схожу за мистером Нертом.

— Да уймись ты, — проворчал учитель. — Это в порядке вещей. Думаешь с моими способностями можно просто развалить чужое заклинание? Это особенности доступных мне чар.

— Но тебе нужен доктор.

— Я сам себе доктор. И вот тебе рецепт: вечером влей в меня ещё чашку. А теперь дай мне поспать. Желательно, до завтрашнего вечера. Приготовить себе еды ты сможешь.

Я отнесла чашку и, вернувшись, задала последний вопрос:

— В каком случае позвать мистера Нерта?

— Если сдохну, — не раскрывая глаз, проворчал учитель и повернулся на бок, почти моментально заснув. Надо укрыть его.

…

35. Луна.

…

— Мистер Нерт, — я влетела в ателье.

Уже хорошо знакомый мне мужчина вышел из подсобного помещения.

— Что-то случилось?

— Да. У меня вышло из-под контроля плетение. Эдмунд как-то убрал его, но потом ему стало плохо, поднялась температура и лекарство, которое он велел ему дать не помогло. Но он сказал прийти к Вам, если он умрёт. Этого пока не случилось, но температура растёт, и вторая доза лекарства не помогает. Я решила не ждать его смерти и прийти к Вам.

Из подсобки высунулся мальчик лет семи:

— Дядя Эд умирает?

— Пока нет, — Нерт принялся натягивать и застёгивать куртку. — Если не вернусь до конца рабочего дня, закрой ателье и иди домой. Маме скажешь, что я у дяди Эда. У него какие-то проблемы.

— Хорошо.

Закончив, мужчина указал мне на дверь:

— Пошли.

Мы быстро зашагали к башне. Если честно, такой резвой походки я от мистера Нерта не ожидала — не той комплекции человек, да и не в том характере.

Всегда более-менее спокойный, ко многому равнодушный, он, казалось, никуда никогда не спешит. Сейчас мне приходилось за ним почти бежать.

Однако, стоит заметить, перепуганным он не выглядел. И не бежал. Просто шёл. Точно так же, как если бы наслаждался прогулкой, только значительно быстрее.

Мы вошли в башню уже через десять минут. Укутанный мною в несколько одеял Эдмунд по-прежнему лежал на диване в окружении крапивы. Кожа приобрела какой-то уж совсем неестественно бледный оттенок, а губы и вены бледно-фиолетовый цвет.

Над ладонью Аслана возникли белые нити, быстро завернувшиеся в плетение, уничтожающее чужие заклинания на определённой площади. Отпустив сияющий белый рисунок, хозяин ателье разом убрал всю крапиву. На моей памяти он колдовал впервые.

Быстро подойдя к другу, похлопал его по щекам. Ответа не последовало.

— Не накрывай его, это мешает телу остывать, — стягивая одеяла заметил мужчина.

— Это очень плохо звучало, мистер Нерт.

Развязав пояс на жилетке, задрал моему учителю рубашку. Слева на груди очертилось несколько неярких серые полосы, таких же, как на предплечье.

Аслан применил диагностическое плетение. На теле учителя засияли красно-розовые пятна, похожие на внутренние органы. Меня начало ощутимо подташнивать. Вынужденный врач же был абсолютно спокоен.

— Температура выше нормы, пульс учащён и ритм неровный. Ну, и так… по мелочи. Не критично.

Аслан разорвал связь с плетением, оно погасло. Над ладонью мага загорелся «проявитель магии».

В ответ на это плетение на груди учителя засияла проекция источника и несколько линий связи между ним и едва пробивающейся из земли крапивой.

Я села рядом с учителем, разглядывая удивительную картину. Впечатляющий объём источника — порядка двух сердец, в то время как стандартом считается от половины до полутора. Белый, как и должно источнику светлого мага. Но больше половины поверхности закрывали слабо светящиеся серые пятна — части печати.

Но и здоровая часть не была идеально белой. Во-первых, часть энергии была потрачена, и оттого источник светился куда слабее, чем должен был. Во-вторых, то тут, то там возникали лиловые всполохи и вместе с белой энергией разливались по телу.

Источник дёрнулся, образуя крохотный узор, и белое плетение ударилось в пол, образовав новое растение, связанное с источником.

Аслан спустил уничтожающее заклинание. Плетения разрушились, растения исчезли и сами собой оборвались связующие каналы.

— Ну что? — я заглянула в глаза врачу.

— Всё в порядке, — Аслан загасил проекцию источника и вернул рубашку моего учителя в прежнее положение. — Он только выглядит страшно.

Хозяин ателье подошёл к столу с лекарствами.

— Всё, что можно, уже сделано, разве только температуру попробую сбить.

— Но что происходит?

— Видишь ли, из-за этих серых пятен.

— Частей печати.

— Ты знаешь? Хорошо. Из-за частей печати Крапивник может применить весьма малое количество заклинаний. Он может разрушить свои чары, а чужие нет. Но. Есть техника, которая помогает ему обойти этот запрет. Она очень сложная, требующая огромных усилий и навыков, и сама видишь, чем заканчивается.

— И что это за техника?

— Поглощение. Нужно оборвать связь плетения с создателем, втянув энергию в свой источник. Это опасно, ведь ты превращаешься во что-то вроде полигона для испытаний.

По ходу рассказа Нерт налил микстуру в ложку и влил это в рот другу.

— Организм начинает бороться с чужеродной энергией. Выбрасывает её понемногу из источника. Она задерживается в теле. В первую очередь в крови. Вот тебе и все симптомы заражения крови. При больших дозах энергии в теле, как при разрыве источника, возможен летальный исход, но в данном случае у Крапивника всё будет в порядке.

Аслан обмакнул полотенце в холодную воду и положил моему учителю на лоб.

— Покипит немного и придёт в себя. Ты, конечно, слишком напитала плетение энергией, но недостаточно, чтоб сменить ещё одного учителя.

Толстяк засмеялся, а вот мне весело не было. Выходит, я чуть не устроила Эду смерть сродни разрыву источника?

Я покосилась на учителя. Белый, с нездорово цвета сосудами, тяжело дышащий. Как папа. Один в один.

Нерт заметил моё выражение лица:

— Не волнуйся.

— Угу, — ответила, стараясь не смотреть ни на одного из магов.

Да, Нерт знает, что говорит, но это не меняет самого факта: Эдмунду плохо. И плохо из-за меня. И это крайне опасно. И в следующий раз я могу сделать ещё хуже.

— Слушай, слабые плетения вызываю максимум недомогание.

— Ага, а сильные? Я только начала обучение, а уже такое! — дёрнулась я, едва не плача.

— Сильные, — Аслан пожал плечами. — Да, это другое дело. Сильное плетение в своё время разнесло ему источник. Но к тому времени, когда ты сможешь применять сильные плетения, ты научишься держать их под контролем.

— Что Вы сказали про источник? Его повредило плетение?

— Ну да, — Аслан, кажется, счёл этот вопрос знаком, что смог меня успокоить. — Ты ведь знаешь, что они с твоим папой вместе служили в пустынях?

— Да, — меня на секунду покоробило, что Нерт что-то знает обо мне и моём отце, но они учили примерно в одно время, да и Эд его друг… сплетни и информация просто не могли Аслана.

— Так вот. Крапивник рассказывал, что их отряд перебили, а он и твой папа потерялись в пустыне. Набрели на остатки древнего города. После нескольких дней в песках они пошли туда, надеясь найти колодец или что-то вроде того. Неспроста же город построили именно в этом месте. Воду-то они нашли, но город облюбовал лич.

— Кто это?

— Маг, ставший нежитью. Это очень сложная магия. Не могу сказать точнее, в академии предпочитают не давать детям знаний о том, как превратиться в чудовище. Только как убежать. Эдмунд и Роланд это и попытались сделать. Роланд попался в какое-то плетение, поглощающее силу. Обычное заклинание-разрушитель не работало. И у Крапивника остался весьма простой выбор: бежать одному или поглотить плетение врага.

— А подобрать контрзаклинание?

Нерт пожал плечами:

— Мне он говорил, это заняло бы слишком много времени.

— И тогда он выбрал второе, — я констатировала очевидное.

— Да. От перенасыщения энергией источник начал рваться. Эдмунд потерял сознание, когда от него уже одно решето осталось. Когда очнулся, был всё ещё в пустыне с Роландом и запечатанным источником. Ещё через пару дней блужданий по пустыне, они вышли к чужой базе. Там их обоих выходили. Одного отправили домой, лечиться, другого в свою часть, продолжать службу.

Аслан заглянул в шкаф с лекарствами и извлёк оттуда какую-то настойку.

— Вот валерианка, выпей несколько капель. Если кто-то пережил магию лича, четырнадцатилетняя девочка его вряд ли добьёт.

— Ага, — я забрала баночку, витая в своих мыслях. Почему Эдмунд, имея такой опыт поглощения заклятий всё равно это сделал? Надо спросить его потом.

— Тогда я пойду. Волноваться не о чем, но зови, если что.

— Хорошо. До свидания.

— До свидания.

Толстяк поправил куртку и вышел из башни. Я ещё несколько секунд простояла на месте, задумчиво потираю бутылку.

Собравшись с мыслями, я отнесла успокоительное на место и вернулась к учителю. Вид у него был жуткий. Ясно было, что он мёрзнет, но накрывать его мне запретили. Забрав нагревшееся полотенце, я отошла сполоснуть его.

— Надеюсь, ты сделаешь выводы из этой ситуации, — я опустила прохладную тряпку на горячий лоб. В ответ на такое лечение пациент дёрнулся. — Мне ведь не придётся и тебя хоронить, правда, Эд?

— Хо… — сквозь сон и жар забормотал учитель. — …лад… на…

— Я знаю, но мне сказали, что накрывать тебя нельзя, пока не остынешь.

Он простонал ещё что-то неразборчивое.

— Только давай не до комнатной температуры, хорошо?