Крапивник

Главы 6-12. Луна

…

6. Луна.

…

Кибитка отчего-то подпрыгнула, извозчик что-то закричал лошади. Я чуть не рухнула с жёсткой скамьи. Кажется, задремала.

— Ты давай аккуратнее, — дядя постучал по потолку. У него из-за тряски свалился на пол бутерброд.

— Почти приехали, — донеслось снаружи повозки.

Я отодвинула грязную шторку и выглянула в окно. Пейзаж не радовал, ведь из него выходило, что Трое-Город — это крайне тихое, даже глухое место, где из развлечений только драки пьяниц и беготня с ужасно крикливыми детьми. В редких домах было два этажа, а трёхэтажных не имелось как таковых. Я не люблю суету, но даже для меня это слишком…

Дети побежали вслед за повозкой, цепляясь за неё, от этого она сильно раскачивалась. Кажется, в число моих любимых занятий скоро войдёт избиение особо раздражающих.

Повозка остановилась возле большого дома.

Извозчик открыл нам дверь. Думаю, раньше он работал у кого-то из аристократов. Выдают соответствующие манеры и выправка. Уволили его, должно быть по каким-то личным причинам, ибо серьёзных увечий или следов пагубных привычек я не вижу.

Дядя выскочил из повозки. Я вслед за ним.

По двору двухэтажного здания с клумбами, отделённого от улицы и домов метровой пародией на забор, носилась собака. Рыже-коричневая, средних размеров. Она громко лаяла на нас, перегораживала дорожку к крыльцу, но к забору не подбегала.

— Привет, славная собака, — поздоровалась я, но она лишь старательней принялась оборонять дом. Ну не хочет дружить, тогда дождёмся хозяина.

Едва я об этом подумала, дверь открылась. По ступенькам сошёл улыбчивый старик. Низкий, седой, с заметной проплешиной. Сразу бросалась в глаза фигура: он не был полным, или хотя бы толстым, нет, он именно заплыл жиром и, кажется, опух. Не знаю, что за болезнь, но, готова поспорить, это её тяжёлая стадия.

— Прада, место, — голос у него соответствовал внешности: дребезжащий старческий.

Собака притихла, но до калитки следовала за хозяином.

Он открыл защёлку, запуская нас с дядей. Собака бросилась обнюхивать чужаков.

— Вы не бойтесь, она не кусается.

Я протянула собаке руки, она бодро обнюхав их, встала на задние лапы, упираясь мне в плечи, чуть не свалив на спину. Дядя уже дёрнулся ловить, но мне удалось устоять.

— Всё, Прада, место. Место, я сказал.

Собака, фыркнув, отбежала в сторону, продолжая ёрзать на месте.

— Добрый день, — дядя, не тратя даром времени, вытащил из сумки свёрток с деньгами.

— Добрый. Долго добирались? — прищурился маг, оценивая осанку и манеру общения моего дяди.

— Четыре дня, — коротко сообщил тот, передавая старику свёрток. — Это оплата Вашей работы, деньги на содержание и непредвиденные расходы. Сумма за весь год.

— Предположу, что Вы работаете на большой должности? — старик прищурился так, словно видел собеседника насквозь.

— Вы угадали. Мой отец владеет несколькими верфями по всей стране, — подтвердил Джек, внимательно просматривая мимику хозяина дом. В этот момент его небольшое внешнее сходство с моим дедом-дельцом стало очевидным.

— И Вы нередко посещаете их, раз дорога совсем Вас не утомляет.

— Да, мистер Адэр, для меня это вполне привычное дело.

— А вы, мисс, вероятно, редко путешествуете.

— Редко, — не стала врать я.

— Тогда, пойдёмте в дом, Кассандра покажет Вам комнату и ванную. Отдохните до обеда, — Адэр указал на дом и взял у Джека часть сумок. — Вас это тоже касается.

— А когда обед?

— В час, мисс. Мне нельзя нарушать режим.

Зайдя в дом, старик подозвал крепкого парня лет двадцати и девушку-служанку, очевидно, ту самую Кассандру.

— Отнеси вещи, а ты покажи дом, — отдал распоряжения Адэр и обратился ко мне. — Я оставил в Вашей комнате бумагу с важными адресами. Посмотрите сегодня город, если хотите.

— Так и сделаю, — кивнула я, сомневаясь в правдивости своих слов.

Старик вздохнул, потерев себе между грудью и животом.

— Что-то мне нехорошо. Джимми, как закончишь с вещами, сходи за Крапивником.

— Крапивником? — не поняла я. — В смысле за птицей?

— О нет, Крапивник — это лекарь, мисс.

Излишне полный старик скрылся в гостиной, бормоча про какого-то очень хорошего мальчика.

— Крапивник, — медленно повторила я, пытаясь вспомнить что-то важное, связанное с этим словом, но воспоминание убегало.

— Пойдёмте, — позвала меня служанка. — Я Кассандра. Можно к Вам на «ты»?

— Да, конечно. Я Луна.

Мы зашагала вглубь дома. Кассандра объясняла планировку и расположение комнат, а у меня из головы не шло знакомое прозвище.

Интересно, за что можно получить такую кличку? Крапивник — это ведь серо-коричневая птичка, такая маленькая, что можно спрятать меж ладоней. Милый пушистый шарик с коротким высоко поднятым хвостиком, который громко поёт и много двигается. Видимо, получивший такое прозвище — невысокий, невзрачный, но энергичный человек. Не думаю, что хороший опытный лекарь может быть совсем молодым, поэтому, скорее всего, ему от тридцати, а учитывая, что Адэр назвал его «хорошим мальчиком», то не больше пятидесяти.

— А вот и твоя комната, — указала девушка. — Смотри, вон там у тебя своя маленькая ванная. Уборка всегда по субботам, ясно?

— Вполне, — я выглянула в окошко.

Собака искала что-то в клумбе, по утоптанным земляным дорожкам бродили люди, а по ясному небу ползали облака. С такого ракурса, город даже может показаться миленьким, но явно не сегодня, после долгой дороги.

— Собака Прада?

— Да. У нас ещё живут Тимофей и Шуня — кот и кошка. Но никто никогда не знает, где они.

— Ага.

— Из важного: у нас строгое расписание питания. Завтрак в девять, обед в час, в три чай, в полседьмого ужин, на ночь молоко. Записать?

— Я запомню. Лучше скажи, чем Адэр болен?

— Что-то с сердцем. Минут через тридцать придёт Крапивник, если захочешь, у него спроси.

— Мне не настолько интересно.

Джимми занёс последнюю сумку.

— Тогда отдыхай, — ответила девушка. Они вместе вышли из комнаты.

Оставшись в одиночестве, я подошла к кровати и с удивлением обнаружила, что на моей подушке спит чёрно-бело-рыжий котёнок.

— О, первый нашёлся.

С горы моих сумок раздалось мяуканье. На одной из них лежал серый в тёмную полосочку котик. Видимо мальчик.

— Ты Тимоша? Когда ты успел сюда прийти? — я почесала пушистика за ушком и подняла с сумки. — Мне нужно чистое платье, пойди на кровати посиди.

Усадив его на постель, я взяла нужные вещи и отправилась в ванную. Она и впрямь оказалась крошечной, но содержала всё необходимое.

Водотрубка, прикреплённая к раковине с отводом.

Вторая для мытья — большая под потолком — над приделанным к полу дощатым корытом с отводом. Она выглядела совсем новой.

Деревянный «чистый стул» с отводом и крышкой, надёжно защищающей от запахов при помощи маленького кристалла с воздушными чарами.

— Вполне славно.

…

7. Луна.

…

Дядя Джек не был склонен к долгим прощаниям, и, к счастью, это была наша общая черта. Разговор вышел крайне коротким: длиной в два «пока» и трёхсекундное объятие.

Повозка тронулась. Ждать, когда она исчезнет из поля зрения, я не стала, ведь меня уже ждёт учитель.

Всего на второй день моего пребывания в городе, он решил начать обучение. С одной стороны, это даже к лучшему, может, хоть так я чему-то научусь. Но с другой…

Перед глазами застыл образ умирающего отца. Он лежал на постели, постоянно кашляя кровью, по коже бежали фиолетовые полосы, кое-где превратившиеся в язвы. Той же магии, которая стала причиной его смерти, мне предстояло учиться.

К горлу подступила тошнота. Захотелось броситься прочь от дома учителя. Спрятаться в лесу или хотя бы под кроватью.

Собака, чуя неладное, подошла ближе, тихо поскуливая. Почесав её за ухом, я заперла калитку.

От мысли о будущих уроках меня по-прежнему мутило, но отступать было некуда. Нужно идти. Что я буду делать без образования мага? Это самый практически применимый из моих талантов и единственная сфера, в которой у меня есть связи. За исключением судостроения, конечно, но море я не люблю с детства.

Я поднялась в кабинет мистера Адэра. Он уже раскладывал по столу книги. Набор учебников, выдаваемый всем, кто после академии получил лицензию преподавателя.

— Быстро Вы. Ну что ж, садитесь, начнём.

Ноги стали подкашиваться, и я поспешила принять сидячее положение, но твёрдое кресло, которое при других условия показалось бы отличным, сейчас по ощущениям напоминало холодный камень неправильной формы.

— Вы в порядке?

— Нет, всё нормально, — соврала я и только спустя секунду поняла, что надо было сказать «да». Тем не менее, Адэр меня понял.

— Ну что ж… Тогда начнём с основ. Всего существует семь видов магии. Четыре стихийные: водная, воздушная, огненная, земляная. И три посвящённые живым существам и растениям: светлая, она же целительская, тёмная — преимущественно боевая магия, и магия сознания — ментальная. Это Вы скорее всего знаете — на магии работают многие предметы быта.

— Знаю.

— Как, собственно, работает магия?

Адэр нарисовал на доске силуэт человека. Почему-то мне показалось, будто это похоже то, как стража, осматривая место смерти, обводит тело мелом, чтобы сохранить изображение на артефактах-запоминалках.

Ощущение тошноты вернулось.

— Вы точно здоровы? — заметив мою бледность, уточнил Адэр.

— Да, абсолютно. Просто выспалась плохо.

— И что же Вам помешало? — почему его слова прозвучали как на допросе.

— Ничего. Просто… просто не засыпалось что-то.

Старик покачал головой и продолжил.

— В области сердца находится источник, — Адэр нарисовал кружочек. — Это пузырь, в котором находится энергия и искра, генерирующая эту самую энергию.

— Маг выпускает энергию в виде комбинации рун, чтобы источник колебался определённым образом, воздействуя на реальность, — закончила я.

Отец часто рассказывал мне про магию. Когда-то я даже хотела быть военным инженером, как он.

— Вы знаете? Прекрасно. Тогда можем разобрать основные травмы источника, — Адэр принялся делать схемы.

Мне стало хуже, чем было. Я и так знаю, что он сейчас расскажет: выгорание, разрыв и печать.

Выгорание — опустошение источника сверх меры. Сгорает искра, и восстановление заряда уже не происходит.

Печать — чужое заклинание, лишающее источник возможности сокращаться. Печать срастается с пузырём, и удалить её, не надорвав пузырь, до недавних исследований было невозможно.

И, наконец, разрыв пузыря. Энергия беспрепятственно разливается по телу хозяина, отравляет и разрушает его. Появляются язвы, слабые органы рушатся, здоровые слабеют, жертву постоянно преследуют боли… если вовремя запечатать источник, мага можно спасти, пожертвовав его способностью колдовать, но если помощь не приходит вовремя…

«Уже ничего не сделать. Вам осталось три или четыре дня» — прозвучал в голове голос лекаря.

— Мне нужно выйти, — я выскочила из кабинета.

Не слыша, что говорит учитель, я бросилась в ванную.

Едва закрылась дверь, я припала к раковине, не в силах больше сдерживать приступ рвоты.

Расставшись с завтраком таким неправильным способом, я осела на пол. В висках стучало, дыхания не хватало. Трясло. Я чувствовала, как ногти вдавливают подол платья в колени.

Из-под шкафчика, с тихим «мяу» вылез серый кот и боднулся головой о мою ногу.

— Иди сюда, — я сгребла его в объятья. — Будем вместе грустить.

Он ткнулся головой мне в руку и замурлыкал.

Стало чуть легче.

Это всё нервы. Вступительные экзамены едва не закончилась так же, когда мне вручили тестирующий артефакт.

На глаза стали наворачиваться слёзы. Кто вообще придумал, проверять учеников этими жезлами? Я понимаю, до поступления в академию ученики часто не умеют призывать энергию и как-то ей манипулировать, но проверять, достаточно ли силён контроль над магией при помощи палки, которая если что-то не так отскакивает в случайном направлении — просто идиотизм.

— Хочешь пойти со мной на урок?

Кот безмятежно прикрыл глаза, оставляя мне только возможность завидовать: вот он лежит себе на чужой сумке или под шкафом, иногда мышей ловит, а где, как и на что ему жить — всё известно и понятно. Жаль, у людей не так.

…

8. Луна.

…

Будильник издал раздражающую трель. Словно по команде, в комнату заглянула Кассандра.

— Не завтракаешь сегодня?

Я прикинула, что сегодня будет и с ужасом осознала, что именно сегодня, спустя две недели от моего приезда, учитель хотел начать практику. И первое, чему придётся научиться — призыву энергии.

— Как всегда, — пожала плечами я.

— Ладно, — Кассандра исчезла.

С тяжёлым вздохом я поднялась из кровати. Сегодня меня ждёт просто ужасный день. Одно радует — на поиск источника у студентов в среднем уходит около месяца, а значит можно долго делать вид, что я ничего не умею. И не важно, что папа и научил меня призывать энергию ещё в одиннадцать. Я не спешу с прохождение программы. Совершенно.

Открыв тумбочку, я достала листочек, перо и чернила. Раз есть время, напишу быстренько письмо матери. После занятия отнесу на почту.

«Привет, мам.

У меня всё хорошо. Освоение в городе идёт полным ходом. Уже познакомилась с хозяевами пары магазинов и выделила несколько прогулочных маршрутов.

Днём здесь вполне мило, а ночью — не выхожу (можешь гордиться, моя пассивность похожа на послушание). Про обучение пока говорить рано. Пока были только лекции, а их запоминать — много ума не надо. С Адэром поладили. У него есть замечательное качество — он не задаёт лишних вопросов.

Больше новостей у меня нет.

Луна»

— Что ж… годится.

Собравшись и спрятав листок в карман платья, я направилась в кабинет Адэра.

К моему удивления, он уже был там.

— Вы тоже сегодня не завтракали?

— Не завтракал. Нехорошо мне что-то.

— Перенесём занятия? — в душе забрезжила надежда.

— Нет, зачем? Садитесь, будете практиковать медитации.

Заняв стул напротив учителя, я приготовилась изображать отсутствие навыков.

— Итак, закройте глаза и отчистите мысли, — начал инструктировать старик, кряхтя. Ему было очень плохо.

Прикрыв глаза, я сосредоточилась на радужных фантазиях. В последнем прочитанном романе был очень интересный сюжет, но не самый лучший конец. Было бы здорово, если бы автор закончил всё совсем иначе, например…

— Сосредоточьтесь на ощущениях внутри себя.

…например, не убивал друга главного героя, а просто отправил…

— Ваша задача почувствовать источник. Наладить с ним контакт.

…отправил на остров, как раньше поступили с братом героя. Учитывая биографию автора и сходство с историей…

— Обычно на поиск источника уходит около месяца ежедневных тренировок.

…я думала, он поступит с ним именно так. Почему он вообще решил, что это разумно?

— Здравствуйте.

— Крапивник, ты очень вовремя.

Я не сразу поняла, что услышала, но, открыв глаза, осознала, что в кабинете, кроме нас с Адэром был ещё один человек.

Мужчина лет тридцати пяти. Чуть выше среднего, жилистый, в широкой белой рубахе и серой жилетке из рогожи.

В течение тех секунд, которые потребовались ему, чтобы преодолеть расстояние от двери до Адэра мы сосредоточенно разглядывали друг друга.

— Не отвлекайтесь, — обратился ко мне учитель.

Пришлось вернуться к имитации занятий, на самом деле слушая, как врач что-то выкладывает из сумки. Приоткрыв один глаз, я убедилась, что предметы эти были для диагностики. Значит, применить соответствующее заклинание он не может. Местный врач не маг?

— Крапивник, у тебя есть с собой моя настойка? — спустя некоторое время не выдержал старик.

— Опять кончилась? Что ж ты за регрессивный пациент такой…

Я резко распахнула глаза. На секунду показалось, я слышу голос отца.

— Что ещё делать-то?

— Да я ничего не говорю, просто констатирую факт.

Не такой же, но очень похожий, особенно, если говорит тихо. Папа говорил немного с хрипом — сказалось курение. Этот человек, скорее всего, не имел такой привычки.

Врач надавил на руку Адэру, беззвучно считая пульс.

— Э, батенька, да ты, я смотрю, решил из дома съехать. Ногами вперёд, — вскинув чёрные брови, «доктор» задал очень нетактичный вопрос. — Мне что-нибудь завещал?

Ответом стал осуждающий взгляд пациента.

— Бросай терроризировать ребёнка уроками и отдохни ещё, если не хочешь поселиться на минус первом этаже.

— А лекарство?

— А что лекарство? Давай деньги — схожу за ним.

— Погоди тогда, — Адэр встал из-за стола и ушёл куда-то. Интересно, почему бы ему не хранить деньги в кабинете? Это было бы логично.

Лекарь опустился на освободившееся кресло и закинул ногу на ногу, демонстрируя потрёпанные сандалии. И сосредоточил на мне взгляд.

Я в это время внимательнее вгляделась в него.

Что сказать? Симпатичный. Всё относительно, конечно, но в принципе ничего. Не очень молод, но хорошо сохранился. Чистый, но чуть небрежный в отношении одежды. А вот волосы действительно красивые. Ухоженные чёрные кудри немного недостающие до плеч.

Где-то я его уже видела.

— Ты же Луна? — слегка покачиваясь на стуле, Крапивник задумчиво потёр кончик длинного, заострённого, как птичий клюв, носа.

— Да. А как Ваше имя?

— Крапивник.

— Но это ведь кличка.

— И что?

— Я же не могу обращаться к Вам так. Мы с вами не знакомы. К тому же Вы по возрасту как мои родители.

— Не беспокойся по этому поводу, я — помесь аптекаря, алкаша и отшельника, поэтому даже те, чьи родители моложе меня, так говорят.

— Но это ведь не правильно.

— Нет, странное дитя, «правильность» — это субъективное понятие, — аптекарь усмехнулся. Не зло или саркастично. Скорее ласково.

Тоже можно было сказать и о взгляде — ласковый, мягкий. Крупные тёмно-серые глаза — очень выразительные на бледном лице — блестели добротой и озорством.

Это был один из тех людей, которых невозможно бояться при первом знакомстве.

— Но… это даже не имя, — я продолжала стоять на своём.

— Хорошо, если тебе так будет спокойнее, — мужчина прекратил раскачивать стул и протянул руку. — Эдмунд.

Я неуверенно ответила на рукопожатие. Кожа на костлявой кисти с длинными узловатыми пальцами не показалась особенно грубой — Крапивник определённо не избегал тяжёлого физического труда, но и не занимался им постоянно.

— Можно узнать, почему ты поступила именно к Адэру? — он согнул голову набок, щурясь.

— Нам его порекомендовали.

— М-да… — он шире улыбнулся, сильнее щурясь и задумчиво потирая подбородок.

Снова потёр нос и внезапно посерьёзнел:

— Это на самом деле не очень хорошо.

— Из-за его болезни? Всё очень плохо?

Мужчина пожал плечами.

— При должном лечении и соблюдении режима… пять лет. Семь в лучшем случае. Но ученик — это стресс, а у него сердце и так на пределе возможностей.

— Зачем тогда он согласился взять меня на обучение?

— Ты меня спрашиваешь? — Крапивник развёл раками. — Я ему своё «фи» высказал, но дурака лечить, что мёртвого учить.

— Может наоборот? — предположила я. — Обычно говорят «дурака учить, что мёртвого лечить».

— Не в данном случае. Поэтому я бы советовал вам с матерью присмотреть кого-нибудь на случай его смерти.

— Ага, — протянула я и вдруг спохватилась. — А откуда Вы знаете, что у меня только мать?

— Твой учитель как-то называл твоё имя, — пожал плечами врач. — А то, что Роланд Солена мёртв, я, к сожалению, знал.

— Вы были знакомы?

— И с ним, и с твоей матерью. Мы вместе учились в академии.

— Вы всё-таки маг? Почему не применили плетение для диагностики? Вы не светлого направления?

— Нет, малышка, светлого. Но… так скажем, с ограниченным функционалом.

— Как это?

— Травма. Могу применять одно заклинание. Ну и так, по мелочи кое-что.

— Разве это возможно? Источник либо работает, либо нет.

— Всё немного сложнее, — мужчина опять принялся тереть нос, формулируя мысль. — Слышала про способ снятия печати?

— Не много.

— А много и не надо, главное, что, есть способ применить его так, что печать сойдёт частично.

— То есть… где-то источник будет сокращаться, а где-то остаётся парализован?

— Да. Только определённые колебания источника возможны.

С руки «мага с ограниченным функционалом» сорвалось два белых рисунка из сплетённых рун. Первый, разрушился, став облачком тумана, а второй, добравшись до цветочного горшка, превратился в крапиву.

— А значит, только часть плетений имеют силу, — заключила я. — Но почему не снять печать полностью?

— Разломы, — коротко пояснил Крапивник. — Если убрать то, что их сдерживает, источник порвётся окончательно. А с учётом моего возраста, состояния здоровья, размера источника и того, что такая травма уже была в прошлом, вероятность смерти возрастает в геометрической прогрессии. А я жить хочу.

— Вот как, — я перевела взгляд на свои руки, ковыряя ногти.

— Да, — вздохнул маг. — Вот так.

Адэр зашёл в кабинет.

— Не скучали? — он положил на стол деньги за лекарство.

— Познакомились, — Крапивник уступил стул и спрятал монетки в карман.

— Позвольте спросить, — я осторожно тронула аптекаря за рукав.

— Да?

— Давно Вы живёте с разломом?

— Семнадцать лет, — ответил маг и вдруг усмехнулся. — Половину жизни.

Призадумавшись, он повесил сумку на плечо.

— Хотя нет. Половина жизни будет через два месяца с небольшим хвостиком. Ну, да это уже цифры, — махнул рукой Крапивник. — Пойду я. Ещё увидимся.

— До свидания, — ответила я, провожая аптекаря взглядом.

— Ах да, Эндрю, — уже в дверях он остановился. — Я про отмену занятий не шутил. Лучше отдохни денёк, а то ведь действительно кони двинешь.

— Мне ещё жить и жить. Иди. Мне этот настой вот так нужен, — старик провёл опухшим пальцем по горлу.

— Ну, удачи, — покачал головой лекарь и исчез из поля зрения.

Занятие пришлось возобновить, но теперь из головы не выходил разговор с «магом с ограниченным функционалом».

…

9. Луна.

…

Урок завершился только к обеду. Адэру, даже несмотря на лекарство, не становилось легче, но дёргать аптекаря второй раз за день он не хотел, как, очевидно, и следовать его рекомендациям. Хотя, быть может, теперь, разобравшись со мной, он и пойдёт отдыхать, но что-то слабо верится.

После обеда я поднялась в комнату. За окном лил дождь, под кроватью копошился кто-то из котов.

Засунув письмо, которое хотела отнести на почту, в тумбу, я уселась на кровать. Накрывшись одеялом, задумалась.

Мне совершенно не хотелось сосредотачиваться на мыслях, поэтому они выходили путаными. Каким-то образом в них сплелись родители, обучение, этот аптекарь, сравнение моего родного города с нынешним местом жительства, и, почему-то, прабабушкины костыли.

Из-под кровати донеслись странные звуки, будто кошка пыталась расцарапать что-то. Шкатулка!

Я быстро отобрала у кошки деревянную коробочку. Вытащила бестолковое животное из-под кровати и выставила в коридор. Конечно, она маленькая, хочет играть и не понимает, что такое дорогие вещи, но всему есть предел. Моим нервам — точно.

Бережно поставив шкатулку на стол, я оценила урон. На крышке и стенках, особенно вокруг замочка и петель, портя цветочный узор, появились царапины. Кошке даже удалось оторвать одну из пяти жемчужин.

Отыскав в тумбочке пилочку для ногтей и баночку «вечной смолы», я села за стол. Прежде чем привести в порядок шкатулку, я выложила из неё содержимое — амулеты-носители.

Я попыталась отложить артефакты в сторону, но потерявшее курс сознание зачем-то, наоборот, придвинуло их ближе.

Нажав на кристалл в одном из металлических дисков, диаметром с монетку и толщиной в три, я высвободила лиловую энергию и, пока не появилось изображение, опустила амулет на пол.

Сиреневое облачко ментальной энергии сформировало стол, стулья, фигуры людей и еду на столе.

Полупрозрачные скульптуры в натуральную величину обрели цвет, и изображение дрогнуло, ознаменую достижение окончательной версии.

Здесь мне было чуть меньше восьми лет. Мы с родителями сидели в таверне. Помню, каждые две недели ходили в Королевский Лес, а потом обедать в одно и то же место.

В тот раз я выпросила пирожное с огромной кремовой шапкой и, пытаясь укусить, измазала всё лицо. Мама оттирала меня, что-то говоря, а папа, вместо помощи, решил запечатлеть момент. У него была странная привычка, всегда носить с собой пустой амулет-носитель для таких случаев.

Ментальная энергия вышла из кристалла и окружила элементы композиции, чтобы запомнить их. Когда мама заметила на себе сиреневые точки записи, она попыталась высказать что-то папе, и амулет запомнил её с дурацкой перекошенной гримасой.

Я выглядела не лучше её, но, справедливости ради, ребёнок в маске из крема физически не может выглядеть хорошо, поэтому из нас троих только у папы было нормальное выражение лица.

Загасив амулет, я взяла второй. Здесь мы были с мамой в цветочном магазине. Она склонилась над какой-то рассадой, а пятилетняя я тащила к ней не оплаченную вазу с розами. Отец, не попал в поле зрения амулета, но от души посмеялся, когда мама заметила «букет, который я ей подарила», и легко согласился купить его.

Третий амулет помнил, как он читал мне сказку, а заснул сам. Это воспоминание сохранила уже мама и долго подкалывала папу по этому поводу.

Следом попалось изображение со свадьбы родителей.

Потом какой-то зимний вечер. Мы сидели втроём за столом, с вишнёвым пирогом. Мне было всего года три, и я не знала предысторию этого портрета. Очевидно, её и не было, потому что единственное, что мама вспомнила о нём — это то, что я выела из пирога всю начинку.

Ещё два амулета я не включала. Они мне не нравились. В одном мы всей семьёй просто позировали для портрета, а во втором папа стоял с каким-то приятелем, с которым они вместе после академии служили в горячей точке. Единственная ценность этих портретов для меня была в том, что они всегда лежали у папы на работе, на столе, в правом углу.

Последний амулет помнил нас с папой за месяц до его смерти. В тот день у меня впервые получилось призвать энергию. Мне было одиннадцать, и я держала маленькую сиреневую искорку. Первое использование магии стоило мне одного обморока и почти недели общей слабости. Это ещё не так много. Папа говорил, что плохое самочувствие — это обычное дело, если пробуешь что-то впервые или после большого перерыва.

Я надолго остановила взгляд на полупрозрачных фигурах, непроизвольно растирая руки.

День повторялся в голове в мельчайших подробностях. На завтрак были блинчики, потом папа взял меня на работу. Он показывал мне некоторые разработки, охотно учил призывать силу. Я тогда сама к этому стремилась.

В очередной раз выгнув пальцы, я краем глаза заметила, как меж ними вспыхну небольшой огонёк.

Над ладонью сиял фиолетовый шарик, размером с дикое яблоко. От него в ладонь уходила тонкая ниточка, связывающая его с источником. Как будто на руке пророс маленький фиолетовый одуванчик.

Но вместо цветка в глазах застыл образ нестабильного артефакта. Безуспешные попытки отца исправить ситуацию. Щит, разрыв, крики, врачи, язвы, кровь…

Маленький шарик затрясся, как тот артефакт и так же взорвался, заполняя комнату лиловым свечением. Он не был разрушителен и пока не мог сделать ничего, что могло бы навредить, но, чувствуя выброс энергии, кошка за дверью зашипела, собака на улице залаяла, а артефакт-накопитель выключился.

Голова кружилась, тошнило, перед глазами всё плыло. Я кое-как добрела до кровати. Нервы и трёхлетний перерыв в занятиях дали о себе знать.

…

10. Луна.

…

Кассандра заглянула в комнату.

— Луна, ужин готов.

Я немного повернулась, медленно формулируя мысль, но девушка, взглянув на моё лицо, тотчас забеспокоилась:

— Всё в порядке?

— Мне плохо.

Она подошла и приложила руку к моему лбу.

— У тебя жар. Пойду-ка я скажу мистеру Адэру, и, думаю, позовём к тебе Крапивника.

— Угу.

Девушка шмыгнула за дверь, а я забралась под одеяло и снова провалилась в сон.

Не знаю, сколько точно прошло времени, наверное, около сорока минут, и снова раздался стук в дверь.

Я разлепила веки и оторвала голову от подушки:

— Да?

Ручка повернулась. В комнату вошёл Крапивник. Он повесил на гвоздь возле двери мокрый плащ.

— По меркам большинства людей, на улице просто отвратительная погода: дождь, ветер… — мужчина опустился на край кровати и улыбнулся, несмотря на сильную усталость, читавшуюся в каждой крохотной морщинке. — Уверен, в ближайшие дни я продам очень много средств от простуды.

Я улыбнулась в ответ.

— Как самочувствие?

— Не очень.

— Раз не очень, будем лечить. Рассказывай.

— Голова болит. Холодно.

— Ага. Дай руку.

Я высунула кисть из-под одеяла. Мужчина нащупал пульс холодной влажной рукой и, подняв на часы ясные тёмно-серые глаза, принялся беззвучно нашёптывать цифры.

Мне опять показалось, что я забыла о нём и его кличке что-то важное.

— Как Вас зовут? — я дождалась, когда врач закончит.

— Крапивник, — машинально ответил он и вскоре добавил. — Эдмунд.

— Да, это я знаю. Вы уже представлялись. А Ваша фамилия? — я села на кровати, голова кружилась.

Эдмунд — довольно редкое имя среди моих знакомых, но кого-то при мне так называли. Называли вместе с фамилией. Откуда-то из дальних уголков разума выкатилось смутное воспоминание. Кажется, отец называл так кого-то из друзей…

— Рио?

— Верно. Ну, давай, удиви меня, — врач закатал рукава рубашки. — Неужели кто-то в Трое-Городе ещё помнит мою фамилию?

Я отметила, что вены на левом предплечье выражены сильнее нормального и имеют нехарактерный серый цвет. Может, это как-то связанно с повреждением источника? При разломах по сосудам течёт энергия и, насколько мне известно, порой оставляет шрамы.

— Вы знали моего отца, — полу вопросительно, полу утвердительно сказала я.

— Понятно, — спокойно протянул мужчина, доставая из сумки ложку. — Покажи горло.

Я послушно открыла рот. Лекарь прижал мой язык плоским концом ложки и аккуратно заставил повернуть голову к свету.

— Мы с твоей матерью вместе поступили в академию. Роланд был старше, но мы общались иногда. А горло не болит?

— Не-а, — как могла чётко ответила я.

— Ну да, горло нормальное, — отложил ложку. — Температуру мерили?

— Нет.

Мужчина прижал руку к моему лбу:

— А она будет, — он прижал вторую руку к своей голове. — Или просто я холодный? Да, не, это в тебе проблема.

Зажав градусник подмышкой, я устроилась под одеялом.

Крапивник считал с часов время и тяжело вздохнул, потирая кончик длинного носа:

— Чувство, будто я что-то не сделал. Склероз развивается, что ли? Старею.

— Вам ведь всего тридцать четыре, — заметила я, приравнивая его возраст к маминому.

— Всего? Доживёшь до моих преклонных лет — запоёшь иначе, — засмеялся врач и упёрся в стену так, что мои ноги оказались в треугольнике из стены, кровати и его спины. — Замаялся я. Минут через пять про градусник напомни, ладно?

— Ладно.

Крапивник прикрыл глаз и почти моментально уснул.

Плотнее обернувшись одеялом, я, кажется, я тоже задремала, потому что следующим воспоминанием стал щелчок дверной ручки. В комнату шагнула Кассандра.

Она быстро закрыла дверь и подошла ко мне.

— Всё нормально. Меряем температуру.

Её взгляд упал на спящего врача. Кассандра с непониманием указала на это "чудо".

— Он устал, — объяснила я, отметив про себя, что звучит это не слишком умно.

— Крапивник, — Кассандра похлопала его по плечу.

Мужчина прерывисто вздохнул и посмотрел на девушку с абсолютно потерянным выражением лица.

— Что? — мистер Рио потёр глаза и прищурился, не осознавая, где находится и кто перед ним.

— Мистер Адэр просил подойти к нему, когда закончишь.

Получив в ответ кивок, Кассандра вышла в коридор.

— Так что ты там говорила?

Я попыталась вспомнить ушедшую мысль, но безуспешно.

— Давай градусник, — не стал дожидаться Эдмунд.

Я отдала прибор. Врач посмотрел на шкалу, прищурился, чертыхнулся, потёр глаза и снова посмотрел.

— Тридцать восемь и два. Обалдеть, я при такой температуре уже похож на мёртвого, а ты молодцом.

Крапивник потянулся к сумке, но остановился:

— Вы давно с учителем пытаетесь призвать энергию? В обучении прогресса не делала?

— Делала, — честно ответила я. Почему-то мне не хотелось врать ему. — Получилось вызвать искорку. Случайно.

— Впервые?

— Да.

Чёрная бровь скептически выгнулась. Я чувствовала себя куда лучше, чем в самый первый раз. Маг, очевидно, тоже заметил моё излишне хорошее состояние.

— Ну… почти первый. У меня получилось пару раз. В одиннадцать лет. А потом я не занималась.

Эдмунд вынул из сумки бутылочку с мутным содержимым:

— Проспись. После пробуждения источника такое бывает — просто усталость. От температуры пей это, а остальные симптомы ничем не снять. Ешь, спи, тунеядствуй. Утром будешь как огурчик, но можешь некоторое время симулировать. Но не больше недели. Потом твой учитель что-нибудь заподозрит.

Я улыбнулась. Пожалуй, лучше рецепта мне ещё не давали.

Крапивник отошёл к двери, завязал кудри в хвостик и, набросив на плечи плащ, повернул голову к окну. На вытянутом лице отпечаталось нежелание выходить под дождь.

— Постойте, — я вдруг поняла, где видела его.

Выбравшись из кровати, качаясь, подошла к столу. Подобрала брошенный на полу амулет-накопитель и положила на его место другой. Один из тех, что лежали у отца на столе.

Из сиреневой энергии сформировались две фигуры и дрогнули, обретая цвет.

Два парня в одинаковой форме. В полосатых рубашках и костюмах из плотной желтоватой ткани. На папе был шлем с висящей сбоку тряпкой, призванной закрыть лицо в случае песчаной бури. У второго парня шлем был в руках, а бритую голову от палящего солнца защищал голубой платок.

— Это ведь Вы? — я указала на весёлого паренька.

— Я, — Крапивник подошёл ближе. — Лицо как у придурка.

— Разве вы могли служить вместе? Папа провёл в той пустыне только несколько месяцев. А Вы младше него на два года.

— Я закончил академию экстерном после третьего курса. Мы поехали вместе. Уезжали, правда в разное время…

— Вас ранили, да? Вы спасли папу, но заработали разрыв источника.

— Можно и так сказать.

— Расскажите.

— Ты же сама всё знаешь.

— Папа больше не рассказывал. Он не любил эту тему.

Папин сослуживец нагнулся над амулетом и, выключив его, переложил на стол.

— Наш отряд погиб. А мы напоролись на местное… существо. Мне это стоило источника.

— Это я слышала. Расскажете подробнее?

— А подробнее тебе не надо — плохо спать будешь.

Крапивник мягко развернул меня к кровати.

— Ложись. Я тебе что рекомендовал?

— Тунеядство и симуляции.

— Верно, а ты чем занимаешься?

Я забралась в кровать.

Эдмунд поправил мне одеяло, и, прежде чем уйти, снова присел рядом.

— Знаешь… с разломом я бы далеко не ушёл. Твой отец отнёс меня на базу.

Я чуть повернулась, чтобы лучше видеть собеседника.

— Так что, кто кого спас — ещё вопрос. Пип, — светлый палец легонько нажал на мой нос, как будто кнопку какого-то артефакта. — Всё спи.

Я послушно закрыла глаза и даже не заметила, как провалилась в сон.

…

11. Луна.

…

Я закрыла книгу и вылезла из кучи жёлтых листьев. В последнее время я вполне освоилась в городе и всё чаще уходила читать в лес. Здесь было красиво и тихо — самое оно.

Но пора идти — скоро обед — не хотелось бы опоздать. Правда… потом очередная практика, но куда от неё денешься?

Гоня из головы мысли об учёбе, я направилась к дому Адэра.

Надо будет, кстати, написать маме. А то я уже неделю не шлю вестей.

Выйдя из леса на холм, я окинула взглядом низину, где лежал город. Всё то же что я уже видела: маленькие домики, улочки, а напротив, на другом холме, руины старого замка. Башня и немного стен. Теперь некогда величественное сооружение вмещало дом аптекаря-врача. Там я не была ни разу.

Кстати, интересно, Адэр вызывал сегодня Крапивника? Ему с утра опять было плохо. Настолько, что он даже отложил занятия на послеобеденное время.

Я спустилась к городу и ускорилась — часы на ратуше сообщали, что до обеда оставалось совсем недолго. Что-то я припозднилась — стоило уйти на главу раньше.

Почти бегом добравшись до дома, я влетела в столовую и рухнула на стул. На часах — без пяти. Кто молодец? Я молодец.

Кассандра принесла посуду и, расставляя, предупредила:

— Ему опять плохо.

— Занятий не будет?

— Сказал, будут. Я тебе просто говорю, что его не стоит сегодня лишний раз нервировать. Крапивник с ним даже ругаться не стал сегодня. Решил, что пару часов работы повредят меньше одной ссоры.

— Он приходил? — уточнила я без особого интереса. Мы иногда пересекались с папиным сослуживцем, но толком не разговаривали, ограничиваясь дежурным диалогом из трёх реплик: «Привет. Как дела?», «Здравствуйте. Нормально. А у Вас?», «Нормально».

— Приходил.

В столовую зашёл Адэр. Кассандра отправилась за обедом.

— Вы уже здесь? Отлично. Сегодня продолжаем движение энергии.

Я молча кивнула и придвинула к себе миску, куда Кассандра уже налила суп.

Быстро разделавшись с диетическим варевом, я поднялась в кабинет и заняла место за столом.

Практика давала о себе знать — маленький шар энергии на тонкой ниточке, связующей его с источником, я могла держать без рвоты и тремора. Но от мысли, что сейчас придётся пыжиться, в попытках заставить энергетический шарик двигаться в пространстве, мне заранее становилось тошно. Что же будет, когда начнётся плетения и артефакты…

— Что ж… давайте приступим, — Адэр вошёл в кабинет и тяжело опустился на кресло.

Он очень плохо выглядел, но имел очень много свободного времени. Поэтому никогда не упускал ни единого дела. Даже самого ненужного. Моё обучение не было исключением.

— Практикуйтесь.

Я призвала шарик. И сосредоточилась на нём. На мысленные приказы о перемещении сгусток реагировал слабым дрожанием. Не более.

Адэр достал платок и протёр выступившую на лбу испарину.

Обратив на это внимание, я чуть не упустила шар. Заметив мою несостоявшуюся оплошность, старик упрекнул:

— Внимательнее. И приказывайте увере… ре… — Адэр несколько раз судорожно вздохнул, непроизвольно поднося руку к сердцу.

Шар у меня в руках задрожал — я почти перестала о нём думать.

Старик зашёлся в кашле, зажимая рот платком. Чуть уняв приступ, старик убрал от лица ткань. На ней остались пятна крови.

В одно мгновение проснулись страшные воспоминания, а рядом прогремел хлопок. Сгусток энергии разорвался.

Адэр дёрнулся, снова кашляя и хватаясь за сердце. Свободной рукой он нервно указывал на дверь, с паникой в глазах, пытался что-то произнести.

В проёме уже появилась Кассандра.

— Джимми, Джимми, беги за Крапивником!

…

12. Луна.

…

Кассандра бегала туда-сюда, относя в комнату Адэра разнообразные вещи, Джимми был где-то наверху, а я сидела в гостиной на диване. Рядом уже пятнадцать минут валялась серая жилетка из рогожи. Сверху едва слышно раздавались голоса, а большие часы в углу комнаты отстукивали секунды.

Вдруг наверху раздался визг Кассандры. Я съёжилась.

Вскоре послышалась возня, шаги, негромкое бормотание Джимми и рыдания Кассандры. Судя по звуку, эти двое вышли в коридор и зашли в кухню.

А к гостиной продолжали приближаться шаги. Очень скоро в дверях возник аптекарь.

На мгновение задержавшись на входе, он приблизился к дивану и, набросив на себя жилетку, сел на противоположный от меня конец дивана.

— Ты в кого по части проявления эмоций? В маму, в папу?

Я всхлипнула. Даже не знаю, когда начала плакать.

— Он умер, да?

Аптекарь кивнул.

Я подняла на диван ноги и, обняв колени, уставилась в стену. Нельзя сказать, что я так уж к нему привязалась, но понимание смерти не может быть радостным.

Крапивник откинулся на спинку дивана и запрокинул голову.

— В отца, — негромко констатировал он.

— Это из-за магии?

— Что именно?

— Погиб. Из-за магии? — я подняла на аптекаря полные слёз глаза. — Перед тем, как ему стало плохо, у меня разорвался энергетический шар.

— Нет, — доктор слабо улыбнулся и придвинулся ближе, мягко вспушив мне волосы. — Ты тут совершенно ни при чём. Ему было плохо с самого утра. Тот взрыв… Думаю, он просто застал его врасплох. Резко подскочил пульс, а там уже… ему помогло бы только плетение. Ты пока ещё не умеешь делать ничего опасного.

— Почему во всём городе нет ни одного врача? — я провела рукавом по носу.

«Маг с ограниченным функционалом» отвёл хмурый взгляд, стараясь не показать, что мои слова его задели.

— Он есть, — пробормотал Крапивник. — Аслан Нерт. Мой приятель. Просто он не любит эту работу. Не отказывает, когда нужно плетение, но обычно занят другим.

— Почему Вы не послали Джимми за ним?

— Аслан сейчас в отъезде.

— Почему больше никого нет?

— А как ты думаешь? Тебе вот хочется всю жизнь прожить в таком городишке как этот?

Я всхлипнула снова, понимая, к чему ведёт Крапивник. Кому охота через лес ночью бегать к пациентам? Лучше уж в большом городе в хорошем госпитале.

— Нет тут перспектив для мага.

— Если нет для врача… — до меня вдруг стало доходить. — То для ментального мага и подавно. У кого же я буду учиться?

— Я откуда знаю?

Под несколько удивлённым взглядом папиного сослуживца я почувствовала себя чем-то вроде пиявки, желающей накрепко прицепиться к единственному человеку, которому хоть немного могу доверять.

— Напиши обо всём матери и попробуй дождаться детей Адэра. Они должны приехать на похороны. Не помню, как у сыновей, а дочери точно есть лицензия на обучение.

Я продолжала буравить его взглядом, надеясь услышать ещё что-нибудь. Он натянул рукав на пальцы и протёр мне лицо.

— Если что-то потребуется — смело обращайся. Где меня найти знаешь?

— В башне на холме.

— Правильно. А теперь пойдём-ка на кухню. Заварю тебе и Кассандре успокаивающий отвар — спать будете как… — аптекарь призадумался, стоит ли завершать фразу. — Хорошо, в общем. Пойдём.