Крапивник

Главы 90–94. Автор, Пацифика, Луна

…

90. Луна.

…

Мама пошла купить ниток в магазин недалеко от академии, Эдмунд — пить чай с мадам Лониан, а я писать экзамены за первый курс.

После короткой проверки личности и наличия шпаргалок, учащихся разбили на группы по полсотни и разместили по кабинетам.

Прежде чем нам раздали вопросы, я глубоко вздохнула: только без нервов. Если начну нервничать — ничего не напишу. Я всё знаю, главное, не бояться.

Передо мной положили задание.

Я прочитала первый вопрос из блока под заголовком "Травология": "Свойства отвара ромашки?".

И это всё? С такими вопросами я справлюсь.

Я заскрипела пером и уже минут через сорок вышла из кабинета. Уровень сложности на теоретическом экзамене даже разочаровывает. Посмотрим, чем меня напугает практика.

Направившись к кабинету, где сдавали практическую часть, я параллельно просматривала конспекты.

Я не увидела ни одного студента за весь путь — никто ещё не закончил тест.

Уже готовясь постучать в дверь, я услышала за ней голоса преподавателей. В том, числе и моего — Эд что-то увлечённо рассказывал о методе снятия печатей.

Я всё-таки постучала и, не дожидаясь разрешения, ввалилась в кабинет.

Эдмунд, положив ногу на ногу, сидел на подоконнике с чашкой. Декан света устроилась на стуле рядом. Ещё несколько преподавателей распределились вокруг них полукругом.

— Здравствуйте, — я кивнула и обратилась к учителю. — Я всё.

— Ну, что, всё хорошо? — он улыбнулся, не сомневаясь в положительном ответе.

Я кивнула.

— Что ж, тогда будем начинать практику, — пожилой преподаватель допил остатки чая.

— Я а пойду, — Эд распустил хвост, минутой раньше державший кудри на затылке. — Всего доброго.

— И тебе того же.

Учитель подошёл ко мне.

— Не нервничай — и всё.

Внутри вдруг заорал какой-то испуганный голос. Вот он сейчас уйдёт, а я останусь один на один с комиссией! И здесь почти те же лица, что были на вступительных испытаниях! Он сейчас уйдёт, я опять разволнуюсь, и что-нибудь пойдёт не так.

Эдмунд заметил моё состояние.

Обнял меня.

От неожиданности, я замерла «в позе столба».

— Третий слева во втором сверху, — едва слышно раздалось над ухом.

О чём это он?

Эд отпустил меня и, похлопав по плечу, скрылся за дверью.

— Итак, к делу, — начал декан моего направления. — Луна Солона, на сколько я успел понять из слов Вашего учителя.

— Да. Это я.

— Возьмите билет, — мне указали на четыре ряда сиреневых карточек с вопросами для менталистов. Так вот о чём предупреждал Эд!

Я выбрала подсказанную позицию.

— Прочитайте первый вопрос.

— Первый вопрос. Начертите на доске руну проникновения в сознание и общую руну ментальной магии.

Я вывела мелом рисунки. Это просто.

— Второй вопрос. Сформируйте про-заклинания "Боль", "Страх", «Прикосновение».

Иголка, зигзаг и пирамида. Легкотня. Это даже не заклинания, а так, примитивные формы силы.

— Третий вопрос. Создайте плетение «Обида».

Я чуть не засмеялась. Вязь на две руны, кратковременно стимулирующая эмоцию? Серьёзно?! Это всё что от меня хотят?

Вспыхнул простейший рисунок.

— Отлично, мисс. Вы свободны. Результаты будут вывешены на доске объявлений к первому июня.

Я вежливо попрощалась и покинула кабинет. За дверью стали появляться первые студенты.

— Сложно? — меня притормозил парень с первого курса.

— Делать нечего.

— Повезло. Какой вариант был?

— Седьмой. Ментальная магия.

— Это не моё, — мальчишка со значком огненного факультета разочаровано махнул рукой.

Я направилась на улицу, на прощание, пожелав студентам удачи.

…

91. Пацифика.

…

Сидя на перилах во дворе, Эдмунд жевал рукав, который во время чаепития с преподавателями измазал заварным кремом.

— А вытереть ты не думал?

— Логичные пути — для слабаков, — сыронизировал Эд. — И потом, это крем, а не отрава. На кой чёрт вытирать?

Я сжала губы в нитку:

— Порой я абсолютно уверенна, что ты дурачок. Впрочем, все гении хороши — один пришибленнее другого.

Эд недовольно дёрнул уголком губ — не любил, когда его называли гением, приписывая все свои достижения сумасшедшему трудолюбию. Однако, что бы там Эдмунд себе не навыдумывал, никакие старания не сделают дурака профессором. Эд им стал. В очень небольшом возрасте.

— Надо будет застирать, — Эдмунд расправил мокрый краешек ткани.

Не могу сказать, что одобряю его поведение — маленькое пятно крема смотрелось бы аккуратнее, чем слюнявый рукав, но… а какого чёрта меня вообще должно это волновать? Мы в дороге втроём с одного бутерброда кусали, что там этот рукав? Ну, слюнявый и слюнявый.

Тяжёлая дверь главного здания академии приоткрылась. Во двор высунулась Луна. Она мелкими быстрыми шажками подошла к нам. К Эду.

— Я сдала.

Она смотрела на учителя широко раскрытыми глазами. Как на Роланда. Ждала его одобрения.

— Знаю, — Эдмунд улыбнулся, щёлкнув малышку по носу. — Хочешь забавный факт?

— Ну?

— Это был самый сложный билет.

Брови у Луны сползлись к переносице. Затем одна из них вскинулась. Выглядело это забавно.

Так же подумал и Эдмунд и рассмеялся:

— Думаешь, слишком просто?

— Я так понимаю, в самом лёгком билете был вопрос «Что такое магия?».

— Нет. «Какого цвета бумажка, с которой вы читаете этот вопрос?».

Луна хихикнула.

— А что ты смеёшься? Я серьёзно.

— Да ладно, — мы с луной не поверили.

— Честно, — Эдмунд положил руку на сердце. — На лиловый листочек приклеены два: жёлтый и красный. На них написан вопрос. Правильный ответ «жёлтый», потому, что последняя часть вопроса — собственно, слова «этот» и «вопрос» — написана на жёлтой части.

— Бред какой-то, — я покачала головой.

— Это называется «счастливый билет», — со знанием дела пояснил Эд, для пущей солидности поднимая вверх указательный палец.

— Идиотизм.

— Ты ещё не видела преподавателя, который ставил «пять» за экзамен, если кто-то мог заранее угадывал один из стихов, которые он загадывал перед каждым занятием. Или хотя бы автора. В течение недели между уроками можно было задавать наводящие вопросы.

Боюсь представить, как от такой информации перекосило моё лицо, но Эда оно насмешило:

— Да ладно тебе, Цифи, всё равно почти никто не угадывал.

Я прикрыла глаза и помотала руками, словно открещиваясь от продолжения разговора:

— Расскажи-ка лучше Луне, что тебе предложили педагоги.

Дочка вопросительно посмотрела на своего учителя.

— Меня пригласили читать выпускникам напутственную речь.

— Здорово. И когда это?

— Завтра. А если серьёзно, я буду четвёртым приглашённым. Цитируя декана «воды»: «Неприятно упускать Вас, всего лишь из-за того, что гостя обычно три».

— Мы идём с тобой?

— Если хотите, — Эдмунд пожал плечами и хитро прищурился. — Но там обещали вкусняшки.

— Аргумент, — Луна кивнула и оглянусь на меня. — Пойдём?

— Почему нет?

…

92. Луна.

…

— Никогда не давай человеку с сердечным приступом средства ускоряющие пульс. Это будет называться не спасением, а непредумышленным убийством.

Я лежала на широкой кровати в доме учителя, пока он одевался за ширмой, читая лекцию.

Перед походом на выпускной бал, где Эдмунду нужно прочитать речь, я не хотела записывать. Вдруг пролью чернила. Быстро отмыть от них розовый шёлк платья почти невозможно.

— Задача как раз в обратном — максимально замедлить пульс. Ты ведь не будешь нагружать повозку сильнее, если оси в колёсных парах трещать начали, верно? Ты её разгрузишь.

— Я понимаю.

— Раз понимаешь, завтра напишешь мне по этому материалу тест.

— Завтра экзамены за второй курс.

— Ах да… Ну… послезавтра.

Эдмунд вышел из-за ширмы в чёрном костюме, белой рубашке и шейном платке, ещё не заколотом заколкой. Второй раз меня не удивляла нормальная одежда.

— Иди-ка сюда.

Я встала с кровати и подошла к учителю, достающему из ящика шкафа пять коробочек. В каждой из них было по комплекту из заколки и пары запонок.

— Что бы ты выбрала на моём месте?

— Эти, — я ткнула на минималистичные тёмно-синие камешки.

— Давай эти, — всё остальное вернулось в шкаф.

Запонки вскоре заблестели на рукавах, а вот с заколкой Эду пришлось повозиться — игла тугой булавки никак не вдевалась в крышечку-держатель.

— Я готов. Едем за твоей мамой?

…

93. Луна.

…

В огромном парке, прилегавшем к территории академии, возвели навес. Он представлялся конструкцией из нескольких древних мраморных колонн и натянутой на них полупрозрачной ткани, зачарованной на защиту от воды.

Всё было увешано гирляндами цветов и светильников. По краям огороженной площадки стояли два ряда столов с угощениями.

Нас окружали стены тёмных деревьев и усыпанное звёздами тёмно-синее небо. Справа проходила река с крутым берегом. Неширокая, но быстрая.

Темнота окружила «павильон» — наш островок света, заполненный студентами, преподавателями и какими-то непонятными людьми, в число, которых входили я, мама, разносчики угощений из числа младшекурсников академии и ещё какие-то люди, причину присутствия которых я не знала. В сумме около двухсот — двухсот пятидесяти человек.

Некоторые из мраморных колонн были выполнены в виде фигур великих людей прошлого. Большинство из них стояли на высоких постаментах, кроме, пожалуй, одного короля. Почему он был не на постаменте, а только на небольшенькой ступенечке? По двум причинам.

Во-первых, из-за важности фигуры. Король правил на рубеже Второй и Третей Эпох Мира в рухнувшей цивилизации, из обломков которой возникла наша страна — Геранда. Именно в его время, в его землях появился первый маг, начались первые исследования, была заложена первая магическая академия и именно он провозгласил начало Третей Эпохи Мира — собственно той, в которой мы живём по сей день.

Во-вторых, скульптор вырезал идол высотой в добрых шесть метров банально из-за внешности короля. При жизни дядька был более двух метров ростом и очень угрожающего вида. Крепкий, бородатый, с бельмом и шрамами на левой половине лица. В сочетании с огромной силой и громовым голосом, о котором писали современники, а так же медвежьим плащом, телосложение закрепило за ним кличку «Медведь».

Выше короля была только скульптура Созателя — бога в плаще с капюшоном. Его высекли из недрагоценного камня. Он стоял с чёрным шаром на правой ладони и белым на левой. Ему поклонялись от зари первой эпохи и по сей день. Правда, сейчас люди больше беспокоятся о его «помощниках» — богах стихий.

Надо бы сагитировать маму и Эда сходить в Королевский Лес на аллею скульптур великих. Там много подобных статуй.

М-да… Красивый выпускной. Интересно, в следующем году, Эд снова приведёт меня сюда?

— Видишь вон там длинный стол на возвышении? — Эд ткнул меня в плечо.

— Ну да.

— Нам туда.

Добравшись до указанного места, Эд притормозил меня:

— Значит смотри. Отсюда будет лучший вид на мой позор в роли выступающего. Минут через… десять? Не знаю точно.

— Правильно я понимаю, что моя задача просто не теряться и вовремя утащить тебя со сцены, если начнут кидаться помидорами?

— Не-не, этим займёшься не ты, — Эдмунд бросил взгляд мне за спину, где стояла мама.

— Ты чего, Луна? Мы ж с тобой и будем его закидывать, — она приобняла меня за плечи.

— Срочно пошли домой за помидорами.

— Мешок гнилых помидоров не подойдёт к платью, — оправила чёрно-изумрудный шёлковый подол. — Закидаем тем, что найдём на столах.

— Понятно, понятно… благодарная публика, — Эд потёр нос и с ничего не значащим выражением лица указал на танцующую толпу в центре зала. — Пошли, потанцуем, что ли? Не будем мешать ребёнку искать друзей и покупать алкоголь.

Мы с мамой одновременно вскинули брови:

— Тут есть алкоголь?

— На празднике, организованном академией?

— М-да… Две интеллигентные старушки. Дети ведь не ведут себя плохо. Дети даже не знают слово контрабанда…

Мама тяжело вздохнула от знакомства с очередным плохим поступком моего учителя и протянула ему руку:

— Всё. Пошли танцевать, пока я не начала задумываться о твоём поведении.

Они ушли.

Танцы — не моя сильная сторона. Пойду есть.

Я отошла к столам и оглядела содержимое: многообразие выпечки, гренки с солёными и сладкими намазками, овощные и фруктовые закуски, компоты и соки.

— Добрый вечер.

Я повернула голову влево. Рядом стоял парень пятнадцати-шестнадцати лет. Смуглый, с темными волосами и глазами почти чёрного цвета. Немного хлипкий на вид. На нём не было значка академии, в отличие от остальных.

— Добрый.

— Позвольте уточнить, Вы не студентка? — он говорил уважительно, спокойно и как-то особенно правильно.

— Если не возражаете, можем на "ты". А то звучит так, будто здесь проходит деловой приём при королевском дворе, а не мракобесие девятнадцатилетних лоботрясов.

Ему потребовалось простоять секунду с каменным лицом, прежде чем я получила ответ.

— Хорошо. Моё имя Джастин.

— Луна. Ты типа из аристократов, да?

Снова каменное лицо. Я почти физически слышала, как скрипит у него мозг.

— Да. Я четвёртый наследник, — он замялся. Очевидно, не особо хотел раскрывать подробности. — Представителя аристократии.

То есть это ребёнок, который, скорее всего не получит титул родителя. И, судя по кислой физиономии и лёгкости, с которой он согласился на неформальное общение, аристократия там тоже… кхм… не самая высокая.

— Понятно. Почему ты здесь?

Моё "ты", явно резануло ему слух.

— Мой учитель читает сегодня речь для выпускников.

— Мой тоже.

Опять ступор. Какой-то он тормознутый. Что не скажу — застывает для обдумывания.

— Ты не аристократка? — ему "ты" далось не просто.

— Нет. Разве у вас не принято знать всех наследников?

— Ну не в лицо же. Тем более что тебе не так много лет, чтобы чем-то выделиться, — в речи стал сквозить некоторый снобизм. Может, аристократия не такая паршивая, как мне казалось, и парень просто не хочет чтоб его вычислили. Нет, тогда он бы осторожнее выбирал слова и не подтверждал наличие титула.

У меня возникло смутно желание прервать диалог, поэтому следующая фраза прозвучала грубовато:

— Что ж, уверяю, я даже не вхожу в число богатейших семей. Максимум сильно зажиточных. Относительно богат только дед, дело которого перейдёт дяде.

— Но ведь ты сказала, что учишься у кого-то, кто сегодня читает речь.

— Ну и что?

— Читать речь в академии — огромная честь. Её доверяют не последним людям. А таковые, что логично, обучают не за малые деньги.

Я пожала плечами:

— Ты переоцениваешь проблему. Мой учитель — друг отца. Я учусь почти даром.

Я поглядела на стол, выбрала стакан и налила из графина томатный сок:

— Тебе налить?

— Нет.

Джастин скривился, как Эдмунд при виде огурца, и взял себе пирожное.

— Мне повезло чуть меньше. Отец оплачивает обучение у большого человека.

— Ты сейчас на втором курсе?

— Я прошёл всю программу, — парень приосанился. — За два года.

Очевидно, он ждал, что я впечатлюсь, но я не впечатлилась.

— Я два с половиной курса за год.

Понимание, что он не такой уж особенный Джастина задело, но он не сдавался.

— Какого ты направления?

Краткая пауза. Я собиралась уже ответить, но не успела.

— Я вот тёмный. Родители согласились оплачивать настолько дорого учителя не сразу, только когда стало понятно, что у меня "объем Астерата".

Ясно. Передо мной бесячий хвастливый ребёнок. Если бы ему было интересно общение, а не очередная возможность вызвать восхищение, он не начал бы говорить о себе только-только задав вопрос. Выглядит так, будто никакие темы кроме него самого его не волнуют.

— Ты, кстати, знаешь что такое "объем Астерата"? Это значит у меня меня двадцать объёмов…

— Отклонение. Было впервые описано ещё в конце Второй Эпохи Мира. Входит в справочник магических болезней профессора Сэйлера. Вторая глава. Пункт… тринадцатый, что ли… Выражается в избыточном объёме источника — более трёх объёмов сердца. В качестве побочных эффектов называются: склонность к ослабленному контролю, склонность к разрывам резервуара источника. В некоторых случаях нарушение контроля способствует выгораниям — маг не в состоянии прекратить действия собственных чар.

Чёрт меня побери! Да я просто феерически гениальна! Как я это запомнила?! Учитель-врач имеет свои побочные эффекты…

Джастин смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Я снисходительно улыбнулась:

— Болезни — магические и обычные — это то, что я знаю на уровне где-то третьего-четвёртого курса светлых.

Преувеличила, да, но вряд ли спалюсь.

Судя по лицу собеседника — я его почти уделала.

— Ты светлая?

— Менталистка. Светлый — мой учитель.

Да, да, да! Правильно огорчаешься: это ещё и не профильный для меня предмет. Выпендрёж не зачитан.

Я подлила себе ещё томатного сока.

— Подожди, — парень нахмурился. — Среди выступающих нет светлых. Мой учитель — тёмный, ещё двое — огонь и воздух.

Меня занесло. Я с равнодушным лицом взяла со стола корзиночку из песочного теста. Откусила кусочек и запила томатным соком, отчего Джастина слегка передёрнуло.

— Светлых нет среди тех, о ком ты знаешь. Мой — неучтённый. Он неожиданно приехал со мной в город и его буквально вчера позвали четвёртым. Эдмунд Рио, разработчик метода снятия печатей и будущий автор метода лечения разломов. Может, слышал?

Такого выражения лица я не могла бы описать словами — настолько шокированное и злобно-уязвлённое. Будто я только что законными путями, которых не оспорить, отправила всё его имущество себе в карман, а родственников — на плаху.

— Рио не берёт учеников. Я точно знаю — когда меня из-за чрезмерного объёма источника со всеми вытекающими рисками не взяли в академию, мне его посоветовали. На письмо он ответил, что не берёт учеников. Никогда!

Ах вот что у него взгляд такой обиженный! Бедному мальчику отказал злой дяденька.

— Повторяю. Эдмунд Рио — близкий друг моего покойного отца и вместе учился с мамой.

Я поставила стакан к грязным, откуда его должны были забрать младшекурсники, нанятые академией для обслуживания тожества за вознаграждение в виде остатков банкета и хороших оценок.

Наполнив чистый стакан другим соком, я поглядела в сторону преподавателей. Рядом с ними Эдмунд пожимал руки двум старикам и одному мужчине лет сорока пяти. Они все выглядели так, будто были давно знакомы.

Что-то сказав им, Эд отошёл к краю "сцены", поймал мой взгляд и помахал, призывая подойти.

— Меня зовут, — я взяла со стола трубочку с заварным кремом и направилась туда.

…

94. Луна.

…

Джастин последовал за мной на некотором расстоянии.

Когда я подошла к сцене, учитель сидел на краю, покачивая ногами. Они чуть-чуть не доставали до земли.

— Что случилось?

— У взрослых на столе из питья одно бухло, — Эд заглянул в мой стакан. — Что у вас там?

— Я видела сок и пару компотов. Томатный принести?

— Да, пожалуйста. И приходи, сейчас буду речь толкать.

— Хорошо, — подумав, я отдала учителю трубочку — принести ему сок, пока заняты обе руки будет проблематично.

Я прошла мимо Джастина, налила стакан сока и вернулась назад. Моей кремовой трубочки в руках учителя уже не было, зато была гренка с какой-то розовой пастой и одинокой креветкой на ней. Получив сок, Эдмунд вручил эту гренку мне.

— Я сожрал твою булочку. Было даже не очень приторно. Попробуй это. Здесь какой-то имбирный соус.

Эда позвали. Он встал и, коротко улыбнувшись мне, ушёл в компанию стариков.

Я отошла в сторону, неподалёку маячил выпендрёжник. Музыка стихла — выпуски стали оглядываться на сцену.

— Друзья, — начал ректор. — Я не стану теперь называть вас детьми и студентами. Вы…

Три тонны пафоса. Я откусила гренку с креветкой.

Вкусно.

Интересный соус. Немного сливочный, что ли. С чесноком и, похоже, с апельсином. Неоднородная розовая масса.

С гренкой я расправилась быстро и, решив больше не есть, пока не возобновится веселье, я отыскала взглядом мать. Она тоже стояла у стены, но на противоположной стороне павильона.

Потягивая сок, я стала разглядывать разнаряженных девушек, парней в костюмах одинаковых фасонов и тёмный парк за полупрозрачным белым покрывалом. Скукота.

Один за другим начали зачитывать свои речи приглашённые гости. Старики и тот страшненький, никого из которых я не знала, рассказывали что-то обычное о важности труда, семьи, любви и тому подобные банальности. Впрочем, а что ещё им рассказывать? Их всё равно никто не слушает — всем скучно. Оставалось надеяться, что хоть Эд немного разбавит ситуацию. К моменту, как подошла его очередь, учитель успел выпить весь сок и минуты три грустно смотрел в стакан.

— Что ж… здравствуйте, — Эд вышел к публике и обвёл взглядом выпускников. — Не надеюсь, что вы меня знаете, так что представлюсь. Эдмунд Рио. Профессор магических болезней и автор метода снятия печатей. Меня пригласили прочитать вам напутствие. Я не долго думал, что Вам сказать — вы ведь всё равно ничего не хотите слушать, верно? Года идут, а подростки всё те же — обскуранты-мракобесы, враги науки и просвещения.

Послышались смешки.

— Но. Сказать что-то я должен. Так что дам Вам пару советов. Начнём с самого очевидного и простого. Мойте посуду сразу — присохнет.

Смех.

— Во-вторых, хочу сказать: если Вам не нравится человек, это не значит, что он говно. Возможно, говно Вы.

Зато честно…

— И последнее. Будьте вежливыми. Можете быть монстром в душе, но если на людях вы милый и вежливый — будет меньше подозрений и мягче наказание.

В толпе пошли шепотки.

— М-да… звучит так, будто я даю советы будущим преступникам. Ну ладно. Сами решайте, как эту мудрость веков использовать. На этом моя речь окончена.

Аплодисменты.

Выпендрёжник тоже хлопал, но лицо у него было настолько злое, что я бы легко поверила, что это не аплодисменты, а попытка убить невидимую муху.