Космический инженер

Глава 26 Тени войны

Второй семестр начался с неожиданной новости — доцент Велл предложила Алексу работу в своей лаборатории. Но прежде чем он успел как следует обдумать это предложение, галактику потрясли события, которые изменили всё.

Сначала казалось, что это очередной политический кризис. В университетской столовой студенты оживленно обсуждали сепаратистские настроения на окраинных мирах, но большинство было уверено — все образуется. Дипломатия, переговоры, может быть несколько торговых санкций. Максимум — локальные стычки где-то на границе.

— Граф Дуку слишком умен для полномасштабной войны, — авторитетно заявлял студент с Корусанта. — Это просто давление на Сенат для получения уступок.

Но когда пришли первые сводки с Джеонозиса, атмосфера изменилась мгновенно. Голонет транслировал кадры, от которых кровь стыла в жилах: огромные армии боевых дроидов, сражающиеся с клонированными солдатами, горящие корабли, падающие с неба, джедаи с мечами наперевес, штурмующие укрепления сепаратистов.

— Это невозможно, — шептала студентка-тви'лек, смотря на голопроекцию разрушенной арены. — Откуда у них столько войск?

Масштаб происходящего вызвал смятение в обществе. То, что должно было стать политическим маневром, превратилось в галактическую катастрофу. Сотни миров объявили о присоединении к Конфедерации Независимых Систем, тысячи кораблей покинули верфи, направляясь к линии фронта. Республика, застигнутая врасплох, лихорадочно мобилизовала свои ресурсы.

В этом хаосе Кореллианское правительство приняло решение, которое потрясло всех.

— Внимание! — голос диктора прервал обычные передачи. — Правительство Кореллии объявляет о нейтралитете в конфликте между Галактической Республикой и Конфедерацией Независимых Систем. Кореллия не будет участвовать в военных действиях ни на одной из сторон.

В университетской столовой воцарилась мертвая тишина. Затем взорвался хор голосов.

— Это невозможно! — вскочил студент с Корусанта. — Кореллия — планета-основательница Республики! Они не могут просто объявить нейтралитет!

— Можем и объявили, — холодно ответил студент с Кореллии. — Нас никто не спрашивал, хотим ли мы воевать.

— Но это же предательство! Юридический абсурд! — республиканец был вне себя. — Планеты-основательницы не имеют права на сецессию!

— А кто сказал о сецессии? — вмешался другой кореллианец. — Мы объявили нейтралитет, а не выход из Республики.

— Это одно и то же! По сути это декларация независимости!

— Нет, это здравый смысл, — голос принадлежал старшекурснику-кореллианцу. — Почему мы должны умирать в войне, которую не начинали?

— Потому что вы граждане Республики! — республиканец был красен от возмущения. — У вас есть обязательства!

— Наши обязательства — перед Кореллией, — спокойно ответил кореллианец. — И мы их выполняем, защищая наш мир от бессмысленной бойни.

Алекс молча наблюдал за спором, чувствуя, как напряжение в зале нарастает. Студенты разделились на группы — кореллианцы держались особняком, республиканцы яростно спорили, а немногочисленные представители сепаратистских миров хранили угрюмое молчание.

— Вы думаете, вам удастся отсидеться? — продолжал наступать республиканец. — Война придет и к вам!

— Возможно, — кореллианец пожал плечами. — Но мы встретим ее как свободные люди, а не как пушечное мясо чужих амбиций.

Кайл, сидевший рядом с Алексом, тихо прокомментировал:

— Понимаю республиканца. С юридической точки зрения это действительно бред.

— А ты как к этому относишься? — спросил Алекс.

— Честно? Рад. Очень рад, — Кайл понизил голос. — Не хочу воевать. Особенно в войне, где непонятно, кто прав, а кто виноват.

Большинство кореллианских студентов разделяло эти настроения. Несмотря на спорность решения правительства, облегчение было всеобщим. Война казалась далекой и чужой проблемой.

Но иллюзии развеялись быстро.

Уже через неделю голонет начал транслировать кадры, от которых невозможно было отвернуться. Разрушенные города на Ририлоне, где сепаратистские бомбардировщики стерли с лица планеты целые города. Беженцы с Кашиика, спасающиеся от дроидных армий. Массовые захоронения на Рилоте, где конфедераты применили биологическое оружие против мирного населения.

— Сепаратисты проводят политику геноцида, — сообщал республиканский корреспондент, стоя на фоне дымящихся руин. — Целые виды разумных существ подвергаются систематическому уничтожению.

Кадры сменялись один другим: истощенные дети в лагерях беженцев, переполненные госпитали, бесконечные колонны военной техники. Гуманитарная катастрофа разрасталась с каждым днем.

— Конфедерация блокировала гуманитарные конвои, направлявшиеся на Маласта, — продолжал диктор. — По предварительным данным, от голода уже погибло более миллиарда разумных.

Алекс смотрел на эти кадры с растущим беспокойством. Не только из-за человеческих страданий. Он понимал, что война такого масштаба неизбежно затронет и Кореллию.

Первые признаки этого проявились в экономике. Цены на все товары начали стремительно расти. Продовольствие подорожало на тридцать процентов за неделю. Продукты питания, медикаменты, электроника — все стало значительно дороже.

— Это временно, — объяснял Кайл, когда они обсуждали ситуацию. — Отец говорит, что рынок просто паникует. Разрыв поставок, нарушение логистических цепочек — обычное дело в начале любой войны.

— А потом что? — спросил Алекс.

— А потом экономика перестроится. Ты представляешь количество планет в галактике? Ресурсов завались, дело только в цене и логистических маршрутах. Найдут новых поставщиков, проложат обходные пути — и все нормализуется.

Кайл был хорошо информирован благодаря отцу, который владел небольшой, но успешной компанией и вращался в бизнес-кругах.

— Главное — не паниковать, — продолжал он. — Кореллия всегда была торговым центром. У нас есть связи, ресурсы, технологии. Мы переживем эту войну лучше многих.

Но социальные изменения были более глубокими, чем экономические. Общество начало поляризоваться. Кореллианцы все больше настраивались против Республики, обвиняя ее в развязывании бессмысленной войны. Студенты из республиканских миров демонстрировали шапкозакидательские настроения, уверенные в скорой победе над сепаратистами.

А немногочисленные студенты с конфедеративных планет высказывали все более злые реплики в адрес "республиканских угнетателей" и "кореллианских трусов". Вскоре они все исчезли — кто-то уехал добровольно, кого-то отозвали родители, опасавшиеся за безопасность детей.

Пропаганда работала медленно, но верно. Республиканские СМИ день за днем рассказывали о зверствах конфедератов, о героизме клонов и джедаев, о необходимости защитить демократию от тирании. Даже на нейтральной Кореллии эти передачи находили отклик.

Алекс с интересом наблюдал за этим процессом. Он отметил про себя явление, которое назвал "инфляцией сочувствия". Сначала любая новость о жертвах войны вызывала у студентов шок и бурные обсуждения. Потом сообщения о массовых побоищах стали восприниматься как обыденность. А вскоре даже геноцид целых планет вызывал лишь пожимание плечами и облегченное "хорошо, что это происходит не здесь".

Это была защитная реакция психики. Разум адаптировался к постоянному стрессу, блокируя эмоциональные реакции на то, что невозможно изменить. Люди просто не могли постоянно переживать за миллиарды страдающих существ — это свело бы их с ума.

Но адаптация имела и другие последствия. В университете начали появляться различные комитеты и организации. "Комитет поддержки кореллианского нейтралитета", "Студенческий совет за мир в галактике", "Общество помощи военным беженцам". Каждая группа продвигала свою повестку, часто противоречащую другим.

Некоторые студенты занимали более активную позицию. Алекс видел, как несколько его однокурсников бросили учебу и ушли добровольцами — кто в республиканскую армию, кто в гуманитарные организации, кто ситх знает куда. Их место занимали новые лица, часто беженцы с охваченных войной миров.***Его подруга перевелась учиться на Корусант. После этого Алекс принял решение полностью сосредоточиться на учебе. Он порвал со всеми романтическими увлечениями, ограничив личную жизнь редкими походами в заведения, где можно было "спустить пар" раз в месяц. Кто знает, сколько еще он сможет получать знания в относительно спокойной обстановке? Нужно было взять все, что возможно.

Это решение оказалось мудрым, когда доцент Велл предложила ему работу в лаборатории.

— У нас поступил интересный заказ, — объяснила она, ведя его по коридорам исследовательского корпуса. — Частный коллекционер передал нам для изучения несколько старых дроидов. Официально это археологическое исследование, но мне кажется, там есть технические загадки.

Лаборатория оказалась просторным помещением, заставленным аналитическим оборудованием. На центральном столе лежали части разобранного дроида — явно протокольной модели, но очень старой.

— Это прообраз PO-серии, — пояснила доцент Велл. — По документам, ему около трех тысяч лет. Но есть странности.

Алекс подошел ближе, изучая компоненты. Внешне дроид выглядел как типичный представитель своей серии, но детали архитектуры процессора были... необычными.

— В чем проблема? — спросил он, старательно изображая любопытство новичка.

— Смотрите на эти схемы, — доцент активировала голопроектор. — Официально PO-серия была разработана компанией "Сайботек Системс" четыре тысячи лет назад. Но архитектура процессора этого экземпляра отличается от всех известных вариантов.

Алекс внимательно изучал схемы. То, что он видел, было необычно. Инженерные решения были слишком элегантными, слишком совершенными для технологий четырехтысячелетней давности. Более того, некоторые принципы организации памяти напоминали ему древние устройства, которые он изучал самостоятельно.

— Может быть, это экспериментальная модификация? — осторожно предположил он.

— Возможно. Но тогда кто ее создал? В архивах "Сайботек" нет упоминаний о подобных экспериментах.

Следующие недели Алекс проводил в лаборатории, помогая доценту Велл разбирать дроида. Работая над дроидом он был в своей стихии — он понимал принципы работы многих компонентов гораздо лучше обычного студента благодаря работе у Дяди, пусть те знания не были системными. А еще ему помогала его странная техническая интуиция.

— Интересно, — размышляла доцент, изучая очередной модуль, — эта система обработки языков намного сложнее, чем должна быть для дроида той эпохи. Словно создатели знали принципы, которые официально были открыты только столетия спустя.

— А что если они действительно знали? — рискнул предположить Алекс. — Что если некоторые знания были утеряны, а потом переоткрыты?

Доцент внимательно посмотрела на него:

— Вы думаете о циклической природе технического прогресса? Интересная идея, но она противоречит официальной истории науки.

— Но ведь история полна примеров утраченных знаний, — настаивал Алекс. — Взять хотя бы некоторые строительные технологии древности...

— Справедливо. Но в данном случае речь идет о высоких технологиях. Их сложнее потерять и переоткрыть случайно.

— А что если это было не случайно? Что если существовала развитая цивилизация, которая по каким-то причинам исчезла, оставив только фрагменты знаний?

Доцент Велл замолчала, обдумывая его слова.

— Знаете, господин Коррен, это многим приходит в голову, кто хоть чуть-чуть интересуется темой. Есть некоторые странности. Возможно, это и так, но пока нет доказательств, это лишь гипотеза. А без доказательств вас засмеют. Мы имеем лишь обрывочные сведения даже о времени основания республики.

Алекс почувствовал странную форму интеллектуального стыда. Это ощущалось, будто она сказала "Я думала, вы умнее". Он слишком увлекся и начал выдавать то, о чем думает.

— Я это понимаю, профессор. Просто... я часто об этом думаю, и мне хотелось обсудить эту гипотезу с вами, — попытался он сгладить ситуацию. — А этот дроид — прекрасный повод.

— Действительно. Но советую вам не отвлекаться на эти темы. Концентрируйтесь на тех знаниях, которые имеют твердую основу. Сомнительными гипотезами займетесь, когда закончатся доказанные знания. — Она улыбнулась хитро. — А этого никогда не произойдет. Знания слишком обширны.

Тем временем война продолжала влиять на жизнь университета. Некоторые исследования были засекречены, появились военные консультанты, начались разговоры о переводе части производств на военные нужды. Даже нейтральная Кореллия не могла полностью изолироваться от галактического конфликта.

— Наше исследование дроида тоже может попасть под ограничения, — с беспокойством сказала доцент Велл. — Если мы найдем что-то интересное, то уж точно. Боятся, что враги получат доступ к чему-то опасному.

— А разве древние дроиды могут быть опасны?

— Не сами дроиды, а принципы их работы. Некоторые технологические решения могут оказаться применимы в военной сфере.

Это заставило Алекса ускорить свои исследования. Он начал проводить в лаборатории больше времени, изучая не только дроида, но и доступные архивы. Доцент Велл, увидев его энтузиазм, предоставила ему расширенный доступ к базам данных.

Именно тогда Алекс наткнулся на первое упоминание имени, которое изменило все его понимание.

В старом техническом отчете, датированном почти двадцатью тысячами лет, он нашел сноску: "Архитектурные принципы, возможно, восходят к технологиям Ракката, упоминаемой в фрагментарных источниках периода Великого Гиперпространственного Коллапса."

Ракката. Алекс перечитал строку несколько раз, запоминая каждое слово. Наконец, зацепка. Имя тех, кто мог быть создателем всех этих загадочных технологий.

Он попытался найти больше информации об этом, но результаты были скудными. Несколько упоминаний в исторических хрониках, несколько ссылок, противоречивые датировки. Создавалось впечатление, что кто-то намеренно стирал следы из исторических записей.

Большинство ссылок вели в тупик — "недостаточный уровень допуска", "архив недоступен", "данные засекречены". Даже не было понятно, что означает это название. Может быть, название корпорации? Или планеты? Расы? Технологии? Информации катастрофически не хватало.

— Доцент Велл, — обратился он к своему руководителю, — а вы слышали что-нибудь о "Ракката"?

Она подняла глаза наверх, припоминая:

— Кажется, встречала это название в каких-то статьях. Но это скорее область археологии, чем технической истории. А почему вас это интересует?

— Нашел упоминание в одном из отчетов. Там говорилось, что некоторые технические принципы могут восходить к ...

— Интересно. Но это другая специализация. Мой вам совет, занимайтесь своим направлением. Кто везде - тот нигде.

Значит, буду изучать еще одно направление. — подумал Алекс.

Возможность представилась неожиданно. Во время очередного занятия в лаборатории произошел инцидент — один из анализаторов перегрелся и начал дымиться. Доцент Велл попыталась его отключить, но не смогла добраться до выключателя из-за плотной установки оборудования.

Алекс, не раздумывая, быстро пробрался к задней панели и отключил питание. Его движения были точными и уверенными — результат многолетнего опыта работы с техникой.

— Отлично! — воскликнула доцент. — Как вы так быстро сориентировались?

— Раньше приходилось чинить всякую технику, работал у дяди в мастерской ремонта дроидов — пожал плечами Алекс. — Привык к нестандартным ситуациям.

— Похвально, господин Коррен. Для молодого студента у вас удивительно хорошие технические навыки.

Этот инцидент имел и положительные последствия. Доцент Велл стала больше доверять ему и начала привлекать к более сложным задачам. А это означало доступ к дополнительным материалам и архивам.

Именно так Алекс получил возможность изучить полный отчет о дроиде. И то, что он там обнаружил, превзошло все ожидания.

Дроид был не просто старым. Его архитектура базировалась на принципах, которые современная наука считала недавними открытиями. Системы самодиагностики, адаптивные алгоритмы обучения, архитектура организация памяти — все это должно было появиться гораздо позже официальной даты создания дроида.

Более того, в глубинах его памяти сохранились фрагменты данных, которые не соответствовали никаким известным протоколам. Словно дроид когда-то имел доступ к информационным сетям, построенным по совершенно иным принципам.

— Очень странно, — бормотала доцент Велл, изучая очередную схему. — Такие технологии просто не могли существовать три тысячи лет назад.

— А что если могли? — тихо сказал Алекс. — Что если наше понимание истории технологий неполно?

— Вы предлагаете пересмотреть всю официальную хронологию научного прогресса?

— Я предлагаю рассмотреть возможность того, что прогресс был не линейным. Что были периоды расцвета и упадка, открытий и потерь.

Доцент долго молчала, обдумывая его слова.

— Может быть. Не я уверена, что хочу это копать. И вам тоже советую задуматься

— Почему?

Велл внимательно посмотрела на Алекса.

— Скажу вам откровенно. Алекс, неужели вы думаете, что первый заметили странности? Есть силы которым не выгоден слишком быстрый прогресс, он противоречит их интересам.

— Чьим интересам?

— Не знаю точно. У меня есть лишь догадки. Вся современная промышленность строится на предположении, что мы находимся на пике технологического развития. Что наши методы и стандарты — результат постепенного совершенствования. Если окажется, что мы просто копируем древние технологии, не понимая их до конца...

Она не договорила, но Алекс понял. Это подорвало бы основы всей экономической системы галактики.***

Работа в лаборатории давала Алексу не только доступ к интересным материалам, но и возможность наблюдать, как война влияет на научное сообщество. Многие исследователи были мобилизованы для работы над военными проектами. Финансирование гражданских программ сокращалось, а секретность усиливалась.

— Нам повезло, что наш проект пока не засекретили, — сказала доцент Велл. — Но это может произойти в любой момент.

— А что тогда случится с дроидом?

— Его передадут военным исследователям. И все наши открытия станут государственной тайной.

Это заставило Алекса действовать быстрее. Он начал тайно копировать все данные, к которым имел доступ. Схемы, анализы, исторические справки — все, что могло пригодиться для дальнейших исследований.

Особенно его интересовали упоминания о Ракката. Фрагментарная информация начала складываться в картину древней организации?... с развитыми технологиями. Он так и не нашел информации, что это было. Организации, которая по неизвестным причинам исчезла, оставив после себя только разбросанные по галактике артефакты.

***

К концу семестра их исследование дроида было практически завершено. Результаты оказались настолько неожиданными, что доцент Велл решила написать научную статью.

— Но публиковать мы будем только часть данных, — предупредила она Алекса. — Самые спорные выводы лучше пока оставить при себе.

— Почему?

— Потому что они могут вызвать слишком много вопросов. А в военное время лишнее внимание нам ни к чему.

Алекс понял, что даже в научной среде существуют негласные ограничения на определенные темы исследований. Слишком радикальные теории могли навредить карьере, а в условиях войны — и личной безопасности.

Но для него это было только началом. Он получил первые зацепки, первые доказательства того, что современная цивилизация построена на руинах чего-то гораздо более древнего и совершенного. Теперь нужно было найти способы углубить исследования, получить доступ к более секретным архивам.

Он уже понял, что нужно ждать подходящей возможности для доступа в архивы. Кто-то ведь их должен читать? А значит как-то получают доступ

Война тем временем продолжала набирать обороты. Голонет сообщал о новых сражениях, новых жертвах, новых зверствах с обеих сторон. Общество адаптировалось к постоянному стрессу, вырабатывая иммунитет к ужасам, происходящим в далеких мирах.

Некоторые студенты создавали комитеты и движения, пытаясь как-то повлиять на ситуацию. Другие уходили добровольцами в различные организации. Третьи просто старались не думать о войне, концентрируясь на учебе и личной жизни.

Алекс выбрал последний путь. Не потому, что ему было всё равно. Просто в галактике сотни триллионов разумных, а он не видел возможности разумно повлиять на такую массу. Единственное, что можно сделать - это стать одной из жертв этой мясорубки. Он с уважением относился к выбору тех, кто ушел умирать за свои идеалы, но он не верил ни в Республику, ни в Конфедерацию. И там, и там всем управляют корпорации, режиссируя этот кровавый спектакль и зарабатывая кредиты на жизнях разумных.