Королевство ведьм. Книга 2. Месть

Глава 19

Спокойным шагом лошади везли нас вдоль тракта. Не собираясь рисковать безопасностью графини и собственными жизнями, мы приняли решения добираться до Тэтэнкофа самым обычным человеческим способом. До осадного лагеря верхом, там дойти до воды, и уже безопасно, ночью по морю вернуться домой, залетев через порт.

На словах всё как всегда легко, а на деле каждый шаг вперёд был сравним с шагом в темноту. Меня беспокоило множество аспектов, и возможность встречи с Видэнбергским отрядом ведьм, разбитым нами ранее, являлась не последней в списке. То сияние и двигавшиеся в сторону Тэтэнкофа плотоядницы волновали куда больше. Что, если города, в который мы так стремимся вернуться, уже нет? Бредовая мысль на фоне огромного жёлтого звериного глаза, управлявшего десятками щупалец, способных за мгновение убить человека, по итогу не казалась такой уж и бредовой. Об этом думал не только я, но, словно подчинившись негласному табу, никто из шедших в нашей группе не затрагивал эту тему. Слишком многих мы уже потеряли и думать о смерти в этот момент не хотели.

Так, к примеру, возившаяся со своей непослушной лошадью Фрида пыталась подвязать рваные поводья, периодически подкармливая строптивую кобылку подгнившей морковкой из своих личных съестных запасов. Ругаясь с Фелицией, та в крайне доходчивой форме пыталась объяснить подруге, что безумнее полёта над хищным лесом может быть только пешая прогулка вдоль его границ. Спорный вопрос напомнил о ситуации, из-за которой мы, собственно, и решили двигаться пешком.

В сражении против наёмных ведьм, служивших ныне почившей регентше и её кукле, занявшей трон, Гертруда получила смертельное ранение, затронувшее источник ведьмы. В грудь Геры, прямо в сердце, был загнан самый настоящий металлический гвоздь, пробивший один из важнейших человеческих органов насквозь, и, несмотря на это, она собственными силами умудрялась поддерживать в своём теле жизнь. «Рана не смертельная, мне нужны сутки на восстановление», — заявила с улыбкой наставница, оставив меня в раздумьях о том, какая из этих фраз в данной ситуации и в данном контексте звучит более безумно.

— Тише ты, тупая лошадь! — гаркнув в голос, а после вспомнив, в каком положении находится, утихла Фрида. Скакун постоянно брыкался, ржал и требовал угощений, нервируя и без того вспыльчивую кареглазку. — Если сумею затянуть тебя в Тэтэнкоф, на колбасу пущу… — под очередную волну лошадиного ржания рыкнула ведьма.

— Говорят: какая лошадь — такая и наездница, — в шутку произнесла Фелиция, получив в ответ ту же реплику только с кривляньями и исказившейся рожицей.

Пробуждения спящей принцессы стало настоящей внезапностью для Бьянки. Сходу дёрнувшаяся, паникерша, царапаясь и щипаясь в переполненном гордостью и силой сопротивлении, отказавшись слушать всех, включая подлетевшую к нам Гору. Ровно до тех пор, пока не выбилась из сил.

— Моё имя Дейда, я… — попыталась представиться наставница, но ребёнок, не желая слушать своих пленителей, набрав в лёгкие побольше воздуха, вновь завопил.

— А моё — графиня Кларимонд Тэтэнаф, и я не боюсь вас, подлых предателей, отравителей и-и… — растерянно и испуганно глядя на окружающий нас лес, стала заикаться от страха светловолосая. — И проклинаю… — Договорить ей Бьянка не дала. Мощным рывком та, словно сумку, выдернула из-за спины частично замотанную в ткань графиню, а следом, создав на пальцах ледяное лезвие, приставило то к горлу малышки.

— Закрой свою пасть, — рыкнула она, — и не смей говорить о проклятьях…

Данный поступок сильно удивил всех нас. Я хорошо помнил на примере уличных убийц, как относится Брун к словесным «проклятиям», а также понимал, почему ребёнок, глядя на здоровенную Гору, прибывая в диком ужасе, пускал слёзы и сопли. Придётся вмешаться, пока у графини сердце от страха не остановилось.

— Можешь убить меня, грязная ведьма, но ты никогда не получишь от Тэтэнаф желаемого. Тебе никогда не увидеть моих слёз! — полностью противореча самой себе, проливая крокодильи слёзы, гордо проголосила малышка.

— Ваше величество! — спрыгнув с лошади и преклонившись пред девчонкой на одно колено, проговорил я. — Вы всё не так поняли, мы не душегубы, а ваши спасители и верные подданные. — Крики затихли, а это значило, что мне удалось её хоть немного отвлечь и заинтересовать. — В верном лишь вам городе Тэтэнкоф стали подозревать, что от вашего имени правит кто-то другой. Собранная нами группа в срочнейшем порядке прибыла в резиденцию и, убедившись в подмене, с боем вырвала вас из цепких лап регента, всё это время державшего вас в магическом заточении.

— Магическом заточении? — раскрыв от удивления огромные глаза, переспросила графиня.

— Верно, всё это время вас держали в плену. Творя от доброго имени Кларимонд разного рода злочинства и подлости, мешавшие жизни и развитию вашего народа. — Встав с колен, театрально с восхищением взглянул на девчушку. — Мы, ваши верные подданные, — указав рукой на окружавших нас женщин, произнёс я. — Наши павшие товарищи и все мы рисковали жизнью ради светлого будущего, к которому вы, великая наследница рода Тэтэнаф, непременно приведёте родной для каждого северянина город Тэтэнкоф.

От столь пафосных слов Фрида даже присвистнула, получив за это увесистый подзатыльник от находившейся рядом Фелиции, точно так же, как и подруга, с трудом сдерживавшей свой смех. «Годами не видели вашего рода, и ещё б столько же», — читалось в презрительном взгляде Дейды, но, к счастью, та оказалась достаточно умной, чтобы не вмешиваться.

— Тогда, если вы слуги, почему она хотела меня… Ну вы суть поняли, да? — с наполненными страхом глазами поглядывая на всё ещё не успокоившуюся Бьянку, запинаясь спросила графиня.

— Потому что проклятие в кругах ведьм — это крайне страшное оружие, особенно когда произносится под сильными эмоциями… — подъехав к нам на своей лошади, с максимальным почтением в голосе проговорила Гертруда, а после представилась. Реакция аристократки последовала незамедлительно, громкое имя одной из самых знаменитых наставниц академии взяло своё, и та наконец-то успокоилась и позволила нам раскрыть полную картину происходящего в регионе.

По-взрослому деловито выслушав, она, полностью доверившись нам, и тотчас выдала всё случившееся с ней за последние годы. Графиня говорила много: и об отравлении матери, и о попытке регента взять её под контроль, и о дне, когда она чисто случайно увидела рыжеволосую служанку на своём троне, именно это воспоминание и стало для неё последним.

Формальное предложение укрыться в Тэтэнкофе под крылом верного щита города Эльги Бэтфорт девочка восприняла со всеми возможными благодарностями и одобрением, лишь одна маленькая деталь продолжала смущать графиню.

— Может ли молодой лорд разделить со мною одно седло, прошу прощения за мои слова, но это ведьма и её взгляд по-прежнему меня пугают. — Думаю, инцидент с ледяным лезвием у шеи Кларимонд ещё долго припоминать Бьянке будет.

— Прошу прощения, но я слишком плох в управлении лошадью, да и к тому же, госпожа, я не лорд, а простой горожанин, не пристало графине…

— Горожанин? Вот и славно, значит, проблем нет, а за лошадь не переживай, я в седле с четырёх лет и, так уж и быть, покажу своему верному подданному пару фокусов… Эй, ведьма, а ну отмотай меня обратно! — Пытаясь высвободиться из ткани, с пренебрежением обратилась к Бьянке графиня, отчего моя честолюбивая ведьма аж глаза закатила.

Дорвавшись до свободы, дитя, словно ничего и не было, резво спрыгнула с лошади и, ощутив под ногами мягкую лесную почву, еда не рухнула задницей в грязь.

— Осторожнее, ваше высочество, — подхватив ту за руку и не дав испачкать белоснежную пижаму, проговорил я. Раскрасневшись и ссылаясь на ещё не отошедший от «магической темницы» ум, она резво запрыгнула на мою лошадь. Пусть у нас и оставались свободные скакуны, от «попутчицы» меня это не освободило. «Делай, как я, и учись!» — зачем-то пришпорив коня и пустив того в опасный в лесу галоп, заявила та. Обратная дорога начинала мне «нравиться».

Каждый взрослый знает: найти общий язык и взаимопонимание с подростком в переходном возрасте ой как не просто. Сейчас она с восторгом и трепетом обсуждает войну и героические подвиги, а уже спустя секунду, зацепившись своим несформировавшимся умом за единственное мною сказанное слово, полностью оспаривает значимость и жизнеспособность чужого мнения. Отрицание всех старых порядков, правил и устоев — вот что такое подростковый период.

Время шло, мы ехали, она с улыбкой говорила, я полностью заткнувшись и мысленно оградившись от потока ненужной информации, слушал. Под шутки типа «дети тянутся к самым чистым и добрым», исходившие от Фриды, показал той средний палец, благо ведьма этого мира не знала, что значил этот жест, и лишь ответила на «фак» беззлобной улыбкой.

— А ты, Глауд? Как такой молодой, умный, а самое главное симпатичный молодой человек оказался в столь опасном месте? — «Как мило, птенчик учится делать свои первые комплементы».

— Я не мог остаться в стороне, зная, что её светлость в плену. Да и к тому же вы зря недооцениваете меня, я умелый воин и вполне могу за себя постоять.

— Ха-ха, сколько бравады, а ведь постигни вас неудача, тебя могли бы взять в плен и изнасиловать, мои стражницы часто промышляли таким, когда ловили очередного варишку, пробиравшегося в наши земли. — «Как будто в сексе с женщиной может быть что-то плохое».

— Кто бы кого ещё насиловал… — Показавшись из-за спины, проскакала вперёд подслушивавшая всё это время Брунхильда, вслед за которой, так же с презрением глядя на меня, проскакала кошка. Эта-то хоть за что на меня дулась?

— Как погляжу, у этой ведьмы и освобождённой рабыни на вас, Глауд, одинаковые виды, — деловито подметила девчонка, слегка замедлив коня и отпустив лишние уши подальше продолжила: — Моя бабушка часто говорила: «Кларимонд, ищи мужа в кругах себе подобных». И мать говорила точно так же.

— Вас что-то смущает в словах достопочтенных дам?

— Смущает, — с улыбкой фыркнула Тэтэнаф, — то, что одна взяла себе в мужья обычного крестьянина, а вторая сделала своим фаворитом раба и, вскоре освободив того, так же вышла за него замуж. Вот почему эти старые клячи требовали от меня того, чего сами так и не сделали? Почему они ушли, так и не объяснив мне, как и кого я должна любить и защищать?.. — голос графини вновь наполнился печалью.

— Любовь, ваша светлость, это не то, чему можно научить… — Положив руку на голову малышки, принялся гладить ту, словно мелкого вредного питомца, замученного, уставшего и требовавшего своей порции вечерней ласки. — Ведьма, что едва вас не убила, моя будущая жена. Она аристократка, а я чернь, но вот приспичило ей, и всё. Мать не слушает, и даже отказ мой не приняла, а спустя каких-то пару недель я уже сам готов был сделать той предложение.

— Познали силу и красоту денег, уважаемый Глауд? — с широкими удивлёнными глазами спросила графиня.

— Нет, кажется, просто наконец-то осознал, что значит по-настоящему любить…

— Сколько? — разрушив всю драматичность момента, резка спросила графиня.

— Сколько раз я отказывал Бьянке? — ища смысл в вопросе, переспросил я.

— Сколько у тебя жён? — с каким-то зловещим огоньком в глазах спросила девчушка.

— Ни одной, — честно ответил я.

— Второй буду, или первой, если ведьма пролетит. И не смейся, я девушка серьёзная, властная, вот в город вернёмся и… — Мой искренний смех перебило внезапное покушение на пост моей второй жены. Под злобные «не смейся» и «я серьёзно», слегка стеганул лошадь, дабы нагнать оторвавшуюся от нас группу. Наконец-то мне и нашему городу повезло по-настоящему, ведь сейчас со мной на одном коне сидел пусть немного и избалованный, но вполне достойный молодой правитель, влиять на решения которого, тем более при Бэтфортах, особой сложности не составит.

Отужинав, решили сегодня побольше отдохнуть. Тому способствовала Гертруда, приблизившаяся к полному исцелению, а так же всю дорогу хихикавшие за моей спиной Фрея и Фрида, что вместо восстановления своих сил бездельничали и делили снятые с убитых преследовавших нас ведьм и стражниц трофеи. Да и Дейде, так же пропустившей пару не самых приятных ударов, требовался покой и отдых. В общем, не успело солнце спрятаться за лесом, а мы уже трапезничали. Воинские угощения стали для привыкшей к роскоши Кларимонд испытанием, точно таким же, как без помощи слуг ходить в туалет и ухаживать за своими до безумия длинными волосами. Назвав свою шевелюру достоянием Севера, а предложившую ту срезать Брунхильду западной варваршей, Тэтэнаф, опасаясь всех, даже наставниц, продолжала хвостиком бродить за мной, постоянно при этом броня непонимающих истинной красоты вассалов. «Эй, нянечка», — кривляясь в своей манере, шушукала Фрида, когда мы, покончив с делами, расселись у костра, а я, решив слегка облегчить нам всем дальнейшую жизнь, принялся заплетать Кларимонд косу, прядь за прядью складывая вместе, разделяя и переплетая длинные волосы. Пальцы постепенно двигались всё ниже и ниже. Луна уже давно покорила небосвод и под завывание северного ветра сквозь тонкую пелену защитного купала глядела на нас своим зловещим оком.

За обстановкой вокруг лагеря следили наставница Гертруда и лучше других ориентирующаяся в темноте тигрица. Бесшумно наворачивая круги вокруг лагеря, зверодевушка то и дело останавливалась, напряжённо прислушивалась, а после вновь продолжала своё движение по кругу. Сперва это нервировало, но после обхода трёхсотого стало чем-то обыденным для меня и для четырнадцатилетней Кларимонд, так и не сумевшей сомкнуть своих глаз. То ли эффект ядов и магии, усыплявшей её месяцами, так действовал, то ли стрессы, пережитые за последний день, давали о себе знать — понятия не имею. Однако, в отличие от неё, я, покончив с косами и наведением порядков на голове нашей будущей правительницы, в сон провалился моментально и даже заметить не успел, как пришёл момент просыпаться.

— Глауд, Глауд… — дёргая меня за рукав, едва слышно нашёптывала девчонка. А следом, когда я заспанным глазам всё так же обнаружил на небе проклятую луну и хотел было поинтересоваться, а с херали той надо, девочка, приложив мне палец к губам, рукой указала в сторону наших переполошившихся девчат.