Корея. 1950

Глава 2

14 октября 1950 года от Рождества Христова. Горная система Тхэбек южнее Пхеньяна.

Майор Михаил Кудасов, военный советник при Корейской народной армии.

Оторвав бинокль от глаз, я с трудом проглотил вставший в горле ком — после чего глухо обратился к Гольтяеву:

— Паша, они тащат с собой два миномета — штатные британские двухдюймовки, вроде немецких пятидесяток. Только весят эти трубы всего пять килограмм в боевом положение… Нам до вершины перевала осталось всего ничего — но бойцы устали. А когда янки оседлают высоту, они нас уже на спуске минами-то и достанут, уйти не успеем… Нужно встречать. Может, твой снайпер их метров на пятьсот или хотя бы триста подпустит, а уж там?

Майор, также убравший командирский бинокль, отрицательно мотнул головой:

— Как только он первого минометчика уложит, остальные янки залягут — и тогда Чимину головы не поднять. Я разглядел у них как минимум два ручных пулемета — штатный «Браунинг» и наш, трофейный ДП-27… Плюс у американцев свой снайпер со «Спрингфилдом». Прижмут бойца огнем и минами закидают.

Я огляделся по сторонам, остановив взгляд на напряженно замершем Юонге — естественно, слышавшим весь разговор. После чего коротко приказал:

— Юонг, вам придется нести носилки по двое. Постарайтесь добраться хотя бы до вершина перевала… А там смотрите, чем кончится бой. Если американцы двинутся вперед… Попробуйте уйти. Нет — дождитесь нас.

— Товарищ майор! Прошу оставить меня…

Я прервал товарища предупредительным жестом руки:

— Если ты останешься, носилки со вторым раненым придется бросить — все бойцы майора Гольтяева нужны в засаде. Считай, что это приказ старшего по званию, товарищ капитан! Только карабин с мортиркой оставь… И гранаты.

Я успел неплохо узнать Юонга за несколько месяцев совместной подготовки — да и в бою он успел зарекомендовать себя с лучшей стороны. И сейчас я ясно прочитал на его лице неподдельное разочарование, горечь… Здоровую злость к врагу. Он осознает риски — но уже очень давно сделал выбор в пользу вооруженной борьбы за Родину, поставив жизнь на кон.

Однако приказ старшего по званию есть приказ. Юонг хмуро передал мне карабин (он взял дополнительное оружие к штатному ТТ по моему примеру), после чего снял с плеча сумку с гранатами и мортиркой.

Между тем, майор осназа, задумчиво посматривая вниз, негромко спросил:

— Что предлагаешь, Миша?

За последние пару дней у нас с Пашей сложилось… Взаимопонимание. Ранее мы были лишь шапочно знакомы по службе военспецами. Но так уж получилось, что во время отступления попали в одну колонну. А когда потребовалось выставить заслон и задержать врага, и в заслон попала именно моя батарея, Гольтяев и остатки его группы (потерявшей кадрового командира) добровольно присоединились к нам.

Пока что мы с майором не разобрались, кто будет старшим и чьи конкретно приказы будут выполняться. У довольно специфическая подготовка и достаточно боегово опыта — но пока у нас были пушки, первую скрипку играл я. Не пытаясь, впрочем, давить… В тот период мы просто делились всеми идеями и предложениями, обсуждая их на равных. Надеюсь, так останется и впредь…

Невольно усмехнувшись, я ответил наигранно-бодро:

— Как что? «Артиллерийскую засаду»! Я же по профилю артиллерист все-таки…

В обращенном на меня взгляде Паши сквозит что-то такое… В общем, я постарался объяснить задумку уже без всякого ерничества — коротко и сжато, по существу:

— Головной дозор американцев держится всего в двадцати метрах от основных сил взвода. А теперь посмотри вперед: чуть выше над тропой нависают скальные уступы. Между ними и ближайшим вероятным укрытием ниже по тропе — практически пятьдесят метров открытого пространства. Все просто. Мы схоронимся за уступами, подпустим янки поближе… И закидаем их «лимонками». Причем гранаты «подвесим» в воздухе, метая с секундной задержкой. Уцелевшие наверняка отступят вон за то скопление валунов на тропе — но там-то я их достану из мортирки!

Гольтяев согласно кивнул — и я продолжил:

— Даже если враг приглядывает за нами, то группу с носилками на подъеме все равно разглядит… Конечно, есть риск, что янки догадаются о засаде по малочисленности ушедших, и выдвинут головной дозор чуть вперед — но так ведь и у нас иных вариантов уже не осталось.

Немного подумав, Паша кивнул уже утвердительно — после чего добавил:

— Поменяешь ППШ на один из карабинов? Бём у нас хорошо метает гранаты, он заляжет с тобой в паре — а я расположусь чуть левее с Джису. Сверху вы сможете метать гранаты, почитай, к самым валунам — то бишь в хвост группы, растянувшейся на открытом участке. А мы тех, кто поближе, встретим из ППШ — почитай, в упор встретим.

— Добро!

…Я залег рядом с молчаливым Бёмом немного в стороне от края уступа, распластавшись на холодных камнях. Не самая удобная лежка — да и пропотевшую спину ой как холодит… Но тревожится сейчас будущими проблемами со здоровьем просто глупо — пережить хотя бы ближайший час!

А загадывать на войне нельзя, гиблое это дело… Давно уже для себя понял, что все в руках Божьих — кто-то умудряется целым выйти из самой дикой заварухи, а кого-то уже в тылу на излете достает случайная пуля. Кто-то выживает с распоротым животом, где гнилое мясо жрут черви — а кто-то загибается от столбняка или заряжения крови, хотя рана была вовсе не смертельной…

Короче, на войне не загадывают.

Между тем, внизу уже слышатся негромкие голоса и шаги ступающих по камням американских солдат. С запозданием приходит мысль, что в погоню за нами ринулись крепкие ребята явно не робкого десятка. Наверняка янки уже имеют боевой опыт — а значит, в свое время сталкивались с японскими засадами. Плохо, что сказать…

Впрочем, как я уже сказал Паше — иных вариантов кроме засады у нас не осталось.

Я легонько ткнул Бёма в бок, кореец молча смежил веки, дав понять, что понял… Очень медленно, стараясь не звякнуть металлом, я аккуратно сжал усики предохранительной чеки и потянул за кольцо — при этом крепко стиснув в руке рубчатый корпус гранаты и спусковой рычаг. До броска его ни в коем случае нельзя выпускать из пальцев, иначе «лимонка» гарантированно рванет через три-четыре секунды…

Надо отдать должное — боец осназа повторил все манипуляции с гранатой столь же бесшумно, чем заслужил мою одобрительную улыбку; Беем мягко улыбнулся в ответ, приняв беззвучную похвалу.

А после вновь потекли томительные секунды изнуряющего ожидания. Я уже успел представить, что подцеплю на этих камнях воспаление легких или пневмонию, и бесславно загнусь без лекарств… Впрочем, куда страшнее и реальнее иная фантазия — в ней янки УЖЕ разглядели засаду и спешно разворачивают минометные расчеты, рассчитывая закидать нас «огурцами». Каменные уступы-то укрытием от падающих сверху мин нам точно не послужат…

Я именую мины-пятидесятки «огурцами» по привычке — ведь именно так фронтовики прозвали немецкие боеприпасы к ротным минометам вермахта во время Отечественной. Да и два дюйма на самом деле не 50, а 51,25 миллиметра… Но сейчас эта разница действительно несущественна.

С другой стороны, если янки проявят признаки беспокойства именно перед засадой — а то и начнут готовить к бою гранаты или минометы, Чимин должен открыть огонь. Снайпер залег в двухстах метрах выше по тропе, схоронившись за жухлым кустарником; но и в противном случае, первый выстрел все одно за ним. По замыслу Гольтяева, Чимин открывает огонь, как только следующий впереди солдат ООН поравняется с «ориентором» — приметным валуном с выщерблинами, что мы уложили на тропе в десяти метрах ниже уступов…

И первая пуля — снайперу янки.

Я стараюсь дышать размеренно — а затем и вовсе задерживаю дыхание, силясь подавить совсем некстати возникшее желание покашлять; в горле защекотало… Между тем, шаги и негромкие голоса янки раздаются уже совсем близко — в считанных метрах от засады.

Чимин что, уснул⁈

Выстрел снайпера грохнул будто в ответ на мои мысли — непривычно гулко, пронзив воздух над перевалом хлестким ударом кнута. И я тотчас шумно втянул воздух, уже не боясь встревожить врага — одновременно с тем отпустив спусковой рычаг гранаты.

Двадцать два, двадцать два!

Скороговоркой повторив про себя заветные цифры, метаю «лимонку» вниз, едва приподнявшись над камнем… Но за мгновение до того уже огрызнулись огнем оба ППШ!

Не знаю за американские «Томпсоны» — но как по мне, лучшего оружия ближнего боя, чем пистолет-пулемет Шпагина, просто не найти. Скорострельность — шестнадцать с лишним пуль в секунду, немногим меньше, чем у «пилы Гитлера» МГ-42. Сильный маузеровский патрон прошивает человека насквозь — или оставляет тяжелые раны… А общий вес и массивный деревянный приклад позволяют держать хорошую прицельную дальность.

Впрочем, сейчас результат показали бы даже МП-40 вермахта…

Паша и Джису опустошили емкие диски на семьдесят один патрон (у ленд-лизовских «Томпсонов» было по пятьдесят) за четыре секунды — буквально изрешетив пять человек головного дозора! Да еще сколько-то солдат в составе взводной группы… И к моменту, когда отстучали длинные (на подавление) очереди ППШ, я успел метнуть только вторую «феньку» (от Ф-1), взорвавшуюся в воздухе уже у самой тропы… Только теперь я отчетливо услышал звук подрыва «лимонки» — а затем и хлесткий выстрел СВТ Чимина.

Не иначе, кто-то из американцев достал собственную гранату для ответного броска — или же какие-то отчаянные храбрецы попытались изготовить к бою пулеметы…

Я успеваю разжать усики и вырвать чеку еще на одной «феньке» — после чего, «подвесив» ее в воздухе с секундной задержкой, снова ныряю за камень уступа. А в ответ уже бьют автоматные очереди американцев, на близкой дистанции не уступающих в эффективности ручным пулеметам… Как только замолчали ППШ, янки безрассудно-храбро рванули вперед, надеясь числом задавить крошечный заслон. Но прижимая янки к земле, Чимин срывается на беглый огонь, выпустив последние пять патронов магазина СВТ практически залпом… Очередную «лимонку» бросает вниз Бём — приподнимаясь также невысоко, как и я.

Пожалуй, только это и спасает нас от ран — плотность огня янки, подтянувшихся наверх, заметно выросла в считанные секунды. Удары тяжелых пуль сорок пятого калибра ощущается даже сквозь крошащийся камень!

И вновь мой бросок — четвертая, предпоследняя граната… У бойцов Паши было по две «лимонки» на брата — и они передали нам с Бёмом весь свой запас. Но, несмотря на крепкую подготовку, автоматизм отточенных действий и выверенные броски, мы с осназовцем неспособны заменить собой минометную батарею… И все же после очередного, практически синхронного подрыва двух «фенек», вражеской огонь поутих — и этим воспользовались Паша и Джису, успевшие перезарядить автоматы.

— Миша! Кажись, за валунами уже минометы разворачивают!

— Твою же ж… Прикрывайте!

Я передал Бёму последнюю гранату, после чего подтянул «мосинку» за ремень. Естественно, мортирку я заранее закрепил на дуле карабина, зафиксировав специальный паз и выступ, затянул винт шарнирной петли…

И также заранее я зарядил ее осколочной гранатой ВОГ-1, утопив последнюю банником. Конечно, хотелось бы без него… Зато ВГ-44 имеет специальные нарезы (те, что мелкие), исключающие заряжение перевернутой гранатой.

В патронник карабина уже дослан специальный холостой патрон, разработанный под мортирку; еще четыре покоятся в магазине. Вот только, в отличие от ружейного гранатомета Дьяконова, прицельные приспособления ВГ-44 предназначены для прямого выстрела на дистанцию 50 — 200 метров (прицельная планка имеет всего четыре позиции). Поначалу я хотел приноровиться и все одно накрыть янки навесным огнем… А потом понял, что смогу достать их, выстрелив по скальному выступу — отстоящему в пяти метрах от укрытия на противоположной стороне тропы.

К тому же еще один скальный выступ нависает над самим подъемом чуть позади высоких валунов — за которыми наверняка и расположились минометные расчеты янки. Так что достать врага можно — вот только придется приподняться над уступом, служащим мне единственной защитой.

Ладно, чего тянуть…

Я рывком перевернулся, по-пластунски сместившись вперед, уложил цевье карабина на камни — и быстро совместил мушку с нижней прорезью прицельной рамки. Совместил на скальном выступе — тем, что на противоположной стороне тропы… Меня заметили — и чуть выше головы тотчас резанула короткая, пристрелочная очередь.

Вторую, в два-три патрона, уложат точно в лицо…

Уложили бы сразу — да мешает ответный огонь двух ППШ. Осназовцы теперь стараются бить точно, выверено, одного за другим доставая американцев, рассосредотовшихся на открытом участке тропы — и уже потянувшихся назад, к валунам. К тому же нас крепко выручает беглый огонь Чимина, успевшего сменить и практически расстрелять второй магазин СВТ…

Все это я осознаю лишь краем сознания — уже утопив приклад в плечо и мягко, на выдохе потянув за спуск.

Выстрел!

Коротко зашипев от боли, я сноровисто отполз назад — если бы не специальный плечевой упор, получил бы перелом, не иначе! Но внизу уже грохнул ВОГ, ударивший по скальному выступу за укрытием янки — и выбивший обильное каменное крошево.

Оно должно резануть по минометчикам не хуже осколков!

Спешно срываю предохранительный колпачок со второй осколочной гранаты — и загоняю ее в мортирку, до упора трамбую ВОГ банником. После чего досылаю холостой патрон рукоятью затвора… Все, к стрельбе готов.

Но уже свистит в воздухе первая мина…

— Прикрывайте!

На тропе взрывается последняя граната Бёма. Перехватив СКС, он также смещается вперед — а мина янки бьет неприцельно, метрах в пятнадцати выше по тропе. До меня долетают только каменные крошки — но долетают на излете. Через ватник удар по спине практически не ощущается… Поймав момент, отстреливаю второй ВОГ по скальному выступу, нависающему над тропой — и после взрыва слышу отчетливые крики раненых.

— Молоток, Мишка! Давай еще!

Спешно перезаряжаю мортирку в третий раз — и, приподнявшись, вновь бью в скальный выступ над тропой. Одновременно с тем отмечаю, что на тропе между засадой и валунами-укрытием распласталось не меньше двух десятков тел убитых или тяжелораненых солдат! Последние едва шевелятся…

Американцы сделали крупный промах, попытавшись атаковать вверх по склону в начале боя, будучи уверенными в малой численности «узкоглазых». Нет, ну а что — всего два ППШ! И «неопытные» корейские автоматчики, перебив дозор, сразу израсходовали диски… Да тут еще и желание отомстить добавилось.

Впрочем, янки-то и требовалось прижать нас огнем многочисленных автоматов — ведь на столь малой дистанции их короткоствольные «маслянки» вполне справлялись с задачей. А под прикрытием плотного огня товарищей гранатометчики врага закидали бы засаду осколочными Mk II… Вот только с корейской стороны работал снайпер с точной, а главное, скорострельной винтовкой, «отсеявший» гранатометчиков! То-то мне показалось, что взрывов внизу было как минимум на два больше… Плюс навели шороху и наши с Бёмом «лимонки», что мы сумели «подвесить» в воздухе.

И пусть «лимонку» нередко переоценивают, путая предельную дальность разлета осколков в сто метров и зону сплошного поражения… Что в корне неверно. Но все-таки сильная оборонительная граната, она крепко проредила янки на открытом участке тропы — к тому же взрываясь над землей!

С другой стороны, если бы американцы не рискнули атаковать вверх по склону, а сразу откатились бы за валуны всем взводом, то понесли бы куда большие потери от моих ВОГов…

Оставшиеся две гранаты я торопливо разрядил в сторону врага, взяв прицел чуть выше валунов; в итоге они взорвались ниже по тропе — но судя по крикам, также кого-то достали.

А вот минометы янки, сделав один единственный выстрел, как-то уж совсем мертво замолчали…

— Паша, я все! Остались только куммулятивные, их бы поберечь!

Гольтяев молча поднял вверх сжатый кулак — знак снайперу и бронебойщику с ПТРС, чтобы бдели и прикрывали. Последний в бою не участвовал — но мог бы навести шороху бронебойно-зажигательными пулями, коли нам стало бы совсем тяжко… После чего майор коротко приказал:

— Прикрывайте! Мы вниз.

— Понял!

Я быстро сменил укороченный карабин Мосина на СКС, приготовившись бить по вспышкам… Самозарядка Симонова — куда более практичная и удобная в бою, нежели сыроватая СВТ, не получившая должного признания на фронте. При этом СКС использует не тяжелый винтовочный, а укороченный промежуточный патрон калибра 7,62×39 с меньшим импульсом отдачи — и более мягкой, точной стрельбой.

Очень простое вышло, удобное оружие. Флажок предохранитель у спускового крючка с правой стороны; прицельная планка со шкалой от 1 до 10, стандартно стоит на 3-ке — 300 метров, выверенная на фронте дистанция стрельбы в поле. В городской же застройке можно выставить и на 100… Заряжение — простейшее: требуется отвести назад рукоять затвора, поставив на затворную задержку. После чего неотъемный магазин на десять патронов можно заряжать как вручную — так и с обоймы, нажимая на гильзы ближе к обойменной планке. Затем отвести рукоять затвора до упора назад — и тут же подать вперед, досылая первый патрон в патронник…

К слову, после отстрела всех десяти патронов в бою, затвор сам становится на задержку, упрощая перезарядку. Но главное — у СКС полуавтоматический режим огня, рукоять затвора вообще не нужно трогать! Плюс ко всему небольшой вес (как у «Светки» — и на шестьсот грамм меньше «трехлинейки»), простота разборки, надежность… И вновь приходится очень остро жалеть, что в начале Отечественной у нас не было таких вот СКС.

Я прижался к камням, утопив приклад в плечо — и нацелил карабин на валуны-укрытие, готовый открыть огонь на любое движение. Между тем, Паша и Джису уже спустились к трупам солдат головного дозора, начав обыскивать тела павших на предмет гранат… Как бы я ни старался держать прицел, но пропустил момент, когда из-за камней показался вражеский солдат; тотчас грохнул выстрел СВТ, и солдат скрылся из вида.

Я постарался прицелиться еще более тщательно — хотя умом понимаю, что излишняя концентрация на одной точке может помешать вовремя заметить очередного врага… Двумя короткими очередями ударил в сторону янки и Джису — в то время как Паша поспешил к валунам, сжимаю в руках две трофейные гранаты.

В сущности, Mk II — это ведь все та же до боли знакомая нам «лимонка», только в американском исполнение… Я невольно улыбнулся: осназовцы сейчас делают все то, что хотели сделать сами янки — короткие, беспокоящие очереди Джису держат уцелевших в напряжении, прижимая к земле. В то время как Гольтяев стремительно приближаются к врагу, изготовив гранаты к бою! И действительно, уже пару секунд спустя первая «лимонка», отправленная выверенным броском майора в полет, благополучно перелетала через валуны…