Корея. 1950

Глава 11

19 октября 1950 года от Рождества Христова. Округ Хванджу, провинция Хванхэ. Горная система Тхэбек южнее Пхеньяна.

Майор Михаил Кудасов, военный советник при Корейской народной армии.

…Бой гремел весь день; потеряв еще пару танков и несколько БТР, янки откатились. Огонь крупнокалиберных пулеметов с бронетранспортеров, в теории, мог поддержать атаку американцев — а может, они решили сделать самоубийственный для десанта, но нестандартный ход, подкатив солдат к вражеским позициям прямо на броне? Как бы то ни было, бронетранспортеры в считанные мгновения подожгла неподавленная артиллерия корейцев; врагу не помогла даже штурмовка наших позиций реактивными самолетами! Кроме того, янки и бритты попробовали обойти заслон КНА с флангов — что весьма непросто, учитывая сложный рельеф местности.

Маневр противнику ничего не дал — обходных путей в тыл отважным корейцам, словно триста спартанцев закрывших собой дорогу в узкой горловине долины, не нашлось… Впрочем, тут надо понимать, что такое подвиг трехсот спартанцев царя Леонида. Ведь это вовсе не продолжительные бои в Фермопилах, где в реальности встало все войско Спарты и некоторых ее союзников, нет! Это уже заключительный этап трагедии, когда небольшой отряд оставленных в прикрытии воинов («священный отряд»?) во главе с царем задержали врага, пожертвовав собой, но позволил соратникам оторваться… В сущности, корейское прикрытие повторило именно этот подвиг древних греков — надеяться, что наши сумеют столь же стойко сражаться на изрытых бомбами позициях еще один день, увы, не приходилось…

Особенно отчетливо я это понял, оказавшись на этих самых позициях — увы, лишь ближе к рассвету мы с группой смогли переместиться вперед, покинув занятую противником долину и ползком миновав нейтральную зону, заваленную трупами янки и бриттов. Ну, как заваленную — навскидку где-то около трехсот человек потерял враг, не считая танковых экипажей и смертников, брошенных в бой на броне БТР! Те сгорели вместе с громоздкими полугусеничными машинами…

Но позиции наши оставили. Тела павших эвакуировать не удалось; с учетом того, что основные потери корейцы понесли во время ударов с воздуха и от огня танковых пушек по батареям (в первые минуты боя), посчитать погибших защитников невозможно. Может, с сотню, может и чуть больше… Разбитые вражеским огнем орудия никто вывозить не стал — но и найти среди них хоть одно исправное для стрельбы через ствол я не смог; целых панорам противнику никто, естественно, не оставил. Да и уцелевших снарядов среди кучи стрелянных гильз я впотьмах сумел найти только две штуки.

Впрочем, у нас было совсем немного времени на осмотр оставленных позиций — начало светать, а с рассветом враг возобновил наступление. Поначалу не очень активное — янки опасались ураганного огня корейцев; но как только они поняли, что заслон оставлен, принялись уже открыто разминировать дорогу минными тралами, закрепленными на танках…

Осознав это, мы отошли еще на пару верст от места боя — после чего вновь углубились в ближайший поросший лесом распадок между сопок, где без сил рухнули на землю. Привал! Ведь не спали, почитай, всю предыдущую ночь — да и большую часть последней… Кроме того, отдых на голых камнях под грохот взрывов и рев реактивной авиации полноценным никак не назовешь! Мне хватило сил разве что нарубить лапника под лежак, да устало рухнуть сверху, предварительно пожевав обезвоженной британской солонины, оставшейся от трофейных английских пайков.

После чего я провалился в глубокий сон без сновидений…

И был бесцеремонно разбужен — Паша Гольтяев энергично так встряхнул меня за плечо.

— Миша, подъем! Враг!!!

Майор говорит свистящим шепотом, глаза осназовца горят бешенным огнем. Коротко кивнув, я живо поднялся с лапника, потянув к себе ремень ППШ. К пистолету-пулемету, правда, остался один полный диск и еще один половинчатый — да и тот набили последними пистолетными патронами из обойм табельных ТТ… Но еще на один скоротечный бой должно хватить.

С лежаков также поднимаются и мои батарейцы, разбуженные бойцами Гольтяева; они-то как раз и несли дневную вахту, вовремя обнаружив противника. Общаемся в основном жестами или шепотом — впрочем, корейцы итак слышат близкий гул моторов…

Паша молча махнул рукой, призывая двигаться вслед за ним. Бойцы вытягиваются за майором редкой цепочкой; замыкаю группу я, пытаясь понять, почему мы идем на шум моторов, а не удаляемся в сторону сопок⁈ Разве что Гольтяев принял решение разобраться в ситуации, провести разведку — на все сто процентов убежденный в том, что враг явился не по наши души… С последним я вынужден согласиться — все же таки шли мы не по дороге, а вдоль подножия сопок. Да и в сравнение с отгремевшим вчера сражением засветиться не успели! Следовательно, у свернувших с дороги в распадок янки или бриттов цели явно отличные от преследования…

Шум моторов вскоре затих; впереди раздались громкие, начальственные команды на английском — а затем отчаянные вопли и крики корейцев. И еще не успели мы выйти к опушке леса, как метрах в двухстах от нас грянул ружейный залп.

Твари!!!

Знакомый с расправами немцев над пленными партизанами, подпольщиками и заложниками, я понял происходящее еще прежде, чем нашим глазам предстала картина безжалостного, хладнокровного расстрела. Англичане и американцы порядочные, цивилизованные люди, ведущие «гуманистическую войну» в отличие от германских нацистов? Да как бы не так! Во время летнего наступления КНА на юг, янки получили приказ не пропускать на юг гражданских беженцев — вдруг в их колоннах находятся шпионы? Ну, американцы выполнили приказ со всем рвением — достаточно вспомнить расстрел женщин и детей под мостом у деревни Ноганри, где погибло свыше двухсот человек… И ведь это далеко не единственный случай расправы над беззащитными гражданскими!

К тому же, увы, явно не последний.

Услышав стрельбу, Паша дал знак рукой, призывая замереть; бойцы опустились на колено, ожидая дальнейших распоряжений майора. Теряем время! Продвинувшись вперед, я жарко зашептал:

— Паша, там наших расстреливают! Не вмешаемся, всех положат!

Майор, однако, явственно колеблется. Но словно бы в подтверждение моих слов десяток секунд спустя грохнул повторный залп; отбросив сомнения в сторону, Гольтяев яростно зашептал:

— За мной! Развернулись цепочкой, приготовились к бою! На рожон не лезть, стреляем только после меня!

Секундой спустя осназовец повторил приказ на корейском — и мы двинулись вперед быстрым шагом, сняв оружие с предохранителей. Чимин неотрывно держится подле командира, Бём и Джису вытянулись вправо, держа дистанцию в десять шагов друг от друга. Мы же с артиллеристами держимся на левом фланге, также на удалении; вся группа идет на звук выстрелов, перестроившись полукольцом — замыкающие Джису и Юонгом подались чуть вперед…

Громовым раскатом грохнул третий залп, оборвав крики обреченных — и я невольно ускорился, подгоняемый ненавистью к карателям. Конечно, англосаксам (и островным, и материковым) будет тяжело переплюнуть нацистов… Но перед глазами уже встают овраги, заполненные телами расстрелянных немцами заложников — и кровь в жилах закипает сама собой. В свое время наш партизанский отряд был слишком слаб, чтобы вступать в прямое столкновение с фашистами, устраивающими расправы — немцы в таких случаях всегда выделяли крупные силы. Но теперь-то я могу помешать врагу! И хотя в герои я никогда не рвался, но сейчас, когда англосаксы устроили расправу над безоружными, остаться в стороне просто не могу.

…Опушка леса с карателями и жертвами показалась внезапно — вот я быстро рысил промеж деревьев, следуя к ширящемуся просвету. А вот уже моим глазам предстал строй обреченных, развернутых ко мне полубоком — и расстрельная команда, нацелившая на пленных, перераненных корейцев винтовки «Ли-Энфилд». Британцы! Решили избавиться от балласта, чтобы на марше ничто не мешало… Я поспешно вскинул к плечу ППШ, пытаясь поймать крайнего в цепочке карателей стрелка (остальных закрывают пленные бойцы), но выстрелить не успел. Всего на мгновение опережая меня, раздалась отрывистая команда — и тотчас грянул очередной залп карателей, перебив десяток корейцев. Рядом свистнула пуля, то ли не нашедшая цели, то ли прошившая насквозь тело кого из несчастных…

Нелюди, фашисты!!!

Я крепче прижал приклад ППШ к плечу — ощущая при этом, как бешено рвется из груди сердце. Указательный палец уже лег на спусковой крючок — вот, расстрельную команду бриттов сейчас никто не закрывает, можно бить! Я уже было потянул за спусковой крючок… И все же заставил себя убрать дрожащий палец со спуска волевым усилием. Товарищи еще не успели занять огневых позиций — да и Паша приказал открыть огонь лишь после его выстрела… А между тем, если пленных бритты привезли на обычных грузовиках с небольшим конвоем в пару стрелков, то расстрельная команда прибыла на вместительном американском бронетранспортере М3. Еще ленд-лизовские поставки? Или уже здесь, в Корее янки поделились с бриттами более универсальным и опасным БТР?

Крупнокалиберный «браунинг» со счетов не сбросить — как и еще один пулемет уже под стандартный винтовочный патрон. И пусть стволы обоих «браунингов» отвернуты от лесной опушки (крупнокалиберный нацелен на грунтовку, станковый же так и вовсе задран в небо), первыми нужно снять именно пулеметчиков… В настоящее время с болезненным любопытством следящих за тем, как конвойные подгоняют очередную партию жертв пинками и ударами прикладов.

Собственно, пленных корейцев осталось всего два десятка — они вынужденно сидят на земле, находясь под прицелом пяти конвоиров с пистолетами-пулеметами «Стен»…

За спиной раздался близкий шорох; обернувшись, я увидел снайпера, припавшего на колено и скрывшего корпус за крепким и толстым дубовым стволом. У последнего древесина вязкая, плотная, даже винтовочную пулю может остановить — но, конечно, не крупнокалиберный снаряд «браунинга»! С Чимином все ясно — этот будет стрелять по пулеметчикам в открытой рубке БТР; залегший рядом Гольтяев, силящийся поплотнее утопить в землю сошки ручного «Дегтярева», также будет бить по бронетранспортеру. Все равно иные цели от него закроют спины корейцев…

Осознав это, я рывком дернулся влево, к Бао, только-только залегшему за привычной и милой русскому сердцу березой — в местных сопках те растут наравне с дубами, тополями и множеством хвойных деревьев. Кажется, мое движение заметили — как-то встревожено дернулся один из британских пулеметчиков… Но я уже припал на колено, вскинув приклад ППШ к плечу — и поймав на мушку английских стрелков, вытянувшихся в линию. Теперь-то они развернуты ко мне ровно боком! Указательный палец уже лег на спусковой крючок…

— Fire!

Отрывистую команду английского офицера заглушила очередь моего ППШ, довольно мягко ткнувшегося прикладом в плечо; тотчас ударила СВТ снайпера — и, вторя Токаревской самозарядке, заговорил ручной пулемет Гольтяева. С запозданием в долю секунды закричал Юонг — но уцелевшие корейские бойцы уже попадали наземь… Трое карателей успели выполнить приказ отчаянно рванувшего к БТР офицера; еще двоих прошила очередь ППШ. Остальные стрелки попадали на землю, развернув оружие в нашу сторону — и тотчас над моей головой брызнула древесная щепа, выбитая поспешной очередью «Стена»!

А одновременно с тем ожили моторы грузовиков…

Перекатом ухожу в сторону, спасаясь от вражеского огня; гремят выстрелы Бао, прикрывшего меня беглой пальбой самозарядного «Гаранда». Артиллерист, кажется, успел свалить одного из автоматчиков с началом боя — и радостно воскликнул, зацепив второго… Но после очередного, восьмого выстрела, из казенника трофейной винтовки с характерным лязгом вылетела пустая патронная пачка.

Бао служил в артиллерии, выполнял обязанности подносчика боеприпасов, мог зарядить пушку — ну, и естественно, имел какую-никакую стрелковую подготовку. Но толком набраться реального боевого опыта он не успел — и сейчас допустил сразу две ошибки: не меняя позиции, вел огонь до полного расстрела магазина, и выбрал в качестве укрытия тонкоствольную березу. Чья древесина довольно легко поддается даже пистолетным пулям…

Я успел залечь за крепким тополем, закрыв им большую часть туловища и левую половину лица — и уже нажал на спуск, поймав в прицел приподнявшегося над землей автоматчика, с колена стреляющего в сторону Бао. Очередь ППШ прошила грудь британца ровной строчкой из трех пуль, бросив врага на спину… Но боковым зрением я успел увидеть, что артиллерист безжизненно распластался на земле, так и не успев перезарядить трофейный «Гаранд».

— Тварь!!!

Я попытался прицелиться в последнего автоматчика — однако деревья впереди меня мешают поймать врага на мушку… Но тут кто-то из корейских пленных что-то отчаянно прокричал — и на опушке начался настоящий хаос! Бойцы бросились на своих палачей, сцепившись с ними в рукопашной — порой принимая близкие выстрелы врага в упор… И все же уцелевшие британцы оказались связаны отчаянной, яростной дракой в считанные мгновения!

Юонг и осназовцы вынужденно сосредоточили огонь на водителях грузовиков, попытавшихся было убраться по грунтовке — а я рванул вперед, надеясь настигнуть водителя бронетранспортера! Последний также решился покинуть поле боя, несмотря на оставшихся сослуживцев…

Пара секунд бега — и вот я уже выскочил на опушку. Дорогу мне преградил клубок из сцепившихся, грязно ругающихся противников: британца и двух наседающих на врага корейцев. Одного из обессилевших в плену бойцов каратель сумел отпихнуть ногой, но второй намертво вцепился ему в горло! Пистолет-пулемет отлетел в сторону — и как бы англичанин не пытался извернуться, ударить в ответ или оторвать от своей шеи пальцы недавней жертвы, боец с яростным завыванием продолжает ломать гортань врага…

Я побежал вперед, понимая, что здесь моя помощь не нужна — но уже через десяток шагов замер: на моих глазах вражеский стрелок резким, поставленным ударом правой сбил наземь одного из противников. После чего каратель потянулся к поясным ножнам со штатным штык-ножом, и уже схватился за ладную рукоять с выступами под пальцы… Но упал, сбитый наземь короткой очередью ППШ.

И вновь я бегу вслед бодро катящему по грунтовке бронетранспортеру; на мгновение взгляд зацепился за убитого в спину офицера, командовавшего расстрелом. Чимин молодец, достал вражину… Но повторить подвиг Гольтяева и захватить боевую машину мне, очевидно, не удастся — уж больно разогнался английский мехвод. А жаль! Ведь помимо того, что уцелевший каратель поднимет тревогу, нам ой как пригодился бы крупнокалиберный «браунинг»…

Но тут, догоняя врага, с опушки вылетела кумулятивная граната, выпущенная Юонгом. Первая, впрочем, не долетела до цели, ярким огненным шаром полыхнув за кормой БТР; мгновенно занялась влажная трава и листва… Но капитан не оплошал — и вторая граната дотянулась до М3, поразив машину в борт! Полыхнуло, правда, в пустой рубке — но тотчас затрещали детонирующие патроны, и бронетранспортер резко потерял ход, заворачивая в сторону сопки.

Мне же пришлось прыгнуть наземь, спасаясь от летящих во все стороны пуль…

— Четверо крепко ранено, еще трое погибло в рукопашной… И твой Бао по-глупому подставился. Итого в наш отряд вливается десять человек — за минусом артиллериста нас теперь шестнадцать.

Я мрачно кивнул:

— Шестнадцать, связанных ранеными по рукам и ногам. Да еще патронов кот наплакал!

Паша, однако, позволил себе некое подобие улыбки:

— Ну, не все так плохо. «Стен» — это, конечно, не «Томпсон», и уж тем более не ППШ. Но накоротке сойдет и он; главное, что патронов к трофейным пистолетам-пулеметам пока хватает. А пополнение можно вооружить «Ли-Энфилдами»… Знаешь, эта британская винтовка хоть и воевала с бурами в ранних модификациях, и уступает не только СКС, но и «Гаранду» — но все же оружие весьма скорострельное, точное и надежное. Магазин на десять патронов, опять же… А ведь когда немцы впервые столкнулись с британцами, вооруженными «Ли-Энфилд» при Монсе — еще в Первую, Германскую войну — то сочли, что англичане поголовно вооружены пулеметами!

— Они так и про СВТ думали…

Паша ничего не ответил, лишь согласно смежил веки — после чего легонько толкнул меня в плечо:

— Не кисни, Миша. Есть оружие, вновь есть еда… Пусть английские сухпаи с говяжьей тушенкой, но ведь еда же! А раненых попробуем оставить у местных, как и твоих батарейцев…

Остро посмотрев на меня, Гольтяев добавил уже совсем другим тоном:

— До Пхеньяна осталось всего ничего. Мы едва не догнали наших — но наверняка еще успеем догнать. Вон, как крепко стали корейцы огрызаться! А там, глядишь, в бой вступят и китайские коммунисты, и наши, уже советские летчики на МиГах… Уж они-то дадут янки прикурить в небе!