КОМ-7 (Казачий Особый Механизированный, часть 7)

08. НЕМЦЫ, ОБОРОТНИ, ИМПЕРАТРИЦА…

ШРЕКЛИХЕС СИБИРИЭН

Машину я подогнал к самой аппарели. И порадовался за себя, что догадался дойчам сказать про тёплые вещи. И всё равно госпожа Вильгельмина, высунув нос из тёплого нутра дирижабля, воскликнула:

— О майн Готт, как же холодно! — и принялась активно кутаться в меховое манто.

Ну холодно, конечно. Климат у нас такой, резко континентальный. Сентябрь уж кончается. Днём может и плюс двадцать быть, а ночью, к примеру — минус десять. Вон, иней на траве не весь сошёл, в тенях ещё беленьким отблёскивает.

— А вы, мама, побыстрее к машине, — подцепил её под локоток Хаген. Испугался, поди, что матушка сейчас назад в дирижбандель забежит и больше носа не покажет — вези её домой…

Глава маленького клана Ярроу бодрился, но тоже зябко кутался в пальто и опасливо озирался по сторонам. Пока около нас не остановилась фырчащая мотоколяска и с неё не спрыгнул принц прусский. Генрих фон Ярроу сделался похожим на спаниеля, обнаружившего добычу. А принц откинул щиток шлема и чинно со мной раскланялся:

— Доброе утро, Илья Алексеевич! Доброе утро, господа.

Мотоколяска была, кстати, собственностью компании «КТК», Афоня счёл необходимым приобрести парочку для таких вот важных далеко живущих работников. Дешевле, чем авто, в несколько раз, и шофёра отдельного задействовать не надо.

— Доброе утро, Фридрих. А ты чего тут в воскресенье?

Фридрих, к слову, тоже был наряжен в кожаную утеплённую тужурку. Ему моя маман живо объяснила, что с холодом заигрывать не стоит, и что сибиряк — это не тот, кто не мёрзнет, а тот, кто по погоде одевается. А когда едешь, ещё и продувает нехило. Единственный минус тут в том, что днём ты свои манатки на себе тащишь. Впрочем, ему-то можно было подстёжку в коляску бросить, если жарко станет. Штаны у Фридриха были тоже кожаные, и от ветра, и от грязи удобно. Ботинки специальные мотоциклетные, модные до ужаса. Первый парень на деревне, куда деваться!

— Сегодня важный груз уходит на север, — он энергично упёр руки в боки. — Перегрузка с одного борта на другой, я хочу лично проконтролировать, чтобы никаких ошибок.

— А-а, ну давай!

— Честь имею! — Фридрих щёлкнул каблуками, кивнул всем, вскочил на свою железяку, зарычал мотором и умчался.

Дойчи, только и успевшие пролепетать: «Доброе утро…» — растерянно глядели ему в след.

— Простите, а это… тот самый Фридрих? — спросил папаша фон Ярроу.

— Именно так папа, — очень серьёзно кивнул Хаген.

Родители переглянулись и молча сели в машину. Мы с Хагеном — вперёд, я за руль, гостей на заднее сиденье посадили.

Мы проехали мимо училища, ненадолго завернув во двор и представив Хагеновской родне место его нынешней службы, сделали петлю по городу.

— Настоящие каменные особняки! — шёпотом удивлялась баронесса, но Зверь-то прекрасно всё слышал. — Кто бы мог подумать!

— А каково назначение тех больших чаш? — спрашивал папаша.

— Это фонтаны, — пояснял Хаген. — По ночам уже бывают заморозки, поэтому они уже отключены и осушены до следующего лета. В центральном парке есть фонтан, для которого городской совет меценатов пожертвовал большой тепловой маго-контур, он работает даже в самые морозы. Единственное, на зиму уменьшается его мощность, чтобы прохожих не осыпало ледяной моросью.

— Поразительно! — маман сдержанно крутила головой.

Напоследок мы выехали на набережную.

— Здесь зоопарк, — с видом заправского гида показывал Хаген, — А вон на той площадке по выходным играет оркестр, с полудня и до девяти вечера.

Гости кивали и всё оглядывались.

— А где же медведи? — спросил наконец Фриц. Я уж заждался!

— Выгул медведей в городской черте по воскресеньям запрещён, — с каменной миной выдал я.

— А-а-а… — немного даже разочарованно протянули дойчи.

Хаген обернулся к ним и с максимальной убедительностью сказал:

— Это была шутка.

По отражающимся в зеркале выражениям непонятно было, кому они больше поверили — мне или ему.

— Ну всё, остался монастырь, потом предместье и выскочим на нашу дорогу.

Дальше особых достопримечательностей не было, и почти полчаса мы ехали молча. Пошла дорога, с двух сторон обставленная лесом — сосны да берёзы. Я начал раздумывать — а не сделать ли крючок… И тут папаша фон Ярроу спросил:

— Я прошу прощения, ваша светлость, а скоро ли мы приедем на ваш… лен, да?

— Если быть точным, то у меня не лен, а наследственное владение. Да и у Хагена тоже. И мы минут пятнадцать уже вдоль моей земли едем. Слева, можете обратить внимание. А вон за тем пригорком, с той же стороны, Хагена земля начнётся. Мы специально так выбирали, чтобы рядом. Ему ещё справа кусок неплохой предлагают, так он пока думает. — Хаген в продолжение моей тирады сидел со скромным видом, но такой, знаете ли, преисполненный достоинства.

— Пятнадцать минут? Ваша земля? — Глазки барона стали размером с империалы. А ему, что — Фриц не рассказал?

— Хаген, успокой папеньку, как бы его удар не хватил. Ты как-нибудь деликатно ему объясни, что Россия-матушка — оченно большая и богатая страна. И земелюшки, особливо в Сибири, хватает на всех. Это он ещё про Железногорск не знает… — А то мы в их глазах всё — варвары. Я решился: — Сейчас как раз отворот будет, это мы меж нашими кусками просёлок проложили, доедем, глянем одним глазом на ферму.

— Я думал, вы шутите про ферму, — сказал Фриц.

— Да какие уж тут шутки! — я глянул на него в зеркало заднего вида. — Тут, брат, знаешь какой энтузиазм! Сейчас мы с вами увидим диво дивное!

— Илья Алексеевич относится к нашей затее с некоторым скептицизмом, — пояснил Хаген.

— Да какой уж скептицизм! — воскликнул я. — Тут же всё не просто так! Призовые леттгорнские коровы! Папаня столько мне хвастался. Аж золотом заплатили за первую двадцатку. Забавные коровки, вроде чёрные, а поверх в меленькую бурую крапинку. Да курчавые, как плюшевые.

Лес по сторонам просёлка кончился, как отрезанный, началась широкая луговина, в дальнем конце которой светлели свежим деревом постройки фермы.

— Ну вот, нам туда.

Поглазели мы, в общем, на коров (и отдельно на представительного, очень спокойного быка, посматривавшего на нас взглядом падишаха), поудивлялись, заглянули в полные доверху сеновалы.

— Ну, поехали до дому, — предложил я. — Как раз к обеду прибудем, живот уж подводит.

Конечно же, я попросил командира дирижабля передать в контору, что мы вернулись раньше времени и с гостями. Чтоб секретарь позвонил в Карлук. Пока мы туда-сюда кругами катались, у наших должно было хватить времени подготовиться. Особенно у Марты. Переживал я, как её свекровь примет.

ТАКИЕ ВОТ НОВОСТИ

И зря я переживал. И за Марту, и… и за всех, в общем.

Не успел я на двор к Хагену заехать да дверцу толкнуть — там такие запахи поплыли, мама дорогая! Чуть слюнями не истёк.

И Марта на крыльцо выходит вся этак принаряженная, но сверху фартучек по-хозяйски подвязан. Это, наверное, какой-то их немецкий друг другу сигнал? Ой, не буду пытаться вникнуть. Меня, главное, порадовало, что оба старших фон Ярроу смотрели на неё приветливо. А Марта ручки им пожала — и мне, так чинно:

— Прошу, ваша светлость, к нам!

— Да мне, право, неловко. Вы, наверное, по-семейному хотели?..

Не успел Хаген возмутиться, как Марта заявила:

— Вы уж нас не обижайте! Все уже у нас, и друзья, и родители ваши, пожалуйте в дом!

Ну уж, дальше мяться мы на дворе не стали, пожаловали. Здесь, действительно, были все — и не только батя с мамой да три весёлых князя с семействами, а и сёстры с мужьями, и дядья-тётки, и даже Айко с дочерьми.

По-моему, Марте удалось произвести впечатление. И сервировано всё было по-королевски, и скатерти-салфетки с вензелями, а уж стол ломился! Кажется, тут участвовали все, кто только мог, даже Серго — вон, вижу шашлыки. Не за два же часа они всё это богачество соорудили? Никак, знала Марта, что Хаген не один прибудет. Или, как минимум, подозревала. Кстати, Фридрих тоже успел вернуться!

Пошли представления. По-моему, у гостей слегка пошло в глазах рябить, особенно когда им представили лис… И вот, вроде бы, такая пауза — Хаген даже воздуха набрал, как раз, думаю, за столы начнёт приглашать — и тут открывается дверь и заходит… Ну, кто бы, вы думали? Императрица! Такая, знаете, слегка взъерошенная:

— Вот они где! А я там по дому хожу: «ау» да «ау»!

— А куда няни делись? — спросило сразу три женских голоса.

— Гулять с детьми ушли! — возмущённо сказала императрица. — Еле эту вашу Фросю нашла!

Фон Ярроу дружно таращились и ничего не понимали.

— Господа! — объявил Сокол. — Позвольте всем представить мою тётушку, Елизавету Сергеевну, императрицу Российской Империи.

— Ущипни меня, — шёпотом попросил папаша-Генрих Фрица и тут же зашипел, откашлялся и поправил галстук: — Простите, господа и дамы, я решил, что я сплю. — Он поклонился: — Для меня огромная честь быть представленным вам, мадам.

— Барон фон Ярроу с супругой и младшим сыном, — тут же отрекомендовал их Сокол и снова начались какие-то массовые реверансы, я думал, голодными слюнями подавлюсь.

Наконец мы все расселись и воздали должное этому столу.

Императрица, усаженная через два стула от меня, между Соколом и батей, всё смеялась, что попала с корабля на бал. На самом-то деле она явилась князюшек проверить, пока у неё в госпитале выходной, а тут… Но когда все наелись, напились чая-кофея и разбрелись по дому, она их всё-таки посмотрела. И довольно долго беседовала с матушкой и Айко. Ещё бы! Культя-то Иванова длиннее стала. Ажно на пять сантиметров! Петя здорово на поправку пошёл, и у Серго с ухом, вроде, подвижки наметились.

Айко призналась, что активно подключила к лечению своих дочерей — ради их тренировки и общей пользы — и исцеление идёт такими скоростями, что даже ей непривычно.

— Нам непременно нужно сплотить усилия и объединить накопленный опыт! — сказала Елизавета Сергеевна решительно. — Я временно забираю вас к себе. И лис, всех трёх! Поработаем со сложными случаями!

Но все отъезды случились чуть позже, через недельку, а пока…

Пока мы принимали гостей из Линца, и они как будто всё никак не могли поверить в настоящесть происходящего.

Сокол на неделю освободил Хагена от послеобеденных часов. Тот как раз получил в салоне «Товарищества механических конструкций» свой автомобиль и возил родителей, брата и жену по всяким нашим достопримечательностям — в театр, в художественную галерею, в концертный зал музыкального общества.

— Непременно в зоопарк съезди, — посоветовал я. — Там кажный день в два часа бегемота кормят, своди матушку посмотреть. Дамы на бегемотов очень положительно реагируют. И сфотографироваться не забудь! А то они через день да каждый день сомневаются: не спят ли? А так вещественное доказательство будет.

— Точно! — обрадовался Хаген. — Там как раз тёплый павильончик поставили. Фото с обезьянкой.

Это разумно. Люди фотографироваться во всякое время хотят, а не только летом.

В общем, гостили у нас дойчи целую неделю, приятно проводили время и остались в полном восторге. Назад поехали со всякими подарками и гостинцами. А я задумался: вдруг сон мне в руку был? Может и впрямь у нас в Карлуке немецкая улочка выстроится? Как знать.

Как только гости отправились в обратный путь, маман перестала себя чувствовать до крайности нужной, чтоб поддерживать Марту. Полагаю, что у них с императрицей была какая-то договорённость, потому как в определённый день они с Айко объявили, чтобы их не теряли, прихватили Сэнго с Хотару, заперлись в травяной избе и… благополучно исчезли.

Маманя-то к следующей пятнице вернулась и засела в травной избе, строчить чего-то и новые смеси составлять. А лис ещё с неделю не было. Вернулись — паиньки паиньками. Вообще шкодить перестали. Хаген случайно услышал — младшая жаловалась маме: не хотела больше к тёте с холодными глазами, уж лучше у доброго дяди Коршуна…

А я подумал: ну раз уж дядя Коршун добрый, то неплохо бы мне в тренировках по рукопашном бою помогать. Не всё же на стройке ловушки организовывать? Тем более, что самых злостных несунов они уж выявили, состав бригад почистили, а на верхних уровнях строительства у Силы Петровича и так всё неплохо было.

Жизнь наша тем временем приобрела размеренный вид. Всё устаканилось, вписалось в привычные расписания. Из новостей разве что на Швеца с Пушкиным пришли приказы о производстве их с учётом высшего образования, специальных изобретений и проявленной воинской доблести в хорунжие.

«Пуля» продолжала бегать по военным рейсам, уходя в час ночи каждую среду и возвращаясь в четверг около одиннадцати утра. После нескольких регулярных рейсов информация о пути следования начала неизбежно просачиваться. Из Иркутска «Пуля» шла в Кайеркан, оттуда — в Индию (тут уж несложно догадаться, в новые русские владения, названные Бидарской губернией, где происходила добыча рубинов особого цвета, называемого «голубиная кровь»), а потом уж возвращалась в Иркутск. Здесь выгружала пассажиров, часть из которых уже ожидал санитарный транспорт, а остальных размещали в казармы у военного порта и в течение недели рассылали по разным направлениям.

Не совсем было понятно — зачем Кайеркан? Для чего-то возили на юга оборотней? Почему белых медведей? Мы в своём мужском кругу периодически поднимали этот вопрос и не находили особого ответа, пока до Серго не дошли новости, что кое-кто из его двоюродных братьев срочным образом мобилизован и отравлен… кто бы мог подумать — тоже в Индию!

— То есть из разных концов империи призывают и посылают в новую именно оборотней. — Ивана заусило разгадать эту загадку, не прибегая к помощи влиятельных родственников. — Санитарные транспорты свидетельствуют о ведущихся военных действиях, так?

Мы, понятно, согласились, что всё на это указывает. Но почему именно оборотней?

— Возможно, там природная аномальная зона, снижающая магические способности обычных магов? — предположил Петя. — Или в сопутствующей породе много магостатики?

— Или там пытались организовать многослойные комбинированные щиты. После их разрушения остаётся сильный неприятный фон, — предположил я. — В Трансваале так было на одной из шахт, которая раньше англам принадлежала. Хрен обычное заклинание кинешь.

— Англам-англам… — забормотал Сокол. — А не из-за того ли англы нам именно эту территорию уступили, а? Богатую, но…

— Но донельзя загаженную? — озвучил общие опасения Хаген.

— Очень похоже, — кивнул Петя, — судя по скорости ротации.

— Единственные, кто могут полноценно действовать в таких неблагоприятных условиях — это мы, — резюмировал Серго. — Максимально эффективно — простые оборотни. Оборотничество — это же личное свойство, на магостатику ему плевать. Нам вот, высшим, похуже.

— Насколько похуже? — сразу уточнил я. — Хотелось бы знать. Чисто на всякий случай.

— Чисто физически — ни на сколько. Ты будешь в своих кондициях. И даже магией сможешь воспользоваться. Иногда.

— Ага? А это уже важно! Насколько иногда? Ну хоть примерно?

— В среднем через раз. Но никаких гарантий. Я честно, — Серго прижал к груди руку, — понятия не имею, от чего это зависит. Удачных попыток в среднем половина. Но не раз через раз, а хрен пойми как.

Дело ясное, что дело тёмное. Но раз уж в Индию и обратно идёт поток оборотней, хотелось бы быть готовым. Хотя бы относительно.