КОМ-7 (Казачий Особый Механизированный, часть 7)

22. ПЕРВЫЕ РЕШЕНИЯ

ВВЕДЕНИЕ В КУРС ДЕЛА

За рассказом, перемежаемым тыканьем указкой в карту, выяснилось. Дела в новой провинции, учитывая незаконченную войну на Дальнем Востоке, шли ни шатко ни валко.

Поначалу сюда скинули некоторое количество войск. По остаточному принципу, так сказать. Пригнали горняков и оборудование, а потом началось… Причём то, что магам тут приходится весьма несладко, узнали вот прямо тут. Никаких предпосылок не было, а информацией англы и местные делиться, естественно, не захотели. И теперь горнорудное начальство орёт, требуя обеспечить. Военное не отстаёт и орёт — почему такие потери? И крайними назначили, как водится, казачий корпус.

А чтоб совсем жизнь мёдом не казалась, в осаждённую провинцию прибыла женская рота оборотней. Что примечательно, название «рота» они дали себе сами. Так-то они были просто сборищем экзальтированных дамочек, которые рвались на фронт, аки «кавалерист-девица». Финансировалась эта абсолютно невоенная толпа из личных средств княжны Острожской.

Вот, кстати!

— А она, я не совсем понял, к какому виду оборотней принадлежит?

Офицеры несколько неловко покряхтели, косясь друг на друга. В конце концов атаман нехотя выдал:

— Горилла она.

— А я уж думал, ошибся в предположении! Неужели горилла? Не думал, что для российской империи они характерны.

— Так они и нехарактерны, — усмехнулся атаман. — Ходят упорные слухи, что матушка этой вот Диты…

Диты-троглодиты, – неожиданно буркнул Зверь, едва не заставив меня хихикнуть.

— … имела тайный роман с неким цирковым атлетом. Вроде бы из Африки.

— Не вроде бы, — мурлыкнул барс. — Он действительно был из Африки, из королевства Орунгу. Самый что ни на есть негр, цвета кофе, — он чуть запнулся и добавил: — без молока. Я видел старые афиши. Моя тётушка в своё время увлекалась коллекционированием. Собственно, от неё я и знаю историю сей драматичной связи.

— Так что же — родня отказалась его принять?

— Родня тут вовсе была ни сном ни духом, — майор похлопал по колену стеком. — Княжна, возможно, питала какие-то иллюзии, но в один прекрасный момент цирк уехал, а она… — он развёл руками, — осталась в весьма недвусмысленном положении. Скандал просочился в общество, и семья не смогла организовать наследнице приличный брак. А на мезальянс им не позволяла пойти гордость. Да и княжна, говорят, повредилась рассудком и рано сошла в могилу. Но её внебрачную дочь приняли и признали. Таким образом, сейчас Дита Станиславовна — единственная наследница князя Острожского. Дед её безмерно балует и спускает любой вздор, в том числе и такой как Добровольческая рота эмансипированных дурочек.

— Видели бы вы, — хмыкнул атаман, — как этот князь нас тут облагодетельствовал своим сиятельным появлением! Я ему толкую, что здесь не место, что опасно и забрать бы барышень домой, а он мне этак доверительно: «Господин атаман, моя внучка намерена славно послужить отечеству. Не отправлять же мне её на Японский фронт, в самом деле? Пускай уж здесь погеройствует». И аргумент мне — мол, территория Российской Империи, выпереть я эту мамзельку с подружайками отсюда законных оснований не имею! И главное, в конце: «Вы уж проследите, чтоб её тут не убили». И по плечу этак похлопал, чисто барин! И вот как мне быть, а⁈ И так ситуация — где не целуй, везде жопа, так ещё и эта мартышка-переросток под ногами путается!

— Все ей лавры Ледяной Вьюги покоя не дают! — не удержался подполковник Иванов. — Тоже хочет великой стать! Хотя бы тут. Вы присмотритесь — она ж и манеры старается копировать.

— Вьюга, там да, характерец… — протянул я, переваривая историю, но всё же счёл необходимым вступиться за тётушку Сокола: — Однако, справедливости ради, у Вьюги окромя стервозного характера мажеский талант великий имеется.

— А вы, что же, знакомы? — деликатно уточнил барс.

— Довелось на северах мост её защищать, вот и пересеклись.

Майор сложил очевидные ему факты и сделал собственный вывод:

— А-а, понятно. Ещё бы, кому как не белым мишкам во льдах воевать!

То, что именно на северах я и стал медведем, а приехал-то туда вовсе простым человеком, я озвучивать не стал. Вместо того сказал:

— Господа, история русской гориллы, безусловно, занимательная. Однако давайте всё же определимся, что вам… то есть — нам, конечно!.. сейчас в первую очередь необходимо? — Вызвался помогать, так уж заднюю не включаем!

— Да всё! — Не выдержал атаман. — Всё надо! Еды не хватает. Воды нормальной нет. Обмундирование — слёзы вообще!

— Как так? — поразился я. — При той частоте, с которой дирижбандели мелькают — вам не смогли нормальный подвоз продуктов организовать?

— Да он был! — с плохо скрываемой досадой отозвался подполковник. — Был нормальный подвоз сухого пайка. Один раз. Второй. Пятый. Десятый! Вы в курсе тех «волн», которые нам тут периодически джунгли устраивают?

— Да уж, наслышался от братьев. Что гадят, ломают…

— Вот именно! Гадят! Когда первая такая волна пошла, они нам склады с практически годовым запасом продовольствия привели в полную негодность.

— Я, извините, не тронулся ещё умом, — взвился атаман, — чтобы личный состав кашей вперемешку с обезьяньим дерьмом кормить!

— Именно, — подтвердил подполковник. — Был ещё случай, когда подобной «волне» подвергся конвой. У нас тогда плохо было с воздушной разведкой. Как мы отбивали ребят — тут не до провизии было. Несколько казусов помельче… И вот, извольте-с! Арсений Парамонович шлёт запросы о дополнительном снабжении, а в ответ получает что?

— И что? — переспросил я, заранее чувствуя, что ответ мне не понравится.

— Занимательную депешу! — проворчал атаман. — Что наш гарнизон получил довольствия втрое больше, чем положена на означенный период. И что пришлют ревизию. — Он сердито хмыкнул. — Не иначе, подозревают меня в растрате! Думают, может, что я тут солдатскими пайками приторговываю?

— Да и пусть бы присылали! — воскликнул я. — Так и так никаких следов растрат не найдут, верно я понимаю?

— Верно-то верно, — приподнял брови подполковник, — а только бюрократический аппарат в нашем военном ведомстве славится своей неторопливостью. Пока-а-а они комиссию сформируют, по всем кабинетам все бумажки подпишут. Да пока-а-а они притащатся. Тут ещё будут тыкаться. По возвращении отчёты составлять. При должной сноровке вся эта катавасия на полгода растянется. А на складах продуктов в обрез.

Не успел я раскрыть рот, чтоб заверить, что с голоду уж не помрём, как атаман, угрюмо подпёрший щёку кулаком, выдал:

— И с техническим снабжением то же самое. Дожили! Воюем кажный со своим. Вот вы, Коршун на шагоходах прибыли — и это прекрасно! А ремонтной базы у нас нет.

— Как нет? — Изумился я. — А как же?..

— А вот так! Нет– и всё! Тут же не война, тут замирение местного населения, от оно как! — Атаман, кажись, сел на любимого конька. — Мы тут вроде как бунтовщиков невооружённых гоняем, зачем нам армия и вообще?

— Погодите, но есть же… ну не знаю… клич по стране кинуть, неужто не помогут? Да кажный ежели андрейку подкинет — мы этих индусов умоем!

— Видели бы вы, Коршун в чём местные моются, — вставил подпол, — зареклись бы мыть их. Это я вам ответственно заявляю

Я крякнул. М-да, приехал Ильюша воевать! Бравый казак, пень горелый!

— А телефонная связь тут имеется? Нужно, прежде чем горячку пороть, с умными людьми посоветоваться.

— А вот связь, на удивление, есть, — обрадовал атаман, — и весьма приличного качества.

— Отлично. В таком случае мне бы телефонный пункт для начала.

— Я провожу вас, — встал майор и изобразил стеком приглашающий жест: — Пройдёмте.

ТЕЛЕФОННЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ

В комнате с телефонной станцией сидела миловидная барышня и усиленно дула на кружку. Кружка, несмотря на жару, видимо, была горячая. А судя по запаху, содержала кофе.

— Шурочка, — галантно начал майор, — позволь представить тебе его светлость герцога Топплерского. Будет служить у нас. Коршунов Илья Алексеевич.

— Ой, жаль, что вы не Воронов! Тот тоже Илья и тоже герцог! — довольно экзальтированно воскликнула Шурочка и тут же осеклась: — Ой, извините! Слушаю вас.

— Какой ещё, ядрёна колупайка, Воронов Илья, герцог? — спросил я вместо того, чтоб произнести приличествующие представлению слова, совершенно сбитый с толку.

— Ой, вы так же, как он, простонародно выражаетесь! — восторженно захлопала глазками телефонистка Шурочка. — Признайтесь, правда, вы же читали и просто копируете удачный образ?

— Какой ещё, япону мать её итить, образ⁈ Что я должен был читать⁈

— Так вот же, очень популярная книга. — Телефонистка протянула мне потрёпанную книжицу в простеньком переплёте. Этакое бульварное чтиво. «Свадебный Ворон». Ага.

Я сел на стул. Это посильнее «Имперской Правды» и «Военного Вестника» будет. Значит меня, мою жизнь — тиражируют? Если это проделки Витгенштейна, убью!

— Я у вас книжицу приберу? Очень, знаете, почитать иногда люблю.

— Да пожалуйста-пожалуйста! Я её на три раза уже перечитала. А кому позвонить-то хотели?

— Иркутск, Специальное военное училище, Великому князю Ивану Кирилловичу.

— Прямо Великому князю⁈ — Шурочка потрясённо всплеснула ручками. — Гос-споди, ну совершенно как в книге! Только там Тобольск…

Увидев моё перекошенное лицо, она тут же заткнулась и споро защёлкала этими всякими клавишами и рычажками. В её микрофонах что-то хрюкало и шипело, время от времени прорываясь внятными голосами, с которыми Шурочка вела свои согласования. Всё-таки междугородная связь на такие дальние расстояния — это вам не шуточки!

Спустя минут пять в трубке раздался усталый голос Ивана:

— Слушаю!

— Чего так не ласково, Сокол?

— Нет, вы посмотрите на него — он ещё и издевается! Приветствую, блудный сын. Как там дела? Уже, наверное, с места в карьер, подвигов насовершал?

— Иван, ту просто полный песец! — Сокол хмыкнул на том конце провода. История с северными зверьками становилась у нас уже личной шуткой. — Я серьёзно. Очень серьёзно. Тут чрезвычайно плохо с оружием, едой и снаряжением. Тут даже рембазы нет. Вот приехал я на шагоходах. А чинить и обслуживать их кто будет? А я тебе отвечу — никто, потому что тупо некому! Придётся с Карлука своих механиков завозить!

— Обалдеть! Всё реально так плохо?

— Судя по докладам офицеров — да. Или им место в каком большом театре — настолько хорошие актёры. Ты мне вот что скажи, Витгенштейн вменяем?

— В смысле вменяем? Он и раньше-то был… — попытался отшутиться Иван.

— Не в том дело. Мне его талант в составлении докладных записок нужен. Да таких, чтоб читались потом теми, кому следует. Я после тебя Афанасию буду звонить… Пусть «Пулю» готовит. Да ещё… — замялся я.

— Чего «ещё»? — перебил меня Сокол. — Рассказывай давай!

— Солдатики тут сильно усталыми выглядят. Вот совсем. Клич бы по России кинуть, кто чем может, а то… плохо тут… А то ж территория Российской империи! Стыдоба, пень горелый!

— Будем думать. Сегодня же переговорю с отцом и… Ну ты понял!

— Понял, главное, чтоб хужее не было.

— Постараюсь. Ладно, служи там!

— И тебе не хворать!

Я положил трубку.

— Барышня, теперь Иркутск, товарищество «КТК».

— Сей момент!

Вот любят телефонистки эти фразочки — «Сейчас», «Сей момент», «Секундочку». И главное, никогда так не получается. Какая нахрен «Секундочка»? Обычно меньше пяти минут не бывает!

Наконец Шурочка осчастливила меня сообщением, что соединение установлено.

— Товарищество «Коршунов Тарутин Коршунов», слушаю, — донёсся из трубки сухой, но вежливый голос секретаря.

— Любезный, это Илья Алексеевич, Коршунов который. Мне бы твоего начальника.

— Слушаюсь, ваша светлость! — О! А тон-то поменялся.

Через минуту, чуть искажённый шумами, в трубке уже звучал жизнерадостный голос Афанасия:

— Привет, Илья! Чего-то ты рано звонишь? Случилось что? — Он внезапно посерьёзнел. — Правда, случилось что?

— Афоня, мне срочно-высрочно нужно доставить изрядный список до крайности необходимого. Записывай!

В трубке зашуршало:

— Готов, диктуй!

— Мне нужны несколько хороших механиков, человек десять. Так же необходимо максимальное количество цемента, что сможешь купить.

В трубке сосредоточенно скрипела по бумаге самописная ручка.

— Могу-то много! — хохотнул Афоня. — Хоть целого «Дельфина» под завязку забьём!

— Вот и забей, раз можешь, пока нас тут в блины не раскатали.

— А у вас там?..

— Полный швах, нет ничего. Не отвлекайся! Дальше. Несколько тягачей. Топливо к ним, масла и прочий ЗИП к шагоходам…

— Погоди, не части! — Афоня сосредоточенно засопел. — Ага, ещё что?

— Сколько сможешь купить пулемётов и патронов к ним. И крупняка, и обычных пехотных. Всю прибыль, что от моей доли в товариществе, на это пускай. Обязательно принца немецкого к этому подключи. Он в военных поставках крепко соображает. Скажи ему, что мне нужно организовать длительную эшелонированную оборону от слабо защищённого противника в режиме отсутствия магии. Нужно вообще всё! Записал? И готовь «Пулю», князь Витгенштейн скоро её потребует. А! И жратвы побольше, чтоб долгоиграющей и на жаре не сразу попортилось. Погодка тут, как в Средней Азии летом, у бати спроси. Только при этом влажно. Не забудь, братец, иначе солдатики скоро на половинный паёк перейдут.

Голос у зятя стал вовсе тревожный:

— Илья, там так всё плохо? — Они что, сговорились мне одинаковые вопросы задавать?

— Да. Тут очень плохо! А! Пока не забыл — денежную часть премии за Дальний Восток, чтоб не критично на прииске сказалось, туда же вбухай! Серафима доверенность подпишет! Выполнять!

— Яволь!

С-с-сука, и тут влияние Хагена просочилось.

— Ты извини, Афоня, вырвалось…

— Да я с понятием! Служи, твоя светлость, и мы тут постараемся. Ты, чай, про обчество-то забыл? Думаешь, ты теперь герцог — а мы что? Пуговички от кальсон?

— Да я… — мне аж неловко стало.

— Ага. Не подумавши. Повезло тебе, что у тебя есть старший и умудрённый годами родственник!

Тут я аж рассмеялся, и напряжение ситуации, грозившее перейти в форменный алярм*, отступило.

*Тревога (нем.)

— Подозреваю, что ты в обратку дозвониться сюда не сможешь… — я глянул на секретаршу, и она начала подавать смешанные сигналы: кивать, мотать головой и скрещивать перед собой руки, что, видимо, в целом подтверждало моё предположение, — так что обратная информация через училище, там у нас уровень допуска выше некуда.

— Понял. Не переживай, всё сделаем.

Я опять положил трубку.

— А теперь деревня Карлук, Иркутской губернии…

Я продиктовал адрес родителей.

Ещё одна «Секундочка».

— Слушаю, — в трубке раздался голос папани.

— Батя, это Илья. Скажи Серафиме, чтоб доверенность для Афанасия на мои денежные средства подписала. Хорошо?

— Хорошо. Чего там у тебя?

— Обстановка средней паршивости. В достатке жары, зверо-партизан и проверяющих комиссий. Всего остального лютая нехватка.

Отец от неожиданности аж выдал некий звук, более всего напоминающий медвежье кряхтение. Но тут на коммутаторе замигали какие-то лампочки, и телефонистка Шурочка панически замахала ручками.

— Всё, некогда, бать! У Афони подробности. Бывай!

— До встречи.

Я подложил трубку. Уф, всё ухо отболтал. Повернулся к выходу и упёрся в изумлённый взгляд барса.

— Чего опять?

— До меня только сейчас дошло, когда вы про премию за Дальний Восток упомянули… «Кайдзю» — это же вы? Вы и лиса? Да?

— Да! Но распространяться об этом не надо! Мне ещё восторженных хороводов вокруг не хватало! Идёмте!

И тут вся огромная башня затряслась.