КОМ-7 (Казачий Особый Механизированный, часть 7)

27. ТАЙНОЕ И ЯВНОЕ

В СИЛУ ВОЗМОЖНОСТЕЙ

Мы прошли назад теми же коридорами, вышли к двери с охраной. Петя гонял какие-то свои мысли, смурно поглядывая по сторонам. Оглянулся на меня, словно вдруг вспомнил, что не один пришёл, спросил:

— Ну что? Не заскучал?

— Да не успел. Ты мне по-простому можешь рассказать, чего там?

— По людям — шахтёры в целом казаками довольны. Атаман показал им какое-то кино, они прониклись и обещали всяческую поддержку. Есть нюансы по быту, но это решим…

— Это ты про публичных баб? Быт, ядрёна колупайка… Ты б его ещё культурой обозвал! А синема — это, наверное, про нападение. Я его сегодня тоже смотрел. И тебе бы посоветовал…

— Если советуешь — посмотрим! — бодро заключил Петя.

Мы шли назад, и я рассказал, что мне удалось заказать для Индийского казачьего.

— Скоро Дальневосточной Кампании конец… — Витгенштейн задумчиво смотрел на стены. — Папа говорил, что уже прорабатывают мирный договор. Япы пока упираются, но уже несерьёзно. Значительные мощности высвободятся. Так что и тут скоро всё в норму придёт.

— Ой, твоими устами…

Мы вышли к шагоходам, и пока Пётр переручкался со всеми, Фридрих оттащил меня в сторону и принялся возбуждённо декламировать. Вот не могу другого слова подобрать. У него как мандраж нападёт, так словно деревяшки рубит, а не слова во фразы складывает.

— Илья Алексеевич! Хочу отметить превосходный уровень обороны. При столь ничтожных материальных возможностях. Я бы рекомендовал…

— Стоп! — перебил я его. — Чего ты там рекомендовать можешь — это всё к Афанасию. Только с атаманом согласуй. А мне мозг не вынимай!

— Но…

— Без «Но»!

— Это же ваши деньги! — упёрся Фридрих.

— И что? Ну деньги. Деньги ещё заработать можно. Тут главное — до этой возможности дожить!

— Понятно, — разочарованно протянул принц. — Просто я думал, у вас есть какие-то предварительные мысли.

— Предварительные мысли? Всех негодяев показательно грохнуть! И желательно без потерь среди наших. Вот и обеспечь мне это. В силу моих денежных возможностей.

— Смею заметить, они достаточно велики. Одна награда за амулет маскировки…

— Ты прям при всех-то об этом не кричи! — пришлось притормозить мне его. — Ты просто делай. Лады?

— Хорошо. Я понял задачу. Разрешите выполнять?

— Разрешаю! — по-барски махнул я.

А чего? Если могёт, пускай делает!

И тут принц меня сильно удивил. Он, значицца, встал в позу гордую и твёрдо скомандовал:

— Хотару, мне нужно в телефонную! Срочно! И пачку бумаги! Или большой блокнот.

— Слушаюсь, дядя немецкий принц! — произнёс воздух рядом с Фридрихом голоском младшей лисы. — Идите пока прямо, я дальше укажу…

Во дела! Значит, когда надо, он лис не боится! И даже командовать умудряется! Вот что значит немецкое дворцовое воспитание.

ПЕРВЫЕ «ПОДАРКИ»

Дальше дни превратились в череду прибытий, и охраняющая рубиновый рудник казачья часть наконец-то оказалась в положении именинника, к которому один за другим прибывают родственники, да всё с подарками.

Спервоначалу примчала «Пуля» — аккурат мы с Петром закончили по внутренностям крепости шариться. Выйдя в большой наружный двор, мы имели удовольствие наблюдать за разгрузкой. Атаман самолично принимал пулемёты, и маленькие его медвежьи глазки радостно сверкали из-под густых бровей.

Прибавке чистой воды до посинения обрадовалась кухня, да и общее настроение гарнизона приподнялось.

Дирижабль разгрузился и сразу ушёл назад в Иркутск, приняв на борт разве что почту (по случаю такой оказии).

К ночи, ориентируясь по свету расставленных сигнальных фонарей (электрических, что было весьма непривычно), на то же место спустился «Кречет».

— Ну — принимай, Индия, строительную команду! — гаркнул из открывшегося люка как будто знакомый голосище, и по аппарели пошагали деды — казаки четвёртой очереди, обвешанные личными арсеналами по самое не могу. И впереди — сосед наш, дядька Кондрат. То-то рёв знакомым показался!

— Оно я и вижу, что вы строить собрались! — довольно захохотал атаман, лично встречая и облапливая каждого выходящего. — С прибытием, братцы! Милости просим!

— А коли думаешь, господин атаман, что мы от строительства отлынивать будем — ошибаешься! — заверили его в несколько голосов. — Однако на случай всяческих атак — готовы. Нам бы показали, где кости кинуть, а то там ещё кой-чего выгрузить надо, дирижабля назад торопится.

— Так это мы мигом! — Атаман свистнул: — Савка! Покажь деда́м, куда идти. Да парней кликни живо, с разгрузкой помочь!

По двору затопали ноги, замелькали тени, загромыхала аппарель. Под навесом мгновенно выстроилась целая череда разнообразных пулемётов (по большей части трофейных) и даже пара небольших пушечек, ящики с патронами, снарядами и Бог знает с чем ещё — но, ясно море, с очень нужным!

Моих среди прибывших никого не было — как я, в общем-то, и предполагал. Дядья должны были со следующей группой оборотней прибыть, после военного Кайерканского лагеря, а отец не стал бы за место в дирижабле спорить, если их всего пятьдесят, и дядьки служивые без того локтями толкались.

Мелькали фонари, со всех сторон доносились радостные и деловитые возгласы, и в этой атмосфере всеобщей рабочей суеты утонуло неприятное ощущение от произошедшего днём пердимонокля. Натурально, иначе всю эту ситуёвину назвать не представлялось никакой возможности.

«Я ВСЁ ЗНАЮ!..»

Итак, всё произошло в обеденный перерыв.

Отгудела суета вокруг «Пули». Я принял от её капитана конверт, в котором подробнейше были расписаны ближайшие рейсы и с весёлой душой повёл Витгенштейна знакомить со здешней столовой. Располагалась она также в старинном каменном мешке. Ну в смысле — в прямоугольной коробке непонятного назначения, но громадных размеров. Только и радости, что внутри в любую жару стояла приятная человеку температура.

Внутри — всё как в обычной столовке. Отгороженный кусок под кухню, стойка раздачи еды и большой зал, наполненный хлипковатыми сборно-разборными столиками и складными походными табуретами.

— А что, мебель англы тоже всю поломали? — удивился Витгенштейн. — Или с собой попёрли?

— Ты у меня спрашиваешь? — усмехнулся я. — Я тут ненамного раньше тебя. Как-то не удосужился поинтересоваться, — и, поскольку Петя оглядывался, присматривая нам место, прибавил: — Пошли, официантов тут нет. Еды возьмём, потом сядем.

Вообще, меня радовало наличие таких вот волшебных зданий. А то как вспомню Каракумы… В летнюю жару мы там днём вообще не могли есть, желудок отказывался пищу переваривать. Приходилось утром, по прохладе, и вечером столоваться, когда самое пекло отступало.

Мои размышления перебил донёсшийся сквозь общее равномерное «бу-бу-бу» высокий женский голосок:

— А вы разве не знали⁈ Сам! Настоящий Воронов!

— Не может быть! — ответил второй, тоже женский, смутно знакомый.

— Ну… он, конечно, на самом-то деле не Воронов, а Коршунов, но всё остальное — абсолютное совпадение! — я невольно обернулся на голос и увидел, как телефонистка номер два (Лариса, кажется?), потрясая вилочкой, что-то с жаром доказывает группе стоящих к нам спиной девиц в как бы военной форме. — Даже вот эти забавные выражения, я вам клянусь! Да вы сами с ним поговорите!

Я с трудом подавил в себе желание немедленно сбежать и забаррикадироваться на «Пантере» — и тут увидел взгляд Пети Витгенштейна, направленный на ту же группу дам.

И, что характерно, Петечка не сильно-то и удивился! Так-та-а-ак… Ну, погоди, друг сердешный!

Мы подошли к столу раздачи, что не позволило мне немедленно на Петра насесть. Но когда мы получили обед (тут, извините, не университетская столовая — без выбора: рассольник, каша, хлеб и компот) и уселись за столом…

— Ну что! — опередил меня Витгенштейн, оглядывая натюрморт сквозь артефактную линзу. — Вижу, что повара не воруют, и это уже хорошо. Суп наваристый, ложка не стоит, но густой. Каша… на мой вкус жидковата, я рассыпчатую люблю, зато тоже мяса вон сколько! Ну и компот из сушёных яблочек. Неплохо. А хлеб тут сами пекут?

— Понятия я не имею, где хлеб пекут, Петя! — сердито начал я. — Я тебе что — кашевар?

— А чего злишься-то?

— А ничего! Ну-ка рассказывай, что это за байда про Свадебного Ворона? И даже не отпирайся, я по глазам понял, что ты всё знаешь!

Петечка, конечно, постарался сделать нипричёмный вид, бровки поднимал, супчик ложной помешивал, кушал и хвалил, но я всё равно его прижал. Всё не выпытал. Однако принципиальный ответ получил:

— Илюх, я обещал, что подробностей ты от меня не узнаешь. Слово — понимаешь?

— Слово — это отлично! Это я распрекрасно понимаю! — свирепо ответил я, тоже налегая на рассольник. — А кто мне ответит с подробностями, а? За мою душевную травму, а?

— Ну уж прям и за душевную, — слегка поёжился Витгенштейн.

Не успел я ему как следует возразить, как к нашему столу подскочила, не к ночи будь помянута, Дита-как её-там по батюшке Острожская. Подскочила и сразу завопила:

— Не смейте делать вид, что вы меня не замечаете!!!

— Сударыня? — удивлённо пробормотал Петя, но Дита пуще прежнего взвизгнула:

— А вы, сударь, не лезьте, я не к вам обращаюсь! Вы! — она ткнула в меня пальцем.

Я молчал, потому как от этого визга у меня чуть кусок хлеба поперёк горла не встал. Пришлось даже по груди себя стукнуть, чтоб проскочило.

Барышня однако восприняла это как вопросительный жест и гневно притопнула ножкой:

— Именно вы! Не изображайте мне тут! Я всё знаю! — я хотел за её осведомлённость порадоваться, но слова в поток воплей было решительно невозможно вставить. — Вы специально за мной приехали! Это её происки, да? Этой Белой Вьюги? Она завидует мне, да-да! Потому что я — эмансипе, а она — нет!!! Вы хотите испортить мне жизнь? Испортить мне военную карьеру⁈ Замуж выдать меня надумали??? Так я отказываюсь! Слышите⁈ Я отказываюсь!!! — и, видимо, чтобы усилить вес своих слов она изо всех сил стукнула кулачком по столу.

По нашему столу. Петина тарелка с кашей, которая стояла на дальнем краю, здорово подпрыгнула. А моя, которая стояла совсем рядом, подпрыгнула ещё лучше. Она, можно сказать, вылетела — я говорил, что столики хлипкие, да? — и впечаталась княжне Острожской куда-то в район носа.

Вот тут Витгенштейн и потерял свой монокль* — выронил в компот, натуральным образом.

*Пердимонокль — от «пердю монокль» —

буквально «потерять монокль» (фр.) —

ситуация крайнего изумления.

А я всё-таки проглотил застрявший кусок и сказал:

— Приятного аппетита, — потому что Дита наконец-то замолчала и замерла. И только делала ртом этак: «Пф-пф-ф-ф…»

— Однако… — только и сказал Витгенштейн, возя ложкой в стакане.

А я пошёл новую порцию каши взять. Потому что истерики избалованных княжон — это, конечно, замечательно, а обед никто не отменял.

Диту, конечно, под белы рученьки увели в медсанчасть — нервы успокаивать. А я сел с новой тарелкой каши и сказал:

— Ну что, Петя? Видишь, каким боком мне ваш Свадебный Ворон вылазит?

— А чего сразу наш? — поторопился откреститься Витгенштейн. — И не наш ни разу!

— А чей? — Я недобро прищурился. — Кого за жабры взять? Или, быть может, следуя утверждениям этой книжки, пожелать автору с каким-нибудь крокодилом-бегемотом судьбу свою связать, а?

— Не-не-не! — почему-то испугался Петя. — Ты, Илья, погоди, не горячись. Вот…

— Что?

— Вот как будет возможность с Иваном конфиденциально переговорить, — нехотя продолжил он, — тогда и будешь задавать свои вопросы. Только не по телефону, поверь мне!

— Ну ладно уж! — я отставил тарелку. Теперь я был сытый, довольный, и никаких резких действий мне (как любому медведю в подобной ситуации) предпринимать не хотелось. — Однако, братец, сам видишь ситуация обрастает странностями и неприятностями. И слишком просто разрулить её вряд ли получится.

Дорогие читатели! Если вы всё ещё не поставили лайк — конечно же, нужно сделать это прямо сейчас! А потом читать продолжение истории в томе восьмом, который уже стартовал.

https://author.today/work/457277

А если вы любите только законченные книги, вашему вниманию — целый ряд наших историй:

«Пожарский»

Шикарное альт-историческое фэнтези, которое немного маскируется под боярку. Перечитала сама только что**. Смело могу рекомендовать))

https://author.today/work/337852

**Да, мы время от времени перечитываем собственные книги. Потому что они нам нравятся. Время проходит, детали стираются, читаешь почти как новое. С удовольствием!

Потому что смысл вообще писать то, что потом сам не хочешь открывать?

«Хроники Белого Ворона» —

наш самый выпестованный первый цикл, про то, как порталами со Старой Земли на Новую уходят люди. И мы с мужем и близкими в том числе. Как вокруг нас формируется община и вырастает в маленькое, но очень гордое баронство. Это мир, в котором правит магия. А в остальном цикл, как и всё у нас — про людей, их хорошие и плохие стороны, и в нём хватит места войне и миру. https://author.today/work/209452

«СССР: вернуться в детство»

Начало восьмидесятых, мне пять лет, и я до ужаса боюсь надвигающейся катастройки и пытаюсь найти пути решения, чтобы помочь хотя бы самым близким. Потом масштабы расширятся. Потом придёт Вовка, известный ходок по мирам. Потом будет экшен. Но в первой книге всё очень камерно и уютно. Советское детство, 1981 год.

https://author.today/work/303862

«Маша и Медведь»

Жила-была девочка Маша. И был у неё приёмный папа, огромный медведь по имени Баграр. Всю сознательную жизнь Маша переживала, что маг она слабый до невозможности, и по папиным стопам пойти никак не сможет. Пока не выяснилось, что это, оказывается, мир был не тот!

https://author.today/work/317586

«Не все НПС попадают»

Цикл, которому никто не может дать жанрового определения. Жизнь и приключения в виртуальной реальности. Не потому, что любишь игры, а потому, что выйти из него ты физически не можешь.

https://author.today/work/166695

«Солнце моё» — двухтомник.

Фантазия на тему: как оно всё могло бы быть, если бы мы с Вовкой встретились на двадцать лет раньше. Про любоф, ага. Немножко в декорациях производственного романа. В антураже самых махровых девяностых.

https://author.today/work/222179

Как видите, интересы у нас очень разносторонние. Потому что мир прекрасен и удивителен, и мы любим рассказывать про него разные сказки))

Мы всех вас любим! Всем добра!