Этот Большой Мир – 7. "Когда мы вернемся"

Часть третья «Та-та-та, та-та-та, мы берем с собой кота…» I

Картина — вернее, рисунок, выполненный то ли карандашом, то ли чёрной тушью, — был заключён в рамку из анодированного матового алюминия чуть желтоватого оттенка, отчего рамка хорошо выделялась на фоне переборки. Впрочем, рисунок и без того сразу притягивал к себе взгляд любого вошедшего в «Сюрприз» прозрачный с металлическими переплетениями тоннель на фоне звёзд был перерезан перегородкой, разделявшей две группы фигур. Те, что справа, стоявшие вполоборота, спиной к зрителю, были людьми, облаченными в скафандры с прозрачными шарообразными шлемами. Один из них прильнул к прозрачной преграде забралом и обеими руками, словно силясь разглядеть стоящих по другую её сторону — в мешковатых балахонах, с коническими то ли колпаками, то ли шлемами на головах. Художник не стал детально прорисовывать звездолёт, ограничившись тем, что наметил несколькими штрихами борт, к которому примыкал соединительный тоннель, да элементы металлического пандуса. Да и звёзды были мало похожи на те, которые можно было наблюдать из прямоугольных обзорных иллюминаторов «Сюрприза» — невнятные светлые разводы на сером фоне, не чета россыпи ярких точек на чёрном бархате Пространства

'…Другая сторона любви —

Что глубоко и широко, как море

То отзовется душным коридором,

И этого не избежать — оно в крови!..' — раздалось за спиной. мужчина обернулся.

— Всегда гадал, откуда эти строки? — негромко сказал он. — Скажем, поэтическая в альтовских «Легендах о Звёздных Капитанах», то самое, про орла, умершего в полёте — оно-то ясно откуда…

— Да, Генрих Альтов позаимствовал его у Николая Гумилёва. — сказала Влада — А вот Ефремов сам сочинил это четверостишие для «Сердца Змеи». Ну не мог он, описывая первую встречу с другой разумной расой, пролог к приглашению человечества в Великое Кольцо населенных миров, вовсе обойти тему любви!

Данила кивнул, соглашаясь с собеседницей. В повести она была обречена изначально, ведь двое, разделённые перегородкой, были смертельны друг для друга — мужчина и женщина по разные стороны прозрачного барьера были несовместимы, как несовместимы в одном организме кислород и фтор, на котором была построена биохимия чужаков. А всё же — великий фантаст, чья находка в песках Гоби подарила человечеству реальный, невымышленный путь к звёздам, мечтал о том дне, когда люди научатся преодолевать и не такие барьеры. А вот между ним и Владой нет барьеров, во всяком случае, физико-химического свойства — и, тем не менее, после той, первой ночи на «Гагарине» девушка предпочитала сохранять дистанцию, ни словом, ни жестом не демонстрируя готовности к сближению.

— Здесь встреча цивилизаций закончилась не так… романтично. — Данила показал на вторую картину. На ней был изображён человек в космическом, нелепого вида скафандре, больше похожем на костюм химико-биологической защиты — на фоне черного неба и поверхности то ли астероида, то ли малого планетоида, вроде Цереры или того же Фобоса. Космонавт был запечатлён в момент, когда он опрокидывался назад — в грудь ему угодил тонкий, как спица, луч, вылетевший откуда-то из обреза полотна, и из пробитого скафандра летели какие-то брызги. Полотно называлось «Первый контакт».

— Американцы, что с них взять. — Влада усмехнулась. — Они до сих пор плодят страшилки о звёздных войнах, Лукаса им мало… У нас на «Заре» тема контакта была весьма популярна — неудивительно, если вспомнить, куда отправилась экспедиция! — вот Юрка-Кащей и притащил в сюрприз эти две картины. И обожал рассуждать, к чему в итоге может привести встреча с братьями по разуму.

— В итоге вы всё же нашли… если не их самих, то творения их рук. — Данила покачал головой.

— А что толку? — Влада пожала плечами. — таких «творений» и в Солнечной системе хватает — я имею в виду «звёздные обручи», разумеется. До Хрустальных Пирамид мы дотянуться так и не смогли — пооблизывались с орбиты и убрались несолоно хлебавши восвояси… высадиться-то было не на чем, наши коптеры в атмосфере планеты не протянули бы и пяти минут, а единственный десантный бот вышел из строя при первом же поиске…

— Зато ты сумела доказать связь между этими Пирамидами и «обручем»!

— Сумела… — Влада вздохнула. — Если Валера был прав, то создатели «звёздных обручей» устанавливали их в системах тех звёзд, где имелись землеподобные планеты, вроде Океана…

— … или Зари. — согласился Данила. — Так, кажется, вы назвали ту планету? Осталось добиться для тебя разрешения отправиться туда на «Ермаке Тимофеевиче». Я, конечно, капитан и сам могу формировать экипаж — но, боюсь, подобной вольности в Департаменте Объединённого Космофлота не одобрят.

— Даже ради возможного контакта? Ведь если Хрустальные Пирамиды обнаружатся и на Океане, их будет гораздо легче исследовать!

— Контакт!.. Влада фыркнула в точности по-кошачьи. — у меня сложилось стойкое ощущение, что в верхних эшелонах Проекта никто давным-давно не верит ни в какие контакты, несмотря ни на какие «звёздные обручи» и пирамиды. Понять их можно: уж сколько лет прошло с тех пор, как ушло к звёздам Послание Аресибо, а от братьев по разуму ни ответа ни привета!

— Неудачный пример. — немедленно отреагировал Данила. Послание Аресибо, радиосигнал, посланный с Земли в 1974-м году, состоял из последовательности двоичных чисел, разворачивающихся в картинку, содержащую сведения о Земле и её обитателях, и был направлен в сторону шарового скопления М13 — того самого, откуда недавно вернулась «Заря». С тех пор пучок радиоволн, отправленный обсерваторией Аресибо едва преодолел сорок световых лет — на несколько порядков меньше пути, проделанного звездолётом…

— Ладно, об этом в другой раз… если захочешь. — Влада повернулась к выходу из «Сюрприза». — Ты, кажется, хотел заглянуть в каюту отца? Тогда пойдём, а то вот-вот должны остановить вращение жилых отсеков, и придётся пробираться по коридорам в невесомости, держась за поручни!

Табличка на двери гласила «капитан» — без указания фамилии и инициалов. Да и зачем, на корабле и так все знают, и вряд ли кто-то обращается к нему так официально. Вот и дверь в личные покои «первого после бога» не заперта — хотя во Внеземелье вообще не принято запирать личные помещения, разве что по случаю учений по разгерметизации да в особо интимных случаях.

Вроде их с Владой недавнего уединения…

На «Зарю» они попали прямиком со станции, через Нуль-Т портал,«. На эту поездку его подбила Влада — девушке нужно было прихватить с корабля записи и кое-какое оборудование, необходимое для дальнейшей работы. Но вместо того, чтобы отправиться прямиком в лабораторию, они полчаса, как бродили по кораблю, заглядывая то на командирский мостик, то в сюрприз, то — сюда, в отцовскую каюту. На борту они были не одни — группа техников, 'Зарю» готовили к буксировке на орбитальную верфь «Китти Хок», где звездолёт должен был пройти глубокую модернизацию, — и они то и дело встречали в переходах техников, спешащих куда-то с весьма деловитым видом.

На столике под круглым обзорным иллюминатором (привилегия капитана, корабль — это вам не орбитальный отель, где подобные детали интерьера имелись в каждой каюте) были в беспорядке рассыпаны фотографии. На верхней он узнал мать — Лидия Андреевна была сфотографирована в возрасте лет семнадцати-восемнадцати, судя по серебристой куртке — ещё в то время, когда она занималась в «юниорской» группе Проекта и только готовилась стать покорительницей Внеземелья.

Данила перевернул карточку — так и есть, «Октябрь 1977 г. Станция 'Гагарин» — там она вместе с одногруппниками проходила станции предвыпускную практику. Отец тоже был с ними — его взяли в юниоры после долгой опалы, вызванной громким скандалом в «Артеке». Кажется, именно тогда он придумал «сайберфайтинг» — бой на пластиковых светящихся мечах в невесомости, и сейчас остающийся излюбленным видом спорта у молодёжи Внеземелья…

Данила перебрал фотографии. Кроме той, с «Гагарина», в стопке оказалось ещё несколько материных карточек. Дат или места, где они были сделаны снимки, на них не нашлось, но это и не требовалось — точно такие же хранились в семейном альбоме Монаховых. Вот фотка совсем юной школьницы, в белом докторском халате — мать рассказывала, что она надела его на маскарад в калужском дворце Пионеров, явившись туда в образе космо-врача киношной «Зари». Она тогда даже очки нацепила, хотя по жизни в них и не нуждалась — помнится, она жаловалась, что потом у неё долго болела голова…

Другая карточка запечатлела мать Данилы в бледно-розовом комбинезоне — в «юниорской» группе каждый мог выбирать цвет по своему вкусу, вот она и выбрала тот, что соответствовал её кино-прототипу. Мать не раз говорила, что однокашники всё время подтрунивали на эту тему, и даже имя другое приклеили — «Юлька», вместо того, что значилось в паспорте.

На следующей фотографии был запечатлён трёхлетний карапуз в обнимку с золотистым ретривером — в малыше Данила с некоторым смущением узнал себя самого. От торопливо, пока Влада не увидела, прикрыл карточку другой, на которой Бритти была изображена крупно, но потом сообразил, что это вообще-то глупо — девушка наверняка видела и раньше карточку. Во время полёта они красовались на переборках каюты — там даже остались пустые рамки; отец вынул фото, собираясь, видимо, забрать с собой, но почему-то оставил здесь.

Хотел взять, но передумал — может, отец расстроится, когда не обнаружит их в своей каюте? В том, что капитан Алексей Малахов снова вернётся на свой любимый корабль, Данила почему-то не сомневался — хотя достоверных сведений на этот счёт не имел.

За спиной пискнуло. Данила обернулся — в левой переборке каюты имелась ниша, сплошь заполненная экранами, пультами и приборными панелями. Понятно — капитан даже в недолгие часы отдыха должен держать руку на пульте того, что происходит на корабле.

Звук повторился — теперь это было тихое мяуканье. Из-за компьютерного терминала возник крупный серый кот. Он недовольно взглянул на непрошеных гостей, уселся на приборную панель и принялся умываться.

— Кто бросил валенок на пульт? — ухмыльнулся Данила. — Этот анекдот он ещё в детстве слышал от старинного друга отца Помнится, тогда семилетний Данька (так его называла мать) добивался от «дяди Андрея» что это за пульт такой, на который кто попало может бросать валенки, и что тут смешного? Сейчас Андрей Львович Поляков состоял в должности директора Департамента Объединённого Космофлота, будучи, таким образом, непосредственным начальством Данилы.

— Нет больше вашей Америки… — моментально отозвалась Влада. Данила посмотрел на неё с недоумением, но тут же сообразил, что его спутница по сути, ровесница Полякова, и не хуже его помнит старые анекдоты. Те самые, которым нынешняя молодёжь даже не улыбается, попросту не понимая толком, что в них смешного?

— Шуша, или сюда! — Влада протянула Шуше руку. — Бедненький, тебя что же, тут бросили?

Кот холодно глянул на девушку — да, мол, бросили, и ты, между прочим, тоже! — но снизошёл. Встал, потянулся, обнюхал пальцы и позволил сея погладить. Влада заозиралась.

— Надо забрать его с собой. Где-то тут должна быть переноска… нет, она у Оли в рекреационном отсеке. Пошли, поищем!

И она, сграбастав Шушу в охапку — кот к удивлению Данилы, не сопротивлялся подобной фамильярности — потянула спутника за рукав прочь из капитанской каюты.

— Всё-таки решилась? — спросил Данила. — Напрямую к Полякову?

Влада не ответила. Они стояли перед обзорным блистером в рекреационном отсеке «Зари». За здоровенным, метра три в поперечнике кругляшом из закалённого кварцевого стекла висела на фоне земного диска станция «Гагарин». Рядом с ним медленно поворачивалась в пустоте длинная, увешанная кубиками и шарами внешних грузовых отсеков палочка буксира-прыгуна «Теллур». Вот нос корабля нацелился на станцию; прилепившиеся к бортам буксировщики плюнули прозрачными струйками маневровых двигателей, останавливая вращение, и когда металлическая громада замерла — медленно разошлись в стороны. В центре вспыхнула ослепительная точка; вспыхнула, задрожала и расплылась ярко-лиловой плёнкой. «Теллур» дрогнул и медленно поплыл к светящейся плоскости. Когда нос коснулся её, по зеркалу разбежались кольцевые волны — в точности, как от камешка, брошенного в середину спокойного пруда. А корабль продолжал погружаться в тахионную пучину — вот скрылся шар командного отсека, вот один за другом утонули кубики грузовых лихтеров, за ними пришла очередь жилых модулей, имеющих вид закруглённых с обеих концов цилиндров. Ещё пять, семь секунд — и металлическая громада скрылась из виду, поглощённая серебристо-лиловым сиянием. Кольцевые волны на его плоскости затухли, отом в центре снова вспыхнула ослепительная точка, а когда она погасла — в «дырке от бублика» была только бархатная, усыпанная звёздами чернота Пространства.

— Ушёл к «Барьеру-2» — снова заговорил Данила. — Это двойник первого «Барьера», с которого мы ходим созвездие Дракона. Новая станция должна стать трамплином, с можно будет дотянуться до системы звезды Глизе 581 — у этого красного карлика, расположенного в созвездии Весов, в двадцати световых годах от Земли ещё в 2003-м нашли землеподобную планету, на которой может быть жизнь — и решили, что следующая Межзвёздная отправится именно туда.

Дедовским способом, волоча за собой цепочку батутов? — Влада иронически хмыкнула. — Год, два не меньше!

— Двенадцать пусков тахионных торпед, дважды придётся пересекать барьер Шта… э-э-э… равенства гравитационных потенциалов. — Данила пожал плечами. — А ты чего хотела? Другого способа извини, не придумано.

— Пока не придумана. — Влада сделала упор на это «пока». — Вот увидишь, если мне удастся убедить Полякова, то следующая экспедиция будет избавлена ото всей этой мороки. Мы сможем достигать других звёзд в один скачок, не расходуя пропасть ресурсов и время!

— Это через «звёздные обручи»? — Данила был немного в курсе планов собеседницы.

— Именно! — девушка упрямо тряхнула головой, отчего волосы рассыпались по её плечам. — Я уверена, что тайна управления «обручами» скрыта в Хрустальных Пирамидах. В ближайших окрестностях нашего Солнца их не нашли — значит, остаётся только система TOI 1452. Я уверена, что Леднёв был прав, и мы обнаружим там и «звёздные обручи» и Хрустальные Пирамиды!

— Твои бы слова да Подпространству в уши… — Данила привычно переиначил древнюю земную поговорку. — Ладно, увидим, что скажет Андрей Львович…

— Это для тебя он Андрей Львович. — Влада отвернулась от блистера и поманила Шушу. Кот увязался за ними ещё в капитанской каюте, и с тех пор не отходил не на шаг. — А для меня — Андрюшка, старый друг и однокашник. Он, к твоему сведению, даже ухаживать за мной пробовал, ещё в «юниорской» группе'!

— И как, успешно? — Данила сощурился.

— Так я тебе и сказала! — Девушка озорно показала собеседнику кончик розового язычка. И вообще, хватит болтать, только время зря теряем! Ты пригляди, чтобы оборудование, которое я отобрала, упаковали для отправки на «Гагарин», а я загляну в свою каюту. Надо забрать кое-что ил личных вещей, а то когда я ещё сюда попаду?..

В каюту Влада действительно пошла, но вещи собирать не стала. Усевшись перед компьютерного терминала она подключилась к закрытому каналу, номер которого номер Поляков дал девушке, как и остальным членам экипажа зари, во время их прошлой встречи. На экране возникло изображение тахионного планетолёта на фоне кольца орбитальной станции — стандартная заставка внеземельного сегмента ИнфоСети, — потом картинка мигнула, и в верхнем правом углу развернулось окошко видеосвязи и в нём возникло круглое лицо директора департамента Объединённого Космофлота.

— А, это ты… — Поляков слабо улыбнулся, и Влада уловила, что взгляд его на миг задержался на ненавистной титановой нашлёпке на её скуле. — А я-то гадаю, почему не выходишь на связь?

— Извини, Андрей, было много дел. А сейчас… — она вернула ему улыбку, — сейчас так уж вышло, что мне нужна помощь. Я бы хотела, чтобы ты…