Карта короля

Глава 4 Судьбоносные решения

16 января, на следующий день после прослушивания New Wave

Минсо не присутствовала на прослушивании, она решила, что быстрее будет посмотреть видео кандидаток. То, что ее крестница участвовала в прослушивании, стало для нее сюрпризом, и не сказать, что приятным. Посмотрев запись, она четко поняла, что возможности как-то управлять этой девицей у нее больше нет. Наён жила с Минсо несколько лет, она была для нее действительно как собственный ребенок, практически все подростковые проблемы Наён выпали на долю Минсо, Юнби толком и не знала, как растет ее дочь. Да, были постоянные звонки, Минсо все рассказывала подруге, но это не то же самое, что переживать вместе с ребенком все сложности взросления.

Поэтому обычно Наён и слушалась Минсо лучше, чем родную мать. Не считая некоторых моментов, Наён была идеальным ребенком: хорошо училась, не попадала в неприятности, не была какой-то грязнулей или скандалисткой. Просто она выросла с уверенностью, что ей доступно все, что можно купить за деньги. Это может показаться чем-то вроде избалованности, но на самом деле это немного не то. Наён просто воспитана так, что не понимает, что такое «Нет». Она знает только «Сейчас — нет» и «Нет, но если ты…». Наверное, это то, что отличает детей из очень богатых семей — они не видят границ, видят лишь возможности.

Единственное, что Наён не могла получить, хотя явно всегда об этом мечтала — нормальную семью.

И, как показалось Минсо, Хару для ее крестницы стал чем-то вроде мечты о семье. Если так подумать, Хару немного похож на Минхёка. Не внешне, разумеется, а по характеру. Они оба яркие, доброжелательные, но при этом со своими принципами, преданные своей семье, оба — интроверты, при этом умеющие общаться и очаровывать людей. Минхёк просто не такой скрытный. Это, кажется, что-то из психологии — девчонки влюбляются в тех, кто похож на отца.

В любом случае, появившись на прослушивании, Наён дала понять, что ни мать, ни Минсо ей уже не указ. Наён ведь так похожа на Минсо. Любой, кто увидит их рядом, сразу же поймет, что они — близкие родственники. Минсо семнадцать лет назад еще жила в Корее, была у всех на виду, поэтому ее в наличии внебрачного ребенка сложно заподозрить, а вот Минхёка…

А что скажет сам господин Со? Компанию основал прадедушка Наён, то есть, она — четвертое поколение чеболей. И такая девушка станет айдолом? Дело не в выступлениях, а в самом фансервисе. Постоянно кланяться, благодарить фанатов за покупку альбомов, хотя сама Наён могла бы случайно прикупить пару музыкальных магазинов со всем содержимым… Она не сможет быть айдолом. Слишком свободолюбива, слишком склонна к импульсивным поступкам.

Наён это, скорее всего, не понимает. Но… Сможет ли Минсо ее переубедить?

А еще… Наён нет восемнадцати, исполнится только в апреле. Кто подписал ее разрешение?

Запросив бумаги на имя крестницы, Минсо с удивлением обнаружила, что там стоит подпись Пак Манхи — официального отца Наён. Во время бракоразводного процесса так и не было озвучено, что Наён — не дочь Манхи, так что по закону он все еще имеет право подписать разрешение на участие в прослушивании. Она подделала его подпись? Или… Манхи вполне мог и подписать эти бумаги просто назло Юнби…

В любом случае, Минсо нужна тяжелая артиллерия, чтобы разобраться с этой девчонкой. Поэтому она позвонила господину Со.

Господин Со живет в собственном доме в черте города. Для директора огромной компании он ведет достаточно скромный образ жизни: в особняке всего-то восемь спален и гараж на две машины. Зато дом спроектирован известным архитектором (не отцом Минсо) в стиле традиционной корейской архитектуры, да и интерьер имеет явный налет корейского колорита. Юнби и ее старший брат не разделяют отцовской тяги к корейской культуре, но Юнби быстро покинула отчий дом, а брат и двое его сыновей соблюдают традиции и живут вместе с главой семьи. Так уж заведено — сын должен заботиться о родителях.

Планировка дома — миым-ча ханок. То есть, дом, который как будто обнимает внутренний дворик: входная дверь располагается в пристройке-прихожей, по бокам от которой находятся двери во вспомогательные помещения. Пройдя прихожую насквозь, можно как спуститься во внутренний дворик, так и пройтись по открытым галереям. Напротив входа — центральная часть дома с большой гостиной, кухней, кабинетом и библиотекой. Справа и слева — большие спальни. Боковые помещения дома двухэтажные, поэтому там же располагаются лестницы.

Дом, который отец Минсо построил для собственной семьи, почти такой же, только меньше — четыре спальни вместо восьми, нет библиотеки и кабинета. Наличие закрытого внутреннего двора всегда нравилось Минсо, но то, что все комнаты выходят на открытую галерею — не особо удобно.

От прихожей до центральной части дома, через внутренний двор, тянется дорожка из каменных плиток — дидимтоль. Минсо с сомнением на них посмотрела. Она на каблуках, а плитки стоят не особо-то близко друг к другу. Вздохнув, она отправилась к кабинету господина Со в обход, по открытой галерее. В собственном доме семьи Им, который отец когда-то строил для мамы, та же проблема с внутренним двориком.

Господин Со встречал Минсо уже в присутствии дочери. Юнби сидела в одном из кресел, на отца смотрела с некоторой обидой, но молчала. Господин Со тут же предложил пересесть за небольшой столик в остекленной галерее, выпить чаю.

В феврале холодновато для веранды, где нет батарей или теплого пола, поэтому горничные разожгли огонь в небольшой печке. Скорее, это даже камин, просто немного нетипичный. Минсо предложили накинуть на плечи плед. Она согласилась — холод никогда не любила.

Под «выпить чаю» господин Со, разумеется, подразумевал чайную церемонию, а не просто напиток. Юнби, насколько Минсо это известно, ненавидит эту традицию, но делать все умеет. Когда горничные приготовили все необходимое, приехала и Наён. Она зашла в дом — счастливая, с широкой улыбкой — проскакала по камням внутреннего двора, обняла дедушку.

— Садись, садись, малышка, — улыбнулся он. — Мы как раз начинаем.

— А ты не хочешь разлить чай? — недовольно спросила Юнби, обращаясь к дочери. — Ты же вроде обещала научиться…

— Я? Нет, мам, я пока недостаточно хороша в этом.

По традиции чай разливает женщина. Мужчины, разумеется, тоже могут, но только если в доме нет хозяйки. Юнби, хоть и не живет уже с отцом, все равно его дочь, главная женщина в семье, потому что госпожа Со умерла восемь лет назад. Юнби осторожно, чтобы не создать лишних брызг, облила чайник горячей водой, начала заваривать терпкий зеленый чай.

— Наён, ты понимаешь, почему я вас сегодня всех собрал? — спокойно спросил господин Со.

— Крестная рассказала тебе о том, что я участвовала в прослушивании New Wave, — так же спокойно и даже несколько безмятежно ответила Наён.

— Что? — Юнби вздрогнула и слишком громко закрыла чайничек крышкой. — Ты принимала участие в прослушивании? Серьезно? Айдол?

— Да, принимала. Меня берут? — обратилась Наён к Минсо. — Я же хорошо выступила. И я специально спрашивала у девчонок в кафе — по местным меркам у меня почти идеальная внешность.

Минсо тяжело вздохнула. А у Юнби только что пар из ушей не пошел — она покраснела всем лицом, но громко выражать свое негодование в присутствии отца постеснялась. Господин Со же сохранял как минимум внешнее спокойствие.

— Я не замечал в тебе тяги к публичной жизни и творчеству, — сказал он, — Что стало причиной столь внезапного решения?

Наён улыбнулась дедушке:

— На самом деле, мне всегда нравилось танцевать. Приехала в Корею, посмотрела на айдолов и подумала, что это мне подойдет. Мне кажется, это будет интересным опытом.

Господин Со ничего не ответил и просто перевел взгляд на Минсо. Та снова тяжело вздохнула. Раскрывать настоящие мотивы Наён было стыдно — крестница может посчитать это предательством — но повлиять на нее может только дед.

— Ей понравился мальчик из моей айдол-группы, — пояснила Минсо, — Она даже приходила на фотосессию, которую Минхёк проводил для этого парня. Через две-три недели Calvin Klein хотят устроить съемку Хару и Наён. Я еще не приходила к вам с этим, потому что контракты не готовы. Бренд не знает, что Наён — ваша внучка… Думаю, они считают, что она дочь Минхёка.

Господин Со хмыкнул и покачал головой:

— Так, давайте-ка по порядку. Что за мальчик?

И он повернулся к Наён, этим подразумевая, что отвечать должно она. Теперь Наён смутилась, отвела взгляд.

— Просто… парень. Я же не вешаюсь ему на шею! Просто понравилось, как он выглядит и как поет. Можно сказать, что он меня вдохновил и теперь я тоже хочу стать айдолом.

— Минсо, покажи мне его фото, пожалуйста.

Минсо послушно достала телефон и ввела в поисковой строке имя Хару. Протянула телефон господину Со. Тот сначала просто посмотрел на фото, потом с подозрением прищурился, а после его брови удивленно приподнялись вверх, словно он узнал парня.

— Принеси мне мой домашний планшет, — сказал он, обращаясь словно в никуда.

Но человек, который все это время стоял на некотором отдалении от них, тут же быстрым шагом направился к кабинету господина Со.

— Вы его знаете? — осторожно уточнила Минсо.

— Нет, но он показался мне похожим на одного моего знакомого.

Планшет принесли быстро. Минсо видела, что, пока не было видно, парень даже бежал, а к господину Со он подошел просто быстрым шагом.

Потянулись минуты молчания. Господин Со напомнил Юнби о чайной церемонии, та недовольно продолжала выполнять все условности, при этом иногда бросая на дочь гневные взгляды… Наён с любопытством смотрела на деда. Минсо тоже думала, что «просто похож» — не повод для требования принести планшет. Господин Со что-то рассматривал на экране и, кажется, даже что-то проверял в поисковике. Минут через пять он удивленно покачал головой, словно узнал что-то невероятное. Но вслух сказал совсем иное:

— Красивый мальчик. Но я никогда бы не подумал, что моя внучка способна влюбиться в парня только из-за внешности.

— Не только! — возмутилась Наён. — Он… хороший. Уверенный, спокойный, очень умный. Он читать любит!

— И он айдол, — подытожил господин Со. — Значит, где-то до тридцати лет он не может иметь официальных отношений, иначе поклонницы сойдут с ума… их понять можно, с такой-то внешностью… Ты хочешь быть тайной девушкой? Тайной невестой? Секретной женой?

— Я… все не так, — буркнула Наён.

— То есть, ты вообще не задумывалась об этом? — продолжил настаивать господин Со. — Если парень влез в этот бизнес, значит, ему это нужно, для него это важно. Он не согласиться загубить карьеру даже ради такой красивой и умной девушки, как ты… если же согласится, то… думаю, ты и сама в нем разочаруешься. Отсюда вопрос: что ты планировала делать?

Наён низко опустила голову, но отвечать не стала. Судя по всему, она действительно об этом не задумывалась. Минсо тоже не стала говорить, что Хару, вполне вероятно, попытается перейти из айдола в стафф через три года, когда истечет первый контракт, и Минсо нужно постараться, чтобы придумать, как создать для него такие условия, чтобы он остался на виду. Но Наён об этом знать точно не следует.

— Она когда-нибудь влюблялась? — внезапно господин Со обратился к Минсо.

Та вздрогнула от неожиданности и честно ответила:

— Нет. Обычно она о парнях отзывается не в самом лучшем свете.

— Что ж… первая любовь редко бывает взаимной и счастливой. Я — не вершитель судеб, не мне решать, кто впервые ее разочарует, — вслух сказал господин Со.

Наён и Юнби одинаково недовольно посмотрели на него.

— Перейдем к ее съемке. Что за контракт? — спросил господни Со.

— Минхёк хотел помочь мне подготовить Хару к работе айдолом — парень был немного зажат и мало что знал об индустрии. Наён пришла на эту фотосессию, влезла в кадр, получились очень… яркие фото. Минхёк понимал, что не может выложить эти фото в сеть — поклонники бы не поняли — поэтому он начал искать бренд, который согласится повторить эту фотосессию в другой одежде. Так он вышел на Calvin Klein. В Корее они рекламируют преимущественно молодежную линейку. Для Азии делают фотосессии без лишней провокации. Мы заранее все подготовили — оба будут полностью одеты, джинсы, рубашки, максимум — укороченный топ или мини-юбка. Наён выступает только в качестве модели.

— А парень — как постоянный представитель бренда? — уточнил господин Со. — Что ж, это действительно допустимо. Оплата достойная?

— Для такой фотосессии, учитывая, что Наён не известна — вполне.

— Хорошо, — кивнул господин Со. — Когда все будет готово — отправишь сразу мне. Это моя внучка, я хочу заняться этим сам.

Минсо немного поклонилась ему, соглашаясь.

— Теперь о карьере айдола. Давай-ка начистоту, моя принцесса, ты пошла на прослушивание просто из-за парня? Потому что, если это так, то идея ужасна.

Наён недовольно надула губы:

— Только из-за парня я бы не стала этим заниматься. Мы и видеться вряд ли будем часто — я слышала, что они много работают и девчонки-трейни видят их мельком и даже не знакомы толком. Мне действительно стало интересно. Я хочу попробовать.

— Вот так просто, ни с чего, без малейших предпосылок? — улыбался господин Со.

— Почему же — без предпосылок? Я всегда любила танцевать. Занималась разными стилями все время, когда жила в США. И петь мы с папой любим, просто я не делала раньше этого на людях. И… ну, мне всегда нравилось быть в центре внимания, ты же знаешь. Думаю, мне понравится карьера айдола.

Господин Со покачал головой:

— Понравится? Ты для этого закончила школу экстерном и готовилась поступать в Лигу Плюща? Ты вроде хотела заниматься маркетингом и рекламой?

Наён улыбнулась милой, совсем детской улыбкой и ответила:

— Контракт айдолов подписывается на семь лет. Я могу заняться маркетингом и после того, как отработаю контракт. Дедуль, я действительно хочу попробовать!

Разговор был временно прерван Юнби, которая начала предлагать чашки с чаем. Выглядела она при этом максимально недовольной, но в разговор не вмешивалась. Господин Со пригубил чай и недовольно покачал головой:

— Передержала. Чай не терпит напряжения, его нужно слышать, а не контролировать.

Юнби пристыженно опустила голову, но ничего не ответила. Минсо тоже отпила глоток. Чай действительно был горьковат — так бывает, если слишком долго его заваривать. Чем дольше чайные листья остаются в воде, тем больше горечи они отдают. Минсо тоже когда-то учили правильно заваривать чай, чтобы он полностью раскрыл свой вкус. Она даже находила этот процесс весьма медитативным, но чайные церемонии не проводила со своих двадцати лет, кажется.

Господин Со же снова повернулся к Минсо и спросил:

— Если ее примут в ваше агентство, то через какое время состоится дебют?

— Она может не попасть в дебютную группу, — жестко ответила Минсо. — Внешность, умение петь и танцевать, важны, но работа айдола гораздо сложнее. Если она будет вести себя излишне дерзко, если не сможет подстроиться под правила индустрии, если не научится вести себя смешно — она не подойдет.

— Я это понимаю, — усмехнулся господин Со. — Но хочу знать — когда планируется дебют женской группы?

— Осенью, — ответила Минсо. — В феврале трейни начнут заниматься, в апреле будет большой отсев, в мае стартует новое шоу на выживание, где-то в октябре — дебют группы.

— Хорошо, — кивнул господин Со. — Почти уверен, что Наён захочет уйти до того, как группа дебютирует. Это возможно? Там же есть пункт о неустойке?

— Дедушка! — возмутилась Наён, — Почему ты мне не веришь?

— Я просто не семнадцатилетний юнец, знаю эту жизнь и знаю тебя. Из тебя айдол, как из меня буддийский монах. Мне тоже кажется, что я смог бы посвятить свою жизнь утренним молитвам, медитациям и служению… но продержался бы пару месяцев, не больше.

Сказав это, господин Со снова отпил из чашки и снова покачал головой:

— Юнби, это все же слишком плохо. Переделай, пожалуйста.

И он протянул свою чашку дочери. Юнби нервно сжала зубы и посмотрела на отца с явным недовольством. Но чашку приняла. Остальное забрали горничные, тут же принесли другой сервиз и новый чайник с кипятком.

— Так что, Минсо, возможно ли устроить все так, чтобы у Наён была возможность уйти в любой момент? Я должен внести какую-то сумму? Может, купить акции?

Минсо ответила осторожно:

— Насчет условий я поговорю с начальством. До момента, пока группа не дебютировала, даже во время шоу, Наён может уйти в любой момент, просто выплатив штраф. Но после дебюта… Понимаете, уход человека из группы — это огромные репутационные потери, после этого группа может и не восстановиться. Предположим, вы можете закрыть денежные потери компании, самостоятельно оплатив их дебют. Но что делать с девочками, которые будут с ней в одной группе? Я бы предпочла, чтобы Наён не дебютировала.

— Крестная! — возмутилась Наён.

— Это не игрушки, — ответила Минсо. — Девчонки, которые пришли с тобой на прослушивание, либо из очень бедных семей, либо пахали ради дебюта с десяти лет. Твой уход из уже сформированной группы может убить их мечту, их шанс на лучшую жизнь. Мне кажется, что мы все же не так тебя воспитывали — это просто некрасиво, поступать так с другими людьми. Если вы дебютировали вместе — вы теперь команда.

— Почему вы все думаете, что я уйду? — еще громче возмутилась Наён. — Или — что я не понимаю, что значит дебют для других девчонок? Я ведь видела их на прослушивании, я прекрасно понимаю, насколько отличаюсь от них. Но я бы не пошла на прослушивание, если бы не была уверена, что смогу выдержать это.

Минсо покачала головой. Она была уверена, что Наён вообще не понимает, о чем говорит. Она видит лишь то, что показывают по телевизору. Тренировки, диеты и постоянные недосыпы — это далеко не самое страшное в карьере айдола. Минсо уверена, что Наён не сможет выжить в условиях, диктуемых индустрией. Сама Минсо вряд ли смогла бы выдержать подобное будучи артистом, а не продюсером.

— Пусть пробует, — подытожил господин Со. — Но не щадите ее… в разумных пределах, разумеется. Я могу приставить к ней личного менеджера сразу, чтобы отвечал за безопасность?

— Только женщину, пожалуйста, — попросила Минсо.

Она надеялась, что господин Со запретит внучке участвовать в этом. Но сейчас понимала, почему господин Со решил позволить «его принцессе» стать трейни. Он уверен, что Наён сама поймет, что это не ее. На собственных ошибках учатся все же лучше, чем на предостережениях других.

— Я понимаю, почему вы решили так поступить, — сказала Минсо. — Но остается одна проблема. Мы с ней слишком похожи. Учитывая это, и прошлое Минхёка…

— Нет! — Юнби достаточно громко поставила чашку на поддон. — Именно поэтому я против того, чтобы она становилась айдолом! Это просто недопустимо!

Господин Со ответил холодно, в голосе чувствовалось уже настоящее раздражение от поведения дочери:

— Ты ее планируешь до старости прятать⁈ Смирись уже с тем, что о грехах твоей молодости всем станет известно, как только твоя дочь впервые выйдет в свет. И неважно — в какой роли. Хоть айдол, хоть моя внучка — она внешне от нашей семьи не взяла вообще ничего. Либо ты скажешь это сама, либо будешь жить в паутине сплетен, потому что нужно быть полным идиотом, чтобы не понять, чьей дочерью является Наен. Если хотела спрятать ребенка, стоило выбирать мужчину, далекого от светского общества… и не с такой узнаваемой внешностью.

Юнби нервно вздернула подбородок:

— Тогда зачем вообще было заставлять Манхи признавать дочь? К чему это?

— К чему это? Ты сама веришь, что в то время сказала бы всем, что родила дочь вне брака? — хмыкнул господин Со. — Ты бы предпочла сделать вид, что у тебя вообще не было второго ребенка, отказалась бы от нее так же легко, как когда-то отказалась от крайне выгодного брака, просто потому что это мешает твоим собственным планам. Не скрою, я сам виноват, что ты выросла такой эгоисткой, но хватит делать вид, что ты — святая. В течение года всем всё равно станет известно, что Наён — дочь Им Минхека. Потому что в сентябре, на праздновании юбилея компании, я представлю ее обществу. Хочешь ты этого, или нет.

— Дедушка… — начало было Наён.

— Твое мнение в этом вопросе меня тоже не интересует! — припечатал господин Со. — Ты живешь как часть этой семьи, пользуешься всеми благами нашего положения, так что придется и отвечать за это в полной мере! Я долго позволял вам обеим слишком многое. Положительные стороны в этом есть — Наён выросла вдали от «золотых деток» Кореи, что хорошо на нее повлияло. Но я с самого начала говорил — это только до восемнадцати лет.

Минсо тоже опустила голову. Было немного неловко присутствовать при семейном скандале, но слова господина Со ее радовали. Если в сентябре он представит Наён как свою внучку, слухи о том, что она не является дочерью Манхи, поползут сразу. И Минхёк, наконец-то, получит желаемое. Разумеется, это будет скандальным событием для светского общества Кореи… но жить во лжи столько лет… этот нарыв давно пора вскрыть.

— Кстати, — внезапно остыл господин Со, — А как она вообще попала на прослушивание? Ей же еще нет восемнадцати, нужна подпись родителя.

Минсо ухмыльнулась:

— На документах стоит подпись ее отца. Не Минхёка, разумеется.

— Что⁈ — от возмущения Юнби вскочила на ноги.

Стул позади нее упал на пол, чашка с чаем опрокинулась и мокрое пятно начало быстро расползаться по скатерти. Кажется, чай они сегодня пить уже не будут.

— Должна же быть хоть какая-то польза от него? — пожала плечами Наён. — Я пришла к нему, предложила подписать. Он сделал это с отвратительной улыбкой на лице, но я получила, что хотела. Технически, он имеет на это право.

Господин Со начал хохотать. Причем так громко и радостно, будто услышал крайне удачную шутку.

— Характером ты точно не в своего отца! — сказал он, вытирая выступившие слезы. — Поступок абсолютно в стиле нашей семьи.

Минсо поджала губы. Готовность пойти практически на все для достижения собственных целей — это действительно в стиле семьи Со. Хорошо, что у них есть хоть какие-то моральные принципы, вроде того, что они не нарушают законы, не наносят прямого вреда физическому здоровью людей, стараются вести себя по справедливости…

— Но учти, — холодно добавил господин Со, обращаясь к Наён, — К моменту дебюта группы тебе будет восемнадцать и ничья подпись тебе не нужна. Однако, если ты пойдешь на это без согласования со мной, лишу тебя содержания. И тогда тебе придется держаться за карьеру айдола уже по причине того, что это — твой шанс не умереть с голоду. Поняла?

— Да, дедушка, — кивнула Наён.

— То есть, никого не беспокоит, что она пошла к Манхи за подписью⁈ — Юнби все еще стояла.

Горничные с опаской смотрели то на стол, то на господина Со. Прислуга в этом доме вышколенная, они не подойдут, чтобы сменить скатерть, пока им это не позволят. Да и стул продолжал валяться на полу.

— Ты же пошла на сделку с ним, чтобы все продолжили считать, что ты удачно вышла замуж? — хмыкнул господин Со. — Чего теперь удивляться, что твоя дочь поступила так же. Подними стул и садись. А вы — накройте нам в гостиной. Чая я сегодня не дождусь, хоть поужинаем вместе.