Карта короля

Глава 11 Тишина на площадке

Съемки для книжного клуба начались вечером в понедельник. Всех заранее предупредили, что процесс может затянуться и нужно быть готовыми к работе как минимум до полуночи. Хару ехал в машине агентства один — менеджер Пён ждал его на месте с костюмом в чехле. О наличии рекламной одежды стало известно буквально в последний момент, менеджер Пён поехал в бутик бренда, чтобы одежду точно выдали по размеру. Это было даже немного странно, потому что обычно такие вопросы решались сильно заранее, а не в день съемки.

— Что там за костюм такой? — удивился Хару, с подозрением посмотрев на чехол.

— «Bouchard» — бренд, сеульский бутик которого открыли только в январе, — ответил менеджер Пён. — Какой-то пафосный французский модный дом. [*Bouchard — французская фамилия, в русском обычно пишут как Бушар.*]

Хару кивнул. С люксом напрямую он почти не сотрудничал. Для выступлений на сцене ему часто выдают брендовую одежду со знакомыми названиями — Gucci, Louis Vuitton, Dior, да вообще практически все марки, о которых прежде Хару слышал лишь краем уха. Это сотрудничество — даже не заслуга New Wave, одежду предоставляли костюмеры телеканала. У них есть связи с люксовыми брендами, обычно эти вещи используют для съемок дорам. Если появился как-то бренд, который захотел сотрудничать именно с Хару — это весьма почетно.

Но Хару не мог долго думать об этом — волновался. На съемку попросили взять свои экземпляры книг, он привез сразу два — русское и корейское издание. Хару нервно сжимал тома в руках, пока его и менеджера Пён провожали к гримерке. Суа, визажистка, уже была на месте. Она едва посмотрела на Хару и забрала чехол с одеждой. Внутри оказался обычный вроде наряд — какие-то кремово-белые брюки и темно-синяя рубашка, плюс ремень и туфли. Все… обычное. Хару похожие вещи и так носит, разве что такие светлые брюки ему кажутся каким-то издевательством. Но Суа так не считала: она восхищенно цокала языком, рассматривая одежду. Стоило отдать должное — ткань очень приятная. Интересно, это подарок? Он может оставить это себе? Мысль мелькнула и тут же пропала — волнение перед съемками перекрывало любое любопытство.

Менеджер Пён напомнил о часах, Хару опомнился и достал футляр с Rolex из кармана пуховика — подарок фанатов до банковской ячейки он так и не довез, что сегодня оказалось очень кстати.

— Почему ты делал тот ужасный хвостик? — возмущалась Суа, укладывая ему волосы. — На записи стрима это выглядело очень странно.

— Потому что они отрасли и мешаются. Когда я смогу их подстричь?

— Тебе идут длинные, — уклончиво ответила Суа.

— Если перед летней жарой их не подстригут, то я нарвусь на штраф, но отрежу их сам, — пригрозил Хару.

Суа тихо засмеялась, а менеджер Пён осуждающе покачал головой.

Пэгун словно почувствовала, что Хару готов — она постучалась в гримерку буквально через несколько секунд после того, как Суа закончила работу.

— Какой красавец! — восхитилась Пэгун. — Кажется, я впервые вижу тебя в гриме вживую!

Хару смущенно улыбнулся. К комплиментам от фанаток он привык, а вот восхищение коллег все еще ощущалось странно.

Пэгун подхватила его под локоть и потащила на съемочную площадку, продолжая нахваливать его внешний вид. Хару же только сейчас заметил, что на рубашке есть вышивка — тонкий геометрический узор тянулся по планке с пуговицами, такой же был на манжетах и, судя по ощущения, по краю воротника — Хару определил это на ощупь. Просто цвет вышивки был один в один с цветом рубашки, вот Хару сразу и не заметил. Другой вопрос — зачем вообще делать вышивку, которую не видно?

Мысли о рубашке вылетели из головы, когда Хару вышел на съемочную площадку. Место для съемки — коробочка без одной стены и части потолка. Внутри — интерьер библиотеки. Вся задняя стена — сплошной книжный шкаф. Много цветов в горшках — всякие мини-пальмы и огромная кадка с домашним гибискусом, обильно цветущим. На двух мольбертах — картины с увеличенными изображениями обложек «Мастера и Маргариты». Уже через секунду Хару понял, что лишь один мольберт с картиной был действительно мольбертом с настоящей картиной. Второй — это экран, стилизованный под мольберт: неожиданное решение от бренда Samsung (логотип на изделии присутствовал). Наверное, спонсоры. Шесть кожаных кресел с каретной стяжкой, возле каждого кресла — небольшие столики, точнее даже — столешница, под которой высокой стопкой лежали книги. Это стилизация, разумеется, — вряд ли книги настоящие — но выглядело интересно. Самым же необычным было то, что библиотеку ожидаешь увидеть в темных тонах, чтобы была легкая атмосфера таинственности. А здесь полки были из светлого дерева, кресла из светлой кожи, много зелени и необычных деталей, даже книги на полках — в современных ярких обложках. На боковых стенах, только слегка попадавших в кадр, висели картины… ну, точнее — постеры, этакие стилизации старых плакатов. Похожие были как в Советском Союзе, так и в США — простые цвета, немного упрощенное изображение людей. На каждом таком плакате — люди с книгами и надписи на корейском, призывающие больше читать.

Хару восхищенно рассматривал обстановку. Даже интерьер, и тот казался достаточно современным и нацеленным на молодежную аудиторию.

Напротив «коробочки» съемочной площадки — оборудование стаффа. Сложные системы рейлов для освещения, камеры на стойках, вокруг которых уже суетились сотрудники. Рядом с основным местом для съемки — вторая мини-комната, там уже только большой изогнутый экран, сцена и микрофон. И камера там всего одна.

Пэгун подвела Хару к режиссеру. Женщина лет сорока охотно объясняла: запись будет вестись одновременно с семи камер, звук записывают петличные микрофоны и бум-микрофоны, которые размещены на площадке так, чтобы не было заметно в кадре. Бум-микрофоны — это не совсем про микрофоны, скорее про тип их размещения — их носят на длинной штанге или крепят к потолку. Микрофон при этом — такая меховая или поролоновая сосиска, достаточно объемная, чтобы лучше улавливать звук. Режиссер быстро объяснила Хару, как лучше ориентироваться на площадке. Тут дальняя стена — задник, боковые стены — половинки. «Право» и «лево» нужно определять от лица съемочной команды. Когда тебе говорят, что смотреть нужно на правую половинку, это значит — налево. К этому придется просто привыкнуть, таковы правила. Камеры нумеруются тоже для удобства стаффа, а не участников шоу — первый номер будет справа, седьмой — слева. Четвертая камера стоит по центру и снимает только общий план, первая и седьмая тоже неподвижны. В первую, четвертую и седьмую камеры не нужно смотреть, участники шоу работают только с камерами номер два, три, пять и шесть.

— А есть правило, в какую именно камеру мне смотреть? — уточнил Хару.

— Нет, — покачала головой режиссер, — Смотри в ту, которая тебе покажется наиболее подходящей, на монтаже мы сами найдем нужный момент.

Хару понимающе кивнул. Они на площадку пришли первыми, но сразу следом зашла старая знакомая Хару — Ха Ихён. Та, с которой он снимался в сцене с поцелуем. Он низко поклонился, удивляясь, что она тоже будет сниматься, а ему об этом не сказали. За ней вышли и главные ведущие шоу — актер Ким Ухёк и университетский профессор Чу Хёнсоб. К удивлению Хару, Чу Хёнсоб преподавал не литературу, или что-то вроде. Его основная специальность — маркетинг, но он специализируется не на самом маркетинге, как условной науке, а на визуальном оформлении чего бы то ни было — начиная от правил создания рекламных макетов и заканчивая оформлением обложек книг. Все его учебные дисциплины были прикладными, они рассматривали влияние визуальных кадров на покупательскую способность. А еще у него приятный, хорошо поставленный голос, что наверняка немаловажно для телевидения. Хару легко поверил, что лекции этого мужчины популярны в университете, несмотря на то, что они необязательные: он умеет так вести беседу, что хочется слушать. Ну, и выглядит он очень хорошо. А вот актер Ким Ухёк вообще не был похож на интеллектуала. В корейских дорамах он играет бандитов — среднего роста, широкоплечий, с резкими чертами лица, внешний вид ну очень суровый. Но при встрече он так тепло улыбнулся Хару, что стало понятно — ему просто «повезло» родиться с такой внешностью, на деле он — та еще «булочка с корицей».

— Чан Мидан все еще не пришел? — удивился Ким Ухёк.

— Говорят, только пять минут назад зашел в гримерку, — немного недовольно ответила режиссер. — Рассаживайтесь. Хару в одно из центральный кресел, Ихён — через кресло от него. Давайте сначала посмотрим картинку, а потом будем решать, что со звуком.

Зашли на площадку, Хару послушно занял одно из центральных кресел, Ихён — через кресло, Пэгун — между ними.

— Ничего, что такая старушка, как я, посередине?

— Нет-нет, уважаемая, так даже лучше! — заверила ее режиссёр.

— Ну да, чтобы Хару и Ихён выглядели еще красивее рядом со мной! — расхохоталась Пэгун.

Ведущие Ким Ухёк и Чу Хёнсоб сели по краям и тут же начали закидывать Пэгун комплиментами, говоря, что в молодости она явно была красива, потому что и сейчас выглядит прекрасно.

Где-то через пару минут их всех обошли звукорежиссеры, подсоединили петличные микрофоны. Проверили звук на всей площадке. Главный оператор поговорил с Хару и Ихён, указывая на камеры и объясняя, куда именно смотреть, чтобы у зрителя возникло ощущение встречи взглядами с человеком на экране. Проверили камеры: Хару поработал взглядом с каждой, потом ему показали на планшете, как он выглядит при съемке с разных углов. Это было более-менее привычно — его готовили к многокамерным съемках во время обучения на актера.

И только после этого на площадку наконец-то вышел Чан МиДам. Он немного актер, но больше певец-балладник. Ему где-то под сорок, высокий, привлекательный. И поет хорошо. Хару знал его именно как голос по радио, потому что его баллады очень популярны среди женщин… в том числе — бабуля Хару находит их приятными.

Но тут Хару стало как-то сразу немного некомфортно. Потому что Чан Мидам не извинился за опоздание. И это заметил не только Хару — многие в студии провожали его недоумевающими взглядами, словно ждали, что он вот-вот остановится и принесет извинения. Но Чан Мидам лишь молча прошел в «коробку» съемочной площадки, встал напротив Хару, скользнув по нему недовольным взглядом. Хару недоумевающе посмотрел на актера. Он не понимал, что происходит. Чан Мидам нарушил вообще все традиционные корейские сценарии. Он младше и Пэгун, и актера Ким Ухёка, да и Чу Хёнсоб уже немолод. Входя на площадку, любой артист всегда должен поклониться съемочной группе, представиться, попросить позаботиться о нем — это правила вежливости, которые в айдолов вколачивают особенно тщательно. И Хару видел, что старшие коллеги всегда поступают так же. Даже Пэгун, и та не видела ничего унизительного в поклоне режиссеру и операторам.

— Смазливый-то какой, — недовольно буркнул Чан Мидам. — И этой кукле ты отдала свою балладу?

— Я и забыла, как ты меня всегда раздражал, — вздохнула Пэгун. — Ты опоздал. Так что быстрее крепи микрофон и пора начинать.

— Я мог бы и не приходить, — фыркнул Чан Мидам, — Песню мне не дали, только какой-то вшивый кавер. Посмотрел бы я, как бы тогда выкручивались без одного участника уже в четвертой серии. Эй, ты, девочка! Где микрофон?

И он, развернувшись, ушел к стаффу. Хару удивленно посмотрел на Пэгун. Та немного виновато улыбнулась:

— Честно говоря, я думала, что индустрия его перевоспитала и с возрастом он стал приятнее… но, кажется, его характер лишь испортился. Не переживай, как только заработают камеры, он станет самым милым человеком в этой стране… Будь готов к этому.

Хару немного неуверенно кивнул. Он слышал, что есть немало артистов, которые в реальной жизни просто невыносимы, но успешно скрывают это. Это несложно, к слову — практически любое телевизионное шоу сопровождается подписанием кучи контрактов о неразглашении. Хару тоже такой подписал — ему запрещено говорить что-либо негативное о людях, с которыми он сегодня снимается. Что-то хорошее, разумеется, рассказывать можно.

Во время всей подготовки Хару чувствовал, что не нравится Чан Мидаму. Мужчину возмутило и то, что Хару отдали песню, и что он сидит посередине, и что рубашка дорогая… в общем, придрался ко всему. К этому моменту Хару интересовал только один вопрос: как Чан Мидама, с таким-то характером, все еще зовут на шоу? Он, конечно, никого напрямую не оскорблял, не орал, не распускал руки, был просто… заносчивым и высокомерным. То самое чувство, когда тебя вроде не оскорбляли, не делали критичных замечаний, а ощущение, будто ушат помоев на голову вылили.

Когда все были готовы к началу съемок, к ним вышла режиссер:

— Давайте еще раз коротко по сценарию. Начинаем с обсуждения обложек, кто и как о книге узнал, чем зацепила. Потом будет первая музыкальная пауза, Ха Ихён исполнит песню сидя в кресле. Затем можем перейти к обсуждению сюжета и влияния на масс-культуру, там будет еще одна музыкальная пауза, Чан Мидам исполняет американскую поп-балладу на сцене. И в самом финале Хару споет то, что написала госпожа Со.

Хару понимающе кивал. Волнение словно разом утихло прямо перед началом съемок. Появилась лишь холодная решимость сделать все хорошо.

Еще раз прибежали визажистки, поправили те несовершенства макияжа, которые вряд ли заметны обычным людям. Зазвучали команды операторов — «первая камера готова, вторая камера готова». Так как запись шоу будет вестись одновременно с нескольких камер, нужно синхронизировать все эти видео дорожки, плюс потом нужно накладывать звук с разных микрофонов, поэтому вперед вышел парень со «слэйтом» — это та деревянная хлопушка, которую используют для съемок фильмов. В кино на ней пишут название фильма, дату съемки, название или нумерацию сцен. Но на съемках телешоу слэйт не особо похож на киношный — он тоже черно-белый, но на нем нет никаких надписей. Впрочем, сейчас в кино слэйт тоже частенько без надписей, потому что в век цифровых технологий нет нужды нумеровать сцены, можно просто подписать нужный отрывок. А вот громкий хлопок по-прежнему нужен.

— Тишина на площадке! — раздался голос режиссера, — Начинаем через три, два…

«Один» не прозвучало. Вместо этого громко хлопнула крышка хлопушки и человек с ней тут же ушел с площадки. Когда он пропал из поля зрения всех камер, на столе режиссера мигнула красная лампочка записи и Ким Ухёк, счастливо улыбаясь, начал говорить:

— Добрый вечер, дорогие телезрители! Мы начинаем четвертый выпуск шоу «Книжная симфония» и сегодня будем обсуждать знаменитый роман русского писателя Михаила Булгакова — «Мастер и Маргарита»!

Хару глубоко вздохнул: все, начинается.