Карта короля

Глава 19 Открытие новых дверей

В понедельник Хару встал с трудом. Не выспался, но нужно было ехать к Чо Вонги, его адвокату.

В машине агентства Хару все еще зевал, несмотря на пробежку и вкусный завтрак. Мысли текли как-то вяло и хотелось простого человеческого «поспать до обеда». Взбодрили новости от менеджера Пён: «Perfect love story» получил PAK, с утра понедельника начался отсчет часов. Приятно. Да и задачи на сегодня у Хару были весьма воодушевляющими.

Хару едет зарабатывать себе на жилищный депозит — это он так для себя решил. Он понимал, что дом, который ему отдал дедушка, — не самый хороший вариант для айдола. Уже сейчас есть проблемы с сассенами, а что будет дальше? Дом частный, даже забора нормального нет, потому что улочки узкие. Пока еще все спокойно, но случай с котоворовкой явно показал, что нужно более защищенное жилище. Недвижимость в Сеуле… даже страшно цены вслух озвучивать. Один рекламный контракт жильем не обеспечит.

Хотя представители Calvin Klein весьма щедры.

Он уже снимался для журнала по заказу бренда, фотосессия вышла пару недель назад и отклики были положительными. Но Хару и сам не верил, что полноценный рекламный контракт будет заключен: уж слишком долго все обсуждали. Минсо твердо стояла на том, чтобы контракт не был эксклюзивным — у Хару должна оставаться возможность носить другие бренды. Cо стороны Сalvin Klein, ожидаемо, выставлялись условия построже. Плюсом к этому — сама реклама. Тут, опять же, Минсо настаивала на том, чтобы было четко прописано участие в рекламе исключительно молодежной линейки, никакого обнажения. Calvin Klein… как понял Хару, его хотели раздеть уже для следующей рекламной кампании. Хару же не был морально готов к съемкам в нижнем белье. Он своего лица-то на билбордах шугается, а если он там в одних трусах стоять будет… нет, не в ближайшие годы. Можно сказать — его иначе воспитывали.

При этом — контракт щедрый и престижный. Всего за первый год он получит полтора миллиона долларов. Это до вычета налогов, разумеется. Но в первый год после дебюта начать сотрудничество с известным неазиатским брендом одежды — это большое достижение. Круче — только люксовый бренд, но те гораздо осторожнее и обычно сотрудничают с айдолами из крупных агентств.

Чо Вонги с удовольствием рассказал Хару, как шли обсуждения контракта, какие в итоге условия и сколько заплатят Хару. Но больше удивило то, что он упомянул то, о чем раньше молчали:

— Фотосессию снимать будет Им Минхёк. Такое впечатление, что он знает, кем был ваш прадедушка.

— А? — удивился Хару. — Мне так не показалось… Я же работал с ним в декабре, он ничего такого не говорил.

— Понимаю. Но у нас не получилось бы выбить такие хорошие условия, если бы он не участвовал в обсуждении контракта. Мой отец говорит, что архитектор Им был очень предан вашему прадеду, он даже в интервью его постоянно упоминал. Мне кажется, что Им Минхёк может так стараться для вас из-за этого.

Хару неуверенно пожал плечами. Ему казалось, что Им Минхёк сказал бы ему, что они косвенно знакомы. Или узнал только сейчас? Тогда бы и Им Минсо могла что-то сказать — с ней-то Хару видится как минимум раз в неделю.

— А кто будет моей партнершей? — уточнил Хару.

— А вот тут странно. Интересы девушки защищала тоже Им Минсо, хотя девушка неизвестна… Пак Наён.

— Наён? — удивился Хару.

— Вы знакомы?

— Когда я ходил на фотосессию к Им Минхёку, то снимался с этой девушкой, сейчас она трейни в New Wave.

— А, ну тогда понятно, — более спокойно кивнул Чо Вонги, — Протащили в рекламу своего стажера — это предсказуемо.

Хару замялся — говорить или нет — но в итоге решил, что адвокату он доверяет, а информация может быть важной, так что рассказал всю историю знакомства с Наён. Вонги удивился, обещал попытаться выяснить что-то о Наён и возможных родственниках брата и сестры Им, раз внешнее сходство настолько заметно.

Когда ехали в машине на официальное подписание контракта, у Хару зазвонил телефон. Он секунд пять тупо пялился на экран, не понимая, что от него может понадобится Роуну.

— Да? — осторожно ответил он.

— Мне кажется, что нужна хотя бы одна песня без романтической линии. Что-нибудь про достижения, победы… в общем, в стиле «Backbone», — сказал Роун таким тоном, будто они вели дружескую беседу все это время и Хару не уходил спать.

— Вы писали всю ночь? — спросил Хару, внутренне ужасаясь.

— Нет, я в три часа ночи вырубился… в восемь проснулся. Так что — какие идеи? Какая не-романтическая песня подойдет для «отпускного» альбома?

— Вы хотя бы ели? Или на кофе и сигаретах со вчерашнего вечера? — участливо спросил Хару.

Он за вчерашний день проникся большей симпатией к этому чудаку, не хотелось бы, чтобы тот умер с голоду, работая над альбомом.

— В буфете было чье-то печенье. Не уходи от ответа! Тема! Мне нужна тема!

— Серьезно? Вы не смогли придумать тему для альбома? Это явно говорит, что вам нужно поесть и поспать.

— Хару-я!!! — громко крикнул в трубку Роун. — Тема! Сейчас!

Хару тяжело вздохнул: ну реально псих. Хорошо хоть, не особо буйный.

— Тема — устал от работы, хочу отдохнуть. Или — лови волну в значении — не упускай момент. Или — живи одним днем. И не менее банальное — расслабься, отдохни, чтобы жить дальше. Ну, или — как классно смотреть на море. Но можете еще написать про гастро-тур, очень популярно среди корейцев. Заодно закажите себе еды.

— Ага, бывай, — сказал Роун и сбросил звонок.

Хару опустил мобильный и рассеянно посмотрел на экран. Все творческие люди такие пришибленные, или это только их группе повезло с ненормальным музыкальным продюсером?

— Менеджер Пён, — окликнул Хару менеджера, который ехал на переднем сиденье автомобиля, — А можно после подписания контракта заехать за обедом и в Encore?

— Что-то случилось? — тот удивленно повернулся к Хару. — Ты вроде и вчера там допоздна был, я теперь должен отработать за Чунхо…

— Мы в ответе за тех, кого приручили, — цитатой ответил Хару. — Не берите в голову, это мои заморочки. Мне будет грустно, если Роун умрет от никотиновой интоксикации за работой… не дописав наш альбом.

Менеджер Пён не смог сдержать смешка. Но кивнул, соглашаясь приехать с обедом в Encore.

Само подписание контракта — дело пятнадцати минут. Но до этого Хару знакомился с некоторым стаффом компании, его посвящали в философию бренда, говорили о прошлых достижениях. Так Хару узнал, что философия бренда заключается в следующем: сексуальность в простоте, любовь к собственному телу через комфорт, уверенность в себе. Хару не стал говорить, что он всегда считал, что Calvin Klein — это про провокацию. Впрочем, на стендах в корейском офисе висели весьма «приличные» плакаты. Calvin Klein для азиатского рынка избегает излишней сексуальности. Рекламные кампании, которые готовят для США и Европы, в Азии появляются крайне редко. Обычно для Кореи, Японии и Китая снимают другую рекламу — с азиатскими знаменитостями и совсем другой тематикой — молодость, простота, уверенность. Полностью раздетых моделей просто нет. Максимум — резинка трусов из-под джинс у мужчин, спортивный короткий топ у женщин. В редких журнальных фотосессиях более зрелые айдолы и актеры могли сниматься в нижнем белье, но это редкость. Скорее всего, бренд не собирался раздевать Хару до нижнего белья… так — стянуть футболку, чтобы резинку трусов было лучше видно.

В любом случае, общение с представителями бренда складывалось достаточно хорошо, Хару все понравилось. Ему подарили несколько пакетов с одеждой, попросили носить ее почаще. Кажется, в его гардеробе наконец-то появятся джинсы. Теоретически, у Хару были джинсы после встречи со стилистом в прошлом году, но они оказались какими-то неудобными, вроде, к телу приятные, но слишком уж плотные.

В любом случае, теперь носить отдельные предметы джинсовой одежды бренда придется. Не джинсы, так куртки и рубашки. Больше всего надарили трусов — полный пакет упаковок с нижним бельем разных цветов. Кажется, у бренда какой-то пунктик — дарить так много предметов одежды, которые Хару вряд ли покажет фанатам.

Чо Вонги после подписания контракта уехал на такси, а машина агентства повезла Хару в Encore.

Когда он открыл дверь кабинета Роуна, чуть не пошатнулся от плотного сигаретного. дыма. Роун сидел на том же месте, что и вчера, в той же одежде, с сигаретой в руках, а в пепельнице высилась целая гора окурков.

— То есть, за сигаретами вы кого-то оправили, а за едой — нет? — уточнил Хару, направляясь сразу к окну. Подняв жалюзи, распахнул его, впуская в помещение не только свежий воздух, но и солнечный свет.

— Хотя бы кондиционер включали бы…

— К черту твои кондиционеры! — отмахнулся Роун. — Закрой жалюзи и садись сюда, посмотришь, что получилось.

— Я голодный. Вы тоже, — заметил Хару.

Менеджер Пён вошел в кабинет немного нерешительно, но лоточки с едой на стол выставлял уже более уверенно.

— Я не голоден, — буркнул Роун, все еще пялясь в монитор. — У меня есть некоторые сомнения в отношении последних песен…

— Еда. Потом, так уж и быть, послушаю, что вы написали.

Хару подошел вплотную к Роуну, наклонился, хватая его табурет за ножку, и потянул того к другой части стола, к еде.

— Эй-эй-эй! — возмутился Роун, когда ноутбук начал отдаляться от него. — Ты куда меня тащишь?

«Ехать» было недалеко, так что Хару уже через пару секунд отпустил табурет и развернул Роуна к столу. Вложил в руку запечатанные в бумажную обертку палочки, сел сам. Менеджер Пён сел рядом, тоже обедать. Роун недовольно посмотрел на Хару, потом на менеджера Пён…

— А твой менеджер мне потом за сигаретами сходит?

— Только если вы пообедаете, — ответил Хару.

Роун печально вздохнул и принялся за еду. Ел он быстро, словно участвовал в соревновании на скорость.

— Пока я не доем, песни слушать все равно не буду, — мрачно заметил Хару.

Роун вздохнул и начал есть медленнее, что радовало. Хару же удивлялся тому, каким человеком тот оказался. В студии он казался шумным, самоуверенным, нагловатым. А тут — ходячее недоразумение… и как он до сорока лет-то дожить умудрился? В творчестве он весьма уязвим, получается.

С другой стороны — не Хару его судить. Вряд ли нынешний Хару когда-то вернется к писательству, но он-прежний вообще никому не говорил, что рассказы пишет. Писал на стареньком ноутбуке, но держал на флешке, на папку установил пароль, а флешку скотчем приклеил ко дну ящика письменного стола. Можно подумать, чернуху какую-то писал. Так нет, обычные рассказы — ни наркотиков, ни стриптизерш, даже никто не умер. Да и в своей комнате всегда порядок наводил сам, никто из родных никогда у него по ящикам не рылся.

После обеда Роун, разумеется, никуда Хару не отпустил. Заставил всё прослушать и оценить. Причем за реакцией наблюдал с такой жадностью, что было даже как-то неловко. Хару отвечал честно, хотя не совсем понимал, почему его мнение стало таким важным — он не особо-то разбирается в поп-музыке.

— Значит, «Splash» — самая удачная? — уточнил Роун.

— Это мое мнение, — ответил Хару, — Мне нравится музыка. А еще эти окончания строк — Splash, Rush, Hush, Crush — это, наверное, не слишком оригинально, но из-за них припев запоминается.

Роун задумчиво кивал, но молчал. Хару рассматривал разложенные на столе листы с лирикой. За ночь Роун написал восемь песен. Восемь! Шесть имеют либо романтический, либо сексуальный подтекст, а две — нейтральные. Причем, одна Хару реально понравилась, но для титульного трека она не годится. Там в лирике — герой едет в кабриолете и чувствует, как свежий морской воздух уносит все его печали и проблемы. Главный минус песни — она достаточно спокойная, без взрывных моментов. Хороша для прослушивания в наушниках, но не годится для выступления на сцене.

— Девять песен, плюс наверняка должна быть баллада Пэгун, — сказал Хару. — Это десять треков. Насколько я понимаю, десять — это набор для полноформатного альбома. Может, уже хватит? Вам нужно нормально выспаться.

— Сегодня ночью я буду спать в своей кровати, не переживай, — ответил Роун. — Спасибо. Когда вы сможете прийти на запись?

Хару неуверенно пожал плечами:

— Не знаю. У нас загруженная неделя.

О том, что завтра у группы выходной, он говорить не стал. Он устал, ему этот выходной нужен.

— А сегодня?

Хару аж закашлялся от неожиданности.

— Такая спешка обязательна? — удивился он. — Вы же даже демо еще никому не показывали…

— Точно! Демо. Сиди пока, я запишу флешку для Минсо, передашь.

Больше к теме студийной записи Роун не возвращался. Он передал Хару распечатки лирики, флешку с демо-записями, после чего Хару уехал. Записи передал Минсо сразу после обсуждения фанмитинга. Менеджер Пён сказал, что уже через сорок минут после окончания совещания назначили второе, для всего креативного отдела. Значит — «черновик» альбома Минсо понравился и был запущен процесс подготовки к его выпуску. Сейчас креаторы решат, какими будут клипы и фотосессии, где будут снимать клипы. Было бы замечательно, если бы для съемок пооучилось поехать в какие-нибудь красивые места у моря…

Хару же с парнями пока просто репетировал. На фанмитинге они исполнят весь свой небогатый репертуар, плюс решили повторить выступление с «Nillili Mambo» — это то, где Хару был в шубе. Все это нужно частично повторить, частично выучить, отрепетировать, добиться синхронности — работа не на один день.

Несмотря на сильную усталость после репетиций, Хару долго не мог уснуть. Он все думал о Роуне.

Взрослый человек, талантливый музыкальный продюсер, выглядит уверенным в себе, общительным. Но при этом… пустой офис, где он остался совсем один. И никого же не беспокоило, что мужчина сутками сидит в студии и мрачно перебирает гитарные струны. Неужели у него совсем никого не осталось? Ладно друзья, они и не обязаны нянчится со взрослым мальчиком. Но… семья?

И почему Минсо послала именно Хару? Если она вообще отправила Хару вечером в воскресенье, то наверняка знала, в каком состоянии Роун. Возможно, сама пыталась как-то повлиять на проблемного подчиненного, но не получилось. Да и старичок-охранник ходил к Роуну точно не просто так: капризный музыкальный гений огрызался и даже есть отказывался. При этом с Хару Роун был сущим милашкой, единственное, продолжал курить как паровоз. Но это Корея, тут такое почти норма — курить запрещено практически везде, но люди все равно продолжают, и много.

В любом случае, Хару даже понравилось так работать над альбомом. Сидишь, попиваешь чаек, подкидываешь идеи, ворчишь о дисгармонии, а кто-то другой по твоим запросам делает нечто красивое.