Излом

Глава 8

Вестония. Эрувиль. Особняк барона де Леви.

Хельга нечасто позволяла себе такие вечера. Ни дипломатических ужинов, ни бесконечных визитов, ни приглашений, ожидающих ответа. Просто тишина, мягкий полумрак и теплое пряное вино, к которому она пристрастилась здесь, в Вестонии.

Неожиданно для самой себя Хельга за последние месяцы пребывания в Эрувиле не только привыкла к местному укладу жизни, но и кое-что с удовольствием переняла. Хотя сперва отказывалась это осознавать. Пока Жан-Луи, в особняке которого она продолжала проживать и с которым они заметно сдружились, в свойственной ему веселой манере не указал Хельге на очевидные факты.

Хмурой и холодной северянке, которую соотечественники прозвали Отважной, неожиданно пришлась по вкусу столичная жизнь. Чего греха таить? С таким гидом, как барон де Леви, который обладал изысканным вкусом, было сложно не влюбиться в этот город, который южане вполне заслуженно называли центром цивилизованного мира. Не зря все остальные мировые правители спали и видели, как бы захватить такой лакомый и такой желанный кусок себе.

Театры, элегантные наряды, изысканные приемы и балы, великолепная парфюмерия, богатые библиотеки, утонченное искусство и еще много всего другого — проведя несколько месяцев в этом водовороте ярких событий, Хельга еще лучше начала понимать Астрид. Когда-то она с иронией и недоверием относилась к увлечениям двоюродной сестры. Все эти коллекции предметов искусства, скульптуры, картины, книги, музыкальные инструменты — Хельге казалось, что Астрид всего лишь удовлетворяет свои мимолетные капризы.

Взять ту же оранжерею с диковинными фруктами и цветами, что приказала построить сестра. Во имя всех старых богов, кому она вообще нужна на севере?

А эта влюбленность сестры в этого капризного слабака принца Луи? Кто бы мог подумать, что Астрид Стремительная, одна из сильнейших теневых магов Нортланда, вдруг обратит внимание на этого изнеженного плаксу? Да пожелай она — лучшие воины Севера покорились бы ей, лишь бы Астрид, дочь конунга Острозубого, оказала им свою благосклонность!

Сейчас, пожив некоторое время в столице Вестонии, Хельга осознала, что этот плакса и слабак, каковым она считала Луи, оказывается силен в другом.

Усилиями барона де Леви Хельга увидела значение принца под иным углом. Например, Луи был тем, кто, по сути, заново возродил эрувильский театр. Он не жалел средств на привлечение в город талантливых музыкантов и живописцев. Он стал законодателем и архитектором мод, тем эпицентром, что влияет на общественные вкусы. Хельга пока не совсем понимала, как это влияние можно использовать в управлении государством, но она знала точно, что Астрид обязательно в этом разберется. Хотя, зная расчетливый и изворотливый ум сестры, Хельга была уверена — та уже имеет какой-то план.

Помимо театров и балов, в Эрувиле, казалось, каждую неделю происходило какое-то значимое и громкое событие, влияющее на жизнь и политику самой Вестонии. Особенно это было заметно на контрасте с Нортландом. Север, можно сказать, варился в своем собственном соку.

Покушения на принцессу Верену и маршала фон Мансфельда, громкое убийство наследника престола принца Филиппа, объявление войны Астландии. Политическая жизнь Эрувиля кипела и бурлила, словно древнее магическое варево в заколдованном котле, брызги которого были способны повлиять на расстановку сил не только в самой Вестонии, но во всем Мэйнленде.

Хельга словно зрительница, попавшая в лучшую ложу мирового театра, с широко раскрытыми глазами следила за трагическими событиями, разворачивавшимися на сцене.

Она видела с каким цинизмом и холодностью король использует в своих политических целях смерть собственного сына. Как недавние союзники и враги в одно мгновение меняют стороны. Как те, кто еще вчера находились на вершине, сегодня лежат у подножия горы, втоптанные в грязь.

Нет, север, по крайней мере тот, который знала Хельга, был другим. Жестоким и беспощадным — да. Но не таким коварным и лживым. Все эти яркие и блистательные дворяне внешне изысканные и элегантные, на поверку оказались настоящими хищниками, причем облеченными властью. Конечно же Хельга не была наивной и доверчивой, но то, с чем она столкнулась здесь… В глубине души она очень надеялась, что Астрид никогда не станет такой. Сестренка выше всего этого. Она знает, что такое честь и верность.

Тяжело выдохнув, Хельга встряхнула головой, отгоняя неприятные мысли. Некоторое время она сидела, тихо дыша и бездумно перебирая браслет из северного серебра, подаренный ей когда-то отцом. Затем мысли как-то незаметно снова увели ее в ту ночь, что поставила драматическую точку в истории королевского праздника.

Тогда все казалось еще таким новым и незнакомым. И завораживающим… Пышные кроны деревьев в королевском саду были украшены изящными фонариками, в воздухе витали ароматы фруктов и цветов, а придворные дамы и кавалеры щебетали под звон бокалов.

Уже нашумевшая в столице своими песенками труппа Бризо должна была закрывать торжественную неделю. До них выступали и акробаты, и лицедеи, и маги-иллюзионисты — каждое представление казалось Хельге одно лучше другого.

Но именно в тот вечер всё изменилось. Это поняла Хельга, и это поняли остальные зрители. То, что показала труппа Бризо, было на голову выше всего, что Хельге удалось увидеть в столице.

Постановка была… другой. Чужой. Ломавшей ожидания. Необычные декорации, двигающиеся платформы, свет, тени, дым, какие-то диковинные маски — все вместе это выступление казалось настоящим колдовством.

Хельге было стыдно признаться даже самой себе. Она, выросшая на суровом севере, сдержанная и привычная к простоте, уже многое увидевшая в этом странном городе, впервые за долгое время почувствовала детский восторг.

Но больше всего ее поразил один из актеров — тот, который был в маске лиса. Он двигался иначе. Как зверь. Вернее, как человек, привыкший быть зверем. Его прыжки были выверены, движения слишком точны, слишком сильны. И при этом… будто бы сдержанны. Как будто он сам себе приказывал не идти до конца. Так мог двигаться только одаренный, причем очень сильный. И это больше всего удивляло. Невольно возникал вопрос: зачем одаренному такой силы понадобилось выступать с какими-то уличными комедиантами?

Она пыталась распознать в его манипуляциях что-то большее, заметить хотя бы крошечную искру маны, неуловимый намек, но Лис оставался в пределах. Хельга сейчас очень жалела, что не попыталась незаметно воспользоваться своим даром…

Потом началась суматоха. Хельга запомнила, как актеры стали принимать поздравления и как незаметно, под шумок Лис исчез в толпе. А уже через какое-то время королевские гвардейцы подняли тревогу. Поднялись крики и паника. Дамы падали в обморок, а их кавалеры хватались за оружие.

Весть о покушении на принцессу Верену и ее маршала пронеслась по дворцу, словно ледяная волна северного моря. Во дворце начались обыски, гостей разделили, слуги метались по коридорам.

Труппа Бризо под конвоем была выведена из королевского сада вместе с другими простолюдинами. Тени короля действовали слаженно и быстро.

После того вечера в саду королевского дворца мысль о Лисе не шла у Хельги из головы. Спустя дни и даже недели перед глазами то и дело возникал его гибкий силуэт. Под маской явно был не просто акробат. В нем было что-то иное. И чем упорней Хельга пыталась выбросить этот образ из памяти, тем настойчивее он возвращался.

Пока в столице был траур по принцу Филиппу, Хельга пыталась искать труппу Бризо. Ее настойчивость была вознаграждена — оказалось, что сразу после того выступления актеры какое-то время обитали в старом Торговом квартале.

Место это само по себе было необычное: в городе о нем ходили слухи, как о зачарованном. Злые языки говорили, что там поселилась нечистая сила.

Для Хельги все это звучало, как обыкновенные городские байки, но она все же отправила туда слугу. Он вернулся ни с чем: труппа съехала и где остановилась никто не знал.

Спустя еще какое-то время ей все же удалось вновь попасть на их выступление в доме одного из влиятельных дворян. И уже с первых минут стало ясно: Лис на сцене был не тот. Да, акробат был ловкий, подвижный, пластичный, но движения не были такими точными. Где-то мелькала неуверенность, где-то чувствовалась излишняя резкость, а временами — паузы, будто он не до конца знал хореографию. Это был другой человек, и Хельга сразу это поняла.

Она дождалась конца представления, подошла поближе, обратилась к актеру, скрывавшему лицо под все той же маской. Прикоснулась — мимолетно, осторожно, как она умела, всего на мгновение позволив своей ауре почувствовать отклик. Но его не было. Ни искры маны, ни намека на одаренность. Это лис был простым человеком.

После этого она поговорила с членами труппы и самим мэтром Бризо. Тот был любезен, но держался настороженно. Имени прежнего Лиса он не назвал, объяснив уклончиво: мол, тот покинул труппу по собственному желанию и отправился к себе на родину. Мол, такое иногда случается.

Но самая любопытная реакция была у внучки Бризо, кажется, ее имя Бриджитт. Пусть внешне этого не было заметно, и девушка старалась быть почтительной с такой важной особой, как Хельга, но ее выдавало характерное биение сердца. Взгляд стал враждебным, будто та защищала что-то свое. В этой вспышке раздражения Хельга уловила нечто личное. Больше всего это было похоже на ревность. Скрытую, но все же вполне ощутимую.

Позже, в своих мыслях Хельга снова и снова возвращалась к тому выступлению в саду, к тому необычному Лису, который исчез в разгар всеобщих оваций, чтобы вернуться за несколько минут до тревоги. Все это Хельге казалось слишком подозрительным. Особенно в свете покушения на принцессу Верену и маршала фон Мансфельда. Что если этот Лис был заодно с наемными убийцами?

Подозрения не покидали Хельгу до сих пор. Позже, во время приема в королевском дворце она увиделась с Вереной, которую, помимо теней короля, теперь еще охраняли и страйкеры из астландцев, Хельга осторожно поделилась с Вереной своими догадками. Аккуратно, скорее, в виде размышления вслух.

Откровенно говоря, реакция Верены на ее слова Хельгу здорово озадачила. Принцесса едва заметно вздрогнула. В ее взгляде что-то мелькнуло — не испуг, не удивление, но… настороженность. Она быстро опустила глаза, прикрылась неторопливым глотком из бокала. Когда она заговорила, голос ее звучал ровно, но слишком уж аккуратно.

Верена утверждала, что это, скорее всего, совпадение. Представление, тревога, вся эта суета… Легко искать взаимосвязи там, где их нет. Принцесса сказала также, что все стали слишком подозрительны после той ночи. И привела довольно весомый аргумент, мол, королевские дознаватели не увидели в членах труппы Бризо угрозы. Они вне подозрений.

Затем Верена увела разговор в сторону: заговорила о новых назначениях в охране, о маркграфе де Валье, который по приказу короля должен прибыть в столицу, и о том, что Хельге теперь не нужно ехать в Бергонию, чтобы передать маркграфу приглашение на свадьбу. Мол, проще будет дождаться его тут, в Эрувиле. При этом Верена старалась быть естественной. И Хельга наверняка купилась бы, если бы не побледневшее лицо принцессы и ее слишком поспешное стремление сменить тему.

Хельга в тот день больше не настаивала и не давила на принцессу. Лишь кивнула, позволив разговору утечь в другую сторону. Но внутри у нее остался осадок. Она была уверена: Верена что-то скрывает. Что-то связанное с тем первым Лисом…

Внезапно произошло что-то странное. Хельга замерла, вслушиваясь. Казалось, в старом особняке де Леви вдруг стало слишком тихо. Тишина неестественная, давящая. Где-то далеко еле слышно тикали напольные часы, но даже их размеренный ход словно ускользал из реальности. В этот миг воздух в комнате сгустился.

Хельге понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать, что происходит. Этот гнилостный привкус ей никогда не забыть. Могильная тьма… Вернее, ее вестник, порождение Предела, пожаловал к ней в гости.

Неужели настал и ее черед?

Несмотря на первый шок, движения Хельги были легки и свободны: она соскользнула с кресла, ладонь легла на рукоять короткого клинка из теневой стали. Он был ее постоянным спутником с тех самых пор, как она выбралась из той бойни, в которой пали отец и братья.

Слишком многое она пережила, чтобы забыть, кто ее истинные враги. И слишком хорошо знала, что шанс выстоять в бою с темником у нее ничтожен. Но она хотя бы умрет с честью.

— Смертная, я здесь по велению госпожи, — раздался голос. Невесомый, словно дуновение смерти, шепчущей в ухо.

Из темного угла комнаты медленно выскользнул силуэт. Неясный, зыбкий, будто сотканный из ночного тумана. Человеческих черт в нем не было — одно лишь ощущение присутствия, древнего, опасного.

— Госпожи? — прохрипела Хельга, едва справляясь с дыханием.

Разве темники разговаривают? Ей всегда представлялось, что эти твари приходят и убивают свою жертву молча. Хотя где сейчас те, кто выжил после встречи с этим чудовищем, чтобы спросить, как оно на самом деле?

— Кто твоя госпожа? — чуть помедлив, добавила Хельга.

Вместо ответа из-под невидимого плаща темника упал свиток. Он перекатился по полу и остановился у ее ног. Печать была ей знакома. Серебристая, с хищным оскалом медведя — родовой знак дома конунгов Винтервальда.

Хельга, видя, что темник молча парит в воздухе, не пытаясь атаковать ее, медленно присела и дрожащей рукой подняла свиток. Внутри всё сжалось, когда она разобрала первые строки:

«Привет, моя Снежинка!»

О древние боги! Как такое возможно! Это же ее тайное прозвище, которое никто, кроме Астрид, не мог написать… Только сестра знала о нем, потому что сама дала его Хельге еще в детстве.

Окружающий мир на мгновение исчез. Хельга погрузилась в чтение. Глаза скользили по строчкам, явно написанным рукой сестры, а внутри все холодело. Послание Астрид было одновременно обычным и… пугающим.

Она вкратце рассказывала, как ей удалось переломить ход войны. Как ледяные были повержены и как часть жрецов покорилась ее воле. Теперь все они служат ей. Среди них есть и душелов.

Далее Астрид в своей привычной манере говорила о кораблях на севере, о будущей высадке на западе Вестонии, о стоящих наготове легионах. Сестра поручала Хельге переговоры с герцогом де Клермоном. А также ждала новостей о переговорах с маркграфом де Валье. Имена, планы, новости мелькали перед глазами Хельги словно во сне.

Такой знакомый и такой родной почерк, но между строк — мрак. Хельга словно видела тени, скользящие за буквами. Они были неотъемлемой частью текста. Безмолвными спутниками новой Астрид.

Хельга бессильно опустила руку с письмом. Несколько секунд молча вглядывалась в клубящуюся тьму, висевшую напротив.

В голове крутились образы отца и братьев, сражавшихся с приспешниками Хлада Жуткого до последнего вздоха. Лица друзей и соратников, отдавших свои жизни, чтобы Хельга смогла выбраться из той бойни. И ледяные глаза жрецов, использовавших магию смерти.

Астрид… ее сестренка… заключила союз с той самой тьмой, принесшей столько боли их дому. В груди Хельги что-то оборвалось.

— Госпожа ждет ответа, — снова заговорил темник.

Голос Хельги был тихим. Чужим.

— Скажи… Кхм… Скажи своей госпоже, что я сделаю всё, о чем она просит.

Темник чуть качнулся, словно принимая ответ и бесшумно растворился во тьме.

Хельга молча стояла посреди комнаты. Ее тело била крупная дрожь… Только что мир, к которому она привыкла и в который она верила всем сердцем, навсегда изменился.

Она хотела было отбросить бесполезный клинок в сторону, как внезапно ощутила новые эманации маны. Сперва она подумала, что тварь все-таки не ушла, но спустя несколько мгновений осознала — к ней пожаловал в гости кто-то другой…