Излом

Глава 15

— Не совсем, — ответил я, останавливаясь в пяти шагах от клетки. — Для полной картины тебя следовало бы скормить Приливу.

— Всё еще дуешься? — насмешливо спросила лютен. — Какой же ты злопамятный.

Тикка с последней нашей встречи нисколько не изменилась. Маленькая стройная фигура, почти детская. Снежно-белые волосы, чуть вытянутые черты лица, кошачьи глаза. Даже сейчас, пойманная, лютен излучала хищную уверенность. Она сидела на каменном полу в позе лотоса и лениво покачивала пушистым белым хвостом, который выглядывал из-под изрядно потрепанного плаща. Собственно, именно состояние одежды кошки выдавало факт недавней борьбы.

Правда, при всей ее показной расслабленности, я понимал, что эта первородная будет сражаться до последней капли крови. И желательно чужой. Я, к слову, до конца не был уверен, что нам удасться ее изловить. Но, похоже, когда за дело берутся такие первородные, как Древник и другие старейшины, даже такое неуловимое существо, как эта лютен, рано или поздно попадает в капкан.

— Смотрю, хвостатая, ты все-таки допрыгалась? — зло усмехнулся Барсук. — И на тебя нашлась управа.

— О, ты тоже здесь? — Тикка, обнажив в хищной улыбке два тонких острых клыка, слегка склонила ушастую голову набок. — То-то я думаю, старой земляной норой запахло. Решил все-таки выползти на свет, старый трус? Вижу, ты теперь вместе с Лисом. А ведь ты грозился ободрать уши и отрезать хвост этому молокососу. Или я что-то неправильно поняла? Погоди-ка…

Кошка, прищурив звериные глаза, слегка подалась вперед и уперлась двумя руками в каменный пол. Вытянула шею и принюхалась. В следующий миг она дернулась, и кошачьи глаза расширились словно два кофейных блюдца.

— Не может быть, — изумленно прошептала она. — Ты тоже…

— Да, — ответила ниссе вместо Барсука. — Ауринги возвращаются в этот мир, и тебе бы следовало быть более почтительной.

Я внутренне усмехнулся. Еще час назад ниссе в присущей ей манере переругивалась с Базилем. И никакой почтительности к аурингу с ее стороны я что-то не заметил.

— Что может знать об аурингах такая, как ты? — презрительно фыркнула лютен, снова подавшись назад и выпрямив спину. Самообладание вернулось к ней довольно быстро. — Жалкая зверушка какой-то деревенской знахарки… Наверняка провела часть своей никчемной жизни, охраняя дешевое барахло своей хозяйки.

Хм… А ведь лютен попала прямо в яблочко. Я даже слегка скривился, уже представляя, сколько сейчас словесного дерьма польется на белобрысую голову Тикки.

Но ниссе смогла меня удивить.

— Ты права, — ровным голосом ответила она. Казалось, тирада кошки ее нисколько не задела. — Я действительно всю свою жизнь прослужила слабой одаренной, которая однажды бросила меня. Но в одном ты ошиблась…

Итта гордо подняла подбородок и перевела горящий взгляд на меня.

— Мне известно об аурингах намного больше, чем ты можешь себе представить. Теперь я не просто служу одному из них, он — моя семья. А вот ты, такая старая и опытная, пресмыкаешься перед каким-то одаренным слабаком. Как рабыня на побегушках за жалкую дозу его жизненной силы. Так что не тебе здесь говорить о достоинстве!

На улыбающемся лице лютен невозможно было ничего прочитать, да и ее энергосистема была надежно закрыта первородной магией, но ее взгляд… Холодный, острый. Он говорил о многом. И в первую очередь о том, что слова ниссе не прошли мимо.

Либо я сейчас наблюдаю гениальную актерскую игру, либо Итте удалось задеть что-то потаенное в душе лютен. Мне вот любопытно, насколько связь Тикки с ее хозяином отличается от нашей с ниссе или той же Селиной.

За последнее время в разговорах с первородными я частенько слышал об этом их симбиозе с одаренными. Маги относились к ним, скорее, как к младшим помощникам, домашним зверушкам, а в некоторых случаях — даже как к рабам. Достаточно вспомнить, как отзывались о льюнари те же духи древних аурингов.

На основе всего услышанного я сделал для себя вывод, что первородные для тех же великих колдунов Брейвинской пустоши были всего лишь пешками, которыми в любой удобный момент можно было пожертвовать.

Тогда возникает вполне закономерный вопрос, каким образом сказывалась на древних аурингах гибель одного из первородных? Либо я чего-то не понимаю, либо ауринги проводили ритуал преображения только для самых близких первородных и истинных, а не как я — практически для всех подряд. Но об этом моем предположении я подумаю в другой раз. А сейчас…

Я обернулся к Барсуку, потом к ниссе и произнес:

— Оставьте нас.

Барсук лишь пожал плечами, развернулся и двинулся на выход. Ниссе, секундой позднее, победно зыркнув на пленницу, последовала за старым характерником.

Когда шум их шагов стих, приблизившись почти вплотную к клетке, произнес:

— Поговорим?

— Почему бы и нет, раз уж я у тебя в гостях, — пожала плечами кошка и, состроив грустную мину, обвела взглядом свое узилище.

— Странная у тебя манера в гости ходить, — хмыкнул я. — Воровская, скажем прямо.

— Так ведь ты не спешишь меня приглашать, — оскалилась кошка. — Вот я и проявила инициативу.

— Как же мне это сделать? — наигранно удивился я. — Куда прикажешь приглашение отправлять? Ты бы мне черкнула адресок, а? В следующий раз сделаем все как полагается. Отправлю к тебе лакея с моим гербом на груди. И на приглашение красивую печать пристроим. Мне бумаги не жалко, хоть и дорогая она нынче.

— И не жалко тебе лакея? — покачала головой лютен. — Гнать беднягу из самого маркграфства де Валье только ради такой, как я. А ведь путь этот опасный. Говорят, там банды оборотней честных путешественников грабят и убивают.

— О! — небрежно отмахнулся я. — Моим лакеям ничего не угрожает. Скажу больше, им только в радость выполнить поручение своего господина. И, к слову, твои сведения уже устарели. Висят уже те ряженные разбойнички на деревьях вдоль дорог и на ветру покачиваются. Напоминают всяким душегубам своим подгнившим видом, что безобразничать на королевских землях опасно для здоровья. А еще это прямое предупреждение тем, кто нанимает этих ублюдков. Если кому-то вдруг снова придет в голову бредовая идея повторить что-то подобное, тогда на тех деревьях уже придется развесить самих выдумщиков.

— А ведь я слышала, что некоторым из этих выдумщиков уже досталось, — она в очередной раз слегка склонила голову набок. — Причем все так быстро получилось, они даже развернуться как следует не успели. Я все голову ломала: как такое возможно? Но когда сегодня увидела тебя, кое-что прояснилось. Кстати, как у тебя так получается: находиться одновременно и в Тени и в Эрувиле? Это такой никому неизвестный и редкий дар?

— Что-то вроде того… — хмыкнул я. — У тебя этот дар, похоже, тоже есть. Как какая-то гадость случается, так всегда на фоне мелькает твой белый хвост. Ну а что касается упомянутых тобой выдумщиков… Так с ними еще не покончено. Я бы даже сказал — это только начало. Простые пешки и исполнители еще легко отделались — они всего лишь умерли. А вот главному выдумщику не повезло. Зря он затеял эти игры.

Лютен поцокала языком и покачала головой, а потом произнесла:

— Все-таки ты злопамятный. Хотя вы, лисы, всегда такими были…

— Ты лучше скажи, зачем приперлась? — спросил я, не особо надеясь на искренний ответ.

— Так я по следу шла, — неожиданно для меня лютен сказала правду. Думал, будет юлить до последнего.

— Кошка охотилась на мышь?

— О, нет, — обнажив клыки в улыбке, покачала головой лютен. — Эта дичь поопасней мыши будет. Из-за нее, вон, какой переполох в столице случился. Может, слышал?

— Здесь каждый день какой-то переполох случается, — пожал плечами я. — За всем не уследишь.

— Тут ты прав, Лис, — кивнула лютен. — Этот город всегда был богатым на события. То никому неизвестная кузина одного маркграфа вдруг оказывается дочерью астландского короля, то пятерка боевых магов, один из которых целый авант, что были посланы убить эту принцессу, неожиданно чудесным образом погибают. Или вот теперь официальная посланница Винтервальда исчезла из особняка барона де Леви, да так, словно сквозь землю провалилась. Королевские ищейки только руками разводят: ни следа, ни зацепки.

— Вот оно как, — протянул я. — Выходит, твоя мышка — это посланница северян? Решила по доброте душевной помочь королевскому сыску?

— Что-то вроде того, — кивнула лютен, повторив мою фразу, при этом имитируя мою же интонацию. — Всегда любила разные головоломки. Правда, здесь все оказалось довольно просто. Там, где для меня всё как на ладони, для обычного смертного — тьма кромешная и неразбериха. След отчетливо привел меня в старый торговый квартал.

— И в итоге кошка сама оказалась в мышеловке, — покачал головой я. — Вот, что бывает, когда кто-то сует свой любопытный нос туда, куда не следует.

— Выходит, северянка здесь? — неожиданно прямо спросила она.

— Зачем она тебе? — ответил я вопросом на вопрос.

Тикка на мгновение замерла, сверля меня взглядом, а потом ответила:

— Откровенность за откровенность?

— Давай, — легко согласился я.

— Скажем так, кое-кому небезразлична судьба этой страны и его правителя. А игры северян — это потенциальная угроза и тому и другому. Теперь твоя очередь.

— Скажем так, — пришла моя очередь имитировать уже ее интонацию. — О ней тебе больше не надо беспокоиться.

— Вот как? — глаза кошки расширились. — Значит, это правда?

— Не понимаю, о чем ты?

— Все ты понимаешь, — оскалилась лютен. — Думаешь, я глухая и слепая? Уже каждому вшивому матаго в этом городе известно, что трое первородных были выпиты сильным темником. Я была в особняке барона де Леви. Там буквально смердит эманациями смерти. Выходит, северянка оказалась не такой простой, как это виделось вначале? Погоди-ка…

Лютен замерла на мгновение. Ее глаза снова стали похожи на кофейные блюдца. Даже мне было видно, что сейчас в голове кошки происходит ускоренный мыслительный процесс.

Я ей не мешал. Стоял молча, ожидая, к каким именно выводам она придет.

— Это что же получается… — наконец, заговорила она, и наши взгляды встретились. — Совет старейшин приговорил ее?

Лютен даже подалась вперед, отчего хищная лоза тут же зашевелилась и ощетинилась острыми шипами.

— Они не могли проигнорировать смерть своих, — продолжила она, не отрывая от меня глаз. — Вот почему ты сказал, что о ней можно больше не надо беспокоиться.

В этот момент я постарался изобразить на своем лице как можно более загадочное выражение. И судя по взгляду лютен — она купилась.

— И ты никак не помешал этому? — голова кошки опять слегка склонилась набок. — Ведь принцесса Астрид явно благоволила тебе. Здесь, кстати, многие уверены, что вы были с ней намного ближе, чем позволяли приличия. Что она скажет, когда узнает, что ты участвовал в убийстве ее сестры?

— Мне плевать на тех, кто снюхался с темными, — я постарался выглядеть раздраженным и злым. Ни намека на скорбь или грусть в интонациях моего голоса. — Трое моих первородных мертвы. Я слишком много вложил в них своего времени и сил.

Специально для лютен я говорил так, как должен был говорить маг, которому служат первородные вроде нее. Не как о близких мне существах, но как о слугах или рабах. Похоже, я снова угадал и с тоном, и с мимикой. В глазах Тикки я увидел то, чего добивался — полное понимание.

— А ты изменился, Лис, — задумчиво произнесла лютен, оценивающе глядя на меня. — Пробудил древнюю силу в себе, да еще и научился других инициировать. Старейшины у тебя на побегушках. Что дальше? Отправишься отвоевывать у Тени Брэйвинские пустоши? Говорят, там в центральном храме аурингов много всякого ценного осталось.

— Время покажет, — произнес я и положил ладонь на хищный стебель.

Мгновение — и из моей руки в энергосистему живой клетки переместился довольно крупный золотой сгусток. По стеблям пробежал яркий импульс — и энергоструктура подаренного мне Древником растения поменяла цвет.

Тикка все это время завороженно следила за происходящим. Ее кошачьи глаза при этом как-то необычно светились. Странно, но я не заметил в ее взгляде злости или гнева. Ведь, по сути, я сейчас укреплял ее узилище. Мне на мгновение даже показалось, что она любовалась этим коротким представлением. Миг — и на лицо лютен снова вернулось привычное насмешливое выражение.

— Значит, я погощу у тебя еще немного? — оскалилась она.

— Располагайся, — кивнул я на каменный пол. — Надеюсь, тебе понравится мое гостеприимство. Прогулок на свежем воздухе до Барьера не обещаю, но постараюсь, чтобы тебе не было скучно.

Сказав это, я развернулся и пошел на выход. Когда я уже был у двери, лютен произнесла своим мурлыкающим голосом:

— Не забывай обо мне надолго, Лис. Помни — добрый гость хорош в меру.

Оставив слова лютен без ответа, я начал подъем по лестнице. Ниссе и Барсука я нашел в каминном зале. Они оба сидели в креслах и о чем-то мирно разговаривали. Старый характерник при этом уже пил вино, а Итта, по своему обыкновению, протирала тряпочкой одну из бронзовых статуэток.

Заметив меня, Барсук поднял бокал и произнес:

— Начал без тебя. Будешь?

— Наливай, — кивнул я и плюхнулся в третье кресло.

Налив и протянув мне бокал, Барсук с усмешкой произнес:

— Мы тут вспоминали мой первый визит в этот замок. Любопытное у нас знакомство состоялось в тот день…

— От этих гостей одни убытки, — буркнула ниссе, не отвлекаясь от своего занятия.

Приняв бокал, я спросил:

— Судя по всему, ты уже знаком с нашей гостьей?

— Пересекались несколько раз, — кивнул он. — Хитрая и изворотливая тварь. Впрочем, как и каждая из лютен. Одни из немногих первородных, которым плевать на совет старейшин. Они полностью зависят от своих хозяев.

Я вопросительно взглянул на Итту. Правильно поняв мой взгляд, Барсук покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Ниссе, в отличие от лютен, обладает собственной волей. Она в любой момент может отказаться служить тебе. Да, она быстро умрет без твоей маны, но это будет ее решение.

Ниссе, не отвлекаясь от работы, кивала в такт каждому слову Барсука.

— Лютен же никогда не ослушаются приказа мага, которому служит, — продолжал он. — Это цена за силу, которую они принимают у хозяина. Хотя могу ошибаться. Мы мало знаем о них. Их родина — Брэйвин, край, который поглотила Тень. Когда-то мой наставник упоминал о них. Он говорил, что лютен не совсем первородные. Они, скорее, фамильяры, рожденные Изнанкой.

Барсук задумчиво покачал бокал в руке и продолжил:

— Хм… А ведь с этой теорией все не так просто. Поговаривают, что Тикка еще помнит Великую битву, после которой появилась Тень. Среди старших первородных ходят слухи, что лютен когда-то служила могущественному магу, который впоследствии погиб в той битве. С годами она растеряла свою силу. Держалась на плаву, служа разным одаренным, меняя хозяев, как перчатки. Словно пиявка питалась их жизненной силой.Кстати, я так понимаю, ты не намерен ее убивать?

— Нет, — покачал головой я. — Хотя за ней уже много долгов накопилось.

— Что бы она ни натворила, она не может сопротивляться воле хозяина, — одобрительно кивнул Барсук. — Меня ты ей показал тоже не просто так?

— Верно, — ответил я.

— Объяснишь, зачем?

— У меня уже давно имелись подозрения, что хозяин лютен кто-то из ближайших соратников Карла, — сказал я и сделал глоток из бокала. — Причем этот кто-то имеет определенное влияние при дворе. Я должен дать ему понять, что действовать против меня чревато серьезными проблемами. Это мое последнее предупреждение ему.

— Показываешь силу, понимаю.

— А еще я хочу использовать его против нашего главного врага, — сказал я. — Натравив его на Астрид, я усложню жизнь и темным. Да, хозяин лютен — мой враг, но на фоне того, с чем нам придется столкнуться, даже заклятые враги могут стать союзниками. Хотя бы временными.

— Значит, ты намерен ее отпустить?

— Нет, — покачал головой я. — Она сбежит сама. Вот помариную ее здесь недельку-другую. Дам ее хозяину понервничать, а потом одна из ветвей ее клетки слегка ослабнет без маны.

— И когда она сбежит, мы пойдем следом, — продолжила за меня ниссе, придирчиво разглядывая отполированную до блеска статуэтку.

— Пора уже познакомиться с ее хозяином, — произнес я и допил содержимое своего бокала.